***
Небольшие пригородные города всегда были для меня притягательными. Что-то таилось в них, и мне хотелось узреть эту тайну. Новый город, новые лица, что так отличались, но были похожи. Иногда я представлял, как в самом центре какого-нибудь города Южной Калифорнии пульсирует сердце. И я подхожу к нему, беру его в свои руки и сжимаю так, что кровь стекает по рукам, а после бросаю на землю и наблюдаю, как пульсация прекращается, замирая навсегда. Жизнь покидает этот город. Последний вздох издают деревья, а люди уходят со мной, как за молчаливым предводителем, по пути обличая все свои грехи. Каждый их порок я бережно забираю, складываю в большой сундук и закрываю на ключ. Как прекрасно это было в моём воображении, и ещё прекраснее было, когда я воплощал это в жизнь. Посещая Сентфор, я не думал, что кто-то посмеет спрятать от меня сердце города. Но Сара была именно такой. Мне казалось, что она скорее уничтожит его сама, чем позволит мне. Возможно, это была моя слабость, но я принимал такие выпады за флирт. И когда она улыбалась, «побеждая» меня, я верил, что она воспринимала это так же. Милая девушка, нежная, как шёлк, но с глазами, что прятали что-то тёмное. Я не мог не притянуться к ней, не мог оставить. Поначалу мне казалось это лишь игрой, чтобы побороть мою скуку. Скрывать нечего — это было забавно. Наблюдение за потугами друзей и её самой спасти всех и вся навлекало на меня смех. Но Сара была другая, не такая, как её друзья. Когда она хотела убить меня, я впервые задумался: «А не покорила ли она моё сердце?» Как сексуально это было: девушка, что хочет убить тебя сразу после того, как ты вкусил её. На её шее ещё были следы от моих поцелуев, когда она брала в руки нож, чтобы уничтожить меня навсегда. Конечно, её ждало поражение, иного не могло быть. Но и я проиграл, о чём понял после. Сара умчалась навстречу новой жизни, зная, что моё лицо будет преследовать её все десять лет. Меня же ждало новое потрясение, когда пришло время засыпать. Веки закрываются, и ты впадаешь в кокон времени, что замедляется. Спишь и не видишь снов. Так было всегда до встречи с ней. И я не сразу понял, что со мной происходит. Моё тело начинало дрожать, а сердце биться. Я не мог открыть глаза, не мог пошевелить рукой, такая уж участь сна. Но я видел. Видел её. Невидимая тень Сары спала со мной все десять лет. Я чувствовал её запах, он буквально поселился во мне. Я ощущал прикосновение её волос, но не мог до них дотронуться. Когда пришло время пробуждения, веки приподнялись, и я ощутил тоску внутри себя, тоску по этой девочке из Сентфора. Никогда раньше со мной не случалось подобного. И я четко осознал, что нужно делать. Я либо убью её. Либо заберу с собой. Уловка с письмом сработала. Хотя я знал: даже не напиши я его, она всё равно рано или поздно приехала бы. Было ли это предчувствие или же лишь моё желание, но я был уверен — она так же не могла забыть меня. Её притянет не этот город, её притянет моё естество. Когда я увидел Сару, улыбка не сходила с моего лица. Передо мной была не девочка, а девушка. Взрослая и прекрасная, как ночь. Глаза её были уставшими, и мне думалось, что причина этой усталости — я. Это льстило и будоражило меня. Тело Сары приобрело новые изгибы и формы, я не скрывал своего изумления — она была привлекательной настолько, что дыхание перехватывало, а в рёбрах начиналась ломка. — Я скучал по тебе, чертовка, — сказал тогда я усмешкой. И уголки её губ дрогнули. «Она тоже скучала», — говорили они.***
Много времени прошло с нашей встречи с Сарой, но казалось, прошёл лишь миг. Если бы раньше я узнал, что буду находиться рядом с ней на какой-то старой кухне её бывшего дома и наблюдать, как она ест фруктовый салат, что сама же любезно нарезала для нас двоих, я бы рассмеялся, не веря в это. Её губы измазались в йогурте, и она чуть облизнула их языком, смотря мне в глаза. Я не сводил с неё взгляда, зная, что это всё делается для меня. Играет, пытается соблазнить даже в таких обыденных действиях. Она питается моим вниманием. В этом я убедился очень давно. И мне это нравилось. Нравилось видеть, как она хочет, как жаждет. Я протянул руку и коснулся пальцем губ Сары. На них ещё осталось немного следов йогурта. Медленно проводя по её нижней губе, я наблюдал, как дыхание девушки учащается, как она невольно сглатывает. На пальце остался след того, что я забрал с её губ. Я облизнул его, не отнимая взгляда, точно так же, как ранее делала она. И Сара улыбнулась, выпрямив спину. Её грудь подалась вперёд, и я готов был поклясться, что соски на её груди набухли, будто взывая меня. Всё это чёртово время, после нашего пробуждения, со мной происходили изменения. Мне не удавалось найти ответ, почему это происходит. Хотя моё подсознание знало, что ответ сидит прямо напротив меня и у него белые волосы с голубыми глазами. Сара чуть приоткрывала рот, а я думал: «Как же хочется заткнуть его своими губами, как хочется вдалбливаться в него языком до самого нёба, чтобы она не могла дышать и стонала от сладостной боли, что дарю ей я. Всё это сводило с ума и не давало мыслить здраво, что сейчас мне совершенно не помешало бы». Я встал из-за стола и подошёл к ней. Она сидела на стуле и смотрела на меня снизу вверх. С этого ракурса её глаза казались больше. Настолько больше, что в них можно было утонуть. Она была словно маленькой кошечкой, что на время спрятала коготки и покорилась. Такой она выглядела сейчас, такой я её видел в эти минуты. Сара продолжала смотреть на моё лицо, пока я гладил её волосы, представляя, как срываю её платье и как она садится на колени передо мной. Полностью голая, полностью обнажённая. «Моя, моя, моя», — пульсировало в висках. Только моя, и только для меня. — Сара. Я хочу сказать тебе одну вещь. — Да? — она коварно улыбнулась, и я понял по этой улыбке, что в её голове, в её воображении она также стоит на коленях перед мной и берёт в свои руки и ротик то, что принадлежит ей одной. Мысли и желания будто потоком проходили через наши головы, оставляя одинаковые следы. Ни в одной книге мира не будет инструкции, как бороться с девушкой, что думает так же, как и ты. Что жаждет того же, что и ты. Остаётся лишь погибнуть или же забрать её в свою душу навеки. — Ты так прекрасна, — сказал я, проводя ладонью по её лицу. — Твои черты словно писали лучшие художники. Она поймала мою руку, и глаза её заблестели, когда она приподнялась, прижимаясь ко мне. — Мне это известно. Ты это хотел мне сказать? — игривый тон лишь усилил тягу, и я подался вперёд, яростно притянув её к себе. Ощущать изгибы её тела на своих руках было самым восхитительным, что могло быть за все эти года, что я жил. Мягкая кожа, словно бархат, разливалась по моим пальцам. Я сжал сильнее, будто она может ускользнуть. А после приподнял её платье, чтобы коснуться её мягких и упругих ягодиц. Сара провела ладонью по моей груди и потянулась к губам. Не долго думая, я завладел ими, и жар обрушился на нас двоих. — Подожди, — простонала она мне в губы, — ты хотел мне что-то сказать. Или уже передумал? Мне не хотелось её выпускать из своих рук. Не хотелось чувствовать тягучее отсутствие её тела на себе. Будь моя воля, я бы вкушал эту девушку столетиями, входил бы в неё, такую влажную и сладкую, изо дня в день. Чтобы слиться и остаться подле неё навсегда. И моя воля будет исполнена. Так было раньше, и так будет всегда. Немного прикусив её шею, я отступил назад, на секунду залюбовавшись губами девушки, что были чуть припухшими от моего поцелуя. — Садись, — притянув Сару за талию, она оказалась на моих коленях. Её запах окутал меня. Запах не духов. Запах Сары. Такой естественный и сладкий. Он пробуждал животное влечение. Запах, из-за которого можно устроить войну и испепелить города. Я вдохнул его и коснулся её колена, проведя ладонью выше, чем следовало. — Помнишь ту шкатулку, которую сломала Жоззи? — Да. Шкатулка, что была точной копией из моего детства. Я всё хотела спросить тебя, как ты узнал о ней? Как нашёл? — Т-ш-ш-ш, — прошептал я ей на ухо. — Я расскажу всё. А ты не перебивай меня. Хорошо? Сара кивнула. И я открыл ей то, что никогда не открыл бы кому-то другому. — Когда мы пробудились, я видел, как ты горела. Видел, как тебя переполняла ненависть ко мне, к чудикам и к месту, в котором ты оказалась. Я понимал причину и не скажу, что мне это доставляло дискомфорт, но и что-то незримое всё-таки не давало покоя. Мне всегда казалось, что я спокойно могу убить тебя, если ты так и не сможешь принять всё то, что избрала. И, если бы мне это наскучило, я бы избавился от тебя. Не бойся моих слов, они не так ужасны, как звучат. И мне известно, что ты сама была не против вонзить нож мне в сердце. Такие уж мы с тобой, Сара. И наша история могла закончиться только так — смертью кого-то из нас. Но однажды ты прибежала ко мне в гримерку, и я увидел твои слёзы. Тогда я смахнул их с твоих глаз, и в моём сердце заныло то, что никогда не издавало звуков. Я был поражён, что всего лишь твои слёзы так подействовали на меня. Мне хотелось прижать тебя к груди и спрятать, убаюкивая. Поверь, моя дорогая, это совершенно на меня не похоже. Когда я успокоил тебя, ты улыбнулась так невинно, так чисто. Я не мог налюбоваться твоим лицом в то мгновение. Мне не хотелось отнимать этот свет внутри тебя, что каким-то неизвестным мне образом переплетался с тьмой, что также жила в твоей душе. Я любил ломать, уничтожать и рушить. Но лишь для тебя одной мне хотелось сделать иное. Хотелось сохранить и беречь то, что есть в тебе. Я не знал, как это сделать аккуратно, незаметно, пока в одну из ночей не пришёл к решению. Частица теплоты, что есть в тебе, должна подпитываться воспоминаниями тех времён, когда ты была счастлива. Иначе ты забудешь всё и станешь не Сарой, ты станешь кем-то вроде моих чудиков. Не скажу тебе, что мне стоило найти эту шкатулку. Возможно, ты подумаешь, что я лгу, но я искал иную вещь. Эта шкатулка сама меня притянула. И когда услышал мелодию, что она издавала, я замер. Это была не музыка — это была ты. Та Сара, что я встретил в Сентфоре. Та Сара, что пылала огнём. И та Сара, что могла подарить мне поцелуй, а после перерезать моё горло. Сердце внутри меня забилось с такой силой, что грудная клетка сотряслась. Я понял тогда, что вся моя жизнь лишь череда событий, что должны были привести к тебе. Даже моё наказание, моё проклятие существовало лишь для того, чтобы я мог видеть тебя. Когда Крис забрал тебя, меня обуяла такая ярость, что глаза застилались пеленой. Уже тогда я понял, что никогда не смогу тебя уничтожить. Никогда. Я был готов отпустить тебя, если ты пожелаешь. Готов это сделать и сейчас. Что-то особенное редко встречается на пути у людей, богов или чудовищ. А мне встретилось. Смог бы я уничтожить это? — я поцеловал Сару в макушку и прижал чуть ближе к себе. Из её глаз текли слёзы, и она яростно их вытирала тыльной стороной ладони, будто не хотела, чтобы я видел их. — Я бы не смог это уничтожить. — Гореть ли моей душе в аду? Да. Но я буду гореть с мыслями о тебе. Что уже делает это место раем. — Это самое прекрасное признание в любви, что я слышала, — девушка хлюпала носом, говоря эти слова. Что выглядело отчасти забавно. — Разве я сказал, что люблю тебя? Сара рассмеялась и положила голову мне на плечо. — Сказал, — прошептала она.***
Сентфор 1950 год. Шло представление, и всё было так, как я и предполагал. Этот город мне по нраву. Огромное изобилие цветов, что я именовал как грехи простых людей. Сегодня я смогу собрать целый букет, это не могло не радовать. Смущало лишь одно — в зале сидела одна девушка, на вид ей было лет восемнадцать. Копна её рыжих волос раскинулась по тонким плечам, а веснушки осыпали всё лицо. Взгляд у неё был словно у затравленного зверька, что не знает куда себя деть. Она не отнимала от меня глаз. Тогда как я был уверен, что никто из зрителей меня не видит. Словно тень я стоял за занавесом в темноте, наблюдая за всеми, не ожидая, что кто-то предпочтёт меня моим чудикам на сцене. Я бросил на неё взгляд, и она в эту же секунду его поймала. Лицо девушки изменилось. Из затравленного зверька она превратилась в охотницу. Прежде чем я успел поразмышлять об этом, она встала со своего места и направилась ко мне закулисье. Такая смелость говорила либо о наглости, либо о глупости. Ни то, ни другое мне не нравилось. Но любопытство взяло верх, и я удостоил её чести, подарив несколько минут своего общества. — П-р-р-остите, — она заикалась, и всё это ужасно разнилось с её образом. — Разве я Вас приглашал сюда? Девушка замялась. Тяжело вздохнула. И будто набравшись смелости, начала тараторить. Заикание исчезло без следа, и я с трудом разбирал этот поток слов. — Я Маргарет. Раньше я жила с дедом на ферме, но потом сбежала сюда. Закончила школу и убежала, вот так просто! Дед меня искал, искал, но когда нашёл, я накричала на него, чтобы убирался! Мне не хотелось жить с ним и жить его жизнь! — Стой, — я взмахнул рукой в воздухе, лишь бы она заткнулась. Больше всего я ненавидел эту пустую болтовню и уже был на грани свернуть ей шею, лишь бы не слышать этот тонкий, звонкий голос, что напоминал скрежет стекла, по которому водят ножом. — Миледи, я хозяин цирка, а не священник, что готов слушать ваши изречения. Возможно, вы хотели поделиться вашими впечатлениями о моих чудиках? Что ж, тогда вперед. У меня не так много времени и, увы, желания, чтобы слушать всё то, что вы говорите. Поверьте, вам же лучше, если мы поскорее разойдемся, — мой тон оставался холодным, и, обычно, когда люди его слышали, их пробирал ужас. Но эта Маргарет, напротив, подошла ближе. Её голос стал тише, она словно говорила самую страшную тайну, что хранило её сердце. — Я знаю, кто вы. И знаю, что вы за цирк. Я видела Писадейру. Она чуть не забрала меня, но я выжила. Девушка рассмеялась и подходила всё ближе. — После этого я не могла спать, меня мучили вопросы, и я всё узнала, всё-всё. — И? — И я хочу, чтобы вы забрали меня к себе, — сказала девушка.