Двумя часами ранее на окраине Бейквелла.
Мужчина лежал в постели и смотрел в потолок. Он пытался выкинуть её из головы, но ничего не вышло. Девушка была так прекрасна. Он никогда не видел такую красоту. Что-то особенное, магическое было в её лице, теле, коже. Она не была похожа на других девушек, которых он звал на «свидание». И это не давало покоя. В первый раз он увидел её два дня назад. Она стояла у шатра этого цирка уродов, которые поселились недалеко от его дома. Она собирала цветы, словно муза из его снов. Что эта девушка делает в этом уродском месте?! Она достойна большего. Она достойна быть с ним! Во второй раз он увидел её вчера. Подсматривал через бинокль, когда к шатру подъехал полицейский и разговаривал с мужчиной в маске. Он улыбнулся. Чувство, что он тот, кого они ищут, и находится в непосредственной близости от них, не на шутку его будоражило. Эта девушка выбежала из шатра, и он перестал дышать. Его обуяла ревность, когда он увидел, как она взяла за руку этого мужчину в маске. Это стало последней каплей. Он должен позвать её на свидание. Должен. И, возможно, их свидание продлится дольше, чем обычно у него происходит. Всё-таки она особенная. Скорее всего он даже увезет её в другое место. Мужчина решительно встал с кровати и открыл свой рюкзак. Веревки, нож, молоток, перчатки — всё на месте. Чуть насвистывая, он вышел из комнаты бодрой походкой.***
После прошлой ночи я ни разу не упоминала Жоззи в разговоре с человеком в маске. Меня не особо волновала её жизнь, и обманываться, что это не так, я не хотела. Но то, что человек таким образом защитил меня от нападок чудиков, показав на примере, что с ними будет, если они позволят такое обращение в отношении меня, заставляло бабочек в моем животе порхать, выдавая незамысловатые пируэты. И мне не очень хотелось, чтобы человек это заметил. Хотя то, что я не закатила ему скандал и проповедь о том, как ужасен его поступок, явно о многом ему говорило. Но он тактично молчал. За что я была ему благодарна. Сегодня должно быть первое представление, после которого я собиралась уйти. Я думала об этом не переставая, и даже поймала себя на мысли о том, что могу уйти и позже. В конце концов, у меня в запасе целая вечность. Скоро мы будем засыпать. Быть может, мне уйти после следующего пробужд… — Сара. Можно тебя на минуту? — я вздрогнула от неожиданности и вскочила со стула. У дверного проёма стоял человек в маске с какой-то маленькой коробкой в руках. Улыбаясь, он подошел ко мне почти вплотную, и я сделала шаг назад. — Почему ты не стучишься? — сложив руки на груди, посмотрела на человека с таким возмущением, на которое только было способно моё лицо. — Вдруг я голая. Человек в маске лукаво улыбнулся и подошёл еще ближе. Его глаза вспыхнули, и он оглядел всё моё тело, не задерживаясь ни на чём. Я разом ощутила, будто я действительно стояла полностью обнажённая. Неосознанно сглотнула и закусила нижнюю губу, при этом не опуская глаза, а смотря прямым взглядом на человека. Он улыбнулся, но уже по-другому. В этой улыбке читалось желание, возбуждение и тяга. Он превратился из лукавого дьявола в искусного соблазнителя всего за несколько секунд. — Я скучаю по твоему голому телу, Сара. Было бы восхитительно, если бы случайно мне удалось застать тебя обнажённой. Но, увы, не повезло. Я вспыхнула. Воспоминания обрушились на меня, не спрашивая разрешения, и я не могла от них убежать. Сентфор. Больница. Сон. Или же видение наяву. Ласки человека в маске и наше слияние. Кажется, я до сих пор чувствовала его пальцы, что сжимали мою грудь. Ощущала его поцелуи там, где собирается наивысшее наслаждение. Тяжело задышав, поймала глазами человека. По его взгляду понятно, что он знает, какие моменты я вспоминаю. И ему это нравится. Кажется, я покраснела от жара, что обдал всё тело. Человек в маске заговорил, и я попыталась вернуться в реальность. — Но я пришёл говорить не о твоём восхитительном теле. По крайней мере не сейчас. — Что-то есть интереснее моего тела? О чём стоит говорить? — человек рассмеялся, уловив мой игривый тон. Я не сдержалась и искренне улыбнулась, не переставая смотреть на него. Сегодня он был одет не так, как обычно. На нем была черная льняная рубашка, застегнутая до груди, и лёгкий ситцевый плащ. Не было бабочки, рюш и прочего. Он показался мне каким-то домашним, теплым. Его волосы были, как всегда, распущены и невероятно красиво гармонировали с таким образом. Мне безумно понравилось то, как он выглядел. И я улыбнулась ещё шире. — О твоём теле мы обязательно поговорим, — сказал он, наклонившись к моему уху так, что я почувствовала тепло его губ. Шаг назад я больше не делала, а подалась чуть ближе. — Сегодня будет представление. И я хочу, чтобы ты поучаствовала. — Что? — Дорогая, ты всё расслышала. Я хочу, чтобы ты поучаствовала. — Ну уж нет. Я не буду этого делать, — отойдя от него, на меня разом нахлынуло волнение, и, в попытке успокоиться, я, как ошпаренная, зашагала по комнате. Человек остановил меня, поймав за талию, от чего сердце сделало лишний кульбит. — У нас не хватает одной актрисы, насколько ты знаешь, — он улыбнулся, и я поняла, о ком он говорит. — Тебе нужно лишь объявлять номера. Искать интересные экземпляры я не в праве тебя заставить. Только если сама не захочешь, — он усмехнулся, а я поежилась, будто от холода. Человек не отпускал свою руку с моей талии. И только её тепло согревало моё тело, что в одну минуту оледенело. — Подумай пожалуйста, Сара. Это же не преступление, — он отпустил меня и подошел к столу. Положил коробочку на стол и облокотился на него, продолжая сверлить меня взглядом. Он знает, что я соглашусь. Знает, и это меня невероятно раздражает. — Что в ней? — Подарок тебе. Я по-хозяйски подошла к столу и взяла коробочку. Человек заинтересовано наблюдал за моими действиями. Мне было невероятно интересно, что там. Я даже подумала, что там ожерелье, наподобие того, что он дарил мне когда-то на нашем первом ужине в Сентфоре. — Маска? — я удивленно взглянула на него, открыв подарок. На дне маленькой коробки лежала бархатная маска. Не такая, что была у человека, и явно не те, что он «дарил» другим. Она была только для глаз. Сделана из бархатной ткани чёрного цвета с красивыми золотистыми узорами. — Хочешь сделать из меня урода? — А ты сегодня в хорошем настроении, Сара. Шути почаще. Когда ты искренне улыбаешься, у тебя появляются чудные ямочки на щечках. Не могу налюбоваться. — Она очень красивая. Спасибо. — немного смутившись, я мягко улыбнулась человеку и положила маску обратно. — Хорошо, я поучаствую. Но мне нужно пройтись и привести мысли в порядок. Я успею к началу шоу. — Отлично, — лишь произнёс он и направился к выходу, подарив мне напоследок немного тревожную улыбку. Или же мне только показалось. Уйдя на приличное расстояние от цирка, я тяжело дышала, ускоряя шаг быстрее и быстрее, почти переходя на бег. Я пробовала на вкус этот город, его окраину. На глазах по неведомой мне причине навернулись слезы. Только сейчас я поняла, насколько стала чужая этому миру. Этой обычной жизни. У меня нет пристанища. Нет друзей. Нет моей прошлой жизни. Я словно призрак. Живу, существую, но меня никто не видит. Никто не подаст мне руку. И, как бы я не отрицала, это был мой выбор. Слёзы все текли, а грудь вздымалась. Я шла и рыдала, не боясь, что кто-то увидит мое заплаканное лицо. Возможно, только сейчас, идя по этой безлюдной дороге в одиночестве, где на меня не давило присутствие чудиков, не было той атмосферы цирка, с которым я боролась в Сентфоре. Ко мне пришло осознание. Я действительно этого хотела. Хотела уйти. Хотела уйти с ним. Расправив руки, словно птица, я закричала. Так громко, насколько была способна. Закружилась, танцуя одиночный танец. Ещё миг — и я взлечу. Буду парить в небесах, а ветер будет смахивать мои слезы. Мне стало так легко. Дыхание понемногу восстанавливалось. Но я всё кружила и кружила. Совершенно неважно стало: останусь ли в цирке или уйду. Я свободна. Мне нужно было давно это понять. В голове возник наш недавний поцелуй с человеком в маске. И только сейчас я почувствовала его сладость. Какая-то тьма внутри меня стала представляться мне не тяжестью, а легкой пеной, в которую я могу нырнуть и насладиться её теплом. «Тебе понравился этот поцелуй со вкусом крови, Сара. Тебе понравилось, как он наказал Жоззи. И тебе совершенно точно не жаль тех, кто получает маски», — шептала тьма. И я улыбалась. Я, черт возьми, улыбалась! Во мне есть место состраданию и доброте. Определённо есть. Это часть моего характера. И никогда я не смогу от этого убежать. Мне нравится улыбаться, когда я вижу облака в небе или вспоминаю руки моей бабушки. Мне хочется приласкать одинокого котёнка на улице и подарить ему нежность. И определённо мне хочется любить и быть любимой. Тьма и свет перемешались во мне. Это и есть я. — Девушка, не могли бы вы мне помочь? Мужчина стоял около машины на обочине дороги. И я, совершенно не заметив его, чуть не врезалась. Его вид меня оттолкнул: небритый, в помятом костюме. Да и, честно говоря, сейчас я не хотела никого видеть — особенно незнакомцев. На душе мне стало значительно легче. Будто оковы спали. Пусть и не все, но всё же. И мне хотелось насладиться ещё маленькой долей одиночества, прежде чем вернуться в цирк. Но он выглядел таким жалким, что я не повернулась прочь и не ушла, а удостоила его минутным вниманием. — Чем вам помочь? Он запинался, и я с нескрываемым отвращением скривилась. Демонстративно бросила взгляд на его дрожащие руки. — Не подскажите, где здесь цирк? Я чуть развернулась и протянула руку в направлении нашего цирка. — Он вон там, совсем близко. Езжайте пря… Резкая боль в голове оглушила, глаза затуманились. Прежде чем отключиться, я услышала отдалённые слова: — Приглашаю вас на свидание… Темнота.