Дальше собственного носа

      Декабрь выдался холодным. Вдыхая морозный воздух, Джинни шла по улицам Лондона, разглядывая подсвеченные тёплым светом витрины и окна кафе. Заходить никуда не хотелось. В кармане она сжимала письмо, которое написала сегодня утром, но отправить так и не решилась, обещая себе принять решение взвешенно и трезво.       Город вовсю готовился к Рождеству. Наряжали рождественские ели, украшали улицы и площади, в церквях распевали рождественские гимны. Но праздничное настроение, витавшее в воздухе, обходило Джинни стороной.       Из головы которую неделю не шло произошедшее в штабе. Даже провокации Малфоя уже не трогали её как раньше. В голове раз за разом прокручивалась сцена в допросной, а дальше Невилл тянул её, едва успевающую подстраиваться под его широкие шаги, по коридору и шептал, что ничего этого она не должна была увидеть. Джинни поняла, что он всё это время был в курсе. А ещё прекрасно осознавала, почему он молчал и просто продолжал жить дальше.       Её посещения Министерства стали короткими. Девушка старалась побыстрее сдать отчёты и свёртки от Малфоя, обжигающие её руки. Вчера она едва не вскрыла один из таких, но вовремя остановилась. Не от того, что боялась наказания. Скорее, она боялась увидеть там запрещённое содержимое. Она была просто уверена, что в них не было ничего законного, и от этого становилось тошно.       Забежав в кофейню у дома, Джинни заказала кофе и кусок пирога. Ковыряя вилкой ароматную выпечку, она наблюдала за людьми в кафе. За дальним столиком парень что-то нашептывал девушке, склонившись к её уху, и она мило улыбалась и слегка краснела. Семья за столиком у окна доедала обед, девочка с высокими хвостиками скучающе ковыряла остатки десерта, а родители, энергично жестикулируя, спорили. Пожилая дама с идеальной осанкой, сложив руки в тёмных перчатках на коленях, смотрела в окно так и не притронувшись к заказанному кофе. Стайка подруг весело смеялась ожидая заказ, сгрузив пакеты с покупками вокруг столика. Жизнь вокруг бурлила. Когда-то и для Джинни предвкушение рождественских праздников было чем-то волшебным. Теперь каждый семейный праздник лишь напоминал, что одно место за столом всегда будет пустовать.       Неожиданное декабрьское солнце слепило глаза, отражаясь от слегка припорошившего землю снега. Джинни решительно шагала по дорожке, не глядя по сторонам. Облачка пара срывались с губ в морозном воздухе. Очередное послание для Малфоя было зажато в руке. Дверь мэнора приветливо распахнулась и с грохотом захлопнулась за спиной, стоило Джинни войти. Девушка поморщилась от резкого звука, оповестившего о её приходе, и, откинув капюшон, двинулась к библиотеке, где ожидала застать хозяина поместья.       С каждым посещением Джинни наблюдала медленное преображение поместья. Будто магия дремавшая в этом месте просыпалась. Светильники горели ярче, изгоняя таившиеся по углам тени. Деревянные панели были отполированы до блеска, обивка мебели была вычищена, а каменные плиты пола укрывали пушистые ковры. В воздухе уже не пахло сыростью, приятный аромат пчелиного воска, имбирного пива и свежести наполнял дом. Но коридоры были пусты, и тишина, нарушаемая лишь шагами Джинни, была полноправной хозяйкой этого места.       Люциуса Малфоя она обнаружила там, где и ожидала. Сидя за столом в окружении раскрытых книг, хозяин дома что-то писал. Он отвлёкся лишь на мгновение, когда Джинни положила перед ним увесистый конверт из Министерства. Кивком поприветствовал девушку и молча махнул в сторону стола, в центре которого лежала его палочка. Джинни удивлённо вскинула брови. Молчание? Что-то новенькое. Но так даже лучше.       Закончив проверку, Джинни тщательно заполнила отчёт и, свернув его, сунула в карман.       — Это для вас, — на стол лёг запечатанный конверт со штампом Министерства.       Уизли не заметила, как Малфой оказался у её стола, и вздрогнула от неожиданности. Недовольно хмыкнув, Джинни сломала печать и развернула пергамент. Пробежав глазами по строчкам письма, она перевела взгляд на Малфоя.       — Это шутка? — отбросив от себя свиток, словно бумага обратилась ядовитой змеёй, Джинни вскочила со стула. — Я не даю своего согласия.       — Оно и не нужно, — Люциус забрал со стола свою палочку. — Министерство приказывает вам сопровождать меня на Рождественский бал.       — С какой стати вы идёте на Рождественский бал? — Джинни сжала кулаки и сделала решительный шаг к Малфою. — Вы преступник, едва покинувший Азкабан. Не думаю, что вы искупили свою вину. Не думаю, что вы хотя бы раскаялись.       — С той стати, — Люциус шагнул к Джинни и слегка наклонился вперёд, нависая над девушкой, — что моя семья сполна искупила вину. Мой сын добровольно уехал из Британии на неопределённый срок, и, возможно, ему не позволят сюда вернуться. Слова моей жены дали Поттеру шанс победить Воландеморта. Я по доброй воле позволяю Министерству пользоваться моими знаниями и магией моего рода для восстановления разрушений и Мерлин ещё знает для чего. С той стати, что Малфои — не последние люди в магическом сообществе, и это имя достаточно топтали и порочили. Так что, мисс Уизли, предлагаю вам уже повзрослеть и впустить в вашу реальность мнения, отличные от тех, что навязывает вам министерство.       — Вы — один из Пожирателей, и вашу метку не стереть услугами для Министерства. — Джинни упрямо вздёрнула подбородок.       — О да! Непогрешимое Министерство, — глаза Малфоя вспыхнули холодным огнём. — Как это правильно выпустить заключённого и использовать его там, где нельзя самим марать руки. А вы хотя бы подозреваете, что будет с вами, окажись вы лично министерству неугодны? Ваши заслуги забудутся в единый миг. Никто и не вспомнит ни о чистоте вашей крови, ни об уважаемости семьи. Запомните это, мисс Уизли.       — Вы черните Министерство лишь потому, что сами избрали не ту сторону? — Джинни раздраженно смотрела на Малфоя.       — Я избирал сторону, где интересы волшебников не принижались в угоду магглам. Я избирал сторону, где чистота крови была равна силе магии. Я избирал сторону, где ни я, ни вы не прятались бы, опасаясь пользоваться магией в людных местах. — Малфой склонился к самому уху Джинни, и она чувствовала его дыхание у себя на лице. — Вот только власть имеет свойство опьянять и внушать иллюзию вседозволенности. Сводит с ума и испытывает на каждом шагу. Моя ли вина, что Воландеморт не смог устоять? Моя ли вина, что поставил интересы и безопасность семьи на первое место?       — Сколько бы раз гадюка не сменила кожу, ужом ей не стать. — Джинни излишне резко отпрянула, почувствовав, как по её коже скользнула гладко выбритая щека Люциуса. — Если у вас нет свёртков для Министерства…       — Вы сбегаете каждый раз, когда мои слова сеют в вас сомнения, — Малфой усмехнулся и выпрямился. — Всего доброго, мисс Уизли, не забудьте, что бал уже послезавтра.

***

      День бала наступил быстрее, чем Джинни хотелось бы. Уизли редко посещали праздник, устраиваемый министерством, предпочитая проводить Сочельник в кругу семьи. В этот раз Джинни была лишена возможности поддержать эту традицию. Надевая своё, пожалуй, единственное нарядное платье, Джинни придирчиво рассматривала себя в зеркале. Тёмная ткань наряда скорее скрывала все достоинства фигуры, чем подчеркивала их. Неглубокий вырез спереди и юбка, спадающая до самых щиколоток, навевали мысли не о празднике, а, скорее, о поминках. Плевать. Она всё равно не развлекаться туда идёт. Набросив пальто и сунув ноги в туфли лодочки, Джинни вышла из квартиры. На кровати в комнате так и остался лежать свёрток, принесённый совой от Малфоя.       Сопровождение означало, что Джинни придётся лично доставлять Малфоя в Министерство, а после приёма возвращать обратно в мэнор. Перспектива ходить весь вечер за Люциусом девушку не радовала. Да и со стороны это выглядело как минимум странно. Пергамент о неразглашении никто не отменял, но в письме от Министерства было ясно написано, что она обязана его сопровождать. Почему Робардс лишь отмахнулся от неё, сказав, чтобы она разбиралась на месте, Джинни было непонятно.       Появление Люциуса Малфоя в Министерстве было равносильно разорвавшейся бомбе. Стоило только Джинни и Люциусу войти в Атриум, как все разговоры стихли, а следом послышались шепотки, перерастающие в гул. Под пристальными взглядами присутствующих, Малфой помог Джинни снять пальто, и, хмыкнув, спросил:       — Посылка не дошла до вас?       — Отчего же, — Джинни поправила рукава платья и отбросила волосы за спину. — Дошла.       — Вам не понравилось платье? — Малфой подал Джинни руку, и Джинни, помешкав несколько мгновений, всё же положила свою ладонь на его предплечье.       — Так там было платье? — Джинни чувствовала, как её щёки заливает румянец от пристального внимания толпы, но высоко подняла голову. — Не стоило беспокоится, иначе ваш дом вовсе останется без штор.       — Мисс Уизли, мы не на выпускном воскресной школы, никто не осудил бы, приди вы в более подобающем случаю наряде. — Малфой вел её в зал для приёмов, и люди расступились, замолкая при их появлении. Джинни почти физически чувствовала, как взгляды царапали её спину. — Например, в чём-нибудь не чёрном.       — Это зелёный, — произнесла Джинни, чувствуя себя всё неуютнее.       — Какой-то уж слишком тёмный этот ваш зелёный, — Люциус коснулся руки Джинни, ободряюще сжал её пальцы, и едва слышно шепнул. — Расправьте плечи, мисс Уизли, вы герой войны, мракоборец, не стоит позволять толпе влиять на вас. Я уже успел сказать, что вы очаровательно краснеете?       — Мистер Малфой, — взвилась Уизли, резко останавливаясь. — Какое вам дело до того, как я краснею и держу спину? Не нужно учить меня!       — Превосходно, — Люциус улыбнулся и опять повел её вперёд. — Как вы думаете, какая новость займёт завтра первую полосу Пророка? — Малфой кивнул в сторону вспышек фотокамер.       — Я не хочу об этом знать, — Джинни чувствовала, как камень за камнем разрушается её прежняя жизнь. Сопровождая Малфоя, осуждённого и ещё недавно находившегося в заключении, она ловила на себе взгляды полные недоумения и ненависти. Она будто сама получила метку на руку и в один миг встала на одну ступеньку с пожирателем смерти. Спустя время Малфой, благодаря деньгам, прежним связям и ещё Мерлин знает чему, сможет восстановить своё положение, это Джинни уже понимала отчётливо. Спустя несколько недель улягутся и слухи о ней самой, и о её роли в жизни Малфоя. Но сможет ли она принять то, что сейчас происходит? Гости праздника в один миг сравняли её с преступником. Тихие пересуды за спиной и презрительные взгляды в лицо. Зал для приёмов превратился в растревоженный улей. Вечер обещал быть долгим.       — Желаете выпить? — Малфой подвёл её к столу с напитками, и Джинни поняла, что трезвой быть сегодня не хочет. Возможно, после нескольких чашек пунша у неё перестанет зудеть спина, и шепотки за спиной уже не будут звучать так осуждающе?       — Да.       Вечер тянулся медленно. Торжественные речи, поздравления, обрывки разговоров. Джинни давно перестала слушать и только изредка улыбалась на осуждающие взгляды. Малфой с легкостью вступал в беседы, и собеседники ловили каждое его слово. Джинни же молча отпивала из своего бокала, а когда он пустел, подхватывала с подноса новый. Голова кружилась, мысли начинали путаться, хотелось ответить на все косые взгляды и шепотки. А хуже всего было видеть недоуменные взгляды друзей. Никто из них не подошел к ней, не заговорил. Хотя она и сама не знала, что отвечала бы на их расспросы. Да, всё же так лучше. Пустой бокал сменился полным.       — Мисс Уизли, надеюсь вы трансгрессируете нас куда нужно? — Малфой слегка усмехался, придерживая Джинни под локоть, отводя в тень одной из колонн.       — Если отправимся прямо сейчас, — Джинни вцепилась в его рукав. — То шансы вполне реальны.       Вечер был в самом разгаре, но Малфой повёл её к выходу, оставляя за спиной встревоженное магическое сообщество. Морозный воздух слегка отрезвил Джинни и она, взяв за руку Люциуса, перенесла их к воротам Малфой-мэнора.       — Надеюсь вы не потеряетесь в саду, — съязвила Джинни готовясь взмахнуть палочкой.       — А вы не желаете убедится в этом лично? — усмехнулся Малфой толкнув створку ворот.       Джинни фыркнула и исчезла в вихре трансгрессии.

***

      Очередной глоток огневиски обжёг горло. Джинни поставила бутылку на прикроватный столик, положила рядом палочку и с неприязнью посмотрела на сверток, так и лежавший на покрывале.       — Заносчивый самовлюбленный сноб! — прошипела Джинни, схватив посылку, и попыталась разорвать пергамент. Упаковка не поддалась, и Джинни обернулась к письменному столу в поисках ножниц.       Яростно воткнув конец ножниц в свёрток, она дёрнула, распарывая упаковку. К её ногам выпало содержимое, завёрнутое в тонкую папиросную бумагу каким-то невообразимым образом оставшуюся неповрежденной. Джинни отбросила ножницы, изрезанную упаковку и опустилась на колени рядом со свёртком. Она разворачивала его аккуратно, всё негодование схлынуло, уступив место любопытству.       Руки коснулись мягкого шёлка, цвета морской волны. Девушка разгладила лиф расшитый серебряными цепочками и слегка улыбнулась. Встав с пола, она потянула платье, и обернувшись к зеркалу на гардеробе, приложила его к груди. Тонкий шелк ласково зашелестел и расправился, скрывая черноту наряда Джинни.       Платье хотелось примерить, и Джинни поддалась соблазну. Мягкая ткань приятно касалась тела, верх обхватывал шею воротником стойкой, оставляя руки полностью открытыми, короткий расшитый лиф заканчивался под грудью и платье ниспадало струящимся шёлком до самого пола. Оно было несомненно красивым, и уж точно больше подходило для бала в Министерстве. У Джинни никогда не было подобных вещей. Но она никогда не придавала этому значения, твердо уверенная, что они не очень-то ей и нужны.       — Проклятый Малфой! — Джинни схватила бутылку и сделала ещё несколько глотков. Огневиски оставил на языке неприятный привкус, и девушка поморщилась. Сегодняшний день выбил почву у неё из-под ног. Она опять начинала злиться, вспоминая все те презрительные взгляды и шепот за спиной. Проклятый Малфой заставил её пройти через это. Проклятое Министерство с его тайными играми и интригами. Сможет ли она теперь вернуться в отряд, да и так ли это теперь важно? Пусть даже окажется и неважным, но сегодняшний вечер напрочь лишил её выбора. И почему Малфоя дементоры не сожрали! Почему он так важен? Джинни схватила палочку и трансгрессировала.       Сжав в одной руке палочку, а в другой бутылку с огневиски Джинни уверенно шагала по гравию дорожки прямиком к порогу Малфой-мэнора. Мелкие камешки чувствовались под тонкими подошвами туфлей, подол платья развевался на ветру, но Джинни, согреваемая алкоголем, пока не чувствовала холода. Дверь не распахнулась перед ней, как обычно, и Джинни притормозила на пороге, решая, как лучше поступить: оповестить о своём приходе ударом дверного кольца или зайти тайком. Тихонько приоткрыв оказавшуюся незапертой дверь, она ступила в темноту холла. Несколько зажженных светильников едва разгоняли окутавший мэнор сумрак. Двинувшись по коридору, Джинни слабо представляла, где сейчас может находится Люциус, но решила, что проверит каждую комнату, пока не найдёт его.       Джинни часто думала как бы сложилась её жизнь, не будь войны. Она понимала, что жажда мести толкнула её стать мракоборцем. Она радовалась каждый раз, когда судили очередного пожирателя смерти. Мир был чёрно-белым и понятным. Но всё изменилось, стоило ей, вернувшись из больницы, переступить порог кабинета Робардса. Краски смешались, белое потускнело и стало серым, чёрное же постепенно светлело.       Комнаты на пути Джинни были пусты. Она, как и намеревалась, открывала каждую дверь, но её встречала темнота и тишина без признаков жизни. Библиотека встретила её распахнутой дверью, уютно потрескивающим камином и абсолютной безлюдностью. Побродив между стеллажами, Джинни подошла к камину. Справа от портала стояла картина, накрытая тяжелым бархатом. Девушку одолело любопытство. И она, поставив огневиски на каминную полку, приподняла ткань, обнажив изображение.       Двое мужчин стояли по обе стороны от стула, на котором с идеально прямой спиной замерла женщина. Фигуры на картине слегка задвигались, будто проснувшись от приглушенного света камина. Люциус слегка нахмурился, Драко чуть наклонил голову и усмехнулся, а Нарцисса протянула Джинни руку, и девушка завороженно коснулась её пальцев, чувствуя под рукой холст, услышала короткое: «Он мёртв».       Джинни не слышала шагов за спиной, очнувшись, лишь когда короткий рывок выдернул бархат из её пальцев. Тяжелая ткань скрыла картину, а девушка резко развернулась, почти утыкаясь носом в расстегнутый ворот рубашки.       — Не ожидал вас увидеть так скоро, мисс Уизли, — Малфой не двинулся с места, лишь наблюдая, как Джинни отступила к камину. — Кстати, прекрасно выглядите.       — Не ваше дело, как я выгляжу! — вспылила Джинни, пряча испуг от внезапного появления Люциуса за бравадой.       — Именно поэтому вы сейчас у меня дома, в платье которое я вам отправил? — Люциус сделал шаг к Джинни, и девушка опять отступила, чувствуя спиной жар камина. Усмехнувшись, Малфой протянул руку и забрал с каминной полки бутылку с огневиски. — Вы замёрзли или желаете превратиться в факел? Как ведьмы былых дней, когда магглы устраивали на них охоту.       Джинни застыла, вспоминая их поход в лес за ингредиентами для зелий. Едва приметная тропа вывела их к идеально ровной поляне, в центре которой стояло дерево. Обожженный ствол грозил небу искривленными ветвями с повязанными на них белыми лентами. Малфой остановился на самой границе, останавливая и Джинни. Девушка беспрекословно застыла, понимая, что место это непростое, магия витала в воздухе и манила, соблазняя взмахнуть палочкой и произнести заклинание. Но стоило Джинни коснуться древка, как Малфой оттеснил её обратно на тропу. «На вашем месте я бы этого не делал», — произнёс он тогда, а затем, поразмыслив, добавил: — «Здесь было поселение, и на его центральной площади, у этого дерева, жгли моих предков. За колдовство».       — Чему обязан счастью лицезреть вас, мисс Уизли? — Малфой потянул Джинни за руку подальше от камина, возвращая её в действительность. — Вы так спешили, что забыли одеться, подозреваю это что-то важное?       Жар камина и выпитый огневиски сделали своё тёмное дело, и Джинни, сделав несколько шагов, покачнулась, теряя равновесие и наваливаясь на Люциуса всем телом.       — Какого черта вы устроили? — прошипела Джинни в район воротника. — Весь этот фарс в Министерстве. Вам нравится быть важным и напыщенным?       — О, мисс Уизли, не думал что вы заметите, — Люциус попытался поставить Джинни ровно, но тело девушки обмякло и никак не желало фиксироваться в вертикальном положении.       — Ненавижу, всю жизнь… — бормотала Джинни, тщетно стараясь не отключиться.        — … вам испортил. — Малфой закинул руку Джинни себе на плечо и повел её в сторону дивана. — Придумайте, что-то более оригинальное, мне будет интересно послушать.       Но Джинни уже не слышала его, проиграв свою схватку с алкоголем.

***

      Она так и не поняла, что стало причиной пробуждения. Открыв глаза, Джинни не увидела ни привычных обоев персикового оттенка, ни белого потолка над кроватью. Её окружали совсем другие декорации. Резко сев, так, что закружилась голова, Джинни осмотрелась. В предрассветном полумраке она различала стеллажи, заполненные книгами, письменный стол, витрины на некоторых полках которых покоились, казалось, безобидные безделушки, погасший камин, возле которого чего-то не хватало, пустую бутылку огневиски на полу рядом с каминным креслом. Кресло не пустовало, Джинни отчётливо видела застывшие очертания человека, сидевшего неподвижно.       Джинни отбросила плед, которым была укрыта, и встала. Покачнувшись, она сделала несколько неуверенных шагов к письменному столу. Выпитое несколько часов назад давало о себе знать, туманя рассудок и нарушая координацию. Она помнила, что отправилась вчера после приёма в Малфой-мэнор, но не могла вспомнить, что стало причиной этого порыва. Ещё несколько шагов, и она оперлась о столешницу. Развернувшись к камину, посмотрела на так и не сдвинувшуюся с места фигуру. Вот так просто — спит в её присутствии и даже не чувствует никакой опасности, будто Джинни не его тюремщик последние месяцы, а как минимум хорошая знакомая. Руки лихорадочно зашарили по столешнице, пока кончики пальцев не коснулись ножа для бумаг. Пальцы сжались на рукоятке, и Джинни сделала шаг к креслу.       Она хотела этого.        Шаг.        Джинни пыталась ступать бесшумно.       Шаг.       За чертов дневник и бессонные ночи, когда она боялась закрыть глаза, ведь, казалось, что она больше не проснётся.       Шаг.       Тихий шелест шелкового платья, едва слышный.        Шаг.       За страх, пожирающий изнутри каждый день.        Шаг.       Мысок туфли касается пустой бутылки.        Шаг.       За разоренную Нору, огонь которой полыхал заревом в её мыслях.        Шаг.       За Фреда.       Джинни прекрасно видела Люциуса Малфоя, дремавшего в кресле.       Взмах.       Это же так просто.       Удар.