Резкий выдох в тишине звучит как выстрел. Чонгук должен быть спокоен, на самом деле, ведь нет ничего страшного в том, что он впервые идет в дом Сокджина, но сердце отчего-то кувыркается в груди. Как будто его могут сожрать прямо на пороге. Доберман оживает яростным лаем, когда Чонгук еще метрах на пятидесяти, видимо запомнив его запах и узнав заранее. Из-за этого мысль быть съеденным возникает снова, но на этот раз Чонгук встречает ее с ухмылкой. Останавливаясь перед огромными воротами, он слышит, как рычание становится совсем громким и еще более зловещим, чем десять шагов назад. Чонгук хмыкает и бесстрашно вдавливает кнопку звонка. В конечном итоге, его же пригласили.
Калитка открывается с высоким звуком скрежета через почти минуту. Сокджин собственной персоной выглядит как всегда мрачным. Чонгук замечает нотки усталости в его взгляде, слегка растрепанные волосы и чуть более поджатые губы, чем обычно. Вероятно, это следствие того самого приступа, из-за которого Чонгук и сам весь издергался днем ранее.
— Это Хваран, — объявляет Сокджин, сжимая толстый кожаный поводок, чтобы сдержать пса. — И он не любит чужих.
— Как и его хозяин, — язвит Чонгук, не выдерживая этой правды.
Видимо, придется понравиться, чтобы не волноваться из-за этой собаки и дальше. Чонгук предположил, что так и будет, потому подготовился заранее, прикупив немного собачьих лакомств. Небольшой шуршащий пакетик он сжимает пальцами чуть сильнее, опуская взгляд. Доберман не рычит, что Чонгук принимает за хороший знак, но смотрит настороженно, с недоверием. Сокджин слегка ослабляет поводок, позволяя сделать шаг, и мокрый собачий нос тотчас приближается к парню напротив с желанием обнюхать нового человека. Чонгук инстинктивно напрягается, потому что пес рычал на него прежде, но, кажется, в присутствии Сокджина готов быть снисходительным. И когда вспышек агрессии больше не следует, Чонгук выдыхает с облегчением. Здесь его хоть кто-то принял.
Здание из клинкерного кирпича темно-серого цвета выглядит довольно мрачным, но ассоциируется с Сокджином как ничто лучше. Деревянные рамы на больших окнах неплохо вписываются в общую картину строгости и сдержанности. Ничего лишнего — передний двор пустой и широкий. Дом действительно хорошо отражает своего владельца. Входя внутрь, Чонгук убеждается в этом окончательно, потому что на стенах нет ни одной картины, на подоконниках — ни единого предмета, как будто Сокджин озабочен идеей скрыть все на свете. И еще здесь очень пахнет сладким.
Джей-Хоуп и Намджун обнаруживаются в холле, их лица довольно мрачные, но все еще слишком выделяются на контрасте с темной краской стен.
— Как он выглядел? — спрашивает Намджун, когда с прелюдией покончено. — Человек, который приходил к тебе недавно. Может, ты запомнил его внешность?
— Светлые волосы, — отвечает Чонгук и дергает плечом, потому что к этому времени образ парня почти выветрился из его головы. — Я запомнил, что у него идеальная осанка. Он стоял смирно, как солдат на параде.
Намджун негромко вздыхает, пытаясь со всем разобраться. Чонгук рассказал, о чем этот парень его спрашивал, но и это не помогло. Информации слишком мало, как и отличительных признаков во внешности, ведь он был в маске. Однако Чонгук уверен, что и без маски наверняка не запомнил бы его.
— Раньше кто-нибудь искал Тэхёна? — спрашивает Чонгук, швырнув взгляд на Джей-Хоупа рядом.
— Нет, — отвечает за него Намджун. — Честно говоря, все наоборот хотели держаться от него подальше. С такими людьми, как Тэхён, сложно даже находиться в одной комнате, а делать это регулярно — тем более.
— А друзья? — усмехается Чонгук.
— Исключено, — качает головой Джей-Хоуп. — Друзей он выбирал себе подобных. Такие не будут ласково стучать в дверь, а выломают ее нахрен, не сомневайся.
Чонгук искренне не понимает, как Сокджин мог встречаться с таким человеком. Задумчиво переводя на него взгляд, он замечает, что старший совсем не участвует в разговоре. Разве что изредка закатывает глаза, когда слышит очередное упоминание Тэхёна, но все равно не произносит ни слова. Чонгук думает, что он непривычно молчаливый, после чего замечает, как задерживает на нем взгляд чуть дольше обычного. Не настолько, чтобы это стало казаться чем-то странным, но достаточно для того, чтобы заставить себя резко отвернуться. Как будто Сокджин, пальцами сжимающий шуршащую обертку с какой-то едой, словил его за подглядыванием.
— Это может быть кто угодно, я думаю, — слышится очередной выдох Намджуна, привлекающий внимание. — И давайте пока что закончим на этом. Если ему действительно что-то нужно, он придет снова.
— И если это случится, он может прийти
сюда в следующий раз, — предполагает Джей-Хоуп, оглядывая мрачные стены в холле. — Этот дом самый ближайший, поэтому…
— Не вижу смысла волноваться, — перебивает Сокджин, наконец решая вмешаться в разговор. — Очередная шлюха Тэхёна, ничего необычного. Видимо, он соскучился, так что приперся прямо на порог ради его внимания.
Чонгук молча вскидывает брови, не ожидая ничего подобного. И ведь Сокджин слишком спокойно говорит об этом, из-за возникают сомнения по поводу его искренности, однако в его словах не чувствуется разочарование или печаль. Просто усталость. Намджун, похоже, и сам замечает это, потому решает свернуть разговор, чтобы не утомлять Сокджина еще больше:
— Хён, мы должны ехать, — говорит он, прежде чем вдруг переводит взгляд на Чонгука. — Присмотри за ним, хорошо?
— Что? Я? — Чонгук нервно усмехается.
— После таких случаев, как сегодня, кто-нибудь из нас всегда остается с хёном, — объясняет Джей-Хоуп, застегивая молнию на куртке с громким звуком. — Но мы должны ехать. Сегодняшние гонки позволят заявить о себе и замахнуться на турнир в будущем. Это наша возможность. Нельзя больше оставаться в тени, иначе нас никогда не заметят.
Всем своим существом Чонгук хочет возразить, но Сокджин опережает его:
— Не нужно. Я в порядке.
— Хён, ты сказал то же самое, когда заболел гриппом два года назад, — усмехается Джей-Хоуп, словно кто-нибудь здесь забыл о его несносном характере. — Человек с ужасной температурой не может быть в порядке. Просто признай, что ты всегда так отвечаешь.
Сокджин в очередной раз закатывает глаза:
— Все равно я не хочу, чтобы этот ребенок присматривал за мной.
— Этот ребенок спас тебя шоколадками, — напоминает Намджун. — Не будь таким.
Чонгук снова нервно посмеивается, наблюдая за тем, как эти люди принимают все решения за него. Идея остаться наедине с Сокджином внезапно кажется наихудшей из всех, потому что Чонгук просто не знает, как должен себя вести. И первые шестьдесят секунд он искренне пытается придумать какой-нибудь повод, чтобы уехать с ними, потому что общество этого парня заставляет что-то сжиматься в груди. Раздражает и одновременно нервирует, но вскоре Чонгук приходит к выводу, что они все еще не обсудили случившееся. И чувствует, что обязан поговорить с Сокджином, так что вынужден остаться, даже если идея пропустить гонки ему тоже не нравится.
— В следующий раз я обязан поехать с вами, — отрезает Чонгук. — Я четвертый. И вы только один раз брали меня с собой. Я почти обижен из-за этого.
— Тебе еще рано, — мягко отвечает Джей-Хоуп, разворачиваясь к двери. — Мы возьмем тебя в следующий раз. Правда. Но не сегодня.
Когда дверь закрывается за их спинами с тихим щелчком, Чонгук с тяжестью выдыхает и почти уверен, что Сокджин вышвырнет его из дома по первой же причине. Негромко хмыкнув, он резко оборачивается с желанием услышать что-то в стиле «подожди пять минут, пока они уедут, и проваливай», но ничего подобного не следует. Сокджин лишь негромко вздыхает, словно присутствие Чонгука давит на него физически, но ничего не говорит. Как будто действительно нуждается, чтобы кто-то был здесь прямо сейчас. Рядом. На всякий случай. Даже если это «этот ребенок Чонгук».
— И какого хрена я ребенок? — усмехается Чонгук, не выдерживая давящего на виски́ вопроса. — Из нас двоих кое-кто больше похож на ребенка.
Сокджин не отвечает, однако ждать этого и не приходится. Он похож на последнего человека на свете, который начнет прямо отвечать на все вопросы и перестанет вести себя так, будто открыться Чонгуку опасно. Как будто этот самый Чонгук, черт возьми, может использовать как-либо информацию против него. Это совершенно не так. Кажется, он подтвердил это, когда спас его шоколадками. Чонгук набирает в легкие побольше воздуха, чувствуя, что они должны выяснить отношения.
— Почему ты не сказал мне о болезни? — начинает он. — Я думаю, мы должны обсудить это дерьмо и быть честными друг с другом. Что думаешь?
Из груди Сокджина вырывается еще один тяжелый выдох. Он принципиально не смотрит в сторону Чонгука, сидя на коричневом диване в холле, и младший ловит себя на мысли, что его раздражает это. Хочется чем-нибудь привлечь его внимание, заставить смотреть в свою сторону, даже если придется силой повернуть его чертову голову к себе. Чонгук поджимает губы на мгновение, отгоняя эти образы. Сейчас он не смеет приближаться, потому что Сокджин моментально заметит. Без всяких сомнений, этот невыносимый парень слишком настороженно к нему относится, чтобы просто так подпустить ближе, поэтому Чонгук обещает себе держать дистанцию. И остыть наконец, черт возьми, ведь он
не должен волновать его.
— Я не обязан рассказывать это всем подряд, — хмуро отвечает Сокджин.
— Но я не чужой, — спорит Чонгук. — Я четвертый, значит, часть вашей команды. И я провожу с тобой много времени, потому должен знать, чего ожидать, когда ты рядом.
— Если собираешься ебать мне мозги, то проваливай, — повышает голос Сокджин, явно раздражаясь из-за этого разговора. — Я сам справлюсь, ясно?
Как же это ожидаемо, просто до тошноты. Чонгук выдавливает мерзкую улыбочку, чтобы не рассвирепеть окончательно. Недоверие с его стороны заставляет Чонгука едва не захлебываться яростью и негодованием. Сокджин тем временем поднимается с дивана и просто идет прочь, как будто ему больше не хочется оставаться в его компании. Не хотелось изначально, скорее всего, однако он и не выгоняет младшего, что уже намекает на то, что уходить ему необязательно. Чонгук делает глубокий вдох и идет за ним, не желая сдаваться настолько легко.
Преодолев коридор, они оказываются в большой кухне. Оглядывая темно-серые шкафчики со столешницей и раковиной, Чонгук вновь поражается серьезности и пустоте этого дома. Изогнутый высокий кран посередине напоминает крюк. Все это похоже на разделочный стол. Сокджин, должно быть, часто готовит. Поверхность стола настолько чистая, что даже блестит, но и кухне все еще ничего нет, разве что наполненный графин с водой. Ни единого предмета больше, словно никто и не живет здесь. Сокджин распахивает шкаф и вытаскивает из него стакан, чтобы налить воды.
— В твоем доме так много вещей, — язвит Чонгук. — Даже дышать тяжело, правда. Как ты можешь находиться здесь?
Сокджин вопреки ожиданиям не закатывает глаза. Чонгук думает, что у него есть определенный суточный лимит, после которого он уже не способен закатывать их, но, похоже, он просто устал делать это. Настолько часто, в самом деле.
— Это не мой дом, — говорит Сокджин. — Иногда я просто живу здесь.
— И в чем же разница? — Чонгук вскидывает брови.
Конечно же, Сокджин не собирается объяснять. Однако при таком раскладе можно догадаться об одной очевидной вещи, самой важной в этой ситуации: он действительно скрывает все на свете. Абсолютно все, что имеет, прячет как можно дальше, закрывает на десятки замков, только бы чужой взгляд ничего не обнаружил и не вздумал использовать против него. Настоящая причина должна быть в том, что он боится. Этот блядский страх не позволяет ему доверять людям.
— Считаешь это своей слабостью, — негромко говорит Чонгук. — Из-за этого и не сказал о болезни. Никто больше не знает о ней, я прав? Из числа гонщиков на сходках. Иначе они бы засмеяли тебя, думаешь?
Сокджин молчит. Медленное движение руки опускает пустой стакан обратно на разделочный стол, сопровождаясь тихим стуком о его поверхность. Чонгук замечает, как парень сглатывает, как острый кадык двигается на длинной шее вверх и вниз, как пальцы крепко сжимают стакан. Если бы он был более злым сейчас, этот чертов стакан непременно полетел бы в Чонгука — тот в этом не сомневается, наблюдая за Сокджином сейчас. И никогда не начнет сомневаться, наверное.
— Как я и говорил, у тебя нет тормозов, — выдыхает Сокджин в итоге, облизывая губы.
— Их давно нет, — просто говорит Чонгук. — И ты не ответил.
— Я не собираюсь отвечать. Потому что ты охренел спрашивать об этом.
Чонгук слабо посмеивается и скрещивает руки на груди, чувствуя, как над ним издеваются. Сокджин направляется к проходу, чтобы обойти его и свалить в одну из других комнат, которая привлекает отсутствием дерзких Чонов, однако Чонгук резко преграждает путь, делая шаг в сторону. И вновь они оказываются очень близко. Чертовски близко, на самом деле. Сладкий запах моментально врывается в нос, как по команде, потому что дистанция между ними гораздо меньше допустимой. Не замечая, Чонгук непроизвольно сглатывает ком в горле, образовавшийся по неизвестной причине. Что-то током стреляет в грудь из-за очередной близости с ним. Чонгук смывает улыбку с лица и молча смотрит на Сокджина несколько долгих, почти бесконечных секунд. В какой-то момент мозг подкидывает ненормальную идею опустить взгляд немного ниже, совсем чуть-чуть, чтобы глянуть на пухлые розоватые губы, которые Сокджин поджимает немного сильнее из-за нервов или же усталости. Чонгук прикладывает все силы, чтобы сопротивляться этим желаниям.
— Не думай, что болезнь это слабость, — негромко просит Чонгук. — Это всего лишь вещь, которая делает тебя человеком. Идеальных нет, и ты не обязан притворяться таким.
Почему-то хочется, чтобы Сокджин это услышал. Чонгук хмурит брови и должен признать, что ему не нравится, когда Сокджин настолько плохо выглядит. Вероятно, из-за того, что он слишком красивый и самоуверенный в любой другой день, поэтому усталость его откровенно портит. Наверняка Сокджин не собирается говорить о болезни, Чонгук же и не планировал заставлять его, однако ситуация приобретает совсем иной оттенок, когда вспыхивает свежим образом бледного лица перед глазами. Чонгук чувствует, что действительно беспокоится. И его не устраивает такой расклад.
— Ты закончил? — уточняет Сокджин с раздражением в голосе. — Намджун попросил тебя остаться не для того, чтобы ты изображал группу поддержки. Избавь меня от этого дерьма или уходи.
Чонгук снова молча усмехается. Внезапно он обнаруживает острое желание прижать Сокджина к стене и заставить рассказать все, что он так маниакально хочет скрыть. Чертов засранец, настолько закрытый и мрачный, что это почти невыносимо. И когда Сокджин молча обходит его и скрывается во тьме коридора, Чонгук чувствует, что это желание только усиливается. С какой же легкостью он может сейчас кинуться следом, схватить его за руку и заставить озвучить все слова, который тот заталкивает поглубже в горло в попытках не выдать себя. Чонгук криво усмехается пустоте вокруг. Раздражается из-за недоверия, как будто Сокджин принижает его этим, показывая, что младший не заслуживает знать всей правды. И это изводит еще сильнее.
Вопреки желанию Чонгук не идет следом, когда Сокджин исчезает во тьме дома. Вместо этого он решает выйти во двор, чтобы немного остыть и надышаться свежим воздухом.
На улице прохладно и темно. Чонгук коротко рыкает и засовывает сигарету в рот. Огненная искра зажигалки блестит оранжевым, вспыхивая между его пальцами. Нужно немного времени, чтобы проветриться и вернуть себе холодный рассудок. Чонгук медленно курит, размышляя, что обязательно накричит на Сокджина, если тот окажется в больнице из-за своего блядского недоверия и привычки скрывать важные вещи. Через секунд десять приходит к выводу, что все же не получится — его никогда не оправдают. Кричать на человека, лежащего на больничной кровати, ненормально и дико, и неважно, что здравомыслие будет на его стороне. Чонгук вновь тяжело выдыхает, наблюдая за исчезающим дымом. Каждая идея и мысль кажется неправильной.
Сигарета заканчивается, тлея в его пальцах маленьким огоньком. Пепел становится пылью, разлетается из-за легкого порыва ветра, который колышет ближайшие ветки на деревьях. Чонгук выдыхает дым и вскидывает голову, швыряя взгляд вверх. В небе висит острый полумесяц, пытаясь спрятаться среди облаков, словно не хочет привлекать внимание. Чонгук без мыслей смотрит на него и вновь затягивается. Когда он опускает взгляд, его привлекает припаркованный поблизости ниссан, который при слабом свете кажется черным. Чонгук думает, что каждый раз хочет прикоснуться к этой машине, провести ладонью по холодной стали и почувствовать пальцами все резкие линии, которые на самом деле не настолько агрессивные и острые, какими выглядят со стороны. И еще о том, что если Сокджин однажды позволит ему открыть дверь и оказаться внутри, это будет означать, что он впустил его в свою чертову душу.
Вернувшись в дом через время, он находит Сокджина в одной из больших комнат, дверь в которую оказывается приоткрыта.
— Я уже почти обрадовался, что ты свалил, — говорит Сокджин неестественно спокойным тоном.
— Почти, — повторяет Чонгук, силой сдерживая себя от очередной ухмылки, желающей исказить его лицо до неузнаваемости. — Я решил, что ты выгонишь меня за дверь, но ты все еще этого не сделал, поэтому я здесь.
— Ты здесь из-за Намджуна, а не потому, что я не против твоей компании, — поправляет Сокджин не глядя.
Чонгук решает, что должен обидеться, однако его не задевает это. Не всех легко задеть такими словами, особенно человека вроде него, потому он лишь слегка глуповато улыбается вместо ответа. Нет никаких сомнений, что Сокджин врет. Если бы этот парень действительно хотел избавиться от общества Чонгука, он бы наверняка выгнал его без всяких разговоров. И это кажется Чонгуку немного странным, но в размышления не переходит, потому что младший должен выяснить кое-что более важное.
— Я должен получить ответ в любом случае, — говорит Чонгук. — Без разницы, почему ты не заботишься о себе. Это твой блядский выбор, знаешь, но если ты каждый раз будешь терять сознание, это оставит след на моей психике, а я этого не хочу. Поэтому прекрати мять яйца и скажи, что я должен сделать в следующий раз, чтобы сегодняшний случай не повторился.
Чонгук врет, но не чувствует вины, потому что врет
тоже. Возможно, если бы Сокджин был менее упрямым и более искренним, то не напросился бы на жестокие слова. Однако в его голове слишком много тараканов и всякого дерьма, не позволяющего открываться людям, и у Чонгука не остается иного выхода.
— Как правило, я сам помогаю себе, — хмуро отвечает Сокджин, неожиданно приоткрывая немного правды. — В девяноста процентах случаев, если тебе от этого легче. У меня все под контролем.
— Не похоже, — язвит Чонгук. — Что по поводу комы?
— Это редкий случай. — Сокджин мрачнеет еще больше. — Я же сказал, что у меня все под контролем. Конечно, только если к тебе в голову не взбредет ненормальная идея накачать меня смертельной дозой инсулина.
Чонгук вскидывает брови, обалдевший от таких слов, и собирается переспросить, но так и не делает этого. Просто не может вновь раскрыть рот и заставить язык двигаться, потому что внезапно все становится ясно. Сокджин явно не шутит. Это не чертова шутка, которую он никогда и не позволил бы себе при таком раскладе. Это уже случалось раньше. Чонгук впивается взглядом в Сокджина и замечает, что его лицо не выражает ни единой эмоции. И причина не в том, что их нет, а в том, что их слишком много — настолько, что приходится силой заставлять лицо оставаться спокойным. Чонгук усмехается. Он все понял.
— Я понял, — решает озвучить он.
Явно причина кроется в одном простом имени. Тэхён. Настоящая причина, из-за чего Сокджин держит язык за зубами, никому ничего не рассказывая. Чонгук не мог понять, как люди могли бы использовать его болезнь против него, но теперь все ясно. Чонгук делает глубокий вдох, затем размеренный тихий выдох. Внезапно появляется желание сдать блядский дом в аренду и переехать в гараж Джей-Хоупа.
Какое-то время они не разговаривают. Чонгук позволяет себе осмотреться, пока Сокджин снова чем-то занят в телефоне: их окружает гостевая комната с оранжевыми стенами, которые имеют выпирающие черные вставки по горизонтали. С более ярким освещение из-за этой насыщенности наверняка заболят глаза. Чонгук решает, что это необычно, потому что дом Сокджина выглядит мрачно снаружи — ничто не намекает на оранжевые комнаты. Возможно, это отчасти отражает хозяина, однако Чонгук не может быть уверен, потому что никто здесь не собирается доверчиво распахивать грудь и впускать его под слой кожи, к своим наихудшим страхам. И Чонгук почти не замечает, что неосознанно хочет забраться именно туда.
— Дай свой телефон, — вдруг слышится со стороны, когда молчание затягивается на неприлично сильно.
— Что? — Чонгук удивленно вскидывает брови. Сокджин не повторяет и ничего не объясняет, но любопытство младшего подталкивает согласиться, потому он молча вытаскивает мобильный из кармана.
Немного кривые пальцы быстро носятся по сенсорному экрану, подключают телефон к местной сети и вводят пароль. Чонгук старается не показывать своей заинтересованности, но не выдерживает и вытягивает шею, чтобы подсмотреть, что же он там делает. И когда Сокджин наконец отдает телефон назад, Чонгук снова удивлен — на экране виднеется сайт с подборками автомобильных аварий.
— И что это? — Чонгук прокручивает вниз, но видеозаписям нет конца.
— Часть обучения и обязательный пункт подготовки к турниру, — говорит Сокджин с мрачным видом. — Иначе это называется «учиться на чужих ошибках».
— Я умею водить, — усмехается Чонгук. — И гоняю не первый год, так что обойдусь без этого.
— Запомни, ты ездил драг, это совсем другое, — рыкает Сокджин, резко поднимая взгляд. — И я не предлагаю. Не спрашиваю. Включай и смотри.
Чонгук издает какой-то высокий звук, напоминающий раздражение и одновременно отчаяние. Однако Сокджин не собирается его жалеть. Еще бы, ведь он похож на человека, который не жалеет даже самого себя.
— Недавно ты сам говорил, что идеальных нет, — негромко напоминает Сокджин. — И ты тоже не идеальный, как и остальные. Люди сделаны из крови и мяса, но часто забывают об этом, когда оказываются на дороге. Если ты собираешься поехать с нами на турнир, ты должен дожить до него, а не разъебаться на первых гонках из-за того, что переоценил себя. Включай и смотри внимательно.
Видимо, выхода нет. Чонгук шумно выдыхает, надеясь быть терпеливее, и нажимает на первое видео. Сокджин возвращается на диван и надевает наушники, что младший замечает боковым зрением. И размышляет, что если он включит Моцарта, то это ни капли не удивит его.
Автомобиль из первой видеозаписи разгоняется примерно до двухсот двадцати на пригородной трассе. Не успевая среагировать на появившийся из-за угла грузовик, резко кидается в сторону и вылетает на встречную полосу. Цепной реакцией следует лобовое столкновение с другой машиной. Резкий звук удара слышится невероятно громким. Части кузова разлетаются по всей дороге вместе со стеклом, которое лопается на дверях, как от настоящего взрыва. Автомобиль отлетает на несколько метров, как игрушечный, сплющенный от удара спереди настолько, что двигатель почти вываливается наружу. Чонгук мрачнеет, но не отводит взгляд, ощущая противные мурашки на коже. Теперь эта машина похожа на искореженный кусок металла и пластика.
Вторая видеозапись оказывается еще более жуткой, чем первая. От внезапного столкновения один из автомобилей швыряет в сторону. Из-за рывка распахивается дверь, и из салона вылетает человек, будучи не пристегнутым, под колёса встречной машины. Чонгук гортанно рычит и резко выключает экран, не желая смотреть дальше.
— Понравилось? — издевается Сокджин, заметив его движения.
— Они просто не умеют водить и использовать ремень безопасности, — хмыкает Чонгук. — Я же сказал, что все бесполезно. И камаро очень громкий, его слышно издали, так что никакой грузовик не станет выезжать передо мной.
Внезапно Сокджин сверкает улыбкой, но она настолько едкая, что в животе что-то неприятно сжимается.
— Для грузовика ты всего лишь маленькая хрень, которая летит со скоростью пятьдесят пять метров в секунду, — говорит он. — Это очень быстро. Даже если он тебя заметит или услышит, его представления о твоей скорости будут другими. Поэтому, когда он начнет выезжать, решив, что ты далеко, ты уже будешь близко. Непростительно близко.
Чонгук хмурит брови, не ожидая это услышать. В его собственной голове уличные гонки не настолько опасны, а превышение скорости на шоссе обходится без последствий, поэтому он действительно не привык волноваться, прибавляя скорости на прямой. Осознание, что это
на самом деле опасно, витает где-то в воздухе, совсем рядом, но рассеивается, не в состоянии накрыть его всерьез. Как что-то незначительное. Чонгук всегда считал, что автомобильные аварии относятся к разряду вещей, которые всегда происходят с кем-нибудь другим. Всегда.
— Я видел, как ты отвлекался на парковке, — мрачно заявляет Сокджин. — Как будто это все игрушки для тебя. Ты должен быть сосредоточен каждый раз, когда садишься за руль. И знать нахрен все телефоны реанимаций в городе, ясно?
— Ясно, — мрачно отзывается Чонгук.
И внезапно ответить на это нечего.
Через примерно час после разговора, когда Сокджин вновь надел наушники и отвернулся, Чонгук окончательно потерял счет времени, не заметив, как включил восьмое, затем десятое и даже двенадцатое видео. В какой-то момент он погрузился во все эти события настолько сильно, что искренне удивился, когда обнаружил себя в доме Сокджина.
В приоткрытое большое окно залетает ночной воздух, щекочет кожу на руках слабыми прикосновениями, треплет черные волосы, спадающие на глаза. Сокджин забрался на диван, согнув ноги в коленях; его опущенные веки слегка подрагивают, как будто смаргивают что-то красочное перед глазами. Чонгук скользит взглядом по его телу, рассматривая, но абсолютно не осознанно. Спортивные штаны на нем слегка приспущены, а горловина футболки растянута, открывая обзор на острые ключицы. В какой-то момент он заснул: наушники уже сняты и теперь просто свисают вниз, словно Сокджин в бессознательном состоянии выдернул их из ушей.
Чонгук решает, что с закрытым ртом и глазами он почти милый. Во всяком случае, его можно терпеть в таком состоянии.
В тишине звук шагов кажется гораздо громче, но Чонгук старается не создавать шум. Остановившись, он оказывается прямо над спящим Сокджином. Дыхание его ровное, почти незаметное, а полные губы слегка приоткрыты во сне. Чонгук стоит неподвижно около минуты, без мыслей разглядывая безупречное лицо, прежде чем поднимает руку и дотрагивается до его красивой шеи. Два пальца медленно скользят от края острой челюсти вниз, чтобы добраться до сонной артерии, прямо туда, где трепещет пульс. Под кожей словно спрятан сгусток нервов, что колеблется от прикосновений, разгоняясь до высокой скорости.
Чонгук негромко сглатывает, чувствуя, как под пальцами пульсирует венка. Внезапно он вспоминает парня, который целовал Сокджина при всех, и это воспоминание заставляет его нахмуриться. Настолько нагло и жестко впиваясь в его шею, он как будто хотел разорвать ее. И ведь Сокджин любит жестокое обращение, раз не пытался отстраниться в тот момент. Не выдерживая этой мысли, Чонгук ухмыляется, но все еще не убирает руку. Пальцы измеряют пульс, но Чонгук не подсчитывает сердечные удары, не держит цифры в голове, потому что думает совсем о другом. Как легко сейчас было бы склониться над ним и попробовать его шею на вкус. Измерить пульс языком, поцеловать, впиться в кожу зубами, оставляя самый яркий след, который когда-либо был на этой шее. Затем и еще один, заставляя Сокджина стонать во весь блядский голос.
Сокджин действительно такой же громкий, как и его тачка. И Чонгуку хочется это услышать.
Черные глаза медленно выкатываются из-под век и впиваются взглядом в парня перед собой, однако Чонгук не сразу замечает. Поглощенный изучением кожи на чужой шее, он задумчиво перемещает пальцы ниже, по кривой траектории, пока не цепляется за край черной футболки. Выпирающие ключицы выглядят как нельзя потрясающе. Чонгук без всяких мыслей смотрит на них, как в трансе. К тому времени, как он наконец поднимает взгляд, чтобы посмотреть на Сокджина, тот опускает глаза и замечает его пальцы, сжимающие ткань футболки. Сердце Чонгука вмиг делает двойное сальто, рывком возвращая рассудок.
— Что ты…
— Какая-то грязь была на одежде, — обрывает Чонгук. — Не знаю, во что ты вляпался, но я вытер. Мне пора.
Сокджин вновь поднимает взгляд, пытаясь полностью осознать его слова. Щеки слегка розовые после сна, но Чонгук не успевает заметить, разворачиваясь и быстро скрываясь в коридоре. Прежде, чем старший обнаружит очевидный абсурд в его ответе. Не представляя, какого черта вообще его трогал, как будто действительно хотел этого, Чонгук пытается мысленно оправдаться перед самим собой, но внезапный хаос в голове не позволяет ничего понять.
***
Пылающие красным стены ночного клуба выглядят еще агрессивнее, чем когда Чонгуку было семнадцать. В те времена попасть сюда было непросто, потому что вход был только для взрослых, однако деньги, очевидно, открывают любые двери. Чонгук неплохо запомнил это еще ребенком.
Расположившись на одном из броских красных диванов, он попивает приторный алкоголь из стакана. Отсюда хорошо видно барную стойку, к которой подплывает Дохван, желая заказать еще немного виски. Через два часа после того, как Чонгук согласился приехать в это место, он сталкивается с пониманием того, что не жалеет, потому что давно не развлекался. В последнее время он слишком занят тренировками на спотах, работой и чертовым Сокджином, который не выходит из его головы даже на перекур. Чонгук прикрывает глаза и затягивается сигаретой, втягивая дым поглубже в легкие, позволяя ему забрать немного тяжелых мыслей. Красные стены слегка раскачиваются напротив него, а приглушенный бит из колонок расслабляет больше, чем заводит, заставляя растекаться по дивану, совершенно ни о чем не думая. И ведь Чонгук не слишком много выпил, однако чувствует, что еще минута и он провалится в сладостное забвение.
Четвертая сигарета заканчивается, превратившись в маленький окурок, и наконец пьяный Чонгук рассказывает Дохвану все, что произошло в доме Сокджина. Просто из-за того, что мозги закипают под воздействием всех мыслей и почти плавятся из-за всего, включая случай на подземной парковке. Чонгук отказывается признавать даже перед самим собой, что именно в тот день что-то внутри него изменилось.
— Сокджин тебя волнует, — выдает вердикт Дохван, отпивая еще немного виски. Черный пиджак на нем слишком серьезный и никак не сочетается с обстановкой, словно бухгалтер решил сбежать из офиса пораньше и угробить вечер в этом извращенном клубе.
— Он волновал меня на парковке, — поправляет Чонгук, бесновато дергая плечами. — Я не виноват, что его бледное лицо испугало меня. Серьезно, это было просто десять диабетиков из десяти.
Дохван мычит с задумчивым видом, затем швыряет в рот креветку из блюдца.
— Должно же быть что-то еще, — говорит он, развалившись на диване. — Чонгук, если ты вечно отвлекаешься на него и истекаешь слюнями, то и без меня знаешь, что это значит.
Вместо ответа Чонгук морщит лицо, как будто вспомнил что-то неприятное. Это не могло случиться. Сокджин его не привлекает. Совершенно точно нет, потому что Чонгук никогда не влюбляется. Возможно, он просто под впечатлением от его красивого личика и хочет его трахнуть — это вполне по-чонгуковски. Однако он его не привлекает. И он больше не собирается измерять его чертов пульс, потому что это что-то совершенно
иное для Чонгука.
— Ничего необычного, — с наигранным равнодушием отвечает Чонгук. — Наверное, я просто хочу его выебать.
Вскидывая брови, Дохван слегка посмеивается, абсолютно не удивленный этим раскладом, потому что в этом и заключается сущность парня напротив него. И когда Чонгук обхватывает пальцами стакан и делает еще один большой глоток, он следит за ним с явным интересом, и пьяные блики в его глазах становятся только ярче.
— Очень в твоем стиле, — кивает Дохван. — Разве что он может тебе лицо разбить, исходя из его характера.
На этот раз усмехается Чонгук, прекрасно зная, что это правда.
— Нужно всего лишь надеть бронежилет, — язвит он, хватая креветку. — И оформить страхование жизни.
На самом деле, Сокджин не настолько чудовище, которое может всерьез покалечить другого человека, но Чонгук не прекращает мысленно шутить об этом. Вероятно, то, что он четвертый и занимает место Тэхёна, значительно увеличивает его шансы получить по лицу, однако не слишком пугает даже при таком раскладе. В конечном итоге Чонгук всегда получает то, чего хочет. Он просто привык к этому. Качая головой с задумчивым видом, Чонгук отпивает еще немного виски, желая изгнать все оставшиеся мысли, которые порядком раздражают на самом деле. Вкусный алкоголь ползет по гортани вниз, дарит спокойствие, избавляет от всей тяжести. Однако кое-что не собирается покидать его голову — образ пьяного Сокджина, который улыбается другому мужчине, прежде чем пойти с ним наверх. Чонгук низко мычит. Ему настолько надоело думать об этом, что хочется вышвырнуть собственный мозг из головы.
— Можешь просто подцепить кого-нибудь на ночь, — предлагает Дохван, замечая явное сражение на лице Чонгука. — Если дело только в сексе, просто избавься от этой проблемы. Как ты всегда и делаешь.
Не дожидаясь ответа, Дохван слабо ухмыляется и кивает в сторону барной стойки. В большом зале не слишком много людей, и взгляд Чонгука цепляется за одного из них. Высокий парень, который выглядит довольно горячо в обтягивающих кожаных штанах и в черной майке с глубоким вырезом, выделяется среди остальных. Чонгук медленно облизывает губы, наблюдая за тем, как он обхватывает стакан с каким-то коктейлем и отпивает немного, затем еще, словно разрываясь между желанием напиться в хлам и просто попробовать. Чонгук прищуривает темные глаза, обдумывая свои последующие действия немного дольше, чем обычно, прежде чем резко поднимается с желанием наконец сделать это, не думая совершенно ни о чем. Дохван прекрасно знает, каким человеком является Чонгук.
Координация движений ощутимо хуже, как будто сигналы мозга поступают в конечности с опозданием в долю секунды, что гораздо заметнее, если стоять прямо. Дохван посмеивается и откидывается на спинку дивана, наблюдая, как Чонгук смаргивает часть опьянения вместе с сонливостью и направляется к своей цели. При таком раскладе того парня можно даже назвать жертвой. Невинной жертвой похоти Чонгука, который собирается убедить себя в том, что Сокджин его не привлекает. Ни капли.
Через десять шагов привалившись к барной стойке, Чонгук оказывается на высоком стуле прежде, чем успевает оценить обстановку, потому что в голове только одна мысль — он не сможет долго стоять. Выпив достаточно виски, он замечает, как мир начинает расплываться на яркие пятна, и нужно сразу заставить его успокоиться. Просто слегка сбавить обороты.
— Приветик, — мурлычет Чонгук, моментально привлекая внимание парня слева. И замечает, что его лицо довольно обыденное и совсем не такое красивое, как у Сокджина. Блять, только не это. Из-за чертового Сокджина у него теперь завышенные требования даже на шлюх. — Слушай, ты пьешь какое-то дерьмо. Я закажу тебе кое-что получше.
Чонгук громко хлопает ладонью по столу, привлекая внимание бармена. Высокий парень с бабочкой на шее прекращает натирать бокалы и вмиг оказывается рядом. Чонгук вновь косит взгляд на незнакомца, словно оценивая, насколько дорогой алкоголь тот заслуживает.
— Я не против, — отвечает парень, пытаясь обворожительно улыбнуться, но даже после этого его лицо не становится лучше. — Не умею выбирать хороший алкоголь, если честно.
— С хорошей компанией тебе тоже не повезло, — тянет Чонгук, игриво посмеиваясь, но на самом деле не шутит. — Два, — добавляет он, обращаясь к бармену и тыкая на какое-то замысловатое название коктейля. Слишком дорого, но для этих кокетливых глаз он согласен, потому что этот парень не самый отстойный вариант, который когда-либо оказывался перед ним в такой ситуации.
Через десять минут Чонгук вжимает его лицом в стену длинного коридора, где мигающие красным лампочки навевают атмосферу триллера, разбавленного эротикой. Усмехнувшись с явным голодом во взгляде, Чонгук шумно дышит через нос. Длинные пальцы быстро шарят под чужой одеждой, желающие потрогать горячее тело везде и одновременно нигде. Парень слащаво постанывает, выгибается сильнее в попытках быть ближе к Чонгуку, чувствовать его больше, сильнее. И с силой закусывает губу, когда чужая ладонь хватает его за ягодицу — жестко и нагло, без намека на нежность. Эта детка нежности не заслуживает.
Розоватые губы вкусные, но недостаточно. Чонгук понимает это совершенно случайно и неожиданно для себя, но лишь гортанно рычит на эти мысли, жадно впиваясь зубами в его шею. Пламя разгорается внутри, как из газовой горелки, явно намереваясь заполнить весь коридор и накрыть с головой их обоих, как вдруг Чонгук ощущает какой-то сладкий запах. И это действует отрезвляюще, как пощечина.
— Чем пахнет? — хмурится Чонгук, тяжело дыша из-за горящего желания внутри.
— Что? — негромко мямлит парень, его грудь быстро вздымается от не менее тяжелого дыхания. — Ты про мой одеколон?
Чонгук оглушительно сглатывает, его глаза чернеют еще больше. И все же недостаточно. Всего этого слишком недостаточно, потому что это не Сокджин.
***
Как рычащий ротвейлер, черный шеви вопит на пригородной трассе, несясь вперед и поднимая пыль. Солнце снова в зените, однако на этот раз оно не собирается выжигать асфальт, разве что искриться бликами на лобовом стекле, отвлекая от дороги, как и драйвовая музыка из магнитолы. Чонгук рывком выключает радио. Двадцать минут назад Джей-Хоуп позвал его на спот для очередного занятия. Семнадцать минут назад чужой кричащий двигатель нарушил спокойствие улицы, когда ниссан пролетел мимо ворот Чонгука по направлению к пригородной трассе. И всего лишь четыре минуты назад он сам выехал на шоссе.
Вцепившись пальцами в черный руль, Чонгук убеждает себя, что ему плевать на опоздание. Сегодня он не хочет волноваться об этом, потому что нечто другое беспокоит его сильнее. Сокджин собственной блядской персоной. Конкретнее говоря, именно то, что вчерашний парень в красном клубе
не был идеальным Сокджином, как и то, что съехавший с магистрали мозг Чонгука посчитал это весомым поводом отказаться от случайного горячего тела и вернуться к Дохвану. Это ненормально для него. Как будто Чонгук резко обратился в другую религию и теперь не швыряет на кровать всех без разбора просто потому, что больше не считает это достойным развлечением.
Явно что-то с ним не в порядке. И Сокджин
не может быть причиной его внезапного безумия.
Когда острая стрелка на спидометре взметает вверх, Чонгук и не замечает этого, пока мелькающие столбы по сторонам не размываются до сплошной линии, как бы говоря, что скорость начинает граничить с неадекватной. Чонгук облизывается, слыша свистящий ветер, швыряет взгляд вдаль и замечает выезжающий с перекрестной дороги грузовик, который стеснительно перегородил часть крайней полосы. Зеленый металл его бочины сверкает на солнце и переливается, как изумрудный камень, раскаленный от высокой температуры.
Не выдерживая, Чонгук скидывает скорость. Намного раньше, чем делает это обычно, заметив что-то большое впереди. И даже раньше, чем нужно, потому что он все еще слишком далеко, однако по какой-то причине левая нога все-таки надавливает на тормоз.
«Пятьдесят пять метров в секунду — это очень быстро».
Чонгук сдержанно облизывается и тяжело выдыхает, приказывая себе не быть настолько скучным, но вопреки всему понижает скорость еще больше и останавливается окончательно в двадцати метрах от горы зеленого металла. Грузовик действительно огромный, как небоскреб, выросший посреди дороги из ниоткуда.
— Козел, — рычит Чонгук негромко, и непонятно, кому конкретно адресовано это слово, прежде чем он мелькает фарами водителю. — Проезжай давай, бога ради.
Когда грузовик наконец перебарывает стеснение и выезжает на дорогу, благодаря остановившийся спорткар, Чонгук чувствует, что в ярости. Ничто прежде не могло влиять на него, заставлять быть осмотрительнее на дороге и уж тем более отказываться от случайных задниц. Сокджин влез в его мозги без всякого приглашения и теперь явно издевается, диктуя свои правила. Чонгук рычит сильнее, лягнув педаль. Время вышвырнуть его из головы и насладиться мощностью безумных шестисот пятидесяти лошадиных сил, как он делает всегда. Догнав уехавший вперед грузовик, камаро обгоняет его и уносится далеко вперед с гордым рёвом и облаками пыли, словно пытаясь доказать себе, что независим от чужих мнений.
Чонгук действительно не может больше это терпеть.
И пошел Сокджин к чертям со своими советами, красивым личиком и бесконечными тараканами в голове. Чонгук не собирается поддаваться его влиянию. И не собирается признавать, что на самом деле начинает не только что-то чувствовать к нему, но и слышать здравый смысл в собственной голове, нередко призывающий быть осторожнее на дороге.
Через километров двадцать Чонгук сворачивает в город, опускает стекло со стороны водителя и высовывает руку, чтобы прохладный ветер немного привел его в чувства. Нужно немного времени, чтобы остыть. Где-то в глубине кармана вибрирует мобильный, щекочет ногу сквозь джинсы, но отвечать на звонок нет никакого желания. Чонгук отлично знает, что опаздывает, но все же должен немного остыть. Сейчас ему нужен просто ядреный кофе и никаких Сокджинов поблизости.
Лексус сверкает фиолетовым, как драгоценный камень флюорит. Чонгук впивается в него ошарашенным взглядом, проезжая мимо, и мгновенно забывает о своей цели, срываясь в крайний ряд. Очевидно, кое-кто дерзко дразнит его. Чонгук мрачнеет еще больше, сжимая пальцами руль, но искренне стараясь не выходить из себя. Черный камаро паркуется прямо за ним, дыша разгоряченным капотом в его задний бампер, и Чонгук решает, что настало время покончить с этим. Резко дернув дверь, он выбирается на воздух.
Внутри лексуса никого нет.
Чонгук сдержанно выдыхает и ныряет рукой в карман джинсов, чтобы нащупать сигареты. Сейчас ему чертовски необходим дым и немного запасных нервов против всего этого дерьма. Сигарета зажимается между губами, зажигалка чиркает с резким тихим звуком, озаряя светом его ладони. Вдыхая никотин с жадностью, Чонгук оглядывается: вокруг нет шумных проспектов или центральных улиц, только небольшие кафе и кинотеатр через дорогу. И даже если этот дьявольский лексус оказался здесь с другой целью, будучи обнаруженным совершенно случайно, Чонгук все еще имеет несколько вопросов к владельцу. Именно по той причине, по которой он замечал его сияние почти всю прошлую неделю.
Когда вторая сигарета подряд отправляется в железный контейнер, но никто все еще не выходит из ближайших зданий, возвращаясь к этой машине, Чонгук не выдерживает. Единственным решением в его голове оказывается идея допросить Чимина.
— Чонгук? — слышится его ответ на звонок.
— Какого черта Шуга следит за мной? — рычит Чонгук в недовольстве, швыряя очередной гневный взгляд на лексус впереди. — Я не первый раз вижу его тачку прямо за своей спиной или где-нибудь рядом. Что происходит, хён? Как только увидишь его, скажи, чтобы отправлялся к черту и отстал от меня.
— О чем ты, Шуга со мной сейчас, мы встретились еще утром, — отвечает Чимин. — Кто следит за тобой?
Чонгук замирает.
— Что? Я на окраине города и прямо передо мной его лексус…
— Шуга никогда не водил лексус, — говорит Чимин с явным удивлением. — Чонгуки, ты в порядке?
По коже пробегает едва заметный холодок, как после скользнувшего по спине кусочка льда. Чонгук непонимающе смотрит на яркий капот автомобиля, не зная, что здесь происходит. Чимин говорит что-то еще, но он больше не может его слышать, потому что в голове звенит хаос из бесчисленных ошибок и предположений. Чонгук был уверен, что это машина Шуги, ведь именно Шуга упоминал лексус раньше и он же стоял рядом с ним на заправке. Однако он не забрался внутрь. Видимо, из-за того, что не имел ключей.
Чонгук глубоко вдыхает и выдыхает несколько раз, прежде чем в голову стреляет воспоминание того, что Шуга был
не один тем вечером. Потому что шестое чувство никогда не подводит Чонгука — он почувствовал на себе чужой взгляд. И внезапно начинает чувствовать его и сейчас, за мгновение до:
— Что, нравится моя тачка?
Чонгук оборачивается настолько резко, что перед глазами почти темнеет. Цепляясь взглядом за светлые пшеничные волосы, он почти с ужасом узнает того самого парня, который приходил к нему домой. Без маски на этот раз. Равнодушное лицо выглядит полностью симметричным, как искусственное.
— Ты, — выдыхает Чонгук. — Ты следил за мной?
Блондин никак не реагирует, разве что слегка склоняет голову набок, как будто потешается над растерянным Чонгуком, которого застал врасплох. И второму это совсем не нравится, однако он отодвигает раздражение на задний план, потому что у него появляется важный вопрос.
— Ты искал Тэхёна, — выпаливает Чонгук, не выдерживая всех этих секретов, окружающих его с каждой стороны. — Я не знал, что он был бывшим владельцем того дома. Зачем ты искал его?
Чужое лицо не отражает ни единой эмоции, кажется ровным и почти идеальным, без единого изъяна. Разве что тень улыбки, проскользнувшая по скулам на четверть секунды, искажает его, но исчезает слишком быстро, чтобы заметить. Чонгук упускает момент ее появления просто потому, что моргает.
— Ничего важного, — спокойно отвечает парень. — Забудь об этом.
Вытащив ключи от машины из кармана, он вскидывает руку и нажимает на кнопку, чтобы разблокировать двери. Лексус мигает фарами с резким пикающим звуком. Чонгук понимает, что этот парень собирается просто оставить его, и преграждает путь быстрее, чем успевает всерьез обдумать это действие.
— Ты не уедешь так просто, — усмехается Чонгук. — Что происходит? Я должен знать, потому что это касается меня. Даже если ты не следил за мной. Шуга ведь был с тобой тем вечером, правда? И ты смотрел мне в спину через ебаное стекло витрины. Я всегда чувствую такие вещи, ясно?
На этот раз спокойное лицо искажается более заметной улыбкой. И она выглядит по меньшей мере издевательски. Чонгук внезапно ощущает противное покалывание где-то в шее, едва понимает, что перед ним стоит величайший актер, который с легкостью смахивает маски с лица одну за другой. Чувство, что его настоящего и не найти среди них. Или же он просто сумасшедший.
— Что, правда интересно? — спрашивает он, склоняя голову на другой бок и не отводя взгляд.
— Да, — резко отвечает Чонгук.
Черные глаза становятся слегка колючими, и неясно, рад ли этот человек его согласию. На мгновение парень кажется почти жутким, и внутри селится плохое предчувствие, но на этот раз Чонгук игнорирует, потому что перед ним, кажется, стоит единственный человек, который может что-то прояснить. И он просто обязан вытащить из него что-нибудь, особенно если это связано с командой. И с Сокджином, который добровольно ничего не расскажет, потому что ни капли не доверяет четвертому, даже не пытаясь скрывать это недоверие.
— Я мог бы рассказать тебе, — говорит парень после короткого молчания. — Если хочешь.
— Правда? — Чонгук ощущает вкус предвкушения на языке, напоминающий сахарные вафли. — Даже если я спрошу про Тэхёна?
Как-то странно прищуриваясь, отчего его глаза темнеют еще больше, блондин незаметно кивает головой. Он внимательно следит за переменами на лице Чонгука, которое теперь показывает идеальное сочетание раздражения и интереса, после чего обходит его и мягко открывает дверь своей машины. И когда он жестом просит следовать за ним, Чонгук собирается послать все свои планы подальше и сделать это, как вдруг останавливается возле камаро.
— Я не спросил твое имя, — усмехается Чонгук, поднимая взгляд.
Парень замирает на мгновение, прежде чем оборачивается. Он медлит несколько секунд, как будто мысленно отговаривает себя отвечать, но затем поднимает правую руку, разводит средний палец с указательным на манер ножниц и подносит к лицу, чтобы взглянуть на Чонгука сквозь них:
— Я Ви.
— Ви? — с легким удивлением спрашивает Чонгук. — Почти самое странное из всего, что я слышал.
И получает слабый смешок в ответ, прежде чем оказаться внутри шеви и выехать следом за цветастой тачкой.
