***
Мягкий ночной ветер ласкает кожу на лице, но только с одной стороны. Краем сознания Чонгук пытается понять собственные ощущения, но никак не получается. Едва снова чувствуя самого себя, он пытается приоткрыть глаза, но с первым же движением боль возвращается, стреляя в грудь, как из дробовика, вызывая хриплый сдавленный стон. Чонгук тяжело выдыхает несколько раз, чтобы заставить себя успокоиться. Кровавая нить тянется изо рта вниз, дотягиваясь до асфальта. Привкус во рту просто омерзительный. Чонгук сплевывает один раз, второй, пытается пошевелить руками за спиной, но они, как чужие, онемели окончательно. — Блядство, — шипит он, пытаясь собрать последние силы, разбросанные по всей дороге. Истощенный, раздавленный, униженный и абсолютно одинокий. Чонгук слишком давно так себя не чувствовал. Немного успокаивает только то, что его наконец оставили в покое. Хрипло выдыхая, он склоняет голову к плечу в надежде стереть часть засохшей крови с лица. Голова словно набита песком и залита цементом — едва держится на плечах, гудит и раскалывается с ужасной силой. Чонгук снова тяжело выдыхает и морщит лицо, пытаясь придумать что-нибудь, чтобы освободиться. Вокруг тихо и безлюдно, как после апокалипсиса. Краем уставшего сознания Чонгук думает, что это даже к лучшему, потому что его гордость расколется на куски окончательно, если он начнет просить о помощи кого-либо. Даже в таком ужасном состоянии Чонгук все еще цепляется за нее, оставаясь самим собой. Блядский Тэхён. Чонгук обязан был понять намного раньше, что эта скотина и есть тот самый бывший Сокджина, ведь он так часто говорил о нем. Вновь закрывая глаза, он мысленно сталкивает лексус с обрыва, с наслаждением наблюдая, как блестящий металл разлетается на куски и обломки, превращая тачку за девяносто тысяч баксов в красивый мусор. Тэхён явно надеялся, что избиения будет достаточно, чтобы отговорить Чонгука от участия в гонках, однако он зря потратил время. Вопреки всей боли и угрозам Чонгук готов на любые вещи теперь, желая уничтожить его. Чертовски хочется воды, обезболивающего и мести. Эти желания разрывают его на части. Возможно, ему следует быть более взрослым, понимая причины, из-за которых он оказался здесь, но сейчас Чонгук предпочитает плеваться кровью и просто ненавидеть все на свете. Потому что не может иначе. Нервная система пульсирует под кожей, пытается работать как прежде, но истощенный организм напряжен до предела. Через какое-то время из-за поворота вылетает машина, стремительно приближаясь с оглушающими воплями, но Чонгук медленно теряет сознание, не в силах разглядеть ее издали. Как же давно его не избивали. Мягкие ладони заставляют слегка вздрогнуть, дернувшись в сторону, словно Чонгук пытается избежать очередного удара. Бессознательно чувствует, что нельзя больше никому доверять, однако чужие руки совсем не такие грубые, как в прошлый раз. Это сбивает с толку. Истощенный разум приготовился реагировать на все категорически, но это снова неправильно. — Черт возьми, Чонгук, — слышится обеспокоенный голос, который Чонгук где-то слышал раньше, явно слышал. Хрипло промычав, он вновь пытается отстраниться, но его голова внезапно оказывается прижатой к чужой груди. Мягкая ткань хлопковой футболки скользит по щеке ласково и почти приятно, а под ней быстрое, неровное сердцебиение. Разум негромко шепчет, что этот человек волнуется за него. Сладковатый аромат пробивается в нос сквозь вонь крови на одежде, всего на секунду, и кажется чем-то очень знакомым. — Я убью его, — хрипит Чонгук в бреду и прижимается еще ближе, утыкаясь лицом в теплое тело рядом. — Ему конец, я нахрен убью его. — Тише, — успокаивает чужой голос тихо и почти ласково, но Чонгук едва может разобрать слова, потому что тьма снова затягивает его куда-то очень глубоко, на самое дно.***
Бледные стены внутри больницы не выглядят угнетающе только потому, что это частная клиника. Чонгук давно не бывал в таких местах, но все равно отлично осведомлен о разнице. Частная клиника угадывается даже по запаху, если не открывать глаза: воздух свежий, без привычной лекарственной вони. Чонгук пытается сделать более глубокий вдох, впустить нужный кислород в легкие, вернуться в реальность окончательно. Даже со вдохами возвращается боль, однако теперь она не стреляет, как прежде, лишь слегка пульсируя где-то внутри. Наверное, его обкололи обезболивающим. Черный взгляд медленно выкатывается из-под век, обводит просторную палату и замечает, что свет приглушен — за окнами темно. Это бесконечная ночь или же Чонгук находится здесь целые сутки. Голова кажется совсем пустой, без единого воспоминания, но он все-таки вытягивает из памяти картинки того, как приходил в себя на протяжении всего дня, но постоянно отключался. Похоже, только сейчас рассудок решил вернуться полностью. Коричневое кресло напротив кровати спрятано в полутьме и почти не освещается лампой. Чонгук моргает несколько раз, чтобы вернуть четкость зрения и приглядеться. Сокджин спит, оперевшись локтем в подлокотник и придерживая голову ладонью. На светлой футболке красуется большое пятно засохшей крови. Неприятное зрелище заставляет что-то защемиться в груди. Сокджин был тем, кто приехал за ним. Сокджин был тем, кто прижал его к себе, успокаивал, как побитого щенка, и привез в больницу. Это заставляет сердце Чонгука сжаться почти с болью. Словно почувствовав, что кто-то смотрит на него, Сокджин просыпается, и его взгляд моментально приобретает оттенок волнения. Чонгук негромко вздыхает. Впервые старший выглядит настолько обеспокоенным, особенно из-за него. — Должен сказать, у тебя дерьмовый вкус на парней, — мрачно говорит Чонгук, не теряя времени, потому что бесится по поводу произошедшего слишком сильно, чтобы контролировать себя сейчас. Несколько мгновений Сокджин выглядит растерянным, словно еще не до конца проснулся или не понимает, о чем он. Как только его рот раскрывается, чтобы что-то сказать, Чонгук перебивает, даже если на самом деле не хочет быть грубым с ним после всего этого, не может сдержаться: — Это был Тэхён. И я не собираюсь жалеть его при следующей встрече. Как только появится шанс, я размажу его, как блядского червяка, просто знай это. Тяжелая тишина заполняет комнату и чувствуется почти удушающей. Сокджин не отвечает, разве что отводит взгляд в сторону и выдыхает, поджимая бледные губы, а Чонгук пытается успокоить бешеное сердце, которое кричит зверем от собственных слов. По рассказам Джей-Хоупа и Намджуна он догадывался, что Тэхён конченый, но не думал, что настолько. И сейчас, яростно дыша и пытаясь разобраться в себе, Чонгук не понимает, что злит его сильнее всего: существование Тэхёна, избиение или то, что у Сокджина правда дерьмовый вкус на парней. На самом деле, его не должно волновать последнее, но оно чертовски сильно волнует. — Поговорим об этом позже, — хмурится Сокджин. — Сейчас тебе нужно отдыхать. Врач сказал, что ты легко отделался. — Нет, нахрен, мы должны поговорить сейчас, — рычит Чонгук. — Я просто не… — Эмоции, Чонгук, — обрывает Сокджин. — Что я говорил тебе? Из-за них ты оказался здесь. Если ты не контролируешь их, то они контролируют тебя. Что, нравится? Прикрывая глаза, Чонгук тихо выдыхает носом, пытаясь насытить мозг спокойствием и остыть, потому что он действительно слишком злой сейчас. Сокджин прав — нельзя вестись на это. Нельзя поддаваться на чужие провокации. Еще какое-то время он молчит, веки напряженно подрагивают, но Чонгук не открывает глаза, обдумывая все произошедшее. С этим не так легко справиться, особенно когда гордость висит на последних гвоздях и рискует сорваться на пол в любой момент, разлетевшись на тысячу осколков. — Забери меня домой, — просит Чонгук через какое-то время. — Ненавижу больницы. Сокджин прищуривается с явным неодобрением: — Лучше я приеду завтра, когда ты… — Давай сейчас, — не выдерживает Чонгук. — Я просто хочу свалить отсюда сейчас. Выдыхая с ощутимой тяжестью, Сокджин качает головой и выходит из палаты, чтобы забрать выписку и кое-какие документы. Чонгук провожает его хмурым взглядом, но не говорит больше ни слова. Не хочется ничего объяснять, тем более выводить Сокджина на спор, когда он, кажется, готов пойти Чонгуку навстречу впервые за долгое время. Чонгук молча благодарит его за это и приподнимается на руках, пытаясь встать. Голова все еще отдает глухой болью в затылок, и он морщит лицо, когда оказывается на ногах. Нужно взять себя в руки и быстрее убраться отсюда, пока не стало поздно. — Куда это ты собрался? — резкий вопрос заставляет вздрогнуть. Чонгук оглушительно сглатывает, всеми силами стараясь не оглянуться. Знакомый укоризненный тон делает только хуже. И ведь он почти успел уйти. Чонгуку действительно не везет в последнее время. — Тебя спросить забыл, — мрачнеет Чонгук, но все-таки оглядывается, поднимая взгляд. Мужчина смотрит бесстрастно, едва напоминающий его отца, без капли сожаления оглядывая сына, и сжимает деловой чемодан в одной руке. Блядство. — Я предупреждал, до чего тебя доведут уличные гонки, — говорит он с таким видом, будто хочет поиздеваться как следует. Как в старые времена, дьявол бы их побрал. — Дело не в этом, ясно? — рыкает Чонгук, мысленно пытаясь понять, каким образом отец узнал о больнице. Вероятно, его влияние, как одного из лучших нейрохирургов Кореи, распространяется на все частные клиники. Без всяких сомнений, ему сразу же сообщили, как только Чон Чонгук оказался здесь. — Еще как в этом, — напирает мужчина, делая к нему шаг, затем еще один, и с каждым новым Чонгук напрягается еще сильнее. — Однажды я сказал, что сделаю то, что тебе не понравится. Помнишь? Ты буквально вынуждаешь меня идти на крайние меры. Чонгук крепко сжимает челюсти, искренне не желая превращать это в очередной конфликт, однако едва сдерживается, чтобы не начать открыто хамить. С каких пор этот козел проявляет беспокойство? Дело явно не в этом. Этот человек едва ли волновался о нем прежде, разве что на глазах у родственников во имя лживой любви, еще в детстве, но точно не сейчас. И когда он стоит прямо перед ним с этим привычным взглядом, колким и сухим, как наждачный лист, Чонгук едва не проваливается в детство. Во времена, когда боялся его. Когда такой же взгляд мог пригвоздить его к стене и заставить извиняться, даже если он ничего плохого не сделал. — Проваливай, — шипит Чонгук на грани с рычанием, выжигая взглядом его дорогой пиджак. — И делай что хочешь, мне насрать. — Как грубо, — мрачнеет мужчина, покачивая головой, и делает очередной шаг вперед, прежде чем Чонгуку становится совсем тошно от этого дерьма. — Ах ты, маленький… — Отойдите от него, — обрывает Сокджин внезапно, появившийся возле двери. Чонгук застывает, искренне удивленный его голосом, потому что встреча с отцом напрочь выбила все из головы, даже то, что он тоже здесь. Мужчина слегка приподнимает брови, словно не привык, что кто-то перебивает его. Медленно оборачиваясь, он пристально оглядывает Сокджина в дверях, но все еще не верит, что какой-то сопляк мог оборвать его. — Сынок, выйди и подожди в коридоре, мы не закончили, — нарочито медленно говорит мужчина, пытаясь царапнуть взглядом по чужой щеке, однако это, к его же удивлению, не срабатывает. В своих лучших манерах Сокджин закатывает глаза: — Сынок ваш в другой стороне, а я не позволяю кому попало называть себя так, — отвечает он, вздернув брови, после чего переводит взгляд на Чонгука. — Ясно теперь, в кого ты такой козлина, Чонгук. Оделся или в трусах пойдешь? Чонгук слегка дергается, словно только очнувшись после сна. Резко опустив взгляд, он смотрит на свои ноги, но на нем есть штаны. Черт возьми, даже сейчас он настолько наивен, что повелся на нелепую шутку Сокджина, без малейших подозрений. Снова натягивая мрачный вид на лицо, Чонгук берет себя в руки и бросает последний взгляд на отца, прежде чем схватить свои вещи, затолкать мобильный в карман и обойти его, все еще пораженного таким хамством, и скрыться за дверью вслед за Сокджином. Когда они оба оказываются внутри ниссана, Чонгук наконец может тяжело выдохнуть. Даже после такой недолгой встречи он чувствует себя не менее истощенным и побитым, как после драки. — Папочка твой, — догадывается Сокджин и заводит двигатель, который отзывается истошным криком и будит всех спящих на первом этаже, чьи окна выходят на парковку. Чонгук выдыхает с мрачным выражением, оглядывая черный руль. — Спасибо, — негромко благодарит он. — Я не хотел с ним разговаривать. Выезжая с территории больницы, Сокджин покачивает головой, прежде чем ниссан растворяется в негустом потоке ночных такси. Чонгук молча благодарит его еще раз, потому что старший снова появился тогда, когда он нуждался в нем. Действительно сильно нуждался. Возможно, настолько сильно, что и сам не понимает, не может до конца осознать, поверить в это. Не выдерживая, Чонгук снова переводит на него взгляд, пока Сокджин полностью сосредоточен на дороге. Прекрасное лицо выглядит спокойным, без единой морщинки. Чонгук засматривается, не дышит даже около секунды, следит за ним с какой-то странной жадностью, словно боясь что-то упустить. Сокджин спас его. В самом серьезном смысле, черт возьми, спас его дважды, и от этих мыслей сердце Чонгука грохочет как бешеное.***
Сехун рядом с Намджуном кажется еще более тощим, чем на самом деле. Они оба сидят в холле Чонгука на следующий день с одинаковыми мрачными лицами и скрытым беспокойством во взглядах, словно это чем-то может помочь. Чонгук тяжело вздыхает в очередной раз и лениво чистит апельсин. Сехун принес целую кучу еды, однако прожорливый Чонгук почему-то ничего больше не хочет. — Послушай, очень важно, чтобы ты не нарывался на Чондэ, — говорит Сехун с напряжением в голосе. — Я знаком с ним, потому что знал его бывшего. Лучше тебе не знать, что он сделал с ним после измены. Чонгук едко усмехается, но предпочитает не реагировать первые пару секунд, очищая апельсин еще более резким движением. Свежие воспоминания о Чондэ и Тэхёне заставляют его чертовски злиться, но он всеми силами не признает это. Иначе придется признать и то, что они действительно причинили ему боль. — Бывший, — медленно повторяет Чонгук, наконец поднимая взгляд. — Я видел, как долбаный Тэхён целовался с ним. Это его новый парень? Сехун приподнимает брови, явно не ожидая подобного, а Намджун становится еще более мрачным, чем минутой ранее, но отрицательно качает головой: — Не думаю, Тэхён очень переборчивый, — говорит он. — Однако у него есть одна черта, которая точно не могла измениться за этот год. Дело в том, что Тэхён может влиять на людей вокруг себя. Иногда он делал это настолько сильно, что превращал друзей в своих фанатов. Я помню, что некоторые едва не молились на него, повсюду ходили следом и выполняли что угодно, но сам Тэхён никогда не подпускал их слишком близко. Чонгук скептически хмыкает, даже не пытаясь скрывать отвращение. Чондэ действительно подходит под это фанатичное описание. — Ясно, — бычит он. — И что, Сокджин тоже был его фанатом? Чонгук и сам не знает, почему решил спросить это, но чувствует, что их отношения могли быть еще более отвратительными, чем он представлял. Головой он понимает, что не должен думать об этом, ведь это не его долбаное дело, да и никогда не касалось его, но не может остановить себя. Неприятная тяжелая ревность, в которой Чонгук боится признаться даже отражению в зеркале, разрывает его на куски в этот самый момент. Безжалостно и дико, впиваясь клыками в кожу где-то на шее и мерзко чавкая, когда отгрызает часть плоти. И когда Намджун медлит с ответом, поджимая губы с неловкостью в глазах, Чонгук начинает жалеть о своем вопросе. Не отвечай. Чонгук не хочет знать ответ, потому что боится оказаться прав. И потому прежде, чем Намджун раскрывает рот, Чонгук решает изменить тему разговора и удачно вспоминает еще кое-что важное. «Друзей он выбирал себе подобных. Такие не будут ласково стучать в дверь, а выломают ее нахрен». — Я не сразу понял, что это именно Тэхён, потому что после слов Джей-Хоупа он казался мне другим, — мрачно говорит Чонгук. — Я думал, что он совсем дикий и сразу покажет это, но я ошибался. — Что ты имеешь в виду? — мрачнеет Намджун. — Я ожидал, что он просто ненормальный и бешеный, но этот козел был спокоен до последнего момента, поэтому я решил, что это кто-нибудь еще. Какого черта вы не сказали мне, что Тэхён актер? — Он не актер. — Намджун слегка приподнимает брови. — Тэхён всегда был очень резким и никогда не сдерживался, не контролировал никакие эмоции. Я не думаю, что за год он мог сильно измениться. Что-то здесь не чисто. — Что, если он чем-то гасит свой гнев? — Сехун щелкает языком. — Что-то вроде успокоительных, но сильных, чтобы подавлять эмоции. Если это стало проблемой для него, то он мог найти решение в таблетках. Чонгук отводит взгляд, пытаясь что-то вспомнить. И проходит немного времени, прежде чем слова Ви вновь слышатся из глубины памяти: «Если ты впечатлительный, то у меня в машине есть успокоительное». Это портит и без того паршивое настроение окончательно. Чонгук кладет очищенный апельсин обратно в тарелку, не желая ничего больше есть, как не хочется и разговаривать об этих людях. Чонгук просто измотан этим. Две пары глаз наблюдают за ним почти с сочувствием, но он отворачивается, чтобы не продолжать разговор. Вскоре Намджун уходит, обещая проведать Чонгука позднее вместе с остальными, а Сехун предлагает немного подышать свежим воздухом, чтобы отвлечься. На улице приятно и солнечно в этот день, но не настолько жарко, чтобы это стало раздражать. — Дохван рассказал мне кое-что забавное, честно говоря, — признается Сехун в какой-то момент, когда они оказываются во дворе, и поглядывает на Чонгука с явным недоверием. — Этот парень тебе нравится. Это правда? Чонгук коротко стонет, не собираясь обсуждать с ним это. — Не нравится, — твердо отвечает Чонгук, однако в ужасе понимает, что это скорее попытка убедить самого себя. Сехун, разумеется, моментально замечает это. — Если не хочешь говорить, то забудем, но не ври самому себе, — усмехается он. — В последний раз твое лицо так сильно изменилось, когда ты осознал, что никогда не сможешь полетать на конкорде. Уверен, ты думаешь, что этот Сокджин не отпустил бывшего, поэтому и не делаешь первый шаг. Чонгук старательно держит лицо спокойным, чтобы больше ничем не выдать себя. Легкий ветер гоняет пыль по разогретой солнцем дороге, когда они выходят за территорию дома и движутся в лес. Голова все еще немного болит, но Чонгук уверен, что она расколется на части, как только он позволит себе вспомнить о Сокджине. Образ спящего парня в кресле больницы врывается в мозги неожиданной картинкой, и он морщится, но продолжает молчать. Сокджин действительно волновался за него, и это происходит не впервые. И не впервые он вызывает в Чонгуке эмоции, чувства, которые тот старательно прятал от всех и от самого себя, только бы они не появились прямо перед его лицом. Чонгук давит мысли об этом всеми силами, но чувствует, что какая-то его часть давно признала, что Сокджин ему нравится. Сокджин на самом деле ему нравится. В конечном итоге нет никакого оправдания тому, что Чонгук так чудовищно ревнует его.***
Искренне раздражаясь из-за мысли, что придется ехать на гонки в качестве зрителя, а не гонщика, Чонгук взбешенно закатывает глаза, но никто не дает право выбора человеку, который пережил травму головы и все еще не поправился. В таком состоянии он просто не может садиться за руль, что вполне очевидно для всех, кроме него самого. Намджун даже предлагает снять колёса с шеви, как только замечает блеск желания в его глазах, однако Чонгук все же обещает, что все в порядке и он не сделает этого. Сокджин подъезжает к воротам его дома около одиннадцати вечера. Полный месяц висит прямо над крышей, отбрасывая свет на крыльцо. Забравшись в машину, Чонгук чувствует заметное волнение, но всеми силами скрывает его. Когда-нибудь он привыкнет к этой тачке и запаху Сокджина в салоне, который без разрешения заполняет весь нос и вместе с головой, но точно не сейчас. Сглатывая в попытках взять себя в руки, Чонгук переводит на него взгляд и замечает, как Сокджин напряжен. Сильнее обычного. И совсем не хочется думать о том, что причиной является Тэхён, которого здесь никто не ждал. — Ты в порядке? — спрашивает Чонгук с заметной осторожностью. Сокджин как-то неопределенно качает головой и закуривает, другой рукой обхватывая руль, чтобы выехать на дорогу. Сигаретный дым исчезает почти сразу, как только вырывается из полных губ, вылетая в приоткрытое окно. Тишина и звук рычащего двигателя давит на голову следующие десять километров, но Чонгук не может снова начать разговор. Даже посмотреть на Сокджина, словно боится увидеть ответ на его лице, который ему совсем не понравится. Никто из них не хочет думать о том парне, поэтому они просто неловко молчат и не произносят ни слова, пока ниссан не останавливается на месте скопления уличных гонщиков. Дернув ручку двери, Чонгук выбирается из машины и с ощутимым напряжением осматривает людей вокруг. На большой площади полно спорткаров, некоторые из них довольно яркие, играющие бликами при свете высоких фонарей. Чонгук хмыкает, сосредоточенно рыскает взглядом среди них в попытках заметить лексус. Однако вместо большой цветастой тачки замечает Чондэ вдали, который треплется с кем-то похожим на Джихуна. Отлично, враги объединяются, мысленно хмыкает он, ни капли не удивляясь этим зрелищем. Джей-Хоуп в майке с динозавром появляется из воздуха прямо за спиной. Когда он обхватывает руками талию Чонгука, тот дергается всем телом настолько резко, что голова почти начинает вновь кружиться. Во имя всего святого, Чонгук ненавидит его. — Расслабься, — усмехается Джей-Хоуп, заметив его мрачный взгляд. — Лучше послушай меня. Хочешь знать, каким образом проходит отбор гонщиков для участия в турнире? Чонгук моментально забывает обо всем остальном. Джей-Хоуп усмехается еще шире и вскидывает руку, позволяя заметить человека вдали со светоотражающей лентой на руке. Их всего несколько — эти ленты видно издалека, поэтому они сразу привлекают внимание. — Эти люди снимают всех участников во время гонок и пишут статьи на гоночный сервер. Там также есть таблицы гонщиков из каждой команды и их очки, заработанные во время уличных заездов. Чем больше баллов они набирают, тем ближе становятся к участию в турнире. Чонгук вскидывает брови, никогда прежде не слыша о такой системе. — Есть несколько гонок, — продолжает он. — Сначала все гоняют между собой, как сегодня, затем отбираются четыре самые сильные команды на четыре разных гонки, чтобы в итоге осталось восемь гонщиков. Еще один заезд отсеивает половину, пока не остаются четверо. Именно эти четверо едут на последний раунд. Мельком вспоминая о Шуге, команда которого проиграла всем составом, Чонгук собирается задать вопрос, однако Намджун вмешивается в их разговор раньше: — Отсеивающая гонка самая сложная. Предпоследний этап, поэтому и забирает слабых. Дистанция самая длинная, которая проходит через весь город. Полиция и сильные соперники выкачают из тебя все силы, так что даже добраться до финиша будет нелегко, не говоря о победе. — Полиция, — эхом повторяет Чонгук. Копы настолько давно не садились ему на хвост, что он почти забыл о них, тренируясь на безлюдных спотах черт знает где. — Последний раунд тоже проходит в городе вместе с полицией, — качает головой Джей-Хоуп, не позволяя надеяться на что-нибудь легкое. — На самых важных поворотах тоже стоят камеры. Дрифт важен из-за техники прохождения поворотов, так что зевать нельзя. Каждый поворот должен быть идеальным. И еще над тачками летают дроны, они записывают прямую трансляцию. Обычно ее смотрит целая куча народа, они же и делают ставки. Победитель забирает все. Чонгук молчит секунд десять, прежде чем оглядывается на Сокджина, замечая, как очередная сигарета догорает в его длинных пальцах, после чего летит куда-то на асфальт. Его взгляд темный и тяжелый, но совершенно безучастный. Чонгук понимает, что он не сказал ни слова во время их разговора. — До какого этапа ты добрался? — спрашивает Чонгук и совсем не вовремя вспоминает про сахарный диабет, который наверняка истощил Сокджина во время всего этого безумия год назад. Сокджин коротко хмыкает. — Через отсеивающую гонку я не прошел. Не закончил ее.***
Чонгук забирается в ниссан за несколько минут до начала гонки, потому что чувствует, что Сокджин все еще слишком напряжен. После их разговора он выкурил еще четыре сигареты и стал совсем мрачным, будто что-то давило на него сверху и никак не позволяло расслабиться. В попытках придумать способ отвлечь его Чонгук расчесал ухо до крови, но единственной идеей оказалось проехаться с ним во время гонки. — Я справлюсь, — рыкает Сокджин, явно раздраженный появлением Чонгука. — Как будто я говорил, что нет, — язвит Чонгук и пристегивает ремни безопасности, переводя на парня еще один взгляд. — Кто соперник? Чонгук не успевает обернуться, чтобы подсмотреть, как на соседней полосе появляется сверкающий черный форд мустанг. Рычание из-под его капота довольно громкое и угрожающее, однако до истерических воплей ниссана ему далеко. Чонгук криво усмехается и вновь смотрит на Сокджина. Кривоватые пальцы старшего с необычной яростью впиваются в руль, словно он слишком злится, чтобы отпустить всех своих демонов и сосредоточиться на гонке. Видеть его в таком состоянии почти неприятно. Краем сознания Чонгук думает, что Сокджин нравится ему более расслабленным, но потом мысленно дает себе пощечину. — Джихун, — хмыкает Сокджин, глянув на мустанг рядом. — Ничего интересного. Взревев, ниссан рывком кидается вперед под истошные вопли людей, когда высокая девушка дает сигнал начала. У Чонгука перехватывает дыхание еще на первой передаче, но Сокджин резко переключается на вторую, не позволяя себе застрять посреди дороги. Резина разлетается на части с высоким звуком: ниссан бросается боком, скользит по плавной дуге на повороте, едва не цепляя бордюр задними колёсами, и резко выравнивается, чтобы снова набрать скорость. Чонгук думает, что без ремней безопасности вылетел бы нахрен из машины. Рвано дыша, он чувствует, как сердце мечется испуганным зверем от адреналина в крови. Вспышка света ловит пролетающий ниссан на следующем повороте. Не ожидая подобного, Чонгук рыкает, ослепленный щелчком. — Камера, — напоминает Сокджин, кинув быстрый взгляд на парня. — Они должны все записать. — Да, — кивает Чонгук, негромко выдыхая, когда приходит в себя. Мустанг вопит чудовищем на хвосте, однако Сокджин не позволяет догнать его. На высокой скорости ниссан мчится в город, к сверкающим в ночи огонькам магазинов и зданий, не собираясь пропускать никого вперед. Чонгук нервно выдыхает, замечая впереди красный свет. Сокджин явно не собирается тормозить, и мысль впечататься в случайный городской автомобиль кричит где-то в голове Чонгука, однако он всеми силами старается верить Сокджину. Несмотря на его лекции о безопасности, Чонгук уверен, что этот парень знает, что должен делать, и знает свои границы. — Не забывай, что это не аттракцион, — рыкает Сокджин, как только замечает отвлеченность Чонгука, вновь привлекая его внимание. — Следи за моими действиями, как и в прошлый раз. Когда окажешься на месте водителя, меня не будет рядом. Чонгук впивается взглядом в его пальцы, сжимающие потрепанный руль. Сокджин швыряет его в сторону, затем почти сразу хватает и крутит в обратном направлении, выравнивая ниссан на дороге. Мысли переворачиваются в голове и кричат, не позволяя сосредоточиться в такой обстановке, но одна из них вдруг разгоняет все остальные и становится настолько большой, что занимает всю голову до самих краев. Правила. Тэхён говорил о новых правилах. Чонгук только сейчас вспоминает об этом — похоже, из-за удара его память дала сбой, спрятав важные детали их ночного разговора в дальний ящик. «Из-за новых правил никто из вас не победит в любом случае. И лучше тебе не знать, на что готовы люди, когда хотят повеселиться за счет других». Еще одна вспышка света со стороны вырывает Чонгука из мыслей, возвращая в реальность. Внезапно становится ясно, что он имел в виду. Повеселиться за счет других. Тэхён говорил о зрителях, которые будут смотреть трансляцию и делать ставки на победителя. Они придумали новое правило, чтобы сделать турнир еще более опасным и зрелищным, чем прежде. Ради блядского веселья. Чонгук рычит себе под нос, пораженный своим открытием, и хочет рассказать Сокджину, но не сейчас. Ниссан носится по всей дороге с оглушающим визгом, не собираясь терпеть отвлеченность водителя, и Чонгук до боли закусывает губу, чтобы не отвлекать его. Сокджин пересекает конечную линию с тяжелым и сбитым дыханием. В предыдущий раз он сделал это гораздо легче. Чонгук шумно выдыхает, когда ниссан останавливается окончательно, моментально став объектом всеобщего внимания. Разгоряченный серый кузов едва не пышет паром после напряженной гонки, однако даже это не останавливает людей, которые хотят прикоснуться к нему. Сокджин и не возражает. Облизывая полноватые губы, он выравнивает дыхание, но все еще не выбирается из машины, ровно как и Чонгук, пристально наблюдающий за ним. — Что ты говорил об эмоциях? — мрачно спрашивает Чонгук. — Его нигде нет, я проверил. Ты ведь из-за этого урода волнуешься, да? Сокджин поднимает тяжелый взгляд, но не отвечает. — Даже если он приедет, не мечтай, что я позволю вам попрощаться, — продолжает Чонгук с едкостью в голосе, потому что никогда не может остановиться, когда злой. И потому, что не знает, ждет Сокджин встречи с Тэхёном или же боится ее. Первый вариант выбешивает Чонгука почти до состояния необузданной ярости. Больше они не обмениваются даже взглядами до следующей гонки, в которой участвует Намджун. Болотного цвета бмв успешно раздирает в клочья машину соперника, красный субару, который хуже проходит повороты и в целом имеет проблемы с контролем заноса. Чонгук сосредоточенно следит за происходящей гонкой, пока она остается в поле видимости. Взгляд сам собой изредка возвращается к Чондэ, который не слишком заинтересован в заездах, однако в Джихуне — да. Они вместе почти все время, переговариваясь друг с другом о чем-то и периодически кидая ответные взгляды на Чонгука. И это заставляет что-то вскипать в его венах. Горячей жажды мести становится еще больше внутри него через час, когда нервы дают сбой окончательно. Чондэ ведь был тем, кто издевался над ним, привязал и избил до крови. Чонгук крепче сжимает кулаки, когда пялится на него дольше обычного, выхватив взглядом его мрачный силуэт среди людей. Неожиданное появление Джей-Хоупа становится тем, что не позволяет ему совершить ошибку и броситься на него. — Правила, — выдыхает Чонгук позднее, когда возвращается Намджун, потому что больше не может терпеть. — Этот козел говорил о новых правилах. Смешать скорость и насилие, как он сказал. Что это значит? Намджун переглядывается с Джей-Хоупом, их взгляды довольно напряженные. Сокджин снова курит и ничего не говорит, глядя в никуда пустым взглядом. Дико хочется растормошить его, выхватить сигарету из его пальцев и раздавить подошвой, заставить поднять взгляд, но Чонгук сдерживается всеми силами. Он все еще не позволяет себе зацикливаться на Сокджине слишком сильно, даже если какая-то его часть только о нем и думает. Каждый следующий миг. — Общих правил дрифта не так много, но даже если появится какое-нибудь новое, мы не узнаем вплоть до начала турнира, — задумчиво говорит Намджун. — И Тэхён тоже не может знать. Никто не знает. — Похоже, это очередная уловка, — хмыкает Чонгук, разминая пальцы. — Как же он меня бесит. — Спокойнее, — вздыхает Джей-Хоуп. — Разберемся с этим как-нибудь, только без необдуманной херни и резких движений. Чонгук, к тебе это относится в первую очередь. Не забывай, что произошло, когда ты доверился этим уродам и остался с ними наедине. Чонгук сдержанно выдыхает и показательно мило улыбается, как будто ничего и не происходило на самом деле. Перед глазами сверкают бесконечные сцены драки, боли и мести, что плещется ядом в его груди и просится на свободу, но Чонгук всеми силами не показывает этого. Долбаный Тэхён.***
Пепельный ниссан неспешно подкатывается к дому Чонгука ближе к половине четвертого. Несмотря на позднее время, спать Чонгуку совсем не хочется. Сокджин снова не разговаривал с ним по дороге домой, и младший чувствует, что это неправильно. Даже невыносимо, если быть откровенным, однако Чонгук не из тех, кто любит откровенность. Даже перед самим собой. — Ты был сам не свой сегодня, — решает признаться Чонгук, когда ниссан останавливается возле ворот его дома. Сокджин поджимает губы вместо ответа, о чем-то слишком напряженно думая. И внезапно Чонгук чувствует, насколько не хочет видеть его в таком состоянии. Сокджину совсем не идет этот измотанный вид, словно тысяча чертей разом накинулись на него отовсюду. — Ты был сам не свой, когда встретился с папиком в больнице, — отвечает Сокджин. — Считай, что это похожие вещи. Чонгук многозначительно хмыкает носом и переводит взгляд на коробку передач. Длинный черный ручник около нее немного грязный, блестит отпечатками чужих пальцев, обглодан прикосновениями. — Как ты нашел меня? — решает спросить Чонгук и снова поднимает голову. — Когда они оставили меня на дороге, ты был человеком, который забрал меня. Как будто ты знал, где я находился. — Мне прислали на почту твой снимок, используя одноразовый ящик, — медленно отвечает Сокджин. — И когда я увидел тебя… я понял, где ты, потому что однажды тоже был привязан там. Чонгук резко сжимает кулаки, сильнее прикусывая губы, но держится изо всех сил, не желая срываться из-за всего этого. Иначе Сокджин снова скажет о чертовых эмоциях. Чонгук не сможет это вытерпеть. Он давно на пределе и чувствует это, потому обещает себе встретиться с Дохваном на следующей неделе, когда голова перестанет гудеть, и провести в качалке целые сутки, совершенно ни о чем не вспоминая. Чонгук так отчаянно нуждается в этом. Всего этого дерьма вокруг оказывается слишком много. Обхватывая пальцами ручку двери, чтобы наконец выбраться из машины, Чонгук внезапно замирает. Движение само собой останавливается на половине пути, как будто он не хочет доводить его до конца. И это не та ситуация, в которой нужно медлить, но Чонгук ничего не может поделать с собой. Вместо всего на свете он резко оборачивается и вновь смотрит на старшего. Черные глаза горят пламенем, опаляя искрами весь салон изнутри, и даже Сокджину становится не по себе из-за этой резкой перемены. — Как же бесит, — рычит Чонгук, затем отстегивает ремень безопасности и рывком приближается, чтобы вновь оказаться чертовски близко к Сокджину. — Ты, блять, меня тоже бесишь. Как и он. Как и все! Сокджин замирает, пораженно уставившись на горящее злобой лицо Чонгука. Он неосознанно вжимается в спинку сидения, но всего на миг, прежде чем берет себя в руки: — Не забывайся! — рявкает он. — Я старший, ты должен уваж… — Только не начинай, — обрывает Чонгук. — Если хочешь знать, я поперся к Тэхёну после того, как ты сел в ебаный мерседес и исчез вместе с каким-то мужчиной. И что вы с ним делали, интересно? Играли в карты? — Что? — Сокджин снова обескуражен, но все еще не собирается сдавать позиции. — Какая тебе разница, что мы делали? — Я знаю, он трахал тебя, — шипит Чонгук, его взгляд чернеет окончательно. — Как и все предыдущие, с кем я тебя видел. Тебе нравится это? Всем свой зад подставляешь? От такой наглости Сокджин моментально краснеет, его лицо и уши начинают буквально гореть, однако из них двоих Чонгук все равно злится сильнее, поэтому не позволяет себе отступить, нависая над Сокджином, как грозовая туча. Температура в салоне тотчас подскакивает, обдает кожу горячим потоком, как будто искры между ними способны действительно поджарить воздух. — Дохрена себе позволяешь, — пыхтит Сокджин, когда дыхание сбивается от раздражения. — Открывай дверь и проваливай, потому что я не собираюсь это терп… На этот раз Чонгук действует еще решительнее — ничто больше не может остановить его, заставить одуматься, успокоить бешеное сердце в груди. Подавшись еще ближе, он рывком цепляется за широкие плечи, сжимая их пальцами, и впивается в полные губы. Властно, слишком яростно и ревниво, потому что не может иначе. Вкус немного горький, немного приторный, сладкий, как тот самый одеколон, который использует Сокджин. Обалдевший от внезапности и такого сильного напора, Сокджин теряется на несколько мгновений, открывая рот, словно желая накричать на него, но Чонгук использует это. Горячий язык врывается глубже, скользит по зубам и сталкивается с чужим, исследует влажный рот хаотично и дерзко, как Чонгук и умеет. Сердце бешено долбится в груди, едва не разрывая ребра, а в голове гудит еще сильнее, чем после драки. Воздух совсем заканчивается, исчезает где-то на улице, за пределами этого неожиданного безумия, оставляя только жар и пламя, распаляющее Чонгука изнутри. В попытках вырваться Сокджин отклоняется к двери, однако собственный ремень безопасности не позволяет сдвинуться с места. Чонгук больно кусает его за нижнюю губу, и он издает какой-то высокий и мягкий звук, похожий на самый восхитительный стон, который когда-либо слышал младший. Всего на мгновение, не дольше. Кричащий рассудок в голове Сокджина придает сил, которые позволяют резко отпихнуть парня от себя. Чонгук дышит шумно, быстро и со свистом, но даже после этого не понимает, что сделал. Сокджин дышит не менее тяжело, темный взгляд помутнел и слегка блестит, но скорее от ужаса, чем из-за каких-либо приятных эмоций. Кажется, их поцелуй длился не дольше пяти секунд, но по ощущениям — едва не вечность. Дьявол, не стоило этого делать. Определенно, не стоило. Чонгук сглатывает, на губах все еще сладковатый привкус Сокджина, а в голове тот самый прекрасный стон. И он не позволяет себе даже пошевелиться. Просто смотрит в черные глаза напротив, пытаясь придумать оправдание своим действиям, но никак не получается. В голове совершенно пусто. Единственная мысль, которая шепчет совсем тихо — Чонгук хотел поцеловать его. Действительно хотел, потому что долбаный Сокджин на самом деле ему нравится.