All You Need is Love

Я стою на распутье. Вернее, нет, это даже не выбор. Я просто у стены, и на меня направлено дуло пистолета, который держит графиня. Не знаю, что она может сделать, на что она способна. Но суть в том, что я не могу выполнить её пожелание и исчезнуть из школы. Мне просто не хотят возвращать документы. И тут вряд ли причина в лорде. Я вообще не знаю, в чём причина. Возможно, кто-то из подручных Её Величества, кто исполнил приказ обо мне, смекнул, что такое негодное звено, как я, будет выталкиваться местным обществом, включая учителей, так что моё пребывание было бы недолгим, и настоятельно рекомендовал не выкидывать меня в первый же месяц. А всякие королевские «просьбы» не могут не исполняться… Я не знаю, это всего лишь мои догадки. Но мне так хочется сбежать отсюда, что хоть бросай учёбу. Я была козлом отпущения: с одной стороны стояла графиня, с другой — её сын. И вроде пока дело не пахнет жареным, но предчувствие плохое. Особенно после происшествия в беседке. Он хотел меня так запугать или предупредить, что будет ещё хуже, если я буду противиться ему? Его движения, его слова и действия порой такие странные, такие неуклюже-искренние. Искренние, потому что он действует только на основании своих эмоций, поэтому обвинить его в двойной игре никак нельзя было. После последней нашей встречи он больше не попадался мне на глаза, вот уже долгих три дня. Объявился, заявил что-то там про невозможность выйти из круга (будто это кружок по интересам) и снова исчез. Мой телефон затрещал по корявой старой столешнице, это был Джон. — Алло, — он редко мне звонит, если вообще никогда, и этот звонок меня удивил. — SOS. Беда! Выручай скорее, — тараторил парень, и его взволнованный голос меня встревожил. — Что случилось? Джонни? Успокойся, пожалуйста. — С нашим богатеньким Риччи беда. Мне кажется, он при смерти, и я не знаю, что мне делать… — О Боже, как? Что? Так, не истерии, глубокий вдох-выдох. Спокойно, — кажется, я не его больше успокаивала, а себя. — Вы где? Дай адрес, и я приеду. — Мы в его страшной лачуге… Понятно, где ещё им быть. — Послушай меня внимательно. Он в сознании? Дышит? Пульс есть? Кровотечение? — На все вопросы ответ да, кроме последнего. У него, кажется, лихорадка, он весь мокрый и что-то шепчет себе под нос. У него бред? Что делать? — говорил Джонни, но голос его слегка дрожал. — Подожди, он что-то говорит. Что-что? Про-простуш… прост- прости? О Боже, он уже грехи отмаливает! Это конец!… — Если ему плохо, вызови скорую… — Он наотрез отказался. Может, ты сможешь его уговоришь? Он совсем не слушается меня… — Ладно-ладно, я скоро буду, ты только не истери, окей? Попробуй найти градусник, измерь температуру. Если будет выше 39,5, вызывай скорую. — Хорошо, только не задерживайся. Я тут один с ним, и совсем не знаю, что делать. Я положила трубку, сорвалась с места, снесла половину тётушкиной аптечки, накинула куртку и побежала до ближайшей станции метро.

***

Дорога до «тайной квартиры» лорда была несладкой. Оказалось, что живёт он ну очень не близко от меня, и по итогу пришлось заказывать такси, так как с пересадками я бы добиралась целую вечность. — Где болезный? — спросила я, как только дверь открылась. Джонни указал рукой. — Генри уже приехал, мы дали ему жаропонижающее, но кажется, оно не работает. — Когда дали? — Минут тридцать назад, — ответил Генри, встав со стула, когда я вошла. Лорд растянулся на своём корявом диване, накрытый пледом до самых ушей, трясся от холода и потел. Я дотронулась до его лба — горячий. — Значит так, вот вам список лекарств и нужных вещей, — я говорила и писала параллельно. — Было бы неплохо, конечно, в больницу его. Там бы поставили укол. Нам шприц с инъекцией не достать. Но хотя бы возьмите в таблетках. Генри взял список и внимательно ознакомился, озадаченно поправив очки пальцем. — Масляной радиатор? Что это? — Вы серьёзно? — почему-то этот вопрос вызвал у меня смешок. — Это обогреватель. Здесь нет никакого отопления, в квартире сыро, а нужно проветрить комнату. — И где его взять? — спросил Джонни, искренне недоумевая, как им придётся, бедным, по магазинам ходить. — В магазине бытовой техники или строительном. Ребята озадаченно переглянулись, и у Джонни было такое воинственное выражение лица, будто он супергерой на важном задании. Они кивнули мне и вышли из квартиры. Лорд был без сознания, вернее, его сознание было настолько помутнённым, что он даже не открывал глаза. Я достала из сумки всё, что смогла выхватить в тётиной аптеке. Травы и корешки, настойки. Нашла нужные ингредиенты, то, что обычно готовила для меня тётушка, когда я болела, и поставила завариваться. Разорвала старую простыню и смочила холодной водой, чтобы сделать компресс на лоб. Проверила, есть ли градусник. Нашла. — Купите нормальный градусник, — сказала я Джонни, быстро его набрав. — Там же есть градусник, Генри принёс из магазина. — Это ректальный термометр. — Ректал… ой. А мы его… эээ… в рот ему это засунули. — Если он был новый из упаковки, то ничего страшного, — мне даже стало смешно, что они могли надумать. — Достопочтеннейший, мы неправильно использовали прибор, который вы принесли, — обращался он, видимо, к другу. Тот что-то тихо ответил, и на этом разговор завершился. Лорд начал шевелиться, но глаза не открыл. Нащупал рукой у себя компресс на лбу, поморщился. Травы уже как раз заварились, но теперь нужно было настой остудить. — Проснулся? — решила заговорить, хотя была мысль молча отсидеться, пока ребята не вернутся. Каллоден удивлённо повернул голову, открывая глаза, долго всматривался, думал, не галлюцинация ли я. — Что ты тут делаешь? — хрипло спросил он. — Пришла тебя лечить. Вот что значит шататься без дела под проливным дождём. Он думает, что ему всё нипочём, а получается совсем наоборот. — Голова болит, — тихо прошелестел лорд, снова закрывая глаза. Я проверила его ноги — его бил озноб, а значит, температура поднималась. Хорошо, что дядя сунул мне по дороге свои вязаные носки, подарок от его жены. Натянула их на лорда, закутала в плед, стянула с кресла покрывало и им тоже укутала. Почему-то мне кажется, что всё дело не в ливне, а в стрессе. Хотя, что прям такого произошло, что здоровый парень свалился с температурой? Неженка. — Время пить лекарство, — я ещё раз подула на небольшое количество отвара, чтобы убедиться, что всё остыло, и помогла Каллодену приподнять голову. Он поперхнулся, как только лекарство попало в рот. — Горькое, — поморщился он. — Ничего, зато полезное, — лоб был совсем горячим. Ещё немного и я вызову скорую. — Не надо, — что? Я опять говорю вслух? Скоро мне уже самой неотложка понадобится. Я ничего не стала говорить — у него нет сил вести беседу, да я и не знала, что сказать. Так что в тишине было хорошо. Правда лорд так не думал. — Ты виделась с моей матерью? — Что? Кто сказал? — Генри болтун! — Я слишком хорошо её знаю, рано или поздно это должно было случиться, — его голос был совсем хриплый, глаза были полуоткрытыми, но он не собирался отключаться. — Когда ты узнал? — Почти сразу догадался, когда ты стала задавать странные вопросы… Это всё из-за неё, верно? Что сказать? Вроде как не совсем, а вроде… — Зачем тогда устроил сцену в беседке? Заливал что-то про круг доверия, задушить пытался. Лорд слегка округлил глаза — в его состоянии это была крайняя степень удивления. — Я не пытался никого задушить. Я был зол. И вообще могла бы мне сразу всё сказать. — Я не хотела говорить про твою маму. Да и тема несколько… деликатная. — Она угрожала тебе? — этот вопрос прозвучал более обыденно, не соответствуя своему значению. Будто это была абсолютная норма. Но я затруднялась ответить на этот вопрос, моей жизни ничто не угрожает. Считается ли приказной тон, требующий немедленного исчезновения из школы, угрозой? Лорд глубоко вздохнул. — Если это повторится, пообещай, что сразу скажешь мне… — Я не дам ей повода для повтора. Так что можешь не волноваться. Нам обоим было понятно, что означают эти слова, но наши мнения по этому поводу расходились. Лорд смотрел на меня, буквально сверлил глазами, и мне почему-то стало ужасно стыдно. Стыдно за правду. Он ничего не говорил, но его взгляд просто кричал о том, что он не отпустит меня, вцепился клещами так, что мне не выбраться. Что я попала в сеть, сама того не ведая, из которой нет спасения. И я не знаю почему, но места для тревоги почти не осталось, исчезло раздражение, которое бывало, когда лорд в очередной раз меня доставал. Хотя если подумать, это были уже совсем безобидные проделки. И вроде нет ничего такого в том, что он залез ко мне в окно — я всё списывала на его придурковатый характер. Но теперь это обрело совершенно иное значение. На меня накатило волнение, какое-то странное, неожиданное, и стало жарко, молниеносно, словно поток горячего воздуха направили прямо на меня. Фух, эта аритмия не даст мне покоя. Спасительный звонок был как раз кстати. — Джонни? — Ты не могла бы поговорить тут с человеком, консультирующим по радиаторам? — С продавцом? — Да, точно! Какой — ещё раз — нам нужен обогреватель? — Нам нужен масляный радиатор. Если такого нет в наличии, то обогреватель, рассчитанный на малое потребление энергии. В этом здании наверняка проводка со времён застройки. — Я вас понял, подберём что-то подходящее, — сказал незнакомый мне голос в трубку, видимо, это и был продавец. Кажется, зря я отправила этих двоих за покупками… Это для них настоящее испытание. — Закрой глаза и попробуй заснуть, — сказала я лорду, который продолжал следить за мной. — Голова ещё будет болеть, пока ребята не привезут лекарство, но всё-таки постарайся поспать. Я снова смочила компресс в холодной вроде и накрыла его лоб. Каллоден закрыл глаза, вид у него был измождённый. Я села на край кровати, проверила количество отвара, поковырялась в настойках тётушки — может, что-то получится подобрать подходящее. Хотя сейчас главное — сбить температуру. От крутого парня из беседки не осталось и следа — вся эта буря эмоций была лишь оболочкой. В квартире было влажно и сыро, хорошо было бы проветрить помещение от всяких бацилл. Я уже собиралась подняться, чтобы открыть окно (хотя как открыть, только постараться, чтобы окно не выпало из проёма, когда его придётся трогать), но лорд так сильно схватил меня за запястье, что я вздохнула от неожиданности. — Не уходи, — тихо прошелестел он, почти не шевеля губами. Ему уже было не под силу открыть глаза. — Я здесь, — но он всё равно продолжал держать меня, хотя уже не так сильно. Я прикоснулась к его щеке тыльной стороной пальцев — горячая. Самоуверенный храбрец исчез, оболочка истлела и осталось только то, что было скрыто внутри. Что-то совсем хрупкое, оголённое, будто каждое неловкое прикосновение могло причинить непоправимый вред. Больше ничего не осталось, никаких преград и масок, словно он раскрыл грудную клетку, вынул оттуда сердце и протянул его мне. Вот, смотри, это моя душа. Мне стало не по себе, теперь стало действительно страшно от неизвестности впереди, от возможности причинить вред. Я накрыла ладонью его глаза, чтобы он наконец-то уснул и не поднимал веки каждую минуту, чтобы проверить, не исчезла ли я. Хоть бы ребята поторопились…