***
На контрасте с насыщенной зеленью деревьев черный додж выглядит нелепо, как ненужный кусок цивилизации посреди дикой природы. Чонгук громко захлопывает дверь камаро, съехав с дороги около леса. Крупный парень возле спорткара приковывает внимание: на нем черная кожаная куртка и военные берцы, а глаза горят диким пламенем, как у Ти-Рекса перед нападением. И только когда он раскрывает рот, Чонгук понимает, что ошибся, потому что это не угрожающий, а восхищенный взгляд. Почти фанатичный. — Ты быстро приехал, — улыбается парень, смотря на Ви с явным обожанием, прежде чем резко мрачнеет, едва он замечая Чонгука рядом. — Где он? — спрашивает Ви, как будто действительно никогда не здоровается. Пылающий бычок сигареты летит на землю, когда Чондэ размыкает пальцы. Молча подойдя к черной машине, он рывком распахивает багажник. Чонгук не успевает сообразить достаточно, чтобы подготовиться к тому, что может там увидеть. И когда Чондэ за шкирку вытаскивает какого-то парня, прямо из своего долбаного багажника, Чонгук не знает, как должен реагировать. Адреналин моментально брызжет в кровь, как из баллона с краской, пробирая до дрожи на кончиках пальцев. Грязные от крови волосы прикрывают бледное лицо, спадая челкой на лоб и оставляя темные разводы. На челюсти заметен внушительный синяк, на шее видны еще несколько. Когда Чондэ швыряет парнишку на землю, как пакет с мусором на свалке, тот болезненно корчится, щурясь от яркого солнечного света. И когда Чондэ рывком срывает скотч с его рта, он моментально использует это: — Ублюдки, — рычит парень, поднимая гордый взгляд на Ви, шипит, пуская слюни и дергая руками, связанными за спиной. — Давайте, твари, издевайтесь надо мной, как и над моим братом! Давайте, блять, я уже ничего не боюсь! Хищный взгляд Чондэ становится едким, как токсичная лава, сжирающая парня на расстоянии, отрывая по кусочку от его мягкой плоти. Чонгук морщит лицо, когда он жестко пиздит парня с ноги, вынуждая закрыть рот, видит, как его голова резко откидывается назад из-за удара. Однако Чондэ прекращает, как только Ви поднимает руку, словно молча говоря остановиться. Внезапно восхищенный, явно фанатичный взгляд — похожий на преданность собаки, которая трепещет перед своим хозяином. Чонгук хмурится. Он не знает, кто из них не нравится ему сильнее, однако издеваться над беззащитными и слабыми никогда не было слишком весело. — Ты взял то, что принадлежит мне, — медленно и разборчиво говорит Ви, его бархатный голос понижается на несколько тонов. Взгляд холодный, как замерзший снег. — И где ты сейчас, Хисын? Если думал, что я ничего не стану предпринимать, то ты ошибся. И твой брат тоже заплатил за это. Еще один четко поставленный удар выбивает из его груди весь воздух, заставляя хрипеть и загибаться на земле. Чонгук мрачнеет еще больше, ощущая давление в груди, однако не собирается вмешиваться. Он никогда не был героем и особо не беспокоился о других, однако неприятное зрелище перед глазами вынуждает его чувствовать себя последней скотиной. Даже если не он избивает его сейчас. Ви медленно опускается на корточки перед лежащим телом и разглядывает его несколько секунд, после касается рукой липких волос, приглаживает, бережно зачесывая назад. Хисын дышит шумно, со свистом, вздрагивая от чужого прикосновения, как от очередного удара, но это слишком ласково теперь. Ви спокоен и пугающе безразличен, что для подобной ситуации совсем не к месту. Чонгук старается не усмехаться, потому что хладнокровие этого человека делает из него настоящего садиста, которому нравится чужая боль, и понимать это по меньшей мере отвратительно, находясь рядом. — Это было… я не… — Доказательства, — жестко обрывает Ви. Хисын болезненно сглатывает, но не может заставить себя продолжить или оспорить это. Когда пронизывающий до костей взгляд настолько близко, видно, что вся его смелость рассеивается, словно ее и не было. Ви мягко цепляет пальцем его подбородок, заставляя смотреть себе в глаза, но парень сразу же закрывает их, чтобы не видеть его лицо. Внезапно становится очень тихо. Никто из них не говорит ни слова, и слышен только звук хрустящих костей, когда Чондэ показательно громко разминает пальцы. Его взгляд напоминает изогнутое лезвие ножа, блестящее и длинное, как от мачете. — Доказательства, — заметно мягче повторяет Ви. — Тебя видели, как и твоего брата. Есть доказательства, понимаешь? Это было очень некрасиво и грубо с вашей стороны. — Да кем ты… — шипит снова парень, но договорить не может, потому что Ви резко хватает его за волосы, заставляя с жалобным стоном выгнуть шею. Внезапно Чонгук понимает, что от его ласковых поглаживаний остался только пепел. — Не стоит, — шепчет Ви. — Ты уже достаточно сказал. И сделал. Как только Ви поднимается на ноги, Чондэ вырубает парня прямым ударом в челюсть. Избитое тело валится на землю, как мешок, поднимая пыль. Чонгук стоит без движения, лицо — мрачнее тучи. И не представляет, что должен чувствовать после всего этого. С одной стороны, он слишком эгоист, поэтому не собирался защищать здесь кого-либо, однако парочка из этих двоих заставляет его нервничать. Чондэ скалится, швыряя еще один едкий взгляд в его сторону. Вид у него такой, будто он каждый день только и делает, что заставляет людей страдать. По коже Чонгука проскальзывают противные мурашки от этого взгляда, прежде чем Чондэ хватает Хисына и запихивает обратно в багажник. С невероятной легкостью, с которой наверняка пуговицы на куртке застегивает. Чонгук не хочет думать, как много людей побывали в этом багажнике. — Итак, ты хотел видеть, как я гоняю, — вдруг напоминает Ви, оборачиваясь на Чонгука, словно никакого дерьма здесь не произошло. — Что это было? — криво усмехается Чонгук, чувствуя, как сердце бьется в висках. — Ничего особенного, — спокойно отвечает Ви. — Разве я не имею права наказывать людей, которые трогают то, что принадлежит мне? Если они плохо знают манеры и правила поведения в обществе, то это не моя проблема. На мгновение кажется, что он действительно верит, что в избиениях нет ничего особенного. Лицемерие такого вида кажется опасным, почти как настоящее безумие, которое своей бесконтрольностью может привести к каким угодно последствиям. Чонгук молча хмыкает, замечая странноватый блеск в темных глазах. Ничего из этого ему не нравится, однако отступить назад он больше не может. Чонгук не позволит им думать, что это шоу испугало его. — Если ты впечатлительный, у меня в машине есть успокоительное. Если нет, следуй за мной.***
Цветастый лексус переливается синим и грязно-бурым, сверкает ярко, как медальон. Расстояние между горячим капотом и Чонгуком — не меньше пятидесяти ярдов. Достаточно далеко для того, чтобы прекратить резать глаза обилием этих ярких красок, однако Чонгук все равно не позволяет себе отвести взгляд. Если он сделает это хоть на секунду, наверняка упустит момент, когда тот начнет двигаться прямо на него. Сокджин слишком недоверчивый. Чонгук, должно быть, наоборот. И он понимает это только сейчас, через целых две минуты после того, как согласился встать посреди пустынной дороги, прямо перед этим чудовищем, которое все еще не двигается — просто стоит, рычит горячим двигателем, всасывает воздух через решетку радиатора и выглядит так, словно готово напасть. Сорваться с цепи и раздавить Чонгука без всякой жалости, как червяка на дороге, коим он себя и ощущает прямо сейчас. «Остановись здесь, я покажу тебе небольшой фокус. Только не дергайся, когда я подъеду близко». Кретин. Чонгук резко выдыхает и обещает себе не вестись на это в следующий раз. Ни за что. Лексус рывком газует, срываясь с места, и Чонгук понимает, что перестал дышать. Пятьдесят ярдов. Тридцать. Пятнадцать. Лексус проглатывает расстояние между ними за считанные секунды, рычит громче, как взлетающий бомбардировщик, пыхтит выхлопными газами до звона в ушах. Дистанция сокращается до ничтожной и Чонгук почти видит, как его тело швыряет на горячий капот после удара, как он перелетает через крышу и валится на землю с раздробленными к чертям костями. Возможно, люди, которых сбивает машина, могут предвидеть это. За четверть секунды до столкновения. Однако за четверть секунды лексус кидается в сторону и срывается в дрифт, четко и резко, по команде, а сердце Чонгука разрывает грудь с дикими воплями. Испуская тонны светлого дыма, лексус скользит вокруг него опасно близко, едва ли в метре от чужих ног. Чонгук не двигается, не дышит даже, перед глазами только зловещий туман и пыль, а в ушах стоит визг стираемой об асфальт резины. Достаточно повернуть руль чуть сильнее, чтобы Чонгук остался без ног — эта мысль пулей стреляет в мозги, когда тачка оказывается за его спиной. Ви должен идеально контролировать каждое движение, чтобы не сбить его сейчас. В какой-то момент кажется, что он действительно собирается сделать это. Дыма становится невыносимо много. Чонгук кашляет несколько раз и упускает момент, когда двигатель вдруг прекращает рычать. Лексус остановился. Чонгук резко оборачивается, но позади ничего не видно, кроме пелены тумана. Видимость сводится до нулевой, позволяя разглядеть только асфальт под ногами вокруг себя. Чонгук оборачивается вновь, в другую сторону, затем еще раз. В момент, когда он полностью теряется в пространстве и вслепую делает шаг вперед, в плотный дым, то натыкается на синий капот и просто падает на него, едва успевая выставить руки. Лексус стоял прямо за его спиной. И он притих специально, притаился, точно хищник, чтобы заставить его занервничать. Чонгук криво усмехается, когда дым рассеивается окончательно. Горячая сталь на капоте обжигает ладони, потому Чонгук резко одергивает их. Этот парень и правда дьявольски хорош. Чонгук понимает, что он, возможно, даже лучше Сокджина, и это почти заставляет его всерьез испугаться.***
Джей-Хоуп ковыряется в двигателе шеви с самым сосредоточенным видом из всех, который когда-либо присутствовал на его лице. Чонгук морщится из-за слишком горького кофе и возвращает стаканчик на стол, покрытый слоем пыли. Воздух здесь был бы тяжелым и душным из-за всего этого, если бы они не оставляли двери открытыми. Чонгук ничего не рассказал, вернувшись к ним. Просто потому, что сам еще не разобрался, как относиться к произошедшим событиям. И еще потому, что решил использовать технику Сокджина и тоже скрывать все на свете, ведь это честно и справедливо — он не обязан быть единственным человеком среди них, кто готов обсуждать все чертовы проблемы вокруг, включая неприятное прошлое. — Если хочешь, можем сделать клетку безопасности сегодня, — предлагает Джей-Хоуп, оторвавшись от двигателя, чтобы глянуть на Чонгука. — Придется вытащить весь салон. — Давай, — кивает Чонгук, щелкнув пальцами. — Сделаем это. Нужно подготовить тачку для настоящей войны. Чонгук прекрасно чувствует потребность собрать дикого зверя, чтобы снова позорно не испугаться, когда окажется перед Ви или кем-нибудь подобным в следующий раз. Он знает, что мощность под капотом и все необходимое стоит ровно половину победы. Остальное зависит от навыков гонщика — без этого даже тысяча лошадиных сил будут бесполезны. Чонгук хмыкает, расстегивает пуговицы на черной рубашке и вытаскивает необходимые ключи из рабочего стола. Избавить шеви от внутренностей оказывается не так просто. По большей части из-за музыкального сопровождения, потому что Джей-Хоуп включает хеви-метал из восьмидесятых в больших колонках. Визжащая электрогитара порождает головную боль через первые двадцать минут, однако Чонгук все равно упрямо дергает головой в ритм, пытаясь наслаждаться процессом и не думать ни о чем. Открутив болты, на которых крепится задние сиденья, он хватается за мягкую обивку и вытаскивает их, пока Джей-Хоуп чертит схему каркаса на большом листе, периодически сдувая пыль со стола. В какой-то момент музыка обрывается и Чонгук понимает, что приехал Сокджин. Настолько сосредоточившись на своей тачке, он даже не услышал привычный орущий двигатель из ниссана снаружи. Возможно, это из-за громкой музыки. — Рок был слышен на соседней улице, — предъявляет Сокджин с явным неодобрением, глянув на них обоих. — Включи что-нибудь спокойное. Черные джинсы с большими разрезами на коленях делают его младше своего возраста. Чонгук медленно облизывает губы, скользя взглядом по стройным ногам выше, и замечает довольно мощные бедра, на которых ткань джинс натягивается чуть сильнее. Неосознанно сглатывая, он пялится дольше обычного, однако отводит взгляд за миг до того, как Сокджин заподозрит неладное. Черт побери, он снова залипает на него, как долбаный школьник, совершенно не желающий этого на самом деле, но ничем не может остановить себя. Моцарт не вписывается в атмосферу мастерской со всеми ее инструментами и дрелью, которую включает Сокджин, однако Чонгук может разве что усмехнуться, услышав знакомые ноты. Искры от болгарки летят во все стороны, как фейерверк, а звук работающей шлифмашины почти оглушает его. Чонгук крепко держит часть длинной трубы с другого конца, пока Сокджин в защитной маске отпиливает ненужный кусок металла. Красивое лицо сосредоточено до предела, веки не дрожат, пальцы сомкнуты вокруг пластиковой ручки. Чонгук ловит себя на том, что снова громко сглатывает. Когда Сокджин заканчивает и срывает защитную маску с лица, черные волосы оказываются слегка растрепаны, небрежно прикрывающие лоб, как после пробежки. Или как после отличного секса. Чонгук гортанно рычит себе под нос и рывком допивает оставшийся горький кофе из стаканчика. Он обязан успокоиться и прекратить ебать его глазами. Джей-Хоуп замечает перемены его настроения с того времени, как приехал Сокджин. Бесшумно подкравшись сзади, как хищник, он резко тыкает пальцами в его бок. Чонгук вздрагивает всем телом и едва не давится чертовым кофе. — Не хочешь покурить? — предлагает Джей-Хоуп, игриво подмигивая. Чонгук выдавливает очередную ухмылку и выходит на улицу следом за ним, не бросив больше ни одного взгляда на Сокджина. Просто потому, что каждый взгляд что-то взрывает в груди, как чертова граната, которую спрятали где-то в желудке. Горячий летний воздух не отрезвляет, однако может отвлечь, потому Чонгук делает жадный вдох. Чувство, что его мозг просто издевается над ним, подкидывая сумасшедшие картинки. Он явно не должен позволять им контролировать его. — Должен сказать, что я не слепой, — вдруг заявляет Джей-Хоуп, прикуривая сигарету. — Что-то происходит между вами. Что-нибудь собираешься с этим делать? «Если постоянно отвлекаешься на него и пускаешь слюни, сам знаешь, что это значит». Чонгук резко дергает головой, выкидывая все ненужные мысли, и глубоко затягивается. Джей-Хоуп настолько прямолинейный, что это почти смешно. Изначально Чонгук не собирался обсуждать это с ним, как и с кем-либо еще. Вероятно, это просто временное помешательство, которое пройдет немного позже, отойдет на второй план, прежде чем исчезнет окончательно. Ничего серьезного, решает он, как всегда. — Послушай, — продолжает Хоби, неловко оглянувшись, словно боится, что Сокджин может их подслушивать. — Ты правда лучше, чем Тэхён. Намного лучше, честно говоря, но мы не хотим повторения их истории. Если хён тебе нравится, просто не будь с ним козлом. Чонгук едко усмехается, выдыхая густой дым. — Я уже козел, этого не исправить, — отвечает он. — И Сокджин мне не нравится. Отдельные части его тела — да, но не полностью. Возможно, я просто хочу стать одним из парней, которым он подставляет свой зад, что на это скажешь? Джей-Хоуп слегка улыбается в ответ, но только ради того, чтобы разговор не стал слишком серьезным. Он чувствует, что Чонгук на взводе, замечает недобрый блеск в черных глазах и понимает, что не стоит подливать масла в огонь. Явно не сейчас. — Знаешь, он тебе руку сломает, — говорит Джей-Хоуп, прежде чем развернуться, заканчивая их разговор даже слишком быстро. Вены почти раздувает из-за раздражения. Это становится ебаной красной тряпкой для быка, которой потрусили прямо перед его лицом. Чонгук крепко сжимает челюсти, прожигая взглядом уходящую спину парня. Он злится не на него, а на собственные чувства, такие непонятные и непривычные, что почти тошнит. Чонгук кашляет несколько раз и давит бычок подошвой. Сокджин не может ему нравиться именно по причине того, что он не такой, как остальные. Этот человек совсем не похож на нежных мальчиков с гладкой кожей, дрожащих в его сильных руках, которые привлекали его всегда, потому что были чем-то изящным, хрупким и красиво невинным. В качестве одноразовых развлечений он выбирал их каждый раз, за исключением случаев, когда его привлекал кто-то дерзкий. Однако все они в конечном итоге кричали под ним, позволяя раскатывать себя по простыни и трахать настолько жестко, чтобы искры появлялись перед глазами. Сокджин же напоминает человека, который и сам завалит кого угодно. Чонгук никогда не хотел таких. Вернувшись в сервис с мрачным видом, Чонгук видит, как Сокджин вытряхивает длинные болты из ящика. Они валятся на металлический стол с громким дребезжащим звуком. — Нужны потолще, — объясняет Сокджин, швырнув взгляд на Чонгука через плечо. — Ты должен быть в полной безопасности. Чонгук растягивает мерзкую улыбочку на все лицо и подходит ближе, размышляя, что это Сокджину следует подумать о своей безопасности. Он находится слишком близко от разъяренного Чонгука, который едва не извергает пламя из ноздрей, как дракон, потому что окончательно запутался в себе. И это чертовски злит его, едва не выворачивая наизнанку от ярости. — А эти не подходят? — спрашивает Чонгук, схватив первый попавшийся болтик, просто чтобы спросить что-нибудь и отвлечься наконец. — Ты вообще меня слушал? — Сокджин вздыхает, будто Чонгук совсем безнадежен. — Я же сказал о безопасности. Этими ты можешь только скрутить забор. Как легко сейчас было бы швырнуть его на капот, стащить эти блядские черные джинсы с его ног и трахать настолько грубо и быстро, чтобы перед глазами двоилось. Выбивать сладкие стоны из этих симпатичных губ снова и снова, пока не станет дурно им обоим. Чонгук шумно втягивает носом воздух, выжигая взглядом дыру на его идеальной щеке. Ему срочно необходимо успокоиться и прекратить думать о таких вещах, но он просто не может. И когда Сокджин поднимает свои нахальные глаза и дерзко вскидывает брови, словно бросает вызов, Чонгук готов разорваться. Идея трахнуть его может принадлежать только дьяволу.***
Ближе к полуночи Чонгук чувствует истощение, как если бы весь день вытряхивал ковры. Толстые дорожки вен просвечивают под кожей на руках от перенапряжения, дыхание более обрывистое и резкое, чем всегда, как будто кислорода недостаточно. Он шумно выдыхает первый раз, второй, пока курит около тойоты. Разбирая шеви на части, Чонгук почти готов поклясться, что это одно из самых сложных вещей. Возможно, потому, что они решили сделать каркас за один день. И потому, что Сокджин игнорировал его последние четыре часа, из-за чего Чонгуку хотелось силой привлечь его внимание. Это просто разрывает его на куски. Каждый раз пытаясь найти его взгляд, он думает о его безобразном поведении и чертовых бедрах, из-за которых учащается пульс. Выносить это просто невозможно. Чонгук почти не может думать о чем-либо другом, даже о блестящем лексусе. Очередная сигарета отправляется в мусорный контейнер, когда свет от автомобильных фар ловит силуэт Чонгука, выхватывая из темноты. Он поднимает взгляд и замечает знакомый автомобиль — Намджун только вырвался с работы. Чонгук здоровается с ним за руку и подмечает, насколько он хорош в деловом костюме. — Вкусное для младших, — говорит Намджун со слабой улыбкой, шурша пакетиком с едой. — И для хёна отдельно. Сокджин переводит на него уставший взгляд, опираясь бедром о заднее крыло шеви. Чонгук двигает челюстью с грозным видом и думает разорвать на дороге первого попавшегося парня, как только камаро будет готов. И он получит вдвое больше удовольствия, если сделает это на глазах у Сокджина. Возможно, после этого он его и трахнет. Блестящий план, Чонгук. — Как идет процесс? — интересуется Намджун, оглядывая шеви, который еще никогда не был настолько пустым внутри. — Завтра добавим диагональные трубы под крышей и для защиты при боковом ударе, — рассказывает Джей-Хоуп, кивая на чертежи каркаса, разложенные на столе. — Еще много дел. Чонгук согласно кивает головой, однако не в силах сосредоточиться на их разговоре. Обычно, когда нужно было сделать что-то сложное, он просто платил людям, чтобы они со всем разобрались. Здесь же он буквально вовлечен в процесс, еще и под командованием Сокджина, который дает четкие инструкции, внимательно наблюдая за ним со стороны. В этой шайке гонщиков он становится другим человеком, и не знает, должен ли этим гордиться, ведь это ощущается чем-то очень непривычным. — Достаточно на сегодня, — кивает Намджун, замечая мрачное лицо Чонгука, после чего оборачивается к Сокджину. — Хён, забирай его и уезжайте домой, вы устали. Вскидывая голову, Чонгук не верит в услышанное. Недавно он уже мысленно сидел в такси. Сокджин не может подвезти его. Картинки в голове сменяются быстро, хаотично, собираются в одно целое и распадаются снова, как неправильные части конструктора. Идеальное лицо Сокджина искажается едва заметно, однако этого и не требуется, чтобы знать, насколько он недоволен. — Пешком дойдет, — хмыкает Сокджин. Чонгук раздраженно разминает пальцы, не собираясь сидеть с ним в одной машине, даже если едва не мечтал об этом ранее, однако Намджун отбирает возможность протеста, когда снова смотрит на них. Поочередно. Его взгляд не кажется колким или угрожающим, но этого оказывается достаточно, чтобы закрыть рот и не спорить.***
Оказаться внутри пепельного ниссана кажется Чонгуку чем-то из разряда невозможного. Как не опоздать на очередное занятие. Как выпить горький кофе без единой ложки сахара. Как не улыбнуться в ответ на угрозы отца. Как полететь в ебаный космос. Чонгук стоит без движения перед гладким капотом, замечает осевшие листья на поверхности и пытается заставить себя открыть дверь, но не может. Потому, что это точно сон, и потому, что Сокджин сверлит взглядом дыру в его спине, втягивая сигаретный дым с особой жадностью. Однако Чонгук все еще не может сесть внутрь, потому что это ощущается чем-то другим для него. Сердце грохочет как бешеное, даже сильнее, чем когда перед ним был лексус, срывающийся с места точно адская псина прямо на него. Это совершенно другой вид страха, непонятный, но очень мощный. — Блять, хватит, садись уже, — не выдерживает Сокджин, отшвырнув окурок на дорогу. И ведь действительно. Без разницы. В конечном итоге это просто машина из железа и пластика с черными ковриками внутри. Чонгук рычит и уверенно хватается за ручку пассажирской двери. Разогретая на солнце сталь приятно скользит под пальцами. Внутри пахнет бензином и Сокджином. Сладковатый запах его одеколона впитывается в двери, крышу и даже потертый руль, который тот обхватывает пальцами одной руки, когда заводит двигатель. Чонгук с грохочущим сердцем пристегивается, защелкнув ремень безопасности на груди, который намертво прижимает его к черному сиденью. Внутри повсюду небольшие кнопки, расположенные около панели управления, провода под рулевым отсеком и огромный красный огнетушитель, закрепленный возле сидений. Изнутри этот зверь выглядит еще более угрожающим, чем со стороны. Чонгук не может поверить, что оказался здесь. Чувство такое, словно он буквально пробрался под кожу Сокджина, и это заставляет что-то переворачиваться в груди. Оглушающие вопли из-под капота резко приводят в чувства. Сокджин не говорит ни слова, швыряя на Чонгука насмешливый взгляд, прежде чем выруливает на дорогу. Ниссан очень низкий и едва не тащится брюхом по земле, как крокодил. Чонгук сглатывает неприятное волнение, покалывающее на кончике языка, и молчит первое время, пытаясь совладать с собой. Краем глаза он замечает каркас и понимает, что в салоне нет ни одной подушки безопасности. Это просто стальная коробка с огромной мощностью, не гарантирующая никакого продолжения жизни в неумелых руках. Разве что под контролем Сокджина, который прекрасно знает, как обращаться с демонами. — Я почти уверен, что ты высадишь меня на ближайшей автобусной остановке, — язвит Чонгук в попытках отвлечься от мыслей. — Высади возле метро, если так. Рядом со станцией легче поймать такси. — Мечтай, — хмыкает Сокджин. — Я высажу тебя возле дома. И это вновь что-то слишком непривычное и странное, что Чонгук совсем не ожидал услышать. Сокджин совершенно точно сошел с ума, если собирается быть дружелюбным и даже помогать в такой ситуации. Это точно тот Сокджин, который предлагал пойти пешком? Мгновение Чонгук хочет выпрыгнуть из машины, но потом понимает, что должен разобраться, потому что с ним происходит какое-то чертовски подозрительное дерьмо, которому просто обязано быть адекватное объяснение. — Намджун попросил тебя подвезти меня, — усмехается Чонгук, вспоминая. — И это не первый раз, когда ты выполняешь все, что он просит. Я чего-то не знаю о вас двоих? — У нас договоренность, — мрачно отвечает Сокджин, натягивая привычный хмурый вид на прекрасное лицо. — Намджун лидер, который не раз спасал наши задницы от неприятностей. Я уважаю его мнение и его решения, так что не собираюсь спорить с ним. — Должно быть что-то еще, — не верит Чонгук, потому что это совсем не в стиле Сокджина, как он думает. Вместо ответа Сокджин только тихо вздыхает, мечется, скрывая правду за дёснами, как будто все еще не хочет открываться никому из людей. Чонгук замечает это, но не давит, не заставляет говорить. Неожиданно он вспоминает о Тэхёне и думает, что после всего дерьма, которое происходило с ним из-за этого человека, Сокджин и не обязан открываться всем подряд. Чонгук давно понял это, на самом деле. Пепельный ниссан мчится по пустынной дороге, обгоняя редкие автомобили, и рычит настолько громко, что Чонгук может чувствовать эти вибрации каждой клеточкой тела. И когда ниссан тормозит на светофоре, что загорается красным, вокруг — ни души. Прежде чем раздается еще один похожий звук откуда-то издали. Чонгук щелкает языком, когда на соседней полосе останавливается безвкусный яркий порше с громко грохочущей изнутри музыкой. Когда опускается стекло со стороны пассажира, Сокджин без особого интереса поворачивает голову, явно догадываясь о предложении водителя. — Давай! — вскрикивает парень, махнув рукой на светофор. — На зеленый! Затем тонированное стекло задвигается обратно, словно никаких объяснений больше не нужно. Однако и на это Сокджин никак не реагирует — он просто переводит равнодушный взгляд вперед. Чонгук внимательно следит за ним, шумно раздувая ноздри, пораженный его спокойствием, потому что и сам успел завестись из-за мыслей о возможных гонках. Он еще никогда не сидел внутри этого злобного ниссана и не чувствовал, как он разрывает кого-нибудь на дороге. — Сделаешь его? — с усмешкой спрашивает Чонгук, настраиваясь на настоящее зрелище. — Вряд ли у него под капотом что-то мощное. Размазать его будет легко. Ничего не отвечая, Сокджин усмехается одновременно с тем, как светофор загорается зеленым светом. Порше рывком газует и уносится далеко вперед с радостным визгом шин, оставляя после себя лишь пыль. Однако темный ниссан остается стоять без единого движения, как будто намертво прирос к земле. Чонгук переводит обалдевший взгляд на Сокджина, и тот молчит еще мгновение, прежде чем наконец лениво нажимает на газ, заставляя ниссан начать движение. — Как будто мне больше нечем заняться, — протягивает Сокджин, настолько равнодушный, что невозможно поверить. — Что? — Чонгук почти в ужасе. — Все так делают, блять, он же… — Не все, — вздыхает Сокджин. — Я же говорил, что не гоняю даже с любителями. И это просто ребенок, который купил крутой спорткар и считает себя королем дорог. Я не собираюсь размениваться на этот детский сад. Чонгук устало посмеивается и отворачивается к окну, вылавливая взглядом пролетающие мимо высокие деревья. Сокджин просто невыносимый. Никакого веселья рядом с ним, даже в такой шикарной тачке. Чонгук решает, что он слишком скучный, унылый и строгий долбаный дед. Сокджин совершенно не может ему нравиться при таком раскладе. Чонгук очень игривый, чтобы быть настолько серьезным, поэтому не может понять его. Разница в целых пять лет напоминает о себе, давая понять, что у них совершенно разные интересы и взгляды на одинаковые вещи. Чонгук прежде и не задумывался над этим. Рычание двигателя становится тише, когда ниссан сворачивает в пригородный поселок с главной дороги, и стихает окончательно, когда останавливается около ворот дома Чонгука. За последние минуты никто из них не произнес ни слова, но младший чувствует, что они не закончили разговор. На голову давит необъяснимое ощущение недосказанности. Чонгук хмыкает с раздражением и швыряет на Сокджина еще один тяжелый взгляд, словно чего-то ожидая. И его темные глаза выглядят непроглядно-черными в полутьме, как ядовитый океан, который плещется между ресницами. — Если тебя легко вывести на эмоции, это плохо кончится, — говорит Сокджин, смотря куда-то на спидометр, но только не на Чонгука. — Когда я… когда Тэхён был с нами, я всегда действовал на эмоциях. Из-за этого я совершал ошибки одну за другой. Намджун мог принимать правильные решения, но не я. И когда все полетело к чертям, я поклялся, что больше никогда не буду спорить с ним. Чонгук мрачнеет, но не находит подходящих слов для ответа. Сокджин рассказывает о бывшем, как о пережитом апокалипсисе, который оставил после себя лишь руины и гниющие раздавленные чувства. Похоже, он действительно любил этого человека настолько сильно, что не видел больше ничего вокруг. И в какой-то момент Чонгук понимает, что не хотел бы этого знать. — Ясно, — коротко говорит Чонгук, отводя взгляд. Вместо продолжения разговора он делает резкий вдох и распахивает дверь, перешагивает через толстый черный каркас и выбирается из машины. Он действительно не хотел бы этого знать. Чертов Тэхён. Если бы не он и его мерзкое отношение к Сокджину, то было бы намного проще. Во всех смыслах.***
Очередная тренировка на споте не обещает быть веселее предыдущих, особенно в неподготовленной тачке. Чонгук, едва оказавшись внутри шеви, который все еще недостаточно годен для дрифта, чувствует волнение. Двигатель громко пыхтит под капотом на очередном повороте, пока он носится по всей площадке вместе с тойотой, извергая огромные клубы дыма и безжалостно сдирая резину. Сокджин приказывает делать перерывы чаще обычного, иначе система охлаждения не выдержит, поэтому Чонгук то и дело останавливается, чтобы немного отдохнуть. На улице действительно жарко в этот день. Пот струится рекой по лицу, вынуждая Чонгука вытираться полотенцем и пить больше воды. Воздух горячий и плотный, как будто они находятся в душном помещении с закрытыми окнами. Раздражает, не позволяет расслабиться и как следует сосредоточиться, однако Чонгук старается изо всех сил, несмотря ни на что. Вспоминая чертов лексус и Ви, который мнит себя опасностью в его голове, он хочет как можно быстрее добраться до того уровня умений, при котором смог бы надрать ему зад. Чонгук ненавидит быть хуже других, потому прокручивает его образ в голове снова и снова, чтобы поддерживать этот пыл внутри. Внезапно Сокджин рывком стаскивает футболку с тела. Чонгук давится проклятой водой и выплевывает себе на грудь. Все мысли вмиг выбрасываются из головы, не позволяя думать ни о чем, просто нагло пялиться на чужое тело и даже не моргать, не дышать, не пытаться отвести взгляд. Чонгук не имеет никакой совести, чтобы отвернуться. Язык Сокджина выскальзывает, медленно облизывает полные губы, когда он медленно зачесывает взмокшие волосы назад. Чонгука разрывает на куски из-за этого зрелища. Ебаный Сокджин обожает устраивать горячие шоу, решает он, разве что без бутылки с водой на этот раз, которую он будет издевательски сжимать этими длинными пальцами, облизывая горлышко. И когда Сокджин действительно тянется к проклятой бутылке и отшвыривает крышечку прочь, Чонгук готов задохнуться. Это невыносимо. Кровь плавится внутри, выжигает вены горячим потоком и бурлит, как вулканическая лава. Кислорода явно недостаточно. Чонгук пытается сделать вдох, но весь кислород на улице вдруг закончился. — Чего пялишься? — рыкает Сокджин, замечая слюнявый взгляд на себе. Пульс Чонгука бешеный. Из-за неожиданности он резко дергается, как от взрыва, вскидывая голову на обращение к себе. Сокджин молча приподнимает брови, словно ждет объяснений, но Чонгук не собирается с ним разговаривать. Сейчас он способен думать только о том, чтобы завалить его на блядский ниссан и отодрать изо всех сил, яростно и быстро, как никто прежде. Сумасшедшие картинки в голове разрывают мозги, как внезапный электрический разряд. «Подкатить к Сокджину ради шутки». Идея прекращает быть шуткой примерно сейчас. Чонгук хочет его всерьез, и насрать, что этот человек совершенно не похож на всех предыдущих. Нет никакой разницы, если он не может отвести взгляд, даже после того, как Сокджин его заметил. Это разрывает все шаблоны в голове, но теперь Чонгук не собирается волноваться об этом. Однако на самом деле стоило бы поволноваться о кое-чем другом. Конкретно о том, что происходит прямо за его спиной. Мерседес цвета бетонной пыли останавливается около ограждения в десятке метров позади Чонгука. Двигатель работает едва слышно, ничем не выдавая его присутствие, словно был собран специально для таких случаев. Чонгук догадывается, что кто-то приехал, только после того, как Сокджин швыряет бутылку в контейнер и обходит его, направляясь куда-то в сторону. Чтобы понять, что происходит, достаточно нескольких секунд. Сокджин подходит к серой тачке и стучит пальцами по горячему капоту, словно вынуждая водителя выйти. Им оказывается взрослый мужчина: на нем строгий черный костюм, который наверняка стоит не меньше трех тысяч баксов, и ублюдский толстый галстук, обтягивающий шею. Чонгук каменеет, не моргая даже. Сокджин все еще без футболки, стоит совсем близко и позволяет плотоядному взгляду без стеснения скользить по его коже. Это отрезвляет, как ведро помоев на голову. — Кто это? — чужим голосом спрашивает Чонгук. — Спокойно, — хмурится Джей-Хоуп, замечая, как его глаза наливаются кровью. — Не думай о нем. Чонгук с шумом выдыхает через нос, как разъяренный буйвол, мысленно разбивает чертово нахальное лицо этого ублюдка, после чего и Сокджина, потому что это мерзко, отвратительно до тошноты, до бликов перед глазами. Гребаный Сокджин не должен позволять так смотреть на себя. Но вопреки всему длинные пальцы обхватывают ручку пассажирской двери, распахивая ее, прежде чем Сокджин исчезает внутри мерседеса. Чонгук каждой клеточкой кожи чувствует, как хочет кинуться следом и силой вытащить его обратно. Вмиг перед глазами чернеет от ярости. Чонгук буквально не видит, что прямо перед ним стоит Джей-Хоуп, и смотрит сквозь него на проклятый спорткар. — Хён может делать что хочет, — говорит Джей-Хоуп, не двигаясь, и явно всерьез боится, что Чонгук действительно кинется на них сейчас. — Это его выбор, ты понимаешь? — Быть шлюхой это не выбор, — выплевывает Чонгук. — Что, после Тэхёна ему сорвало крышу окончательно? Джей-Хоуп слегка морщит лицо, будто упоминание этого имени неприятно для него. — Никого из нас это не касается, — отвечает он. — Есть вещи, которые не должны обсуждаться внутри команды, потому что они личные. В конце концов, хён взрослый мальчик и сам решает, кого хочет видеть в своей постели. Огонь внутри прожигает грудь невыносимой температурой, это почти больно. Чонгук громко сглатывает, продолжая таращиться на опустевшее место около ворот, где до недавнего времени был мерседес. Противно до рвотных спазмов. Чонгук еще никогда не ненавидел шлюх настолько сильно, как сейчас. Резко отведя взгляд, он с каменным выражением обхватывает сигарету и прикуривает. Джей-Хоуп прав, его не должно беспокоить это. Однако оно беспокоит настолько сильно, будто Чонгук сам стоял на месте Сокджина и чувствовал этот омерзительный взгляд на себе. Сокджин выше всего этого дерьма, он не может так обращаться с собой, подставляясь всем подряд. И ведь это происходит не впервые. Чонгук бесится из-за этих мыслей, но не может объяснить собственную реакцию даже самому себе. Это ведь не может быть ревность, черт возьми. Негромко рыча, он захлопывает дверь шеви и возвращается на площадку. Чонгук и сам хочет Сокджина, но это совсем другой случай. Чонгук не чужой, в конце концов. Взбешенный критически сильно, он резко дергает головой и больше не собирается думать об этом, потому что действительно близок к тому, чтобы потерять контроль окончательно. Как же сильно Сокджин его раздражает.***
Приехав домой ближе к ночи, Чонгук замечает записку, приклеенную скотчем к входной двери. Рывком сорвав листок, он видит кривой почерк, кое-где поплывший из-за густых чернил, и догадывается, кто мог оставить ее. Без вариантов, на самом деле. «Сегодня закрытые гонки за городом. Приезжай один». Чонгук жестко сминает бумагу в один крохотный комок. Плохая идея, особенно после того, что он видел ранее. Ви непредсказуем, его дружок Чондэ напоминает психопата, однако Чонгук слишком злился весь прошедший день, чтобы не позволить себе заткнуть рациональные мысли хоть на время. Он никогда не был правильным, никогда не умел думать наперед и просчитывать все опасности. И его всегда было легко вывести на эмоции, что регулярно и делает Сокджин, поэтому теперь Чонгук просто обязан вышвырнуть его из головы и отвлечься.