Ужасы Бейквелла

Мне казалось, что я тону. Легкие наполняются жидкостью, а попытка сделать вдох лишь усугубляет ситуацию. Паника никогда не помогает утопленнику, но она единственная держит его за руку. После неё наступает осознание неизбежности. Смерть уже ждёт на берегу, и ты успокаиваешься. Становится тепло и спокойно. Отдаешься этой лёгкости, превращаясь в перо, что проплывает по водяной глади, и ждёшь, когда волна принесёт к берегу, чтобы уйти. Но в самый последний момент кто-то забирает твой покой, возвращая в реальность, давит на твою грудь рваными толчками. Дышать так больно. Почему так больно? Я просыпаюсь и вздрагиваю, нервно вскочив с кровати. Будто оживляя в жизнь самую банальную сцену из фильмов, что я смотрела сотни раз в кинотеатрах. В них сон переплетается с реальной болью в груди от ранения, образовывая кошмар в твоём сознании. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, где я нахожусь. Темнота обволакивала всё пространство, и глаза не сразу к ней привыкли. Но даже в этой тьме я разглядела силуэт человека в маске, что спал на кресле рядом с гудящим холодильником. Его волосы распластались по плечам и казались ещё длиннее, чем обычно. Их шёлк притягивал, манил, и желание слегка коснуться его локона, чтобы ощутить на своих пальцах тепло от их света, всё усиливалось. Я вздохнула, и боль от раны заныла, напоминая о себе. Я понятия не имела, сколько сейчас времени. Луна, что заглядывала в окно, твердила, что ночь ещё не скоро закончится. Спать больше не хотелось. Мне хотелось встать и разглядеть получше спящего человека, уверяя себя, что это никак не связано с желанием касаться его волос. На мне была лишь повязка на груди и красные ситцевые шорты. Мысль, что человек сам меня раздел, даже несмотря на то, что в тот момент я умирала и истекала кровью, заставила тело дрожать, и я неосознанно прикрылась, вставая с постели. Тихо на цыпочках, боясь даже дышать, чтобы не разбудить его, подошла к креслу, на котором он еле слышно сопел. Вблизи он выглядел ещё притягательнее. Его рубашка была расстёгнута на три пуговицы, оголяя шею и основание ключицы. Грудь вздымалась от прерывистого дыхания. Он был таким умиротворённым. Его губы чуть дрогнули, и мои дрогнули в ответ. Сон всех преображает. Передо мной был не монстр. И не тот, кто может выйти победителем из любой схватки. Не тот, кто плетет паутину из-за дня в день, чтобы поймать любого, кто в неё попадёт. И точно не тот, кто был кукловодом с лукавой улыбкой, что может вырвать твоё сердце, если ты сделаешь то, что ему не понравится. Нет. Передо мной был просто мужчина. Живой, тёплый. Его запах проникал под мою кожу, и от этого по ней пробегали мурашки. «Даже будучи в темноте хочется, чтобы тебя обнимали», — из-за этой мысли, что, не спрашивая разрешения, поразила меня, я коснулась груди человека. Мне захотелось услышать, как бьётся его сердце, как оно качает кровь. И где-то в глубине души я желала, чтобы оно замерло от моего касания. Но оно лишь участило стук. Нежно проведя ладонью от груди и выше, ощущая венку под своими пальцами на его шее, мне стало невероятно стыдно за то, что я даже не поблагодарила его за свое спасение. Мысли словно тараканы стали рушить этот хрупкий момент уединения, и, когда я медленно убирала руку, человек поймал её, схватив за запястье. Я замерла. Его глаза были всё ещё закрыты. — Не отталкивай меня, — прошептал он, встретившись с моим молчанием. Я лишь смотрела на его губы и руку, которая сжимала моё запястье. Дыхание участилось, и я испугалась, что рана снова заноет, и единственное, что сможет сделать моё тело — рухнуть на пол прямо к его ногам. — Не отрицай наслаждение, — продолжил он, — которое ты так упорно пытаешься скрыть. Он замолчал, но не отпустил меня. На мгновение мне стало казаться, что он всё ещё спит и говорит эти слова сквозь сон. Ровно до того момента, как его глаза не вспыхнули, встретившись с моим взглядом. — Прости. Я разбудила тебя, — человек мягко улыбнулся и нежно притянул меня ближе, чуть приподнявшись в кресле. Я оказалась между его ног словно в оковах, что оцепили мои бедра. — Я давно проснулся, Сара. Но было приятно почувствовать твои ладони на себе, — он приобнял мою талию, проведя одной ладонью по изгибам. Его движения были уверенные, дерзкие, будто я вся принадлежала ему — это было заявление. И я подалась вперёд, отчего моя грудь была в катастрофической близости от его лица. Человек втянул воздух через нос, бросив на меня оценивающий взгляд. Мне же хотелось рухнуть к нему в объятия, сорвать с него рубашку и зарыться пальцами в его волосы. Эти чёртовы волосы, его тело и этот прожигающий взгляд портят всё. Превращая меня в кошку, что не может убежать, а жаждет лишь ластиться на коленках у своего хозяина. — Тебе нужно сменить повязку. Ты не против? — Ты хочешь сам это сделать? — Да, — ответил человек и коснулся спины. Он больше не спрашивал разрешения. Чуть оттянув повязку, что обвивала мою грудь, потянул её. Я не шевелилась. Внизу живота заныло, а жар всё больше и больше обжигал тело, предвкушая, как я окажусь обнаженной перед ним. Моё дыхание было таким громким, что отскакивало эхом от стен. А помещение разом стало тесным. По глазам человека я поняла: ему всё это приносит неистовое удовольствие, моя робость вперемешку с желанием, лишь придаёт ему уверенности в своих действиях, и, к моему ужасу, меня это безумно заводило. Пара движений — и повязка оказалась на полу. Я выпрямилась. Человек так бесстыдно стал оглядывать мою грудь, что не будь в комнате темно, он бы заметил, как я покраснела. — У меня останется шрам? — коснувшись пальцем того места, куда попала пуля, человек провел по нему, вырисовывая узор, а после приблизился и мягко поцеловал. Я не удержалась, и мои руки оказались в его волосах. Соски встали, а тело дрожало толи от холода, толи от жара. Целуя рану, человек прижимал меня ближе к себе. Он обхватывал мои бедра с такой силой, что на утро я явно обнаружу следы от его рук. Его поцелуи отдавали исцеляющим огнём. Рваные, жадные — он буквально зарывался в мою грудь, наслаждаясь её доступностью. Проводил языком по соскам, а после засасывал их, не переставая яростно сжимать ягодицы. Я нежно постанывала, прижимая его голову ближе, и инстинктивно двигала бедрами в такт его рукам. Знала, что он не выдержит, услышав этот стон. Сорвётся с цепи. И мне до боли этого хотелось. Человек в маске — ядовитый паук, что может поглотить любого, и сейчас он еле держится, чтобы не поглотить меня. Я чуть оторвалась от него и села на одно колено. Его рука в тот же миг оказалась на моей шее. Несильно, но властно сжимая её. А другая проводила по ноге, поднимаясь выше и выше, пока не оказалась в шортах, под которыми не было белья. Мы застонали в унисон, и я откинулась назад, открывая ему всё своё тело. Ладонь, что была на шее, обжигала, опускаясь к ключицам, и остановилась у груди, которую человек сжал до сладостного наслаждения. Выгнув спину, я чуть раздвинула ноги и была готова в полной мере ощутить его пальцы. Его рука, что коснулась ранения, доставила мне сильную боль, и я вскрикнула. Человек тут же отступил, придержав мою спину. — Тебе больно? Простонав что-то нечленораздельное, я кивнула, и он прижал меня к себе. Слезы подступили к глазам из-за боли, что всё испортила, и из-за Криса, который подарил мне эту боль. Человек обнимал меня и гладил по голове. В его руках я сжалась от осознания, что только рядом с ним я в безопасности. Он взял меня на руки и отнёс к кровати. Мне хотелось крикнуть, чтобы он не уходил, чтобы продолжил целовать меня, но я не кричала, а только придержала его за рубашку. Он остановился и лёг рядом со мной. — Шрам не останется, — сказал он, когда я устраивалась в ложбинку его груди. — Это хорошо. Иначе я была бы отвратительной с этим шрамом на теле, — человек яростно посмотрел на меня и сжал руку так, что я не могла ей пошевелить. — Не говори эту чушь, Сара. Шрамы не делают никого отвратительными. Это история на твоём теле, что расскажет о том, что человек встретился с болью и выжил. А значит — победил. — Но… — я немного замялась, почувствовав себя глупо от своих же собственных мыслей. — Вдруг тебе было бы неприятно его видеть. — Думаешь, что не будешь привлекательной для меня? — он рассмеялся, и мне захотелось его ударить. — Говорила, что хочешь уйти от меня, а сама страшишься, что будешь непривлекательной для моего желания? — Пошёл ты, — я выдернула руку и взяла одеяло, подтянув его к горлу. Боль еще ощущалась, но чувство стыда всё перебивало. — Не стоит волноваться. Ты будешь привлекательной для меня, даже если всё твоё тело будет в шрамах и порезах, — всё еще тихо посмеиваясь, прошептал он. — Мне нужна новая повязка. — Она на тумбе. Сама обвяжешь или мне снова узреть твою «непривлекательную грудь»? — ударив его локтем и закатив глаза, взялась обвязывать рану под пристальным взглядом человека в маске. Мне показалось, что я увидела боль в его глазах, когда немного постанывала от импульсов, что отдавала рана при перевязке груди. Закончив, плюхнулась на подушку и лениво посмотрела на человека. Он продолжал сверлить меня глазами. — А чипсы ты добыл? — я совсем забыла, что уснула именно в тот момент, когда человек ушёл за едой. В животе заурчало в знак наказания за мою сонливость. — Сомневаешься в моих способностях находить плебейскую еду? — Ну конечно, мерзкая на вид пища куда лучше, — человек рассмеялся, встретив мою улыбку, и встал с кровати. Вернулся он ко мне с пятью огромными пачками чипсов разных вкусов. Внутри меня все ликовало, будто я получила подарок на Рождество. — Таак много! Чур моя с сыром! — Они все твои. Наслаждайся. Два раза повторять не нужно было. Я потрясла пачку, прежде чем открыть её. В нос ударил запах сыра и соли. Взяв одну чипсинку, облизала специи и только потом полностью её поглотила. — Ты всегда так ешь их? — человек наблюдал за мной, как за странным и непонятным ему объектом, отчего мне хотелось смеяться.  — Да! Так вкуснее. Попробуй, — я протянула ему одну чипсу, и он поморщился. — Спасибо, но нет. — Ну давай! Съешь! Потом за уши не оттянешь, — человек вздохнул и аккуратно взял её из моих рук. Я услышала тихий хруст и уже не смогла сдержать смех при виде его невозмутимого лица. Что-то невероятное происходило. Мужчина, что был моим кошмаром долгое время, сам дьявол, что мог с лёгкостью забрать чью-то жизнь, лежал в моей постели и ел сырные чипсы! — Может и кино посмотрим? А то телевизор стоит без дела. — Я предпочитаю театр. — Обещаю, что, когда рана заживёт, я лично сыграю для тебя что-нибудь, — снурив человека самым невинным взглядом, на какой я была способна, ожидала его решения. Он усмехнулся и притянул меня ближе к себе.  — Хорошо. Но знай, что я это терплю лишь из-за твоего ранения. — Ну конечно, — я усмехнулась ему в ответ, прижимаясь ближе. Человек то и дело что-то бормотал, пока я щелкала каналы, в попытке найти что-нибудь интересное. Несколько раз он целовал меня в плечо, заставляя огонь внутри разгораться, а после лукаво улыбался, будто совершенно здесь ни при чем. Но, когда я наткнулась на фильм про кролика Роджера, человек обреченно простонал. Я закинула на него ноги и положила голову на плечо, не переставая хрустеть чипсами. Человек критиковал всё, что видел на экране. Обличил все пороки персонажей фильма. Это забавляло, и я ему поддакивала. Мы насчитали почти все семь смертных грехов только в одном кролике Роджере! А я, когда человек потянул свою руку к моим чипсам, уже хохотала, не имея возможности остановиться. За окном светало, и нас стал окутывать сон, забирая в свои покои. Я лежала на груди человека, который уснул первым. Взглянула на его лицо, и в сердце что-то сжалось. Решив подумать об этом позже, закрыла глаза. Девушка осматривала пустой шатёр, в который удалось пробраться после наплыва копов. Она ходила словно хозяйка по гримерным, проводя рукой по предметам, будто забирая их душу. Когда она оказалась в его комнате, она сразу ощутила запах человека в маске. Её лицо скривилось от боли и отвращения. — Где же ты? — проговорила она вслух, обречённо плюхнувшись на его постель.