Ужасы Бейквелла

Три дня мы провели в номере отеля. Рана почти зажила, что казалось мне слишком быстрым и неестественным. Когда-то миссис Хилл говорила: «За всё в мире нужно платить, ничего не даруется лишь за милую улыбку». От того знать, что может потребовать природа в качестве расплаты, не вызывало во мне желания. Человек поил меня раствором серо-голубого цвета. Я не спрашивала, что это, а лишь покорно пила. На вкус это месиво было даже приятным. Но самое главное — рана в груди затягивалась, всё меньше отдавая болезненными импульсами. Засыпала я в его объятиях. Человек целовал моё лицо каждую ночь, а после обнимал с такой силой, словно хотел растворить меня в себе. Его пальцы перебирали волосы, играя с локонами, пока я засыпала, чувствуя его тело, и слушала за окном пение сверчков. Я немного страшилась его нежности, что, казалось, не свойственна человеку в маске, по крайней мере в таком количестве. Но, видя его глаза, что своей тьмой поглощали меня, я стала ненароком догадываться, в чём причина. Он испугался меня потерять. По-настоящему испугался. Смерть одного из нас — это конец наших странных отношений. И эту погибель чуть не подарил мне не он, а кто-то другой — чужой. От того моя душа не принадлежала бы больше ему. А его душа не принадлежала бы мне. Я поймала себя на мысли, что не пережила бы смерть человека в маске не от своей руки. Возможно, он ощущал то же самое? В любом случае я не знала ответа и того, что с ним происходит. А он молчал, не открывая мне эту тайну. — Сара, сегодня нам нужно покинуть номер, — человек бросил мне это и отошел к небольшому зеркалу, чопорно поправляя свою чёрную рубашку. — В цирк? — я подошла к нему и встала рядом. На секунду мне захотелось обвить руками его тело и уткнуться носом в спину. — Нет. Не в цирк. Я подумал, что нужно развеяться. К слову, на это у нас есть несколько дней. — А что потом? — Потом… — он замолчал и обернулся ко мне. Его лицо выглядело так, будто он мечтательно обдумывает наше будущее. Человек приложил палец к подбородку, чуть постукивая по еле заметной ямочке. Я же видела, а точнее была уверена, что он что-то скрывает. — Об этом пока не стоит думать. Ну так что, куда хочешь отправиться? — Мы можем отправиться, куда я захочу? — Конечно! Мир — это спектакль, моя дорогая. Чтобы переместиться, достаточно сменить декорации. Я немного призадумалась, сложив руки на груди. Столько городов и стран стало всплывать в голове, разом обрушившись на меня. Но лишь одно, что я так старательно избегала, отдалось толчком в сердце. — Сентфор. Человек усмехнулся, и его бровь насмешливо приподнялась вверх. Я разозлилась, ощутив себя предсказуемой. Когда он тянул ко мне руку, чтобы мы переместились, я думала о том, что надо было назвать ему заповедник в северной Калифорнии, а после нашего прибытия бросить его в пасть льва. Человек будто прочитав мои мысли, притянул меня ближе. — В предсказуемости есть своё очарование, Сара! Я толкнула его в плечо, и он широко улыбнулся. Ощущение теплого асфальта под ногами и лёгкого ветра, что имел свой вкус, не похожий ни на что, твердил о том, что мы на месте. Как только я ступила на землю, душа словно взлетела, отделившись от тела. Когда-то я бежала отсюда, задыхаясь, но сейчас я будто впервые спокойно дышала. Это было странно и непонятно. Человек наблюдал за мной, примечая, как поменялось моё лицо. Он молчал. Видимо, ожидая, что я заговорю первая. Но я лишь оглядывалась, погружаясь в воспоминания. Дома с белыми небольшими заборчиками стояли в ряд, а стриженные газоны ярко светились в свете солнца. На столбах сидели вороны. Они не каркали, а любопытно сверкали глазами, будто их посетили увлекательные гости. Человек коснулся моей руки, и я вздрогнула, отдернув её. Мне вдруг показалось, что я снова подросток, а всё это лишь сон. Сейчас я проснусь и окажусь в своем доме. Мама будет готовить мне завтрак, болтая по телефону. А после у двери будет стоять Люк и ждать меня, чтобы отправиться в школу. Всё это было словно наваждение, которое парализовало меня на несколько секунд. Я взглянула на человека в маске, что стоял подле меня, и его глаза прогнали все эти чувства. Это не сон. А я больше не та Сара. — Здесь почти ничего не поменялось. — Мне хочется верить, что мы выжили из этого города все соки. И всё, что ему осталось — это жить прежней жизнью, — человек сказал это с гордостью, звучащей в голосе. Но меня не оттолкнуло его тщеславие. Я пошла вперед по дороге, а он пошел вслед за мной. — Посмотри на этот город, Сара. Разве ты видишь себя в нём? — О чем ты? — Скудная жизнь, одинаковые дома. Пресные, падшие люди — это всё не для тебя, да и не для меня. Что их ждёт? И что ждало тебя? Я отвечу: замужество, дети, работа и тонущие амбиции к свободе, которая для них лишь мечта. Люди жаждут греха и порока. Рай слишком скучен, Сара. Не потому ли оттуда сбежала промать всех людей — Ева? Да…вкусив запретный плод, всё остальное обретает мерзкий, терпкий вкус. Но человечество это и убило, уничтожило, создав видимость порядочности, тогда как внутри они придаются страстям и желаниям. Жаждут жестокости и наслаждаются чужой болью. Я подарил тебе свободу, моя дорогая! Ты больше не принадлежишь ни одному городу, ни одному роду. Ты принадлежишь себе и своим таинствам. Никогда ты не будешь домохозяйкой в мерзком фартуке. Разве не восхитительно? — человек остановился и взглянул на меня прямым взглядом. Мои щеки горели от его слов. Мне не хотелось его слушать, но я слушала. Мне не хотелось принимать его слова как истину, но я принимала. Что-то темное внутри меня заликовало и потянулось к нему. — Ты прав, — я улыбнулась новой улыбкой, что ранее не появлялась на моем лице. — Раз я принадлежу себе, то спокойно могу сбежать от тебя, — человек поймал мой игривый тон и ответил: — А раз я принадлежу себе, то спокойно могу тебя найти. Я замерла. Передо мной стоял мой старый дом. Внутри что-то перевернулось, а на глазах засела пелена. Город затих, не мешая этой встрече. Мы подошли к нему совершенно случайно, разговаривая и не обращая внимания на прохожих, для которых мы были словно тени. Тропа сама привела к порогу этого дома. И я не знала — благодарить её за это или проклинать. Во мне пробудился стыд за себя саму, за мои поступки, решения и равнодушие. Я неосознанно взяла человека за руку, словно он мог помочь избавиться от этого. Дом казался мертвым и пустым. Мне не было известно, живет ли в нем мама, или она давно покинула эти стены. Стыд снова захлестнул. За всё это время я едва ли вспомнила её пару раз. — Вспоминаешь мать? — Да. — Её здесь нет. Никого нет, — человек чуть коснулся моей спины и подтолкнул вперед. — Давай зайдём туда, моя дорогая. Дверь отворилась с лёгким скрипом, впуская в прошлое, что было закрыто для меня так долго. Я шагнула, чувствуя на себе бархат плаща человека в маске. Комната была пуста. Лишь посреди комнаты стоял большой белый стол, которого не было в моей памяти. Я медленно прошлась, и аура дома легким шёлком прошлась по моей коже, оставляя после себя мурашки. Коснулась ладонью стен, словно впитывая дух самой себя, что раньше жила здесь. И не почувствовала ничего. Вместо стыда, что ранее меня застало, пришло разочарование. Мне казалось, что эти стены, эта душа моей прошлой жизни что-то даст мне. Но это оказалось иллюзией. Я прислонилась к стене и не скатилась вниз со слезами на глазах, а лишь улыбнулась отпуская. Человек подошёл ко мне, и его лицо оказалось так близко к моему, когда он произнёс: — Мечтал поцеловать тебя в этих стенах. — Так поцелуй, — на вздохе ответила я. Когда его губы поглотили мои, я не могла думать ни о чем, кроме их жара и сладости. Наши языки переплетались, и всё, что я желала — это простонать его имя, что было мне неизвестно . Человек приподнял мои руки над головой, прижимая к стене своим телом. Я дернулась, в попытке коснуться его волос, но он не отпускал мои руки, сжимая их на запястье. Поцелуи были равные и жадные, испепеляющие, не оставляющие ничего после себя. Ещё никогда он не целовал меня так властно. Внутри бушевал огонь, а тело задрожало от желания. Человек, почувствовав мою дрожь, прижался еще ближе, так, что я ощутила на себе его возбуждение. — Скажи, чего ты желаешь, Сара, — голос мужчины приобрел еле заметную хрипотцу, что ещё больше завело меня. — Я хочу тебя… Мягкие, чуть припухшие губы опустились к моей шее, оставляя на ней следы и отметины своими поцелуями. Что-то поменялось во мне в эти мгновения. Нераскрытая страсть вышла наружу. Пороки, влечения и желания — всё, о чем говорил человек в маске, витало в воздухе. И я отдалась этому. Отдалась ему. Он сжал мою талию и приподнял с такой нечеловеческой, животной силой, что я вскрикнула, обхватывая ногами его бедра. Человек зарычал, когда платье на мне задралось и он осознал, что на мне нет белья. Пошло, бесстыдно и влекущее. Я упивалась этими чувствами и огнём в его глазах с проблеском чего-то чёрного и жуткого. Человек сжимал мои ягодицы, и его пальцы проникали в кожу до сладостной боли словно кинжалы. Я простонала, наконец-то коснувшись его волос. Стремительно, словно вихрем, человек опустил меня на стол, что хрустнул под весом наших тел. Он, не переставая, целовал губы, шею и ключицы. И постоянно шептал мне на ухо, словно демон, что хочет соблазнить невинную деву и забрать её с собой в преисподнюю. — Ты моя… Я раздвинула ноги и, извиваясь под ним, понимала лишь обрывки фраз. — Никто не коснётся тебя, кроме меня. Ты поняла, Сара? — Да-а-а-а, — лишь прохрипела я, жадно глотая воздух. Одной рукой он разорвал на мне платье, оставив полностью обнажённой. Но на мгновение замер, рассматривая всё моё тело, каждый изгиб. Я игриво улыбнулась, жадно глотая его внимание. Человек расстегнул свою рубашку, и я провела руками по его груди, царапая коготком. Он перехватил мои руки и опустился всем своим телом. Яростно сжимая его бедра, я подавалась корпусом навстречу ему. И, когда ощутила его набухший член в себе, из моих уст вырвался крик наслаждения. Мне казалось, что я кончу только от его поцелуев на своей груди, которую он не оставлял без внимания, проводя языком по соскам. Всё тело дрожало. Мне хотелось показать ему всю себя, нагой и обнажённой. Но я не находила сил взять инициативу в свои руки, будто размякнув под ним, как кукла в объятиях кукловода. Он входил в меня так глубоко и так по-собственнически, словно желал меня всю свою жизнь. Сначала медленно, дав мне возможность привыкнуть, а после быстрее и быстрее, чтобы я не могла дышать. Стол ходил ходуном и скрипел в унисон с моими стонами. Когда человек остановился и резко вышел из меня, мне захотелось плакать от этой пустоты. Это было невыносимо, и я схватила его за шею, потянув к себе. Но он поцеловал меня и прошептал: — Раздвинь ножки шире, я хочу вкусить тебя. Ничего не ответив, я лишь посмотрела на него, чуть прикусив губу, а после послушно сделала то, что он попросил. Человек схватил меня за бедра и подтянул к своему лицу. Его волосы щекотали мне кожу. Казалось, они светятся в этой тусклой комнате. Я подавалась ближе к нему, чувствуя его дыхание между своих ног. Языком он провёл по клитору, делая круговые движения, а пальцами вошёл в меня, наблюдая за моим лицом. От наслаждения я двигалась вперёд и вся извивалась, касаясь его головы. Раскрепощение — вот, что он делал со мной. И мне хотелось еще. — Ты восхитительна, любовь моя, –сказал человек, когда я кончала. После этого его пальцы, что были во мне, оказались у него во рту. Я смотрела на него, не в силах оторвать глаз. Заметив это, он улыбнулся и протянул руку. — Ты же хочешь. Да, моя королева? Я взяла его ладонь и приложила палец к губам. Облизала, а после сладко его посасывала, не переставая смотреть в глаза человека. Не только он мог совращать. Теперь и мне захотелось показать ему искусительницу. И судя по тому, как изменился его взгляд, у меня это получилось. Я обняла его за шею и потянула на себя, оказавшись сверху. Он проводил руками по моим изгибам, касался бедра и сжимал грудь, тихо постанывая, когда я стимулировала рукой его член, прежде чем он снова оказался во мне. Мне хотелось, чтобы он смотрел на меня и только на меня. И он смотрел. Смотрел именно таким взглядом, о котором я мечтала. Глаза человека пылали искрами, когда я двигалась бедрами, когда играла с сосками, оттягивая их пальцами, и соблазнительно касалась своего тела, лаская его. Это было представление лишь для одного зрителя. Он кончил одновременно со мной, спуская свое горячее семя внутрь меня, завершая этим представление. Я рухнула ему на грудь в заключительных овациях.