***
Агнесс и синьора Валенти выехали буквально двадцать минут спустя. До Генуи ехать было около двух часов, по платной дороге — ещё быстрее, поэтому они решили не мелочиться и свернули сразу на неё. Поездка проходила с любимой итальянской музыкой в динамиках, с двумя капучино с корицей, купленными на заправке, и сопровождалась множеством разговоров. Синьора Валенти впервые за долгое время узнала свою дочь немного лучше, а та была и не против беседы — лишь бы ненужные мысли не лезли в голову. Когда они доехали до города, было около двенадцати дня. Генуя встретила их сказочной архитектурой, гостеприимными жителями и ярким солнцем, столь непривычным для ноября. Они долго гуляли по узким улицам между домами с цветной черепицей на крышах, сидели на широком бетонном парапете на набережной, и брызги ледяной морской воды иногда долетали до лица. Машина дожидалась их на парковке в центре, пока они изучали город. Попробовали местное мороженое — Агнесс взяла лимонное, — и несмотря на то, каким вкусным оно было, тут же пожалели: им стало ещё холоднее, да и ветер всё-таки был совсем не летним. Ходить, чтобы согреться, не особенно помогало, поэтому они устроились за столиком в кафе с яркими жёлтыми гирляндами, которое привлекло их прелестной вывеской и чёрной доской с написанным на ней мелом меню. — Мне очень понравился город, — синьора Валенти одобрительно закивала, обхватывая ладонями большую кружку с горячим шоколадом, чтобы согреть руки. — Генуя — одно из немногих мест в Италии, где я до этого не была, и я точно не ожидала, что здесь будет так сказочно красиво. А тебе как? — Мне тоже нравится. Есть и море, и самые обычные районы с жилыми домами… Я бы хотела здесь жить, — Несси быстро кивнула и сделала глоток ягодного чая. — Но на Флоренцию явно не жалуюсь! — тут же воскликнула она, тихо смеясь, и мама улыбнулась в ответ. — Да, здесь должно быть спокойно, — она задумчиво кивнула, а потом перевела на дочь слегка отстранённый взгляд. — Может быть, когда-нибудь… Идея переезда кажется не такой уж и плохой. — Ну, это пока только идеи, — Агнесс усмехнулась, устремляя взгляд в окно. Ко второй половине дня солнце уже спряталось за облака и выглядывало лишь полосами света по бокам их белой ваты. — Идеи становятся мечтами, а мечты — целями, — Ада Валенти подмигнула дочери и вернулась к своему какао. — Папа так странно вёл себя сегодня, — спустя несколько минут молчания Несси всё-таки не выдержала и поделилась мыслью, которая волновала её с самого утра. Синьора Валенти скептически покачала головой. — И не только сегодня, — она усмехнулась с горечью в голосе. Несси устремила грустный взгляд на мать: Кристиан определённо отдалялся от семьи, и им было необходимо выяснить, почему. Однако иногда сладкое незнание было лучше горькой правды, и Несси подозревала, что сейчас именно такая ситуация. — Мне кажется, ещё одно нарушенное обещание, и я вообще не смогу ему верить, — грустно заявила Агнесс, по-прежнему пристально глядя в окно, словно ожидала увидеть там отца, который приехал, чтобы пообедать вместе. — И будешь абсолютно права. А винить можно только его, — женщина подбадривающе кивнула. — Надеюсь, что из-за него я не перестану доверять другим людям. Ну, мужчинам, наверное, в частности, — Несси нахмурилась, и мама — вслед за ней. Она никогда не задумывалась об этом, но из уст дочери такое предположение звучало ужасно: проблемы с доверием к миру из-за собственного отца. — Всё будет в порядке, — синьора Валенти опустила свою ладонь поверх ладони девушки и мягко ей улыбнулась, получив такую же улыбку в ответ. — Кстати, у меня ведь скоро соревнования, — Агнесс возобновила разговор, когда они уже поели и сидели в ожидании чека. — Во Фьезоле. — Точно, — Ада, слегка удивившись, вскинула брови. — На сколько вы туда? На день? — Думаю, на два, — Несси покачала головой. — Соревнования редко проводятся за один день, кто-то из группы может выступать в первый день, а кто-то — во второй. Всё будет известно точно уже ближе к дате отъезда. — Понятно, — женщина задумалась с грустной улыбкой на лице. — А я могу поехать? — Зачем? — Несси нервно усмехнулась, представляя себе эту картину. — Посмотреть на твоё выступление, — мама пожала плечами. — Поболеть за тебя, чтобы ты справилась. — Знаешь, я не хочу тебя обидеть, — девушка криво улыбнулась, — но мне кажется, что я выступлю лучше, если ты не будешь смотреть. — А, — женщина слегка удивилась, но даже не подала вида, что слова дочери её расстроили. — Ладно. Тогда просто пожелаю удачи. — Спасибо, — Агнесс улыбнулась, чувствуя неловкость, и тут же поспешила перевести тему. Она не хотела признаваться даже себе, что сама пытается сохранять нарочно отдалённые отношения с мамой, чтобы та лишний раз не беспокоилась или случайно не узнала чего-то совсем ей ненужного. У них никогда не было взаимоотношений, как между подругами: они не делились секретами, не обсуждали людей, не смеялись до боли в животе. Были приятные моменты, особенно в какие-то праздники, когда они все проводили время вместе… Но вот отец начал отдаляться, а мама пыталась неумело контролировать жизнь дочери, из-за чего в итоге знала ещё меньше, чем если бы вообще не прикладывала к этому усилий. Погуляв по городу ещё немного, они купили домой сладостей и местные шарфики из мягкой разноцветной шерсти, а потом вернулись к мосту на набережной, чтобы встретить закат. Глядя на разливающиеся по небосводу краски, Агнесс почему-то вспоминала Акселя. Она всё думала над его словами, и всё отчётливее ей казалось, что лучшим вариантом будет рискнуть. Обратная дорога далась немного сложнее: они обе уже устали, и Агнесс пришлось постараться, чтобы держать маму в бодром состоянии и не давать ей уснуть. Но хорошая музыка, холодный лимонад и ветер в открытые окна помогли справиться и с этой задачей, поэтому, когда около двух ночи они вернулись домой, они обе были счастливы, пусть и вымотаны. А вот отца дома не было.***
Синьор Валенти, на самом деле, вернулся домой той же ночью, только позже — когда Агнесс и Ада уже спали. Вернулся в рубашке, пропахшей цветочным женским парфюмом, которую он сразу запихнул в стиральную машину, с блаженной улыбкой на лице и затуманенным рассудком. Лишь войдя в спальню к мирно спящей жене, он принял обычное, серьёзное выражение лица и лёг рядом. Она заворочалась, и без того тревожный сон прервался. — Ты поздновато, — синьора Валенти чувствовала внутри только жгучую горечь обиды и предательства, хоть пока и не понимала, что именно не так. Но она ощущала всем своим естеством, что муж не просто так пропадает на работе даже по выходным. — Я был дома весь остаток дня и выехал на еще одну встречу уже ближе к вечеру, — Кристиан придумал быстрое оправдание, ощущая стыд. — Если честно, думал, вы вернётесь уже завтра. — Мы ведь предупредили, что уезжаем на один день, чем ты слушал, — её хриплый сонный голос звучал устало. Окинув мужа взглядом, Ада отвернулась на другой бок и закрыла глаза, пытаясь провалиться обратно в сон. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — машинально пробормотал мужчина, накрылся одеялом и устремил невидящий взгляд в потолок. Впереди его ждал бессонный остаток ночи, за долгие несколько часов которой он успел подумать, что, пожалуй, признаться во всём жене было бы неплохой идеей. От этого его остановило только то, что в соседней комнате спала Агнесс, и ему не хотелось портить ей счастливые подростковые годы. Это было нечестно — по отношению ко всем, — но Крис будто бы и не мог ничего с собой поделать.***
Время до вечера воскресенья пролетело незаметно — даже как-то мимо Агнесс. Её беспокоили тревожные мысли обо всём, происходящем в жизни, но в первую очередь она думала об отце — его поведение было необъяснимо странным, но девушка не была уверена, что хочет знать причину. Весь день она просидела за заданиями по физике, затем перешла на английский, потому что им обещали контрольную, а ей лично — устный зачёт, и в итоге вернулась в реальность она только в тот момент, когда синьора Валенти крикнула ей, что ужин готов. Совместные семейные ужины по выходным входили в пятёрку вещей, которые Агнесс до ужаса ненавидела. Они всегда превращались в полную катастрофу — даже если на первый взгляд всё шло гладко. Иногда главной целью такого ужина был какой-то серьёзный разговор, и как только родители заводили его, Агнесс будто переставала существовать. Они хоть и спрашивали её мнения, но, казалось, даже не слушали ответ, и в итоге, поставив грязную посуду в раковину, она ускользала в свою комнату, потому что о ней там даже не вспоминали. Сегодня в воздухе кухни, пропитанном запахами специй, жареного картофеля и чая с мятой, царило густое молчание. Ада попыталась разрезать его какими-то вскользь произнесёнными фразами, но нож оказался недостаточно острым. Синьор Валенти чувствовал неловкость и хотел поскорее покончить с этим, когда у него вдруг зазвонил телефон, лежавший на столе. Увидев, кто ему звонит, он быстро выключил звук и перевернул мобильник экраном вниз. Синьора Валенти сразу напряглась. — Почему ты не ответишь? — тут же спросила она, прекращая есть. — Мы молчим, вряд ли помешаем разговору. Мужчина пожал плечами, качнул головой и промолчал, лихорадочно пытаясь придумать объяснение. — Ну, мы, как-никак, ужинаем… — Тем более! Это с работы? Почему они звонят тебе вечером в воскресенье, у тебя должно быть хоть немного свободного времени? — женщина становилась всё раздражительнее. Мужчина уцепился за эту идею, как за спасительную соломинку. — Да, с работы, потому и не хочу отвечать, — он быстро сказал. — Я всё-таки провожу время с вами… — Ответь, — синьора Валенти перебила неожиданно тихим голосом. — Поставь их на место, скажи, что в такое время тебе звонить не стоит. Агнесс наблюдала за их перепалкой, сидя как на иголках. Аппетит сразу пропал, и она лишь ковыряла вилкой в тарелке, молча слушая странный диалог. Кристиан неопределённо качнул головой и всё-таки принял вызов. — Алло. Столько раз говорил не звонить мне по воскресеньям, я не могу всегда быть на связи со своими клиентами, — затараторил он в трубку, не дожидаясь ответа собеседника. Тут уже даже Несси почувствовала неладное и замерла в непонятном ожидании. Внезапно, когда все застыли в молчании, а Кристиан уже хотел сбросить вызов, в этой холодной, замораживающей тишине кухни вдруг раздался звонкий женский смех. Он был слегка приглушён из-за помех телефонной линии, да и вообще — мобильник был не на громкой связи, просто Крис всегда делал звук чуть громче, чем следовало бы. — Крис, ты, кажется, не один? — игривый голос на том конце провода звучал уже тише, но Агнесс с мамой по-прежнему могли разобрать каждое слово. — Ладно, извини, тогда перезвоню позже. Или ты сам звони, а то я уже соскучилась, хотя виделись только вчера, — незнакомка снова хихикнула, а потом, видимо, сбросила звонок. Тишину, воцарившуюся в кухне, трудно было назвать даже гробовой. Она оглушала, давила на барабанные перепонки шумом мыслей каждого из сидящих за столом и мешала адекватно соображать. Ещё можно было придумать отговорку, нахмуриться, сказать «вы всё не так поняли» и списать всё на назойливых клиенток, от которых он всячески отбивается, но Кристиан совсем не умел врать — особенно когда понимал, что дело уже проиграно. Поэтому он, бледнее простыни, молча сидел за столом, по-прежнему прижимая затихший мобильник к уху, смотрел в пустоту и, видимо, молился, или пытался заключить сделку с дьяволом. Ни то, ни другое не помогло. Первой прервала затянувшуюся тишину Агнесс. Дрожащей рукой она отодвинулась на стуле, проехавшись ножками по полу, пожалуй, резче, чем следовало, встала из-за стола и, ненавидящим взглядом испепеляя отца, покачала головой. — Лучший подарок, пап, — прошептала девушка сквозь зубы, с грохотом поставила тарелку рядом с раковиной и вихрем вылетела из кухни. Внутри неё бушевал ураган. Поверить в то, что её отец изменяет её же матери, было крайне сложно, почти невозможно, но все доказательства были налицо. Поэтому, лишь захлопнув дверь в свою комнату, Несси почувствовала, как к горлу подступает истерика, и дала ей выплеснуться наружу. Глаза застелила пелена слёз, а девушка сползла вниз по стенке и, обессиленно садясь на пол, разрыдалась. Голоса с кухни становились всё громче, поэтому через полчаса Агнесс пришлось надеть наушники. Она не хотела слушать разборки и ссоры, не хотела знать, кто кого и в чём обвиняет, — ей хотелось просто исчезнуть, провалиться под землю, но это было невозможно, поэтому, накрыв голову подушкой и закутавшись в мягкий плед, девушка попыталась уснуть. Её разбудила резкая тишина: телефон разрядился, музыка выключилась, и Несси тут же проснулась. Ей было жарко, от неудобной позы болела шея, а вспомнив причину такого состояния, Агнесс пожалела, что вообще проснулась. Девушке хотелось закрыть глаза и больше никогда их не открывать. Сон уже не шёл, поэтому она встала и беззвучно выскользнула из комнаты. Дверь в спальню была закрыта, а на диване в гостиной она увидела силуэт отца и поморщилась. Тихими шагами по паркету девушка дошла до ванной комнаты и включила свет. Часы показывали три сорок восемь утра. Встав перед зеркалом, она снова рвано вздохнула, сдерживая очередной поток слёз. Лицо было опухшим, волосы — грязными, но сил мыть их у неё не было. Она снова заплакала, закрывая лицо ладонями и садясь на бортик ванны. Зажмурившись, Агнесс покачала головой и, плеснув в лицо водой, чтобы смыть с него остатки сна и слёз, вышла из ванной. Спать больше не хотелось. Хотелось умереть.