Черный бензин

Сокджин не разговаривает с Чонгуком около четырех дней. Не сказать, что приходилось ожидать чего-нибудь другого после того неожиданного поцелуя, но все равно Чонгук чертовски раздражен этим. Громко хмыкая носом, он выбирается из шеви, приехав в сервис Джей-Хоупа около полудня. Сокджин уже находится внутри, сидит на потрепанном жизнью диванчике с ободранной темно-зеленой обивкой, но даже голову не поднимает, чтобы взглянуть на парня. Как будто никогда больше не собирается разговаривать. Чонгук вновь хмыкает с недовольным видом, ощущая тяжесть где-то под кожей, которая теперь появляется всякий раз, стоит напороться взглядом на «ты поцеловал меня без разрешения, так что теперь я тебя ненавижу», выгравированное на лице Сокджина. Когда Чонгук выбрался из ниссана тем вечером, Сокджин сорвался и исчез на пригородном шоссе, даже не вернувшись домой. И если их поцелуй настолько повлиял на него, выбил из колеи, что он моментально решил напиться в каком-нибудь баре без всяких раздумий, — это явно плохой знак. Сокджину не понравилось. Скорее всего, он был просто в ужасе. Даже не в бешенстве, чего ожидал Чонгук после такой выходки. Это был самый настоящий ужас. Чонгук острейшим образом запомнил выражение его лица, которое оставалось одинаковым на протяжении десяти секунд, когда он находился прямо перед ним: бледное испуганное лицо, даже слегка перекошенное из-за эмоций. Чонгук до сих пор не знает, что должен чувствовать по этому поводу. Без сомнений, Сокджин наверняка собирается его игнорировать, причем самым жестоким образом, однако даже это не заставит Чонгука пожалеть о поцелуе всерьез. Просто потому, что он не привык жалеть о таких вещах, и еще потому, что ему самому понравилось. Эти безобразно пухлые губы имели все шансы ему понравиться с самой первой секунды, как только Чонгук увидел Сокджина. Даже если сейчас он не представляет, что с этим делать. — Чонгук-а, курьер приехал, — раздается бодрый голос Хоби, отвлекающий от мыслей. Чонгук рывком оборачивается, замечая невысокого паренька в униформе службы доставки. Выйдя на улицу следом за ним, он направляется к багажнику фургона с логотипом на бочине, чтобы вытащить оттуда две больших коробки. Чонгук сверкает довольным взглядом и заносит их в сервис, потому что заказал новые запчасти на прошлой неделе, но они приехали даже раньше обещанного срока. Как же приятно покупать новенькое железо, размышляет он, даже если прежде ничего не менял в своих машинах. — Всякие штуки для подвески, похоже, — задумчиво произносит Чонгук, склоняясь над коробками, но долго терпеть не может, потому хватает канцелярский нож и режет картон. — Какие толстые пружины! Сокджин едва не со звуком закатывает глаза, поражаясь детскому восторгу, с которым Чонгук разрывает защитный пакет, вытаскивая стойки амортизатора, однако пытается сохранять молчание всеми силами. — Втулки и сайлентблоки тоже должны быть, — усмехается Джей-Хоуп, заглядывая за плечо Чонгуку. — Ты ведь заказывал из полиуретана? — Да, но почему нельзя было резиновые? — спрашивает Чонгук, глянув на парня. — В интернет-магазине их было очень много, поэтому… — Подвеска всегда довольно мягкая, потому что должна поглощать вибрацию и удары, — протягивает Сокджин, не выдерживая, и Чонгук понимает, что его вмешательства в разговор стоило ожидать давно. — Однако мягкая для дрифта не подходит, а в резиновых втулках даже небольшое раскачивание приведет к изменению угла установки колёс. При больших нагрузках, как во время заноса, это становится небезопасно. Машина станет непредсказуемой. Не думаю, что кто-то хочет потерять контроль над своими колёсами из-за такой херни. Не задавай глупые вопросы. Чонгук оборачивается с желанием швырнуть на Сокджина колкий взгляд, потому что не спрашивал его мнения, однако отвлекается на то, как длинные пальцы старшего перебирают шприц для инъекций, быстро и почти игриво, словно ему нечем заняться. Инсулин. Чонгук хмыкает, но не может понять, сделал он укол или только собирается. Сокджин поднимает голову и замечает его взгляд. — Не радуйся слишком сильно, — предупреждает он. — Ты должен знать, что ездить на жесткой подвеске намного труднее. Это прекратит быть веселым, как только начнешь чувствовать каждый камень и дыру на дороге. Для твоей спины точно не будет удовольствия. Чонгук молчит и лишь слегка прищуривается, не сводя взгляд с серьезного лица перед собой. Сокджин просто издевается над ним, зная, что Чонгук не разбирается во всех деталях, но такое поведение было довольно предсказуемо с его стороны. Неожиданное желание съязвить в ответ подкидывает идеи в мозги, потому Чонгук криво усмехается и позволяет себе немного поиздеваться: — Ладно, — просто говорит он. — В таком случае я буду получать удовольствие другим способом. Влажный язык выскальзывает изо рта и обводит губы нарочито медленно, со вкусом, специально растягивая этот момент, чтобы как следует налюбоваться на каменное лицо старшего. Сокджин замирает, с плохо скрываемым ужасом следит за ним, после чего не выдерживает и громко сглатывает. Чонгук почти готов усмехнуться с его реакции, однако Сокджин резко отводит взгляд в сторону, не позволяя ему сделать это. Какой же он забавный. Очевидно, он до сих пор не может выкинуть из головы тот дерзкий поцелуй, из-за которого он и ведет себя так. И понимание этого вынуждает Чонгука захотеть снова впиться в эти безобразно пухлые губы, еще более дерзко и грубо, чем в предыдущий раз. Член предсказуемо оживает где-то в джинсах, и Чонгук резко отворачивается. Черт подери, не хватало еще возбудиться из-за одних только мыслей о нем, как последний школьник, который заводится от собственных фантазий. — Хён, не запугивай его, это же койловеры, — усмехается Джей-Хоуп, клацнув пальцами по одной из пружин, о которых говорил Чонгук. — Амортизаторы такого вида позволяют ездить с разными настройками. Можно изменить жесткость когда захочешь, не переживай. Чонгук качает головой с нервным смешком и открывает капот, после чего багажник, приказывая себе больше не вестись на эти провокации. Он справится, тем более что жесткая подвеска сделает шеви более резким и отзывчивым, что на самом деле необходимо. С помощью крестообразного баллонного ключа Чонгук откручивает колёса и снимает их, пока Джей-Хоуп настраивает койловеры, подтягивая заводские пружины, которые немного болтаются на штоке. Быстро закрутив гайки под пружинами, он затягивает их контргайками, используя комплект ключей, которые приехали в коробке вместе с койловерами. — Чем короче сделать амортизатор, тем ниже опустится машина, пока не начнет тащиться брюхом по земле, — объясняет Хоби с задумчивым видом, но не поднимает взгляд, сосредоточенный на своем занятии. — Как ниссан? — усмехается Чонгук, откручивая четвертое колесо и пытаясь не смотреть на Сокджина, однако не замечает, как все-таки поворачивает голову. Игла прокалывает кожу на животе аккуратно и быстро, не вызывая никаких эмоций, как будто он делал это тысячу раз. Разве что темные брови, которые слегка дергаются, всего на миг, выдают неприятные ощущения от укола. Чонгук негромко сглатывает, наблюдая за ним несколько секунд. Прежде он почти никогда не видел этот процесс, потому что Сокджин вечно где-то прячется, словно действительно стыдится своей болезни. Чонгук старается не думать об этом всякий раз, когда старший уходит, но размышления сами настигают его, стоит напороться на его тяжелый взгляд. — Не бери пример с ниссана, — отвлекает Хоби, не замечая задумчивости Чонгука. — Это просто огромная корова, которую пришлось выпотрошить, чтобы скинуть вес. Когда мы разбирали его в прошлом году, пришлось облегчить вес на двести семьдесят килограмм, чтобы он начал хоть как-то ехать. Это неоправданно большой танк, чтобы ты знал. — Не оскорбляй мою машину, — бурчит Сокджин, однако тень усмешки проскальзывает на его лице. — В общей сложности, думаю, мы скинули больше четырехсот килограмм. Чонгук на это может только удивленно выдохнуть. Он и не представляет, как нужно перерезать всю тачку, чтобы сделать ее настолько легче. Неожиданная картинка с лексусом в голове вынуждает задуматься о том, проделывал ли Тэхён то же самое. Чонгук размышляет, стоит ли спрашивать о нем, пока Джей-Хоуп сосредоточенно регулирует оба передних койловера с помощью рулетки, чтобы их настройка была одинаковой. Кажется, что их разговор окончен, однако природное любопытство и легкое раздражение вынуждает Чонгука раскрыть рот: — Лексус тоже пополам резали, чтобы сделать легче? — спрашивает он, и Сокджин мрачнеет почти моментально, однако Джей-Хоуп разве что щелкает языком. — Лексус в стоке весит почти две тонны, — отвечает Хоби. — Еще более громадная корова, чем гтр, но это не имеет значения, если Тэхён постарался сделать из него чудовище. Скорее всего, от лексуса там остались только кузов и коврики, но внутри это совсем другая машина. Очевидно, стоило ожидать чего-нибудь подобного. Победить Тэхёна будет совсем не просто. Чонгук негромко выдыхает, отряхивая джинсы от пыли. Когда Джей-Хоуп принимается устанавливать койловеры и рычаги подвески, затягивая гайки через открытый капот, Чонгук придерживает за нижнюю часть возле тормозного диска, пока колёса еще не поставили обратно. Краем глаза он замечает, как Сокджин шуршит пакетиком с едой, утыкается носом в глубокую тарелку и быстро двигает палочками. Он всегда ест сразу после инъекций. Чонгук никогда не спрашивал, почему, но догадывается, что это имеет прямое отношение к его уколам. Вскоре шеви снова оказывается на колёсах, и Чонгук отходит подальше, чтобы оценить развал передних со стороны: теперь, как и у ниссана, они имеют отрицательный угол — примерно три градуса, что гораздо заметнее, если смотреть спереди. Джей-Хоуп сказал, такой развал дает хорошее сцепление на дороге, потому ездить в дрифте станет проще, однако набирать разгон придется немного дольше. Отголоски любви к драг-рейсингу скулят где-то в голове, однако Чонгук лишь усмехается, приходя к мысли, что год назад это бы вызвало ужас, но не сейчас. Все же он давно распрощался с прежними идеями по поводу того, какой должна быть его машина. — Неплохо выглядит, — протягивает Чонгук на выдохе, пока Джей-Хоуп отпивает воду из литровой пластиковой бутылки. — Еще что-нибудь сделаем с ним? — Нужно подпилить арки, чтобы стало больше места для шин. Особенно под дикий выворот передних колёс, который поможет увеличить угол заноса в повороте, — отвечает Хоби, закручивая крышку. — Хён поможет, он лучше справляется с болгаркой. Сокджин, который игнорировал их обоих последние сорок четыре минуты, вновь поднимает взгляд, отрываясь от экрана мобильного. Чонгук пытается быстро собраться и ничем не выдать своего резко появившегося волнения, однако, смотря на него, и сам не понимает, что чувствует Сокджин рядом с ним. По его каменной морде ничего не ясно, как всегда. Чонгук выдыхает, решая прекратить наконец волноваться о всякой херне. Сейчас он должен сосредоточиться на том, чтобы собрать монстра, который будет способен выдержать даже самую жестокую бойню на уличных гонках.

***

Дохван жует несчастный кусок говядины медленно и почти лениво, в то время как Чонгук уничтожает вторую порцию за последние десять минут. Они едва разговаривали, как только встретились в этом кафе: Чонгук вернулся с очередного спота, на котором ебашил четыре часа подряд, пытаясь привыкнуть к новой подвеске и более резкому управлению, а Дохван только приехал из спортзала, однако сил потерял не меньше, чем младший, даже если все равно не может соперничать с ним в скоростном поглощении еды прямо сейчас. — Как твои успехи в дрифте? — интересуется Дохван, когда отрывается от говядины, в его глазах блестит интерес. — Лучше получается? Чонгук размеренно двигает челюстью и думает, что действительно начал чувствовать прогресс, особенно после замены почти всех важных элементов на более пригодные для дрифта, благодаря чему стало значительно легче поддерживать занос. Однако даже в таком случае Сокджин, наблюдающий за ним со стороны, цеплялся за любую вещь, которая хоть немного была не идеальной, чтобы ткнуть его в это лицом. Чонгук криво усмехается и отпивает немного воды из стакана. Сокджин хочет как лучше, чтобы младший быстрее научился, но под таким жестким давлением это совсем не просто. — Лучше, — отвечает Чонгук в итоге, хватая палочками листья салата. — Джей-Хоуп доволен сильнее всех. Он поддерживает даже тогда, когда меня разворачивает на сто восемьдесят градусов, но в такие моменты я хочу, чтобы он отвернулся. Дохван слабо посмеивается и качает головой, однако Чонгук не уверен, что это правда смешно. Чем больше Джей-Хоуп хвалит его, тем хуже он начинает себя чувствовать в те моменты, когда допускает ошибки, потому что ответственность давит на плечи с такой силой, что это почти больно. Чонгук не из тех, кто с легкостью справится с этим. Особенно когда речь идет о приближающихся соревнованиях, на которые приедут гораздо более опытные и сильные гонщики. И если все полетит к чертям из-за него, это будет самый жестокий удар, который он когда-либо чувствовал — даже представлять это оказывается больно. — Ты справишься, — усмехается Дохван, пожимая плечами. — Я не знаю никого более упрямого, чем Чон Чонгук. Даже не думай сдаваться, окей? Когда Дохван внезапно переключается на английский, Чонгук не сдерживает усмешки, потому что его акцент просто отвратительный, однако это срабатывает даже лучше, чем отсутствие гневных воплей Сокджина этим утром, когда он не приехал на тренировку. Чонгук впервые за долгое время смог немного расслабиться и как следует сосредоточиться, при этом не чувствуя его тяжелый взгляд, который обычно царапает металл шеви через всю площадку. Сокджин действительно может заставить всех вокруг чувствовать себя неуютно, но теперь Чонгук не понимает, какого черта вспоминает это сейчас. — Давно спросить хотел, кстати, — отвлекает Дохван. — Ты уже проверял тот гоночный портал, о котором говорил? Где можно увидеть список лучших команд. Чонгук поднимает задумчивый взгляд, понимая, что попросту забыл о нем. Как только Джей-Хоуп рассказал об этом на прошлых гонках, он загорелся интересом, желая проверить, но отвлекся на что-то и теперь чувствует, что мог упустить что-нибудь важное. Дохван замечает смятение в чужих глазах и вытаскивает из портфеля тонкий рабочий ноутбук. Распахнув крышку, быстро стучит по клавишам, пока вводит пароль на экране, а Чонгук почти теряет интерес к еде, переключившись на наблюдение за его пальцами, хотя прежде ничто не могло оторвать его от говядины. Приходится связаться с Джей-Хоупом, чтобы он поделился ссылкой, и уже через несколько минут нужный сайт появляется на экране. Дизайн выглядит довольно обычно: никаких ярких цветов или огромных постеров, буквально ничего, что намекало бы на приближающиеся соревнования между уличными гонщиками, которые собираются разнести половину города, как только сорвутся с поводка. Чонгук прищуривается, рыскает взглядом по экрану, замечает раздел со статьями и фотографиями, на который порывается щелкнуть, однако больше внимания привлекает иконка со статистикой. Именно то, что они искали. Перед глазами появляется длинный список команд, и только сейчас Чонгук неожиданно понимает, что не знает название своей собственной. — Кто на первом месте? — не выдерживает Дохван, отпивая немного кофе и нетерпеливо заглядывая в экран. — Дионис, — читает Чонгук с экрана и дергает плечом. — Имена участников посмотреть нельзя. Ради безопасности скрыли, наверное. Дохван мычит что-то с заинтересованным видом, пока Чонгук читает дальше про себя. Среди разнообразных названий в списке его взгляд цепляется за «Сингулярность», что находится на четвертой строчке. Чонгук задумчиво поджимает губы. Размышляя, он порывается щелкнуть на раздел с информацией, где находятся статьи с фотографиями других гонщиков. И курсор на экране почти добирается до него, пока Чонгук не отвлекается на брякающий звук колокольчика где-то в стороне, который оповещает о том, что в кафе вошел еще один посетитель. Как только Чонгук поднимает взгляд, все мысли рывком выбрасываются из головы. Он напрочь забывает даже о разговоре, который состоялся всего минуту назад, потому что теперь не может думать буквально ни о чем. Если Чонгуку предоставить выбор, увидеть Сокджина в строгом деловом костюме или открутить колёса и попытаться выиграть заезд без них, то он без раздумий выберет второе. Потому что прямо сейчас чертов Сокджин направляется к одному из столиков возле окна и отодвигает стул, расстегивая пуговицы идеального черного пиджака, и Чонгук замечает, что перестал дышать. Элегантный, словно соблазнительный дьявол из ада в своем лучшем демоническом наряде, он опускается на деревянный стул и медленно раскрывает меню, которое приносит официант. Внезапно Чонгук ощущает острый недостаток воздуха. — Чонгук? — раздается испуганный полушепот Дохвана со стороны. — Ты… побледнел. Чонгук и сам догадывается, черт возьми, но его реакция просто не может быть другой. Резко отвернувшись, он первым делом проверяет наручные часы, обнимающие его запястье стальным браслетом, затем хватает меню и ищет раздел бизнес-ланчей. Совпадения быть не должно. Вероятно, Сокджин работает в одном из офисов поблизости и решил наведаться сюда во время обеденного перерыва. Однако даже понимание этого не может успокоить бешено бьющееся сердце Чонгука, которое по неизвестной для него причине решило закатить настоящую истерику в груди. Наверное, он просто не ожидал, что этот заносчивый индюк может быть настолько горяч в чертовом деловом костюме. Чонгук отпивает немного воды из стакана, желая встать и подойти, но чертовски боясь сказать какое-то дерьмо. Неплохо зная себя, он почти уверен, что изо рта вырвется что-нибудь в стиле «ты настолько горяч, что я бы трахнул тебя прямо здесь». Неожиданная мысль стреляет током куда-то в грудь, вынуждая Чонгука нервно усмехнуться, чувствуя накатывающие импульсы внизу живота. Черт, он не должен реагировать на него настолько сильно. — Что с тобой? — спрашивает Дохван и вертит головой в попытках понять, куда поглядывает Чонгук, однако со своего места не может видеть Сокджина, потому что обзор перекрывает деревянное ограждение с декоративными цветами и зеленью. Чонгук поднимается гораздо более резко, чем планировал, попросив Дохвана немного подождать, обходит столик и уверенно направляется к Сокджину. Сладковатый запах его любимого одеколона становится еще более четким, чем несколько шагов назад, пока не врывается в нос дурманящим потоком воздуха, перемешивая все мысли в голове. Чонгук всеми силами игнорирует это и лишь нахально улыбается, плюхаясь на свободный стул напротив него. И по его напряженной челюсти понимает, что Сокджин не рад его компании, но какая разница. — Работаешь где-то рядом? — спрашивает Чонгук первое, что приходит в голову, стараясь не облизывать взглядом идеально выглаженную рубашку на чужой груди, которая выглядывает из-под расстегнутых пуговиц пиджака. — Я не разрешал тебе садиться, — выдыхает Сокджин, не отрывая взгляд от меню, которое теперь сжимает пальцами чуть крепче. — Теперь ты все будешь делать без разрешения? Без всяких сомнений, он слишком часто вспоминает их поцелуй. Чонгук усмехается еще более нагло, пытаясь сохранять контроль всеми силами, но перед этим парнем делать это становится чертовски нелегко. Сцена из его машины мгновенно вспыхивает в памяти, но Чонгук быстро моргает несколько раз, только бы снова не думать об этом. Иначе это превратится во что-то еще более опасное, чем долбаный Сокджин в идеальном костюме, который лишает всего воздуха. — Я не собирался спрашивать, — просто отвечает Чонгук. — Просто раньше ты не говорил, что работаешь в офисе. — Иногда нужно приезжать на совещания, — хмыкает Сокджин, после чего наконец поднимает взгляд. — Лучше бы ты сильнее старался на спотах, чем беспокоился о всякой херне. — Я стараюсь, — мрачнеет Чонгук. — Сегодня я учился делать перекладки без потери скорости. Я довольно неплох, чтобы ты знал, даже учитывая… — Этого недостаточно, — обрывает Сокджин. — Ты даже не представляешь, кто приедет разрывать всех на первых гонках, ясно? Пробиться через такие сильные команды с новичком в составе — изначально плохой план, поэтому я и был против того, чтобы ты присоединился к нам. Чонгук сглатывает и мысленно обещает себе не срываться, но понимает головой, почему Сокджин говорит все это. Из-за обиды и недавнего поцелуя он готов быть жестоким, использовать любой повод принизить его и немного поиздеваться, но на самом деле он так не думает. Чонгук верит, что Сокджин вполне доволен его работой, даже если гордость не позволяет ему открыто похвалить его. И в какой-то момент Чонгук думает, что иногда действительно нуждается в словах поддержки от этого человека. — Дионис? — решает спросить Чонгук. — Их я должен бояться? — Ты никого не должен бояться, но нужно понимать, что есть и другие, — отвечает Сокджин, его взгляд кажется колючим и одновременно бесстрастным. — И совсем скоро они начнут истреблять конкурентов. Не выдерживая, Чонгук мягко усмехается и медленно качает головой. Слышать подобное не слишком приятно, но он все же понимает, что официальные соревнования отличаются от уличных гонок из-за целого ряда правил, которым обязан следовать каждый участник. Однако если речь заходит о нелегальных гонках, нужно знать, что в ход идут любые средства, даже самые безумные, чтобы избавиться от соперников и победить. — Отлично выглядишь, — хмыкает Чонгук, задумчиво оглядывая парня перед собой, который все еще слишком хорош для того, чтобы быть обычным гонщиком. Сокджин заметно напрягается, не ожидая, что Чонгук настолько резко изменит тему их разговора, однако держит лицо спокойным до последнего. — Когда будешь проезжать Мапхо-гу, смотри по сторонам, там копы везде, — вдруг говорит Сокджин, как только Чонгук поднимается, чтобы уйти. — Они что-то вынюхивают. Не гони сильно. И Чонгук не собирается думать, что это неожиданная забота с его стороны, но молча кивает, обещая себе быть осторожным.

***

Разговор о полиции внутри команды еще не поднимался, однако даже через несколько часов после минувшего разговора Чонгук не прекращает мысленно повторять слова старшего. Осторожно прокатившись по Мапхо-гу ближе к вечеру, он действительно замечает несколько патрульных машин, особенно около высоких столбов вдоль проспекта, на которых устанавливают новые камеры. Не сказать, что это должно быть удивительно, потому что в центральных районах под наблюдением находится почти каждый метр, но все равно внутри оседает беспокойство, как будто копы действительно чувствуют, что в городе что-то намечается. Чонгук глубоко вдыхает, размышляя, как много камер заметят рычащий шеви во время следующей гонки. Однако даже это не способно смутить его, потому что весь страх оказаться в наручниках вмиг испаряется, стоит только вспомнить долбаный лексус. Чонгук порвет Тэхёна любой ценой, даже если к моменту их встречи за ним будет гнаться целая стая легавых. — Сингулярность, — выдыхает Намджун, встретившись с Чонгуком на следующий день. — Я слышал, что это команда Ви. — Я догадывался, — хмыкает Чонгук, испытывая явное облегчение из-за того, что Сингулярность не на первом месте, однако теперь не представляет, чего стоит ожидать от первого. — Что по поводу Дионис? — Один из участников выиграл в прошлом году, — отвечает Намджун. — Эти парни из Дэгу, поэтому обычно их не встретить в Сеуле. Я еще не видел их на улицах, но если они приехали, скоро мы узнаем об этом. С легким раздражением закатив глаза, вспоминая их разговор чуть позднее, Чонгук отпивает немного американо и ставит стаканчик на торпеду около приборной панели. Он сидит внутри шеви возле входа в автосервис на окраине Содэмун-гу и сосредоточенно прикручивает новый гоночный руль, который давно должен был заменить предыдущий, уничтоженный Чонгуком в рекордные сроки. Вместе с этим обдумывая слова Намджуна и Сокджина прямо сейчас, Чонгук приходит к мысли, что собирается считать Тэхёна своим главным соперником. Никого больше. Без разницы, насколько сильны остальные — ему нет дела до них, потому что его цель давно очевидна, а теперь даже имеет официальное название. Сингулярность. Полчаса назад, когда Намджун уехал, не добившись более серьезного отношения к другим командам, Чонгук вместе с механиком поменял сиденья внутри шеви на более спортивные, с хорошей боковой поддержкой и отверстиями для спортивных ремней — как у Сокджина. И стоит сказать, что это довольно неудобно. Чонгук медленно ёрзает по сиденью, пытаясь успокоить себя тем, что благодаря им шеви сбросил приличный вес, однако это действительно чертовски неудобно и требует времени, чтобы привыкнуть. Чонгук негромко мычит, закручивая последний болтик на руле, когда чувствует вибрацию в кармане из-за входящего вызова. Бросив взгляд на экран, на котором высвечивается имя Чимина, он с опозданием понимает, что давно не разговаривал с ним. — Час назад я видел твоего отца, который заходил в отделение полиции, — протягивает Чимин издевательски равнодушным тоном. — Не шути так, — нервно смеется Чонгук. — Этого еще не хватало. Как долго он там был? — Без понятия, но я видел, как он выходит из машины и поднимается вверх по лестнице. Кажется, он даже поздоровался с полицейским снаружи. Чонгуки, у тебя же все под контролем? Именно в этот момент Чонгук начинает сомневаться. Это не может быть совпадением — слишком многое сходится. По телу ползет напряжение и собирается где-то на спине, сковывая его движения. Отвратительно. Раньше все действительно было под контролем, особенно когда Чонгук учился в Америке и отец не доставал его, не следил за каждым его действием и не говорил, чего ему нельзя делать. Однако не сейчас. Не когда отец встретился с Сокджином и услышал все эти неуважительные слова, которые, как Чонгуку подсказывает интуиция, не останутся без ответа. Все это может принести серьезные проблемы. Чимин предлагает встретиться на сходке любителей раритетных автомобилей, чтобы немного обсудить это. Чонгук согласно мычит и отключается, швырнув телефон на соседнее сиденье. Краем сознания вспоминает, что они все еще не поговорили о Шуге. Чонгук ведь давно хотел встретиться с ним и как следует обсудить все дерьмо, которое произошло, включая то, как он связан с появлением Тэхёна. Всякий раз, когда Чонгук позволяет себе вспомнить этого человека, где-то внутри разрастается необъяснимое отвратное чувство, которое хочется как можно скорее выдрать из груди. Сингулярность. Как только Чонгук вспоминает это проклятое слово, Тэхён неожиданно объявляется прямо перед его носом, как будто материализовавшийся по призыву его гневных мыслей. Лексус медленно подкатывается к обочине на другой стороне дороги, пока не останавливается возле въезда в банк. Разумеется, он приехал не ради кредита — оттуда отлично виден вход в автосервис, около которого находится Чонгук. И сейчас, замечая отвратительное яркое пятно со стороны проспекта, он неосознанно поднимает голову и впивается взглядом в цветастый кузов. Тэхён совсем охренел. Чонгук неосознанно сжимает пальцами руль в попытках расслабиться, замечая, что на этот раз лексус в еще более жирных шинах, чем прежде. И это плохой знак, потому что новые шины как бы намекают, что Тэхён начал активно тренироваться. Это резко подогревает что-то в его груди, пляшет картинками соперничества и жестоких гонок в голове, однако Чонгук снова одергивает себя. Нельзя позволять Тэхёну снова играть с его чувствами. Выдавливая одну из своих самых едких улыбочек, Чонгук выбирается из шеви и показательно сильно машет рукой в знак приветствия. Лексус остается стоять без единого движения, как будто игнорирует этот насмешливый жест, но Чонгук знает, что Тэхён приехал ради него. Снова. Однако если в предыдущие разы он следил за ним скрытно, то сейчас даже не пытается спрятаться. Теперь это самое настоящее устрашение. Он словно говорит «не забывай обо мне, я всегда рядом». Чонгук злобно рычит себе под нос и прощается с механиками, после чего садится обратно в машину, обещая себе не зацикливаться на этом парне слишком сильно. Если хочется поиграть — хорошо. Чонгук пристегивается и давит на педаль газа, медленно выезжая на дорогу, чтобы двинуться на съезд раритетных тачек. Лексус следует за ним.

***

Кокетливый красный цвет мазерати тускнеет в окружении не менее старинных и дорогих авто, или же Чимин приехал на другой тачке в этот раз. Едва заглушив двигатель, Чонгук оставляет камаро около желтого двухдверного «форд маверик» 1970-го года выпуска. Внешний вид кузова выглядит слегка потрепанным, однако нет ни намека на ржавчину или ненадлежащее обращение владельца. Чонгук слегка усмехается и думает, что все поклонники раритетного железа заботятся о своих авто даже лучше, чем о себе. Чимин без труда находит Чонгука среди остальных. Его глаза скрывают темные солнцезащитные очки, которые он снимает, как только подходит ближе. — На рассвете семидесятых Северная Америка и Бразилия получили кое-что очень особенное, — протягивает Чимин, кивая на маверик. — Система безопасности здесь просто нечто, не хуже современных тачек. Чонгук кривит губы и выдыхает дым через нос, оглядываясь. — Теперь и этот чертяка может похвастаться хорошей безопасностью, — говорит он, хлопая ладонью по черному капоту шеви. — Взгляни, ты ведь даже каркас еще не видел. Чимин с любопытством заглядывает внутрь, обводя взглядом толстые трубы в салоне и почти девственный руль, пока Чонгук поднимает голову и замечает мерзкий блеск вдали. Лексус притормаживает на другой стороне площади, останавливаясь возле такой же яркой тачки, однако он все равно слишком броский, чтобы слиться с остальными и стать незаметным. Чонгук мрачнеет, чувствуя, как напряжение ползет по руке куда-то вверх. Вероятно, замечая это, Чимин спрашивает, куда он так злобно смотрит, но Чонгук лишь отмахивается. Они знакомятся с несколькими коллекционерами, в том числе с владельцем маверика, который с нескрываемым интересом оглядывает шеви, после чего идут внутрь особняка. Интерьер этого дома напоминает старинный музей из-за викторианского стиля: керамические сервизы в сервантах для посуды почти невозможно отличить от фарфоровых. — Для такого дизайна потолки должны быть еще выше, — скучающе протягивает Чимин, останавливаясь напротив большой картины в холле. — Черт, я почти чувствую себя скотиной, потому что приехал на итальянце. Чонгук коротко посмеивается. — Ты же продал свой макларен, — покачивает головой он, отпивая немного шампанского из фужера, который прихватил на входе. Появляется желание оглянуться и проверить, приперся ли Тэхён прямо сюда, или же он более осторожен во время своих ебаных преследований. — Да, — усмехается Чимин, оборачиваясь. — Как думаешь, твой папаша может избавиться от своих британцев? Чонгук вскидывает брови, с опозданием понимая, что он имеет в виду. — Хочется пошутить о том, что он продал свой роллс-ройс и пожертвовал деньги полиции, чтобы они пасли уличных гонщиков вместе с чертякой шеви, — протягивает Чимин, одновременно подмигивая какой-то девушке в другом конце зала. — Что? — нервно усмехается Чонгук, однако слишком быстро вспоминает проклятые камеры в Мапхо-гу и понимает, что это не значит ничего хорошего. Без сомнений, этот мужчина действительно способен на многое, чтобы подпортить Чонгуку жизнь, даже если в последнее время не особо вмешивался в его дела. В любом случае, он наверняка заметил ниссан, припаркованный около въезда в больницу. Сокджин почти открыто нагрубил ему во время их встречи, и это становится более весомым поводом спустить собак на местных гонщиков, размышляет Чонгук, задумчиво играя с цепочкой. В случае, если отец и правда копит причины, чтобы вразумить его и лишить очередной тачки, то подкуп полиции вполне может стать первым его шагом. Чонгук выдыхает себе под нос и отпивает еще немного шампанского. — Вы уже гоняли в городе? — интересуется Чимин, прогуливаясь по бесконечно длинному коридору особняка. Картины в массивных резных рамах не позволяют смотреть себе под ноги. — Не особо, — отвечает Чонгук. — Как я понимаю, все самое жесткое начнется с первым этапом. Когда всех резко выпустят на улицы, как бешеных псов в тачках под тысячу сил, копы не будут готовы, даже если повесят везде камеры. — Если только кто-нибудь не поведает им о ваших планах и не сольет расписание всех гонок заранее, — задумчиво выдает Чимин. — В таком случае это будет самая настоящая ловушка, в которую тебя загонят как кролика в капкан. Исключено, совершенно исключено, думает Чонгук, напряженно покусывая нижнюю губу. Втягивая носом поглубже, он пытается не верить такой вероятности, но в легкие пробирается только застоявшийся тяжелый воздух, не позволяющий расслабиться. Когда в доме настолько много вещей и старинного хлама, дышать гораздо сложнее. Внезапно Чонгук ощущает острое желание выбраться на улицу. — Если копы подготовятся заранее, то смогут даже по именам знать каждого из вас. — Чимин снова оборачивается. — И если твой папик замешан в этом, угадай, чье лицо крупным планом будет висеть в полицейском участке. На той самой киношной доске, прибитое магнитом в самом центре, возле фотографии шевроле камаро, из которого ты выходишь. Срань господня. Чонгук глуповато улыбается, как делает всегда, когда слышит какое-нибудь дерьмо, однако внутри него разгорается настоящий пожар. Это совершенно не то, что он хотел обсудить на встрече с Чимином, но теперь от этих мыслей никуда не деться. Если отец действительно сговорился с легавыми, чтобы проучить Чонгука, то остальные тоже попадут под раздачу. Впервые он думает, что его плохое поведение опасно для всей команды. Людей, которые не заслуживают быть впутанными в их разбирательства. Из-за этих мыслей становится тошно, как от плохого виски в дешевом баре. Последующий час делает Чонгука немного более отвлеченным, чем прежде, потому что Чимин ведет его в огромный зал и знакомит с хозяином особняка, который оказывается коллектором с целой кучей противных историй, в том числе связанных с его раритетными машинами. Чонгук не принимает участия в разговоре, по большей части следит за остальными, наблюдая в том числе и за хёном, которому только дай повод потрепаться о мазерати. В какой-то момент Чимин ловит его взгляд и слегка улыбается, но даже не подозревает, что Чонгук впервые за вечность их дружбы размышляет о том, способен ли он бросить его под автобус. — Шуга, — протягивает Чонгук через какое-то время, когда они вновь оказываются на улице. — Не знаешь, где он сейчас? Я собирался встретиться с ним, но его нигде не видно. Чимин выглядит расслабленным, даже слишком для этого разговора, и Чонгук не знает, насколько искренним он собирается быть, когда речь заходит об этом человеке. — Шуга на работе, — просто отвечает Чимин. — Я слышал, что сейчас он переговаривается с поставщиками автозапчастей из Японии. С открытием нового сезона и всем этим шумом вокруг гонок поднимается спрос на японское железо, поэтому сейчас он не в городе. По крайней мере, неделю назад он был в аэропорту Инчхон. Чонгук щелкает языком с заметным раздражением. — Тэхён следил за мной из-за него, — говорит он как бы невзначай, мысленно добавив, что эти преследования продолжаются до сих пор, ведь лексус все еще припаркован неподалеку от особняка — просто стоит и топчет шинами газон. Чонгук не озвучивает это вслух. — Я уверен, что он не хотел тебе ничего плохого, — отвечает Чимин, переводя взгляд на Чонгука. — Как только увижу его, передам, что ты хотел встречи.

***

Безвкусный громкий бит из колонок долбит по ушам около полуночи. Здесь становится гораздо жарче, чем когда они пришли. Чонгук щелкает языком, прежде чем делает последний глоток и с громким стуком ставит стакан на барную стойку. Дерьмовый алкоголь этого заведения помогает быстрее опьянеть и даже прекратить оценивать шлюх вокруг по меркам внеземного Сокджина, которого все равно никто превзойти не сможет. Оглядываясь, словно в подтверждение собственным словам, Чонгук нетрезво усмехается. Поплывшее незнакомое лицо перед ним пытается неуклюже поцеловать Чимина, не менее пьяного и слегка опухшего от всякой дряни, но тот лениво отталкивает паренька подальше, потому что у него тоже довольно раздутые требования. — Давно же я не проводил с тобой весь день, — протягивает Чонгук, хлопая Чимина по плечу, но тот даже не вздрагивает. — Согласен, — усмехается Чимин. — Этот день только для нас двоих. Чонгук отвечает еще одной пьяной улыбочкой, однако она моментально гаснет, едва успев появиться на его лице. Ведь на самом деле их трое. Весь чертов день их трое. Полчаса назад Чонгук выбрался на улицу, чтобы немного отдохнуть от шума и без каких-либо преград обнаружил лексус, припаркованный возле поворота. При слабом свете высоких фонарей он продолжал блестеть, как будто используя любую возможность поиздеваться над уставшими глазами Чонгука. И он действительно устал видеть его каждый раз, как только поднимает голову. Опьянение наталкивает на разные мысли. Не замечая даже, Чонгук вспоминает поцелуй с Сокджином, о котором почти не думал все прошедшие дни. Это словно запретная тема, доступ к которой был запрещен, пока в его крови не окажется достаточно алкоголя, чтобы переварить случившееся. Наблюдая за поплывшим хёном и барменом, который искусно натирает бокалы и выслушивает пьяные истории посетителей, Чонгук думает, что если хочет поговорить с Сокджином о поцелуе, придется, чтобы он тоже был пьян. Иначе их разговор обернется катастрофой. Чертов Сокджин. Чонгук прикрывает глаза, делает размеренный вдох и выдох. Крышу срывает окончательно, как только он начинает думать о Сокджине. Особенно теперь, после их вчерашней встречи, когда он был так чертовски сексуален в костюме. Чонгук просто не может контролировать себя. И когда он снова посмотрит ему в глаза, единственное, о чем он будет способен думать — его розовые полные губы, сладкие и мягкие до безумия, которые хочется целовать снова и снова. Кажется, у Чонгука огромные проблемы, даже если он всеми силами отрицает это. Неожиданное прикосновение заставляет открыть глаза. Чонгук быстро моргает и впивается взглядом в подошедшего паренька, который настолько пьян, что едва стоит на ногах, цепляясь за барную стойку. На нескольких его пальцах видны толстые кольца, в одном ухе — длинная серьга. — Это не твой камаро стоит возле входа? — спрашивает он, игриво посмеиваясь и сверкая задорными глазами, как если бы хотел подцепить его всерьез. — Почему ты решил, что он мой? — прищуривается Чонгук, решив немного поиздеваться. — В баре полно людей, детка. Только я похож на владельца спортивной тачки? Чимин с любопытством поворачивает голову в их сторону, открыто подслушивая чужой разговор и задумчиво оценивая парня взглядом. Однако замечает гораздо больше, чем должен был: Чонгук ядовито посмеивается над его словами, когда тот говорит, что камаро такой же сексуальный, явно намекая на что-то недвусмысленное, но даже после этого Чонгук не выглядит заинтересованным. Словно это не тот Чонгук, которого Чимин знает долгие годы и который использует даже малейший шанс, чтобы завалить кого-нибудь. Что-то с ним не так. Чонгук в здравом уме так себя не ведет. Чимин слегка прищуривается, наблюдая за развитием их разговора, и вскоре не выдерживает: — Из-за Сокджина ты стал таким скучным? Чонгук поднимает взгляд. Мягкая улыбка на лице Чимина выглядит вполне обычно, но Чонгук прекрасно знает, что конкретно скрывается за ней. Разочарование. Даже раздражение, пожалуй, которое ничем не скрыть, когда дело касается такого поведения младшего, которое, по мнению Чимина, ему не соответствует. Несмотря на то, что они оба достаточно пьяны, от настоящих эмоций не избавиться — Чимин явно недоволен этим. Они ведь договаривались не зацикливаться на одном человеке ни при каких обстоятельствах. Выдерживать этот колкий взгляд просто невозможно. Чонгук отбрасывает терпение и рывком хватает паренька за одежду, чтобы в следующий момент резко впиться в его губы, прижав к себе настолько близко, насколько возможно, жестко и по-блядски сминая его тело в своих ладонях. Целует без капли нежности, грубо и властно, прорываясь языком в чужой рот и засасывая его, словно сожрать пытается. Парнишка сдавленно стонет, пытаясь удержаться на ногах, и под звонкий смех Чимина едва не падает, когда напор Чонгука подкашивает его колени. Чонгук отстраняется так же резко, как и прижал его к себе, отпихивая в сторону, как надоевшую игрушку. Мерзкий привкус оседает на губах неприятным воспоминанием. Чонгук едва сдерживается, чтобы не вытереть рот рукавом куртки — настолько это было хреново. Однако он не сделает это, потому что ради публики стоит держать лицо. Чонгук показательно пошло облизывается, скользя языком по верхней губе, словно пытаясь лучше запомнить чужой вкус, который на самом деле был крайне отвратительным. — Окей, теперь ты больше похож на себя, — довольно улыбается Чимин, жестко похлопывая его по плечу. — Красавчик. Однако Чонгук в этот момент думает лишь о том, что Сокджин в тысячу раз вкуснее и лучше.

***

Неспешно двигая челюстью, Чонгук хватает дольки ананаса и лениво закидывает в рот, развалившись на большом диване в холле своего дома. На часах около половины второго ночи. Двадцать минут назад он вернулся домой на такси, оставив шеви около бара, чтобы забрать следующим утром. Самым правильным решением после такой пьянки было бы отправиться спать, отдохнуть как следует и в здравом уме разобраться со всеми проблемами, но Чонгук просто не может. Не хочет спать. Особенно после поцелуя с тем парнем, который до сих пор блестит яркой картинкой перед его глазами. И насколько же противно осознавать, что Чимин имеет влияние на Чонгука, рычаг давления, который может использовать в любой момент. Чонгук хмыкает носом, обводя взглядом высокие стены. Что-то давит в груди. Чувство собственного достоинства, вероятно, которое теперь громко ноет в голове, выказывая явное недовольство последними действиями Чонгука. Нужно увидеть Сокджина. Не выдерживая, Чонгук резко вскакивает с дивана. Длинный коридор дергается перед глазами, заваливается на бок, но парень силой удерживает себя на ногах. Он больше не может это терпеть. Больше не может врать себе, пытаться отстраниться от Сокджина, отойти подальше, вытащить его из собственной головы и придумать еще тысячи глупых причин не думать о нем. Чонгук обязан разобраться со всем этим дерьмом, посмотреть в его глаза и понять, чувствует ли он то же самое. И пошел Чимин ко всем чертям.

***

Черные ворота возвышаются на несколько метров, заставляя вспомнить, что Сокджин не любит гостей, однако Чонгук непреклонен. Палец уверенно вдавливает квадратный звонок. Нетерпеливо бросая взгляд на глазок камеры, он заметно нервничает, но старается сдерживать эмоции всеми силами. Стрекот саранчи в листве довольно громкий, но слух вылавливает чужие шаги. Доберман Сокджина подает голос несколько раз, носится где-то во дворе, но больше не лает, как если бы вспомнил запах Чонгука и решил быть благосклонным этой ночью. Сердце в груди Чонгука бьется бешеным зверем, и он нервно облизывается, слегка пошатываясь, но продолжает стоять смирно. И даже не представляет, что должен будет сказать, когда Сокджин откроет двери. Они просто должны поговорить наконец. Калитка резко распахивается, однако все мысли вмиг исчезают из головы. Чонгук расширяет глаза, не в состоянии произнести что-либо, потому что Сокджин встречает его с разбитым носом, подсохшей кровью на лице и почти пустой бутылкой дорогого коньяка, которую сжимает нервно дрожащими пальцами. В голове Чонгука возникает тысяча вопросов, но старший опережает их все: — Тэхён приходил, — коротко говорит Сокджин и разворачивается, желая вернуться обратно в дом. Внутри Чонгука все переворачивается. — Что ты сказал? — бычит он, резко сорвавшись с места, чтобы нагнать его. — Лексус мои следы облизывал весь день, он не мог приехать к тебе. Он постоянно был у меня перед носом! — Похоже, какой-то его дружок был за рулем, но не Тэхён, — вздыхает Сокджин. Чонгук замирает в дверном проеме, глядя на удаляющуюся в доме спину. Тэхён в очередной раз обманул его. С такой легкостью обвел вокруг пальца. Чонгук действительно не догадывался, что это может быть кто-то другой. Едва не до боли сжимая кулаки, он шумно втягивает носом воздух и чувствует, как каждая клеточка тела напрягается, дергается из-за накатывающей ярости. Кажется, его злость стоит прямо за спиной, обрастает плотью и отбрасывает огромную тень на крыльцо, как чудовище. Чонгук рычит, проклиная всех людей, которые связаны с Тэхёном, и быстро входит в дом. — Какого черта он ударил тебя? — хрипло спрашивает Чонгук, пытаясь бороться с эмоциями из последних сил, но с каждым вдохом их становится только больше. Сокджин слегка посмеивается, остановившись в коридоре, и пошатывается, как если бы слишком много выпил. Очевидно, что это не первая бутылка. — Я думал, что он… решил вернуться, — негромко признаётся Сокджин в итоге. Чонгука просто швыряет в мясорубку на этих словах. Застыв без всяких движений, как статуя, он внезапно вспоминает слова Намджуна, которые он так и не произнес по поводу того, что Сокджин действительно был фанатом Тэхёна. Сокджин является фанатом Тэхёна. Понимание этого хлещет Чонгука прямо по лицу, и он едва не теряет равновесие. — Вернуться, — хрипло рычит Чонгук, не узнавая собственный голос. — Хочешь, чтобы он вернулся? И это после всего дерьма, которое он сделал с тобой? Ты совсем больной, а? Сокджин медленно оборачивается, его глаза блестят. Разглядывая Чонгука несколько долгих секунд, которые невыносимо затягиваются, он просто молчит, и Чонгук мысленно кричит, чтобы он не отвечал. Пожалуйста. Чонгук не хочет этого знать. — Я моногамен, — говорит Сокджин вместо всего на свете. — И да, потому что я люблю его. Я всегда любил его, ясно тебе? Чонгук едко усмехается, его глаза чернеют. — Не пизди. Это неестественно. Продолжая мрачно посмеиваться, будто считая это забавным, Сокджин дергает плечами и поднимает руку с бутылкой, явно желая допить коньяк, что плещется на самом дне. Чонгук сжимает кулаки еще сильнее, однако не выдерживает и резко подскакивает к нему. Схватив бутылку, он грубо выдирает ее из чужой руки и швыряет в стену напротив. Стекло разбивается с жутким грохотом и разлетается по всему полу на десятки кривых частей. Сокджин вздрагивает всем телом, но не успевает возмутиться, как Чонгук рывком толкает его к другой стене. Он больше не может все это терпеть. — Чонгук! — рявкает Сокджин, словно протрезвев на половину бутылки, но Чонгук больше не позволит ему говорить. — Никакой ты не моногамный, — яростно рычит Чонгук, теряя весь контроль, который способен был удерживать его последние минуты. Чонгук делает последний шаг вперед, чтобы наглухо прижать Сокджина к стене собственным телом, и резко, безжалостно впивается в его губы. Сокджин сдавленно мычит и дергается в сторону, но Чонгук слишком сильный и злой, чтобы отпустить его. Волны адреналина пронзают все тело, как электрический разряд. Сокджин шипит, рычит и вырывается, цепляется пальцами за одежду Чонгука в попытках оттолкнуть от себя, но ничего не действует — это лишь сильнее распаляет огонь в груди младшего. Настоящий ебаный пожар, который прямо сейчас сожжет здесь все к чертовой матери. Крышу срывает окончательно из-за горько-сладкого привкуса, однако это продолжается не дольше пары секунд. Сокджин рывком пихает Чонгука в грудь, вынуждая сделать шаг назад. И не успевает Чонгук опомниться, как ему в лицо прилетает жесткий удар. Обалдевший от боли, он делает резкий вдох, отшатывается по инерции на несколько метров назад, но второй удар еще более сильный, заставляющий свалиться на пол окончательно. — Послушай сюда! — взрывается Сокджин, подлетев к нему, чтобы выписать еще один удар с ноги. Чонгук сдавленно стонет, теряясь среди горячей боли. Опьянение застилает рассудок и не позволяет собрать мысли воедино. — Я тебе не игрушка, не шлюха и не хён, который будет развлекаться с тобой. И я говорил тебе не трогать меня! Не смей это делать! Чонгук глухо мычит и внезапно начинает нервно смеяться, потому что это настолько дерьмовая ситуация, что почти тошнит. Сокджин резко отшатывается назад, его глаза полны бешенства, он неотрывно следит за тем, как Чонгук поднимается на ноги. Получается с трудом, ведь теперь в его голове мерзко пищит после ударов, которые он совсем не ожидал, но, очевидно, которые заслужил. Именно это не позволяет ему жалеть себя. Именно это не позволяет ему ударить Сокджина в ответ. — Забавно, — хрипит Чонгук с усмешкой, вытирая кровь с лица. — Пускаешь слюни на бывшего, который вытащил твое сердце через спину, спишь со всеми подряд, но на меня даже не смотришь, как будто я хуже. Что, я хуже? Если это правда, скажи мне это прямо в лицо. Сокджин не отвечает, разве что сжимает зубы, явно сдерживая всякие слова. Его взгляд стеклянный и одновременно свирепый. Чонгук вновь едко усмехается, игнорируя боль, смотрит на перекошенное от гнева лицо перед собой, но больше не говорит ни слова. Возникает чувство, что они оба просто ненормальные. — Я не выбью из тебя все дерьмо только потому, что недавно ты был в больнице, — медленно произносит Сокджин, его голос угрожающе падает и становится хрипящим. — Но не считай меня жертвой. Тэхён устраивал драки каждый ебаный день, так что я привык к ним, но не думай, что только он делал мне больно. Я тоже избивал его, заставлял кровью блевать, ломал кости одну за другой, пока он не успокаивался. Я не беззащитная овечка, которая позволит издеваться над собой, ясно тебе? Чонгук криво усмехается, слегка морщится из-за боли и понимает, что он не врет. Сокджин действительно способен на это. Если его выбесить, он и Чонгука отпиздит без проблем. И несмотря на то, что Чонгук все еще довольно злой, чтобы так легко отступить, его слова и крайне нервный вид вынуждают немного поубавить пыл. Чонгук и правда перегибает палку, поэтому им нужно разобраться с этим прямо сейчас. Вытирая оставшуюся кровь, он вновь приближается. Разбитое стекло хрустит под подошвами кроссовок, когда он давит маленькие осколки за несколько медленных шагов. Сокджин смотрит зверем, напрягается весь, но не двигается — точно парализованный. Явно не такой реакции он ожидал после своих слов. — Ебанутый, — чеканит Чонгук по слогам, прежде чем театрально облизывается. Разбитая губа все еще кровоточит, но почти не болит. — Позволь теперь мне сказать кое-что. — Назад, — приказывает Сокджин, выжигая Чонгука взглядом, однако сам не выдерживает и отступает. — Назад, я сказал! Как же легко сейчас было бы ударить его в ответ, размышляет он. Оставить огромный синяк на прекрасном лице, заставить корчиться от такой же боли, которую Сокджин причиняет и ему, заставить помолчать, скрутить, завалить куда-нибудь и взять силой. Однако Чонгук не делает этого. Вместо чего угодно он делает лишь глубокий сдержанный вдох, по крупицам собирая свое терпение, которое, кажется, готово разлететься очередным взрывом от их близости. Чонгук медленно выдыхает, давит все эмоции и желания внутри всеми силами. Он действительно перегибает, но так быть не должно. Не с этим человеком. — Слушай меня, — мрачно просит Чонгук, выдыхая слова в чужое лицо, вновь находясь критически близко. — Я остановлюсь, если ты не хочешь. Если я тебе правда противен, если не хочешь меня видеть, то я не буду продолжать. Слушай внимательно, потому что я даю тебе ебаный шанс отказать мне сейчас. Десять секунд на раздумья. Приручить Сокджина кажется почти тем же, что и попытаться обуздать дикое животное, которое разорвет в клочья при малейшей возможности, размышляет он, пока наблюдает за старшим. Сокджин дышит громко, хрипло и яростно, его глаза налиты кровью и целой тысячей эмоций. Чонгук не представляет, о чем он думает сейчас, впившись взглядом в лицо напротив, однако все еще не двигается, позволяя ему сделать выбор. Как бы дико ни хотелось его сейчас, стоит проявить терпение, потому что даже если Сокджин такой чертовски горячий, просто до безумия, это не дает Чонгуку никакого права на изнасилование. Сокджин молчит, продолжая дышать быстро и яростно, но больше не двигается. На каких-то несколько секунд его лицо выглядит растерянным, словно он удивлен, что Чонгук решил спросить разрешение. Однако Чонгук просто не может позволить себе быть с ним козлом. Выдерживая тяжелый взгляд, Чонгук громко сглатывает и усмехается, когда все еще не встречает сопротивления. Даже если не всегда, он умеет быть терпеливым, однако не теперь, когда долбаное время закончилось. Чонгук делает последний шаг вперед и вжимает Сокджина в стену настолько жестко, что его дыхание сбивается, прежде чем резко впиться зубами в красивую шею. Не дождавшись отказа, он собирается позволить себе немного больше. Высокий надрывный стон вырывает землю из-под ног Чонгука с чудовищной легкостью, как ничто прежде. Звучит настолько восхитительно, что колени едва не подкашиваются. Определенно, Чонгук должен был догадаться, что шея Сокджина — мощная эрогенная зона. Учащенное дыхание разрывает его легкие, но оторваться теперь просто невозможно. Чонгук кусает жестко, с жадностью, до покрасневшей кожи. Никто больше не получит его. Ни одна тварь не прикоснется к нему. Сокджин прикрывает глаза от ощущений, его веки дрожат, а губы распахиваются перед следующим стоном, настолько громким и сладким, что срывает все тормоза Чонгука окончательно. Черт подери, какой же он чувствительный. Чонгук на грани, замечает сопротивление Сокджина, когда дрожащие пальцы впиваются в его плечи и сжимают ткань черной кожанки, отпихивают от себя, но и одновременно с этим прижимают еще ближе. Он мечется, разрывается от противоречий внутри, хочет разбить нахальное лицо перед собой и вместе с тем ни за что не позволить отстраниться. И Чонгук догадывается, какое отношение нравится ему на самом деле. — Чонгук, — надрывно хрипит Сокджин, когда младший все же отстраняется, позволяя сделать жадный вдох. Яркий багровый засос останется на этой шее на целый месяц. Чонгук горячо выдыхает и опьяневшим от эмоций взглядом обводит пятно. Его просто швыряет в преисподнюю от одного только вида. Почти искусство, расцветающее на бледной молочной коже, которая краснеет еще больше с каждым новым вдохом. Сокджин вздрагивает в его руках, дышит быстро и рвано, истерически. Полные губы слегка блестят, они влажные и припухлые от первого жадного поцелуя. Чонгук останавливает на них поплывший взгляд, хищно облизывается, однако снова впивается в шею, потому что знает, что это его слабое место. Именно оно заставит Сокджина кричать, теряя всякий контроль. Еще более высокий стон прошибает Чонгука насквозь, как молния. Сокджин плавится, сгорая в пламени своих же ощущений, как в собственном долбаном аду, в который его окунают с головой. Чонгук распаляет еще больше: отпустив его запястье, он проскальзывает свободной рукой под его футболку и касается спины, обвивает Сокджина за талию и жестко вжимает в себя, не оставляя ни единого сантиметра между ними. Сокджин едва не давится следующим полустоном из-за этой близости. Какой же он горячий. Какой восхитительный, вкусный, сладкий и одновременно горький. Невыносимое желание завладеть им прямо сейчас разрывает Чонгука на части. — Ч-чонгук, — хрипит Сокджин, почти задыхается. — Блять, Чонгук, что ты… ты… Чонгук отстраняется от пылающей красным цветом шеи, но только для того, чтобы сделать вдох. Кажется, весь ебаный воздух закончился вместе с мыслями, оставившими его голову совершенно пустой. Сейчас он не помнит о Шуге, о полиции и обо всех остальных проблемах, с которыми должен разобраться. Чонгук сделает это позднее, обязательно. Сейчас весь окружающий мир сужается до очертаний одного человека, который не способен даже связно говорить. Поплывший, пурпурный хён едва стоит на ногах, а дышит настолько быстро, что становится ясно, кто использовал весь кислород в этом доме. Блядский Тэхён никогда больше не притронется к нему. И не сможет вернуть его себе. Чонгук жестко врезается бедрами в чужие и делает несколько плавных, но мощных движений вверх и вниз, прежде чем в полной мере ощущает возбуждение Сокджина. Блять, он настолько твердый, что крышу срывает окончательно. Чонгук двигается снова, прижимается всем своим телом к нему, трётся собственным членом об него сквозь джинсы, которые едва не разрываются в области ширинки. Сокджин низко и мягко хрипит, закатывает глаза, жмется еще ближе, забирая весь оставшийся воздух. Длинные пальцы, сомкнутые на талии Чонгука, сжимают настолько сильно, что на следующий день наверняка расцветут синяки. Чонгук, однако, не думает о следующем дне. Чонгук сейчас ни о чем не думает нахрен. Металлическая пряжка ремня Сокджина скрипит и цепляется за его собственную при каждом движении, это почти раздражает. Чонгук рычит, опускает руки вниз, рывком вытаскивает его ремень из петель на джинсах и швыряет куда-то на пол. Громкий звук падения заставляет Сокджина вздрогнуть, но Чонгук не позволяет отвлекаться и вновь прижимается к его бедрам. Еще ближе, еще сильнее, с жадностью и рвением, чтобы не осталось ни единой мысли в голове. Как же хочется стащить все чертовы вещи с Сокджина. Раздеть полностью, не оставить ни единой тряпки, абсолютно ничего, что могло бы спрятать это восхитительное тело от хищных глаз Чонгука. Он совершенно не может этого вынести. Ухватившись за край его длинной белой футболки, Чонгук рывком задирает ее и опускается вниз, впиваясь губами в острые ключицы, целует нежную кожу, покусывает везде и одновременно нигде, оглаживая ладонями спину. Сокджин выгибается в пояснице, желая получить больше ласки, рычит еще мягче, когда Чонгук добирается до одного из сосков и смачно проскальзывает по нему влажным языком. И чувствует, что сгорит прямо сейчас к чертям собачьим и оставит после себя лишь пепел. Растеряв контроль окончательно, Чонгук добирается до чужих джинс одной рукой с желанием наконец дотронуться до его члена, который наверняка такой же шикарный, как и весь чертов Сокджин, но внезапно чужие пальцы перехватывают его запястье. Горячая ладонь Чонгука останавливается в самом низу его живота, чувствует играющие под кожей импульсы возбуждения, которые сбивают дыхание старшего, но больше не может опуститься ниже. — Издеваешься, — нервно усмехается Чонгук, пытаясь игнорировать боль, но Сокджин сжимает его запястье настолько сильно, что перед глазами все сверкает. — Я не разрешал, — шепчет Сокджин, его дыхание сбито, но даже несмотря на это он выглядит гораздо более соображающим, чем Чонгук. — Дохрена позволяешь себе снова. Чонгук гортанно рычит и напрягается, силой пытаясь опустить руку ниже, преодолевая давление пальцев Сокджина. Запястье почти горит от жесткой хватки, но Чонгук не может просто так сдаться, ведь он предоставил ему выбор, черт подери. Чувствуя резинку боксеров Сокджина под своими пальцами, желание проникнуть под нее кричит в истерике, сводит мышцы судорогой, скручивает Чонгука в нервно пульсирующий сгусток из самых грязных желаний, которые когда-либо были в его голове. Чонгук просто обязан стащить его блядские джинсы, опуститься на колени перед шикарным телом и сделать настолько хорошо, чтобы никакой бывший не смог сравниться с тем, что способен подарить ему Чонгук. — Ты же хочешь, — выдыхает Чонгук, чувствуя дикое напряжение во всем теле. — Блять, не обманывай меня, ты хочешь и уже дал понять это. — Я тебе руку сломаю, — обещает шепотом Сокджин, опаляя жарким дыханием кожу на чужой щеке, и это едва не сжигает младшего самым безжалостным образом. Чонгук снова нервно посмеивается, прежде чем боль от его захвата не становится невыносимой. Едва не синеющая кожа словно горит изнутри и снаружи, почти плавится от безжалостных крепких пальцев. Чонгук не выдерживает и громко шипит, резко отстраняясь и отходя назад. Хрипло выдыхая через рот, он бросает взгляд на свое покрасневшее запястье и понимает, что Сокджин, как оказывается, не только чертовски сильный, но и беспощадный. Вновь поднимая взгляд, Чонгук усмехается из-за того, что старший не сделал этого раньше. Если он способен сопротивляться настолько легко, даже учитывая силу Чонгука, то он действительно мог оттолкнуть его гораздо раньше. Вне сомнений, сейчас только Сокджин диктует правила. Черные джинсы красноречиво натягиваются, выдавая сильное возбуждение, но вопреки всему он делает вид, что это ничего не значит. — Проваливай, — велит Сокджин, сглатывая на оглушительной громкости, как если бы хотел прикончить Чонгука самым издевательским способом, прежде чем отлипает от стены и, пошатываясь, исчезает во тьме дома. И Чонгук понимает, как легко сейчас может кинуться следом за ним, но не двигается, позволяя себе только криво усмехнуться. Сокджин хочет его, иначе бы не позволил ничего с самого начала, и Чонгук сходит с ума из-за мысли, которая кажется почти безумной после всего этого — Сокджин любит секс на грани драки.