Powerslide

Isak Danielson — Broken Echos — Guest Room Nathan Wagner — Innocence Klergy, Mindy Jones — Will You Follow Me Into the Dark jxdn — Pray BTS — Let Me Know

Маленький и счастливый мир рушился. Так стремительно, даже быстрее, чем истекали секунды во временном отрезке, который сейчас практически неумолимо пролетал мимо Чимина, оставляя его в какой-то прострации. Он всё глубже погружался в состояние крайней степени изнеможения и упадка психической активности. Его хрупкое и израненное сердце разбивалось на миллиард крошечных осколков, которые впивались в его душу, а затем разрывали её на части, как цепкие когти какого-то хищника. Будто она желанная плоть, которая нужна этому голодному зверю для пропитания. И этим животным в данный момент была боль, которая хотела, чтобы он её прочувствовал даже своими костями. Родной отец человека, которого он любил каждой клеткой своего тела и каждой струной своей души, жестоко убил его родителей четырнадцать лет назад. Городской судья, который вёл двойную жизнь все эти годы и являлся основателем преступной организации под другим именем. Просто идеальное прикрытие со всех сторон. Он — имя закона, и он одновременно с этим — настоящее зло. Боже мой, как же такое вообще возможно? Он, оказывается, был совсем рядом, но в то же время так далеко. Абсолютно неуязвим и недосягаем. Всё это время он всё знал и просто смеялся над их глупостью. Насмехался над своим сыном, который лично у него спрашивал об этом и угрожал ему, и злорадно смотрел на жалкие попытки Чимина найти его любыми путями. Поверить было трудно в то, что он действительно и есть этот проклятый Хван. Пак вновь, но уже внимательно перечитывает всё, несколько раз глубоко вздохнув. Кроме документа, подтверждающего смену имени, здесь есть положительный ДНК-тест, фотографии Джихвана не с самыми хорошими людьми, кажется, а кроме этого выписки по счетам его грязного бизнеса и судебные бумаги о смерти какой-то совсем молодой женщины. Судя по ним, эту несчастную задушили. В результатах вскрытия причиной смерти указана асфиксия. Механическое препятствие доступа воздуха в лёгкие, и вряд ли это самоубийство или несчастный случай, её точно убили. И, кажется, это сделал именно отец Чонгука и Лиёна. Иначе, зачем бы прятать это? Для чего самому судье хранить где-то в тайне такие документы, если бы они не являются прямым доказательством его вины в чём-то? Возможно, он и хотел их уничтожить, но опоздал. Всё это явно способно каким-то образом разрушить жизнь этой мрази, но пока Пак не совсем понимал, что всё это значило. Всё было вроде бы понятно, но в его голове ничего не укладывалось. Казалось, что не хватало каких-то пояснений. Он просто пытался сейчас собрать себя в нечто цельное и здравомыслящее, но чем дольше его глаза прыгали по печатным буквам, тем слабее он становился. Они как будто высасывали из него силы, и это ощущалось просто физически. Всё сдавливало внутри от какой-то нестерпимой тяжести и ломалось от жестокой реальности, в которую он окунулся. Чимин чувствовал, что рассыпался на частицы, которые превращались в зыбучие пески, а затем они засасывали его в самую глубину этого дерьма. Он узнал правду, которую так отчаянно искал много лет, но оказался к ней абсолютно не готов. Он сам попал в ловушку своего любопытства, как когда-то и его отец. Множество людей в этом мире прямо сейчас готовились ко сну, ужинали со своими близкими, целовали детей на ночь или обнимали любимого человека в кровати. Кто-то впервые влюблялся, а кто-то наоборот прощался со своей любовью навсегда. Кому-то разбивали сердце, а кто-то делал это сам, зная, что счастливого будущего не будет. Все жили дальше, совершенно не подозревая, что где-то на этой планете рядом с ними рушилась чья-то жизнь. Для него всё вокруг остановилось. Земной шар перестал вращаться вокруг своей оси. Солнце больше не освещало его, превращая всё вокруг в ледники. Звёзды не сияли в небе. А яркие краски потускнели в одно мгновение, и из семи цветов радуги не осталось ни одного. Как будто кто-то просто взял и сломал его пополам одним маленьким документом. Одна простая душа прямо сейчас умирала, и никто не мог её спасти. Он сидит практически неподвижно и не дыша от шока, дрожащими руками держа те самые вещи, которые стоили жизни его самым близким людям. Проходят секунды, минуты, а может быть, целая вечность, но он всё не в силах сдвинуться с места. Он даже сам не до конца понимает, почему ему так трудно после открытых обстоятельств. Он начинает задыхаться от болезненного кома внутри, который подходит к горлу, и от этого начинает тошнить. Его губы медленно приоткрываются в немом крике, а из груди вдруг вырываются жалостливые стоны, больше напоминающие скулёж раненого зверя. Именно так он себя и чувствует в этот момент — забитым в угол щенком, которого ломает жестокость вокруг. Ему так страшно от того, что он испытывает и не понимает, что с этим делать. Это бьёт гораздо сильнее, чем он предполагал. Чимин думал, что когда узнает правду, то легко уничтожит этого человека, понесёт за это наказание и получит свой покой. Но сейчас чувство жажды этой мести обостряется в два раза, только он не уверен, что исполнит её, и причина не в его трусости. Лиён. Вряд ли этот парень будет спокойно смотреть на то, что он захочет сделать, а Чонгук, скорее всего, встанет на сторону брата. Головой он прекрасно понимает, что они даже, похоже, понятия не имеют, кто именно их отец. По крайней мере, он очень надеется на это. Наверняка, они совсем не догадываются, и их вины во всём этом нет, но, Боже мой, как же объяснить это всё своему глупому сердцу, которое сейчас будто вырывают из груди и бросают на пол? Он не знает. Просто не знает и не понимает, а лишь ощущает, что его как будто растоптали дорогие туфли Хвана. Эта тварь, вероятно, знает об их отношениях и просто смеётся сейчас над ними. Все чувства так сильно обострены, что ему кажется, что его разорвёт на куски, если он не выплеснет их из себя. Так много всего: злость, ненависть, желание отомстить нарастает словно снежный ком, боль, отвращение и разочарование. Всё это перемешивается в одну какую-то жуткую кашу, напоминающую ядерное топливо. Он непременно взорвётся из-за него. Чимин знает это, и в его голове уже щёлкает обратный отсчёт до этого момента. Никогда ещё он не чувствовал себя таким слабым, как сейчас, но то, что сидит в душе стремительно готовится вырваться наружу. — Девять с половиной, — шепчет он дрожащим голосом. — Девять с половиной по шкале до десяти. Впервые в жизни его «девятка» была переплюнута, и оказалось, что моральную боль иногда сложнее выносить, чем физическую. Он не один раз ломал руки, ноги и рёбра, получал сильные ушибы и гематомы, участвовал в драках, где выходил из них практически «фаршем», но всё это не шло в сравнение с тем, что он ощущал сейчас. Это действительно было больнее всего на свете, что он испытывал за свою короткую жизнь. Физические увечья проходили спустя время, и на коже оставались лишь шрамы, а иногда и вовсе ничего. Но такие раны годами могли кровоточить и каждый раз раскрываться, если их затрагивают. У него уже была одна такая внутри, и эта стала второй. Счастье на самом деле рушится в одно маленькое мгновение и с таким оглушающим треском, хотя ты строишь его днями, неделями, месяцами и годами. Всего лишь одна чёртова секунда, а ты уже никогда не будешь прежним. И сейчас Пак не понимает, как теперь должен пойти к Чонгуку и рассказать ему всё это. Как же он должен будет разбить его сердце вслед за своим? Почему именно он вынужден быть тем человеком, который причинит ему эту боль? Это так жестоко. Чимин ощущает, как последние границы, сдерживающие порыв его эмоций, вот-вот лопнут, и его просто прорвёт. В глубине его души раздаётся треск канатов, которые с трудом сдерживают всё это и рвутся. Ему нужно немедленно уйти отсюда, иначе Лоретт придёт и будет задавать много вопросов, на которые он не в состоянии ответить. Он забирает диктофон и бумаги, которые нашёл в книге, а затем, всё же заставляя себя, поднимается и уходит из гаража. Остальные вещи он заберёт позже, ему сейчас абсолютно не до этого. Главное как-то взять себя в руки и просто дышать, а не сойти с ума от осознания. На улице снова идёт дождь, поэтому он прячет важный компромат под курткой, пока идёт к машине. Раскаты грома грохочут так же громко и сильно, как удары его сердца в ушах. Молнии сверкают, словно гневные вспышки кого-то свыше. Только где, чёрт возьми, был Господь Бог, когда допускал подобное в этом мире? Чимин со злостью бросает документы в салон и хватается за водительскую дверь, чтобы устоять на ногах, потому что они резко подкашиваются. Паническая атака начинает душить его лёгкие, в глазах всё темнеет от злости, а тело трясёт от того, как ему просто хочется вычеркнуть всё это из своей головы. Так бы было лучше для всех. Ему не нужна была правда. В этот момент, когда перед глазами вспыхивали яркие воспоминания о счастье, которое было в руках, но он его упускал, он понимал лишь то, что ему не нужна была эта чёртова правда. Не такой ценой. — Почему же я не послушал тебя, Чони? — шепчет он, закрывая тяжёлые веки. — Зачем я искал его? В памяти пролетает множество счастливых воспоминаний, связанных с самым важным для него человеком. Самое глупое знакомство на свете на парковке у супермаркета, когда Чон чуть не сломал ему нос и глупо пытался соблазнить. Ночной клуб и пьяная поездка домой. Первый осторожный поцелуй и совместная ночь. Первый заезд на «Петле», где он окончательно и бесповоротно влюбился в его дерзость. Татуировка, набитая заботливыми руками и сейчас горевшая огнём на рёбрах. Погони по Вермонт Виста. Первый секс в «Мустанге» на голливудских холмах. Поездка в Санта-Монику. Даже слова той самой гадалки о том, что они оба в опасности, сейчас вспомнились. Счастливое путешествие в Охай. Свидание под открытым небом. Столько страсти, нежности, робких признаний. Столько любви. «Сексуалочка мне нравится больше», «Я не так близко пока знаю тебя, но уже восхищён твоей силой», «Если я не спасу тебя, то кто же это сделает?», «Не радуйся так, ты по-прежнему моя сексуалочка», «Ты мне нравишься, Пак Чимин», «Я, чёрт возьми, принадлежу тебе с той самой минуты, как переступил через свои принципы и поцеловал тебя, хотя от тебя несло грёбаным джином за версту», «Я твой», «Я не хочу потерять тебя», «Я всегда рядом с тобой», «Проблема в том, что моя слабость — это ты», «Кой ной окан», «Я доверяю тебе», «Если ты упадёшь, я подхвачу, понимаешь? Если ты полетишь вверх, я полечу следом», «Я люблю тебя», «Моя жизнь это и есть ты, Чимин», «Я пойду на всё ради тебя. В этой Вселенной и в следующей, где бы мы ни были. В любом времени и пространстве, всегда» Его нежный голос и глуповатый высокий смех звучал в голове просто без перерыва, как самая красивая и грустная мелодия. Каждое слово теперь отдавалось невыносимой болью в груди и горечью на губах, которые сейчас так сильно скучали по нему. Всё это вертелось в сознании подобно кадрам из романтичной мелодрамы, но с грустным концом. Чимин не понимал, как теперь сможет даже прикоснуться к нему, зная, что причина его боли всю жизнь — родной отец Чонгука. И хоть никогда не был им по сути, всё же это неизменный факт. Как он с этим справится и примет? В данный момент это казалось чем-то нереальным. Это не его вина, но нельзя теперь выбросить из головы все эти мысли. Невозможно было закрыть глаза на это. Думая о нём, он просто не мог не вспоминать об этом факте. В голове сразу всплывали картинки той страшной ночи из его прошлого. Но и как быть без него — он совершенно не знал. Ему было сейчас так страшно, потому что он совсем не осознаёт, что с ним творится в этот момент и не получается взять себя в руки. Он не контролирует себя, а эмоции бушуют и клокочут в горле как раскалённая лава. Чон его не предавал, но почему сейчас он чувствует себя преданным? Кем-то или чем-то, чёрт его знает. Кто угодно на этом свете мог быть тем самым человеком, которого Пак так хотел убить, но это был именно тот, кто подарил жизнь Чонгуку и Лиёну. — Господи, — шепчет парень, качая головой, — ну почему? Почему он? Почему это должен быть именно он? Почему же ты издеваешься надо мной снова и снова? Сколько же ещё ты будешь испытывать меня? Это невыносимо. Всё перемешивается внутри. Никакие тупые психологические приёмы не помогают ему успокоиться сейчас или попытаться здраво мыслить. Ни правильная тактика дыхания, ни мысленный счёт, ни резинка на запястье. Ярость и безудержное желание отомстить заполняют одну часть головы, а другую — разрывает боль от осознания, что он не может это принять и отпустить. Горячие слёзы обиды и такого страшного разочарования застилают глаза так сильно, что он ничего не видит перед собой. Он много чего вынес за свою жизнь и терпел различные пинки под зад от судьбы, но этот поворот событий давал под дых просто с чудовищной силой. Сейчас он просто ощущал, как в глубине души что-то ломалось, и он не уверен, что в этот раз выстоит. Единственное, что спасло его всё это время — Чонгук, а сейчас был тот момент, когда он терял его. Как они смогут быть вместе, после этой правды? Это должна быть просто безусловная любовь, чтобы простить всё это и пойти дальше. Но была ли их любовь именно такой? Дышать становится нечем. Лёгкие болезненно жжёт, будто он пробежал целый марафон. Чимин медленно отходит от машины и шаркает ногами по газону, с большим трудом хватая воздух. По его коже стекают прохладные капли дождя, словно пытаясь утешить его глубокую боль, ясную только ему одному. Но когда раздаётся громкий раскат грома после молнии, вулкан внутри него взрывается. Мощно, внезапно и резко. Он обхватывает себя руками и кричит во всё горло, сгибаясь пополам. Так громко, что у него хрипит голос от истошного отчаяния, которое он выплёскивает через этот звук. Так надрывно, что у него болят голосовые связки и колет в солнечном сплетении. Ему наплевать на то, что на улице почти ночь, и сейчас его могут услышать соседи мисс Монро. Пусть хоть сразу вызывают ему психиатра, если хотят, потому что никто другой ему сейчас, похоже, не поможет. Его крик резко срывается, и он садится на лужайку, чувствуя себя совершенно обессиленным в этот момент. Его как будто выпотрошили, и Чимин не знает, что ему делать с этим дальше. Его спасение, которое всегда дарило покой, любовь и заботу, сейчас так далеко от него. И вряд ли даже он теперь утихомирит эту бурю, ведь именно из-за его семьи Пак её и чувствует. Теперь ему предстояло принять самое сложное решение в своей жизни. Он стоял на распутье и не решался никуда пойти. Что же будет правильным: убить отца человека, которого он любил или позволить ему жить после всего, что тот сделал? Он убил его родителей, сломал Чонина, его самого, убил Юнги и издевался над своими собственными детьми всю жизнь. А сколько ещё дерьма он совершил? Никто не знал. Джихван не заслуживал жить, но Лиён и Чонгук вряд ли позволят его убить, как бы паршиво не относились к нему. В отличие от него, у них было сердце. Это будет адски сложно, но для начала, ему предстояло рассказать об этом всём ужасе самому важному человеку и разрушить его этой правдой навсегда.

***

За окном сильно барабанил дождь, давно стемнело и время для визитов к гостям уже закончилось, но Чимин ещё не вернулся домой. Чон ходил из угла в угол в его квартире, не находя себе место и начиная сильно нервничать. Его это почему-то тревожило. Как там говорил его парень однажды? У него всегда обострялось чувство тревоги перед чем-то паршивым, вот сейчас он ощущал именно это. Пак не отвечал на его звонки и сообщения. Номера мисс Монро у него не было, а погода за окном не внушала доверия. Может быть, с ним что-то случилось? Почему он до сих пор не приехал, хотя сказал, что скоро вернётся? Это «скоро» длилось уже почти два часа. Что-то было не так, Чимин не заставил бы его волноваться за себя без причины. Лачи тоже вёл себя как-то неспокойно. Этот маленький засранец, оказывается, очень боялся грозы. Сначала он метался по квартире при каждом раскате грома, а сейчас, несмотря на их не самые приятельские отношения, позволил себя взять на руки и погладить. А, возможно, он просто тоже чувствовал волнение за своего хозяина, потому что его взгляд казался таким особенно серьёзным и осмысленным сегодня. Таким тихим этот кот обычно не бывал. Чонгук вновь пытается дозвониться до него, но после долгих гудков его снова и снова пересылают на голосовую почту. Сердце совсем не на месте, а фантазия уже рисует самые страшные события. И когда тишину в квартире разбивает короткий дверной звонок, он глубоко, но с облегчением выдыхает. — Ну наконец-то. Сейчас он даже не будет на него орать, если тот вернулся пьяный, как в прошлый раз. Наверняка, у него есть нормальное объяснение всему этому. Чон сажает Лачи на кровать и быстро идёт по коридору. Он без задней мысли открывает дверь, собираясь уже накинуться на Чимина с объятиями. — Ты же сам говорил дверь, — Чонгук замирает, осматривая неожиданного гостя и недовольно хмурится, — не закрывать на ключ. Первым прорывом является обычное желание просто дать деревянной поверхностью по мерзкой роже на пороге, но он сдерживается, скрипя зубами. Дэмиан Лим собственной персоной стоит у квартиры его парня, и это точно не сулит ничего хорошего. Может, он принёс плохие новости о нём? Чон обводит его долгим взглядом с головы до ног, замечая в чужих руках какую-то папку, и раздражённо вздыхает. Выглядит, как всегда, идеально. Только вид у него больно расстроенный, на удивление. Обычно на его лице ничего не отражается кроме высокомерия и равнодушия, но не в этот раз. Глаза печальные и какие-то взволнованные, что ли. — Что тебе нужно? — довольно резко спрашивает парень. — Здравствуй, Чонгук, — спокойно говорит Лим, коротко и вежливо кивая. — Где он? — Кто? — искренне удивляется мужчина. — Придурка из себя не строй. Где Чимин? Ты что-то с ним сделал? — спрашивает Чон. — Я понятия не имею, где он. И нет, я ничего не делал с ним. — Тогда какого чёрта ты здесь делаешь? — А ты очень гостеприимный, — усмехается Дэмиан и нервно вздыхает. — Могу я поговорить с тобой? — на удивление мягко спрашивает он. Чонгук пару секунд удивлённо хлопает большими глазами, а затем с недоумением хмыкает. — Ты о чём-то просишь, а не приказываешь? Вау, — издевается он, нагло выгибая бровь. — Так засуха поэтому закончилась? — Смешно, — говорит гость, и уголок его губ дёргается в лёгкой улыбке. — Если Чимина нет, это даже лучше. Я бы хотел поговорить наедине. Этот разговор касается тебя в большей степени, чем его. — Ты же не отвалишь просто так? Заставишь меня впустить тебя, нажав на кнопочки? — Я могу тебе ничего не говорить. Можешь просто прочитать это, — отвечает мужчина, протягивая ему папку. — Но будет гораздо яснее, если я тебе расскажу всю историю. — Всю историю? — недоверчиво спрашивает Чонгук. — Поверь, этот разговор в твоих интересах. Из-за него я могу очень сильно пострадать, если это выйдет наружу раньше времени, но ты должен знать. Некоторая правда и меня шокировала, хотя меня мало что в этой жизни удивляет. Для тебя это будет ударом, но я хочу тебе рассказать. Парень, покусывая щёку изнутри, нервно обдумывает его довольно заманчивое предложение. Ему не хочется впускать его в их маленькое убежище, но соблазн узнать какую-то важную информацию очень велик. Такой человек никогда не приходит просто так. Он один, без охраны и, кажется, даже без оружия. Если бы он хотел сейчас навредить, то вряд ли бы был так добр и любезен. Дэмиан может легко приказать впустить его внутрь путём угроз, ведь именно в его руках находится пульт управления от весомого средства манипуляции, но в данную минуту от него не исходит угрозы, но Чон научился уже ему не верить. Он мысленно обдумывает план защиты, если вдруг этот урод выкинет какой-то очередной фокус, и осматривает его с подозрением. Пистолет Чимина дома. Он лежит прямо в тумбочке у кровати, а значит, если что, можно просто его пристрелить. Пользоваться им Чонгук уже умеет. Он наконец делает шаг в сторону, держа дверь одной рукой, и кивком приглашает его войти. Лим благодарно кивает в ответ, а после проходит в квартиру, с интересом осматриваясь по сторонам. Парень провожает его в комнату и останавливается у окна, складывая руки на груди. Мужчина ведёт себя довольно сдержанно, предельно спокойно и воспитанно. Не лезет куда не позволено, лишь быстро окидывает изучающим взглядом незнакомое помещение, а потом садится в кресло и глубоко вздыхает. Лачи подходит к его ногам и с недоверием осматривает. Для него это новый человек, поэтому он неторопливо изучает его своим придирчивым взглядом. Дэмиан протягивает к нему ладонь, но не касается его. Он позволяет коту обнюхивать её необходимое количество раз, а потом мягко тычет пальцем в розовый нос с доброй улыбкой на лице. — У меня есть пёс. Доберман по кличке Ван. Всегда мечтал о преданном друге. Когда я был ребёнком, мне не позволяли заводить животных. Это было дорого в содержании и весьма хлопотно, — говорит мужчина, аккуратно гладя кота костяшками пальцев по голове. — Но однажды моя мать подарила мне золотую рыбку. Знаешь, такие красивые, с большими плавниками? — Знаю. Но как-то не вписывается золотая рыбка в твой образ, если честно, — говорит Чон. — Я не всегда был такой, — хмыкает Дэмиан и о чём-то задумывается на несколько секунд. — Когда-то я был обычным ребёнком, как и ты или любой другой мальчик. Мне её подарили на день рождения и сказали загадать желание. — И как, исполнилось? — Лучше бы нет. Я пожелал найти одного человека, которого прежде не знал. И жалею об этом до сих пор, — отвечает он и как-то грустно усмехается. — Это твой кот? — Нет, Чимина. Весьма интересно, что Лачи сидит смирно. Мне потребовались недели, чтобы впервые его нормально погладить. — Лачи, значит? — Лачимолала. Лим хрипловато смеётся, и Чонгук рассматривает его в этот момент. Он вообще до этой секунды когда-то смеялся вот так? Без издёвки, высокомерия и фальши. Кажется, нет. Сегодня он крайне странный. — Я всегда ладил с животными лучше, чем с людьми, — говорит мужчина, продолжая гладить Лачи. — Они намного лучше их. — Ты об этом пришёл поговорить? Или к делу перейдём? — спрашивает Чонгук, переводя тему. Дэмиан сразу меняется в лице и глубоко вздыхает. Он кладёт папку на свои колени и несколько минут молчит, собираясь с мыслями. Всё это время парень напряжённо ждёт и сверлит его тяжёлым взглядом. Странно видеть этого человека вот таким — взвинченным, нервным и по-настоящему расстроенным. Особенно странно, учитывая, какой невозмутимый и равнодушный он обычно на виду у всех. Вряд ли это настоящее его лицо, но, вероятно, близко к этому. — Я расскажу тебе одну историю для начала, — говорит Лим, задумчиво глядя в пол. — А после отвечу на вопросы. — Что ещё за историю? Это как-то связано со мной? — Да, связано, — согласно кивает он. — Умеешь ты заинтриговать. Выкладывай, у меня не так много времени. Чимин не приехал, а мне нужно его найти. Мужчина усмехается его дерзости, а после глубоко втягивает воздух носом и выдыхает так тяжело, будто готовится к самому трудному испытанию в своей жизни. Чон не очень уверен в том, что этот разговор будет действительно полезен и интересен, поэтому равнодушно смотрит на гостя сверху вниз, нагло приподняв подбородок, но как только слышит первое предложение, внутри всё сильно напрягается. — Много лет назад в Джорджии жила девушка по имени Эбигейл. Умница, красавица, отличница класса, юная и непорочная, просто настоящий ангел. Выросла она в строгой и религиозной семье. Однажды на неё засмотрелся один солидный мужчина. Он был гораздо старше, но влюбился до беспамятства в эту девочку. Ухаживал, обольщал, пытался завоевать её, но всё было напрасно. Только и он был не из тех, кто просто так сдавался. Его влюблённость стала настоящей страшной одержимостью. Он в прямом смысле слова сходил с ума по ней, — говорит Лим и глубоко вздыхает, будто вспоминая что-то. — И что? Я не пон… — Просто слушай дальше. Это не так просто рассказать. Я делаю это впервые, но это важно. — Ладно, — недовольно говорит Чонгук и садится на кровать, быстро бросая взгляд на телефон. Чимин всё ещё так и не ответил. — Что дальше? — Эбигейл не испытывала симпатии к нему, но его это не остановило, — хмыкает Дэмиан и легко с раздражением дёргает щекой. — Вместо того, чтобы оставить её в покое, этот подонок однажды просто взял и изнасиловал её, а затем исчез. Уехал в другой город и несколько лет не появлялся в её жизни. — Жестоко, — тихо говорит Чон, нахмурившись. — Ооо, — протягивает Лим и нервно смеётся, — это не самое худшее, что случилось с этой женщиной. После того как он её использовал, через девять месяцев она родила ребёнка. Здорового и крепкого мальчишку, который был похож на её родителей. Хоть в этом ей повезло, наверное, было бы больно каждый день видеть в собственном сыне его. — Подожди, — удивляется парень, раскрывая большие глаза ещё сильнее, — то есть она родила ребёнка от своего насильника? — Именно, — кивает мужчина. — Чёрт возьми, — шепчет Чонгук и вздыхает. — Сильный поступок. Господи, сколько же дерьма на этом свете. — Ты как никогда прав. Намного больше, чем ты можешь себе представить. — И что было дальше с этой женщиной? — Она воспитывала сына. Виновник наказание, естественно, не понёс. И вот я приближаюсь к делу, у Эбигейл была младшая сестра, которая за это время выросла и уехала в другой город, надеясь изменить свою жизнь к лучшему. Но однажды она вернулась в гости в Джорджию со своим мужчиной. Угадай, кем он оказался? — усмехается Лим. — Неужели? — удивляется Чон. — Да. Спустя годы этот ублюдок вернулся. Несмотря на то, что был официально женат на тот момент, он завёл отношения с её младшей сестрой. Конечно, она понятия не имела, что это именно тот человек, ведь на тот момент была малышкой, когда весь этот ужас произошёл со старшей. А, вероятно, когда Эбигейл ей об этом сказала в подробностях, то она просто не поверила. Любила его слишком сильно, иначе как это объяснить? — пожимает плечами Дэмиан. — Его одержимость, видимо, не отпустила до конца, ведь они были довольно похожи. Он как раз прекрасно понимал, на что шёл. Сестра Эбигейл очень сильно напоминала её саму в юности. Так вот, этот подонок увидел её с ребёнком и всё понял, по срокам сходилось. Он догадался, что это его сын. Спустя неделю несчастную женщину нашёл в петле тот самый мальчик. Чонгук глубоко вздыхает и сразу же вспоминает тот день, когда обнаружил своего единственного родного человека мёртвым на полу в ванной. По телу моментально пробегает дрожь от этих картинок в памяти, и ему становится жаль того маленького ребёнка, потому что он сам прекрасно знает, что такое видеть подобное своими глазами. Это жутко, такое никогда уже не вычеркнуть из головы. Даже врагу такого не пожелаешь. — Так она покончила с собой? — осторожно спрашивает он. — Формально — да. — А на самом деле? — Её убил этот мужчина. Он испугался того, что этот грязный секрет может всплыть от неё когда-либо. Ребёнка он просто забрал. Оказывается, до самой своей смерти мальчика искала бабушка, но влияния этого подонка хватило, чтобы она его никогда больше не увидела. А эта новая жизнь стала настоящим адом для мальчишки, — говорит Лим. — Это очень печальная история, правда. Но я, если честно, не понимаю причём здесь я? — недоумевает Чон. — Дело в том, что ту самую младшую сестру Эбигейл звали Эстер, — тихо говорит он. — Эстер? — едва слышно шепчет парень, бросая на него испуганный взгляд. — Эстер Осман, — кивает Дэмиан и его брови мягко хмурятся. — Это твоя мама. — Но… чёрт, — выдыхает Чонгук закрыв рот ладонью. Он ошарашено смотрит на гостя и пытается переварить эту информацию. Выходит, у него есть двоюродный брат? Его родная тётя Эбигейл родила мальчика, и сейчас ему должно быть около тридцати? Вот это да. Он знал по рассказам матери, что у неё была сестра. Но она сказала, что её давно нет в живых, он видел эту женщину лишь мельком на нескольких фото. Эта тема никогда в жизни не затрагивалась глубоко, потому что Эстер не любила вспоминать об этом, и теперь становилось ясно почему. Их связывал один мужчина. Одна ненавидела его, а другая — любила слишком сильно. И именно этот факт мог стать действительно тем самым рычагом, который сорвал однажды с тормозов её здравомыслие. Его мама начала выпивать будучи в браке с отцом, за несколько месяцев до развода её состояние заметно ухудшилось, и ссориться они начали именно тогда. Возможно, в тот момент, она что-то узнала. Всё к одному. — Она упоминала, что её сестра давно умерла, но я никогда не интересовался этим. При бабушке в Джорджии вообще этой темы никогда не касались. Я был ребёнком, когда её тоже не стало. Откуда ты всё это вообще знаешь? — Вряд ли тебе эта правда понравится, — хмыкает Лим, выгибая тёмную бровь. — Говори, я хочу это услышать. Ты не можешь знать такие вещи просто так. Откуда тебе это известно? — Ребёнок Эбигейл, — отвечает мужчина, потирая ладонью свою шею, словно она болит. Парень рассматривает его несколько секунд и на его лице мелькает осознание. Он быстро прикидывает в голове, что его возраст как раз подходит в эти обозначенные рамки, а значит, он вполне может быть сыном Эбигейл. Иначе для чего ему вообще копаться в этой истории? Сейчас Чонгук начинает понимать, почему его лицо казалось ему каким-то знакомым, будто они уже виделись. У него есть черты той самой бабушки, у которой он жил. Голубые глаза, ямочки при улыбке, глубокие впадины носогубных складок, когда он смеётся. Твою мать, неужели? — Нет, — догадывается Чон и отрицательно качает головой, глядя на него. — Нет, подожди, нет. — Да. Это я, — кивает Дэмиан и как-то облегчённо выдыхает, будто ждал именно этого момента. — Я тоже был очень удивлён, когда узнал в тебе лицо Эстер и моей матери. Ты похож на неё некой мягкостью во взгляде, поведением, привычками. Я редко с ней виделся, но всё же кое-что помню. А вот Лиён не так сильно напоминает её, он в отца. — Неужели ты хочешь мне сказать, что в нас течёт одна кровь? Ты поэтому так странно относишься ко мне? Или у тебя просто какие-то цели? — Странно отношусь? — удивляется Лим и возмущённо фыркает. — Я хотел помочь до того момента, как ты вляпаешься во всё это дерьмо, когда понял, что мы связаны кровной линией. Но я не смог, некоторые вещи даже мне не под силу. — А тебе разве не всё равно? Несмотря на всё это, мы никто друг другу. Почему ты только сейчас обо мне беспокоишься? Где ты раньше был, когда мне нужна была помощь? Когда Лиёну нужна была защита? — спрашивает Чон и разочарованно качает головой. — Не строй из себя сейчас хорошего парня, ты далеко не такой. — Мне самому нужна была защита. Я знал, что формально у меня есть братья, но мне было запрещено к вам приближаться. Я позволил себе рискнуть, только после той случайной встречи в казино. Я начал изучать тебя, историю твоей жизни, потому что… — запинается мужчина и глубоко вздыхает, — не знаю. Потому что мы чем-то похожи. — Я и близко не такое дерьмо, как ты. Не сравнивай нас. То, что наши матери были родными сёстрами, ещё не делает меня... неважно. Что это за родство вообще? Мы никто друг другу. — Ты заблуждаешься. Эта очень интересная история тянется много лет, но копаться в ней я стал совсем недавно. На самом деле мне действительно было наплевать, пока я тебя не увидел. Я многое не знал, от меня всю жизнь отец скрывал большую часть правды о семье и тайну смерти матери, в том числе. И даже представить себе не мог, каким образом я появился на свет. Если честно, докопаться до истины было трудно. Все концы размыты, информации мало, но мне удалось найти практически всё. Он доверяет мне, а это преимущество. — Ты тот самый ребёнок, Господи, — говорит парень и проводя руками по волосам. — Поверить не могу. — Да, — протягивает Дэмиан, болезненно морщась. — Паршиво быть чудовищным последствием акта сексуального насилия над беззащитной женщиной. Ей сначала даже никто не поверил. Знал бы ты какими её словами обзывали и меня вместе с ней. Тогда я не понимал, за что её так унижают. Моё существование — большая ошибка, но несмотря на всё дерьмо, моя мать меня оставила. А он забрал её у меня, испугавшись последствий. Одним маленьким ДНК-тестом она могла уничтожить его, на тот момент у него уже была серьёзная репутация. Если бы Эбигейл хотя бы пошла к журналистам, то его разорвали бы на куски. Но она боялась, все его боятся. Почти все. — Это просто нереально. Я не верю, ты не можешь быть моим братом. Как такое вообще возможно? — ошарашено спрашивает Чонгук. — Ты даже не представляешь, насколько я могу им быть, — говорит Лим, протягивая ему папку. — Это далеко не конец истории. Парень нерешительно открывает её и глаза сразу же натыкаются на досье Эбигейл Осман, а затем на множество информации и об Эстер Осман. Они, оказывается, действительно так сильно похожи, только одна значительно старше и выглядит попроще. Он помнит, что до того как стала зависима, его мама выглядела просто превосходно. Была всегда ухоженной и очень привлекательной женщиной. За ней многие ухаживали, даже когда она была уже замужем. У неё всегда была особенная и естественная красота, но за этим фасадом скрывалась разрушенная личность. Читая её досье, Чонгук понимал, что история с этим мужчиной её сломала окончательно. Походы к психологу, антидепрессанты, алкоголь. У неё была куча сложностей из-за этой любви. Она любила его, действительно очень любила. Настолько, что не поверила в правду о том, что этот человек изнасиловал её родную сестру. Но, кажется, после смерти Эбигейл его мама начала осознавать многое и сомневаться. Медленно, маленькими шагами и с большим трудом, но она убеждалась в том, что Эбигейл всегда говорила правду. И затем был какой-то сильный толчок извне, и ей от этого явно снесло крышу. — Окончательно её сомнения в том, что всё сказанное моей матерью было правдой, рассыпались спустя долгие годы. На тот момент она была уже женой этого человека. Отчасти, я понимаю, почему Эстер практически сошла с ума и спилась. Чувство вины способно и не на такое, — тихо говорит Дэмиан, откидываясь на кресло. — Только представь, что чувствует человек, который осознаёт всю страшную правду о своей жизни. То, что она любила настоящую мразь. То, что из-за него она сломала себе жизнь. То, что от него она родила детей. То, что она замужем за насильником и убийцей своей родной сестры. То, что он забрал её сына и она ничего не может изменить. То, что где-то он держит её родного племянника в тайне от всех. И то, что всё это можно было исправить, если бы она просто поверила словам Эбигейл несколько лет назад. Всё это бьёт болезненными ударами по голове, и Чон зажмуривается. Он не верит в то, что слышит. Дэмиан сейчас говорит не только о его матери. Всё это время, говоря о подонке, он имеет в виду хорошо известного им обоим человека. — Подожди… — шепчет парень с трудом, прочищая горло, — нет. — Да, — кивает он с сожалением в глазах. — Ты всё правильно понял. — Джи твой отец? — К сожалению. Моё желание для рыбки было найти отца. Лучше бы я никогда не знал его. — Боже мой, — выдыхает хрипло Чонгук. Всё складывается в голове словно пазл. Странное поведение его матери перед смертью, глубокие запои и необъяснимые страхи. Она боялась его, но продолжала сражаться с ним. Она сталкивалась с его тёмной стороной, будучи ещё его женой, когда Джи бил её и морально растаптывал. Поэтому Эстер и знала, на что он может пойти, когда она станет ему никем. Всю свою жизнь эта сильная женщина жила в войне с ним. Она пыталась добиться справедливости, наказания для него за смерть сестры, свободы от него для своих детей и даже пошла против него, используя свои козыри. Вероятно, она хотела забрать Лиёна, но он просто уничтожил её. Дэмиан молчит, давая ему время осознать всю услышанную информацию, а Чонгук просто, кажется, выпадает из реальности. Земля словно уходит из-под ног, когда он понимает, что Лим его брат и по отцу. Чёрт возьми, в них течёт одна кровь, как ни крути. Со стороны матерей они не чужие друг другу люди, а со стороны отца вообще имеют самое прямое родство. Господи, как такое вообще возможно? Как Джи мог все эти годы так нагло скрывать это от всех? Это просто запредельный уровень лицемерия, хотя чего здесь удивляться? И теперь было ясно, почему мама шантажировала его. Вероятно, она узнала всю эту тайну до конца о ребёнке и о насилии. Это логично, что он боялся её разглашение и послушно платил ей отступные, ведь репутация для него всегда была превыше всего. Он никогда не был в восторге от их с Лиёном появления на свет, а тут ещё один сын, о котором могли узнать все. Интересно, он ненавидел всех троих? Двоих ему пришлось принять, у него просто не было выхода. Его бывшая жена случайно узнала о молодой любовнице, и поэтому ему пришлось играть роль отца все эти годы. Просто потому что он хотел уберечь своё положение. А вот с Дэмианом всё куда сложнее, Джи просто прятал его и скрывал их родство, как будто этот ребёнок позорное пятно. Хотя, наверное, для него так оно и было. А, может быть, наоборот он уберёг его лишь потому, что это был сын от женщины, которую он действительно любил? Безумие какое-то. Боже мой, как же это низко. Он просто использовал их всех и даже Эстер. Просто для сохранения своего влиятельного имиджа, а сам всё это время просто тайно держал ребёнка взаперти от всего мира будто он какой-то страшный зверёк. Грёбаный ублюдок, и мама знала об этом. Скорее всего, она была уже в курсе этого перед разводом и пыталась найти парня. Шантажировала бывшего мужа и пыталась добиться от него хоть какой-то правды, но однажды ему это просто надоело. Джи ведь просто презирал её. — Он убил её, да? — робко спрашивает Чон, глядя на фото своей матери. — Я был прав? Это логично. Конфликт и шантаж. Этим всегда всё и заканчивается с такими влиятельными людьми. Он её так сильно ненавидит. — Да, ты был прав, — согласно кивает мужчина. — Ненависть к ней может быть оправдана лишь тем, что он никогда её не любил. Хотя она в начале их отношений была просто без ума от него. Я же говорил, что любовь — губительное чувство, именно оно убило твою мать. Она была для отца просто заменой Эбигейл. Единственная женщина, которую он когда-то любил, его отвергла, а Эстер была похожа на неё. Нехило ему, наверное, снесло голову снова, когда они встретились. Именно поэтому он держал рядом твою мать так долго. Играл с ней, но он позже понял, что они разные. У младшей был боевой характер, ты пошёл в неё этим. — Он убил их обеих, — шепчет Чонгук и с трудом хватает воздух ртом. — Двух сестёр. Просто потому что они ему мешали на пути? Одна тем, что могла его уничтожить в своё время, а другая — тем, что узнала всё это. Ясно, почему он так ненавидит и собственных детей. У него от них только проблемы. — Да. Всё верно. Я не совсем понимаю, откуда именно твоя мама нашла доказательства всему этому, но догадываюсь. Думаю, у тебя остался вопрос: куда она девала эти большие деньги от шантажа? Я не знал об этом до недавнего времени, пока не поднял информацию о ней. Она собирала все эти деньги на банковском счёте, который носит моё имя. — Зачем? — Думаю, таким образом, она хотела искупить чувство вины за то, что произошло с моей матерью или за то, что не поверила ей. Не могу быть уверен. Но, очевидно, это морально и физически убивало её. Это ведь действительно огромный груз вины. А, возможно, она хотела извиниться передо мной за паршивое детство подобным образом, когда найдёт. Не знаю, Чонгук. Этого уже никто не расскажет нам. — Откуда же она всё это узнала? Твоя мама умерла, а больше не было ни одного свидетеля всему этому. Судя по бумагам, судебных разбирательств не было. Её смерть списали на самоубийство, а делу об изнасиловании даже ход не дали в то время. — Пятнадцатая страница, — отвечает он, подпирая пальцами подбородок. — Это моя основная догадка. И это объясняет тот факт, почему хотят убить твоего парня в этой гонке. Чонгук листает папку и ищет нужные цифры в верхнем правом углу. Пока он изучает данные и быстро меняется в лице, всё понимая, Лим спокойно смотрит на его. Он понимает, что сейчас творится за буря в его душе, ведь он стремительно осознаёт весь масштаб происходящего вокруг и то, насколько всё это взаимосвязано между собой. — Это отец Чимина. Мы оба знаем, что его убили из-за какого-то важного компромата. Скорее всего, именно он передал что-то из важной информации лично в руки Эстер перед своей смертью. Только у него было что-то, что очень испугало нашего отца. Я думаю, он боялся, что на свет вылезет родство со мной и, возможно, информация о его теневой деятельности. Чем старше я становился, тем это было опаснее. Именно поэтому меня держали практически на привязи всю мою жизнь. Он научил меня хранить характер наших отношений в секрете. Моя компания становилась огромной, а моё влияние в этом городе крепло. Только представь, что будет с ним сейчас, если люди узнают, что я его сын? Одна нить потянет другую, вылезет всё его дерьмо, включая все убийства, которые он совершил. — Эбигейл, мама, родители Чимина, Юнги… — И ещё очень многие люди, — кивает мужчина. — Так он и есть Хван? — шепчет парень с трудом, устремляя отрешённый взгляд в пол. — Да, это он и есть. — Господи, мой отец преступник, убийца, насильник и самое настоящее чудовище, — едва слышно говорит Чонгук, задыхаясь от душевной боли. — Хочешь, остановимся на этом? — осторожно спрашивает Лим, замечая его расшатанное состояние. Парень отрицательно качает головой и делает глубокие вдохи. — Ладно, — неуверенно говорит Дэмиан, не сводя с него глаз. — Его имя при рождении — Джихван. Когда он приехал в США, то для удобства ведения своей двойной жизни просто разделил его. Чон Джи — городской судья с безупречной репутацией и почётный гражданин, а Хван — настоящее животное, основавшее серьёзную преступную организацию. Хочешь знать моё мнение? Мне кажется, что у него есть огромные психологические проблемы, включая раздвоение личности. Он так хорошо сидел на двух стульях все эти годы, что укрепил свои права с обеих сторон. Он влиятелен в обычной жизни, где является представителем закона, но ещё опаснее он в криминальном мире. — Ты хочешь сказать, что он убил всех этих людей, включая родителей близнецов Пак, и остался на свободе? Как такое вообще может происходить в этом чёртовом мире?! — кричит Чон, бросая на пол документы и начинает ходить из стороны в сторону, запуская пальцы в волосы. — Как?! Господи, просто как?! Как его вообще земля носит?! Как ты с ним общаешься всё это время?! Ты же знал, кто он и какой он! Не всё, но ты знал! — Я его боюсь, — тихо говорит Лим, опустив глаза. — Единственная причина, по которой я здесь — ты. А знаешь почему? Лиён его боится, и я его боюсь. Ты единственный, кто не испытывает этого чувства, потому что он не имеет на тебя никакого влияния. Ты был прав на мой счёт, в глубине души я большой трус. Парень проводит ладонями по лицу и протяжно стонет со злостью. — Я думал, что ты самое худшее, что могло случиться с этим миром, но он… твою мать. Почему он такой? Я... просто… я не понимаю. Откуда столько жестокости и равнодушия? — говорит он, глядя на него сверлящим взглядом, будто пытается найти ответы в его холодных глазах. — Я не знаю, что сказать тебе на это. Единственное, что мне известно, у него есть «гены убийцы». — «Гены убийцы»? — недоумевает Чонгук. — Это абсолютно его не оправдывает, но я поясню. Их наличие объясняет некоторые особенности его поведения. Агрессия, грубость, импульсивность, любовь к насилию и получение удовлетворения от причинения боли другим. Мне довелось однажды исследовать его кровь и я узнал, что она содержит в себе образцы гена CDH13 и «гена воина» MAOA. — Господи, ты можешь говорить человеческим языком? Что это значит? — CDH13 отвечает за развитие связей между нейронами в мозге. Этот ген играет одну из основных ролей в возникновении синдрома гиперактивности с дефицитом внимания, а «ген воина» участвует в выработке нейромедиаторов дофамина. В сочетании с различными внешними раздражителями, например, алкоголем или наркотиками, они провоцируют гормональную бурю агрессии. Хван обладает обоими вариантами этих генов, а такие люди в тринадцать раз чаще совершают особо тяжкие преступления. Он — ходячая катастрофа. — Боже мой, — вздыхает парень и качает головой. — Повторюсь, это не оправдывает его поступки, но это вносит некую ясность в его мотивацию. Её нет, просто он такой человек. Прирождённый ублюдок. Ген MAOA ассоциируется обычно с более высокими показателями преступлений, если его носитель пережил физическое и психологическое насилие, будучи ребёнком. Возможно, ты не знаешь, но у Хвана было сложное детство, и это сильно склоняет его к жестокости, — говорит Лим и задумывается о чём-то, хмуря брови. — Но я не думаю, что всё дело лишь в этом. — И я так не думаю. У меня тоже было довольно непростое детство, но я не стал таким, как он. Я понимаю, что это оказывает большое влияние на тебя в будущем, но ведь всегда есть выбор: быть хорошим или плохим человеком. — Огромное значение имеет наша способность понимать природу и последствия своих поступков и контролировать своё поведение. Ты сильная особь, знаешь правила выживания в этом мире, способен к состраданию и ты герой, но не все могут стать такими. Есть люди, от природы склонные проявлять заботу, создавать что-то новое и прекрасное, лечить своим теплом других, но существуют и прирождённые разрушители — они либо не способны сопротивляться импульсу убивать, либо насилие в любой его форме доставляет им моральное удовольствие, хочется ещё и ещё. Они просто упиваются страданиями слабых особей. Их приятно будоражит чужая смерть и боль. Он хищник. Это и отличает тебя от меня и Хвана. Почему люди вообще убивают? Почему я такой? Почему мне наплевать на людские жизни? На свою? Я не знаю, но у причин всегда есть истоки. Возможно, наш отец ещё с рождения был просто конченным психом, но явно было что-то, что сделало его таким. Вряд ли мы когда-то узнаем, что именно. Он прав. Получить ответы на эти вопросы невозможно. И сейчас, зная, что Дэмиан рос в ещё худших условиях, чем он сам и с этим жестоким человеком рядом, у которого полный набор генов «прирождённого убийцы» и жажда насилия, в какой-то степени парень понимает, почему он такой бесчеловечный. Джихван моральный и физический садист. Как вообще можно вырасти нормальным бок о бок с таким подонком? — Когда он забрал тебя из Джорджии, что было? — спрашивает Чонгук, поднимая на него внимательный взгляд. — Он дал мне новое имя и фамилию, чтобы меня не нашли. А затем забрал под своё воспитание, тебе прекрасно известно, как именно он это делает. Я приучен к боли так же хорошо, как и к тому, что нужно умываться по утрам. Это был мой образ жизни. Это сильно повлияло и изменило меня. Меня не очень удивляют его угрозы, но тело машинально сжимается, когда он находится рядом. Внутренние страхи очень глубоко сидят. — Наверное, он обращался с тобой ещё хуже, чем с Лиёном. Он его бил, но ему приходилось делать это аккуратно, чтобы не оставлять следов на видимых местах. — Со мной Хван не церемонился от слова совсем. Он не жил со мной в одном доме, но часто приезжал. Я рос практически в одной комнате, не выходя из неё. Учился дистанционно, за мной всегда смотрела охрана, у меня было всё, кроме человеческого общения и свободы. Я жил отшельником в золотой клетке, пока он меня не отпустил. Мне было нечего делать за исключением учёбы. Я познавал мир и расширял границы своего интеллекта. Оказалось, что я чертовски умён, — усмехается Лим и глубоко вздыхает, немного задумавшись. — Наверное, тогда у него появился план использовать меня и запатентовать мои мозги в свои владения. Я никогда не был для него сыном, другом или деловым партнёром, лишь средство достижения цели. Он максимально вкладывался в моё образование, а я глотал знания как витамины. Мои успехи были просто запредельны и уровень IQ рос прямо на глазах. Своё первое изобретение я сделал всего лишь в десять лет и тогда же провёл первые удачные переговоры, когда продал это его другу. Хван не идиот, он быстро увидел во мне потенциал и стал готовить меня к основанию «Lim Industries». Он вложился в мою компанию, но поднял её на высокий уровень именно я, а когда это случилось, то он втянул меня в производство оружия для террористов. Мой мозг, продуктивность, умение успешно вести сделки — стали источником его огромного дохода. Но как-то однажды вышло, что я почувствовал себя независимым, что ли. — Почему? — удивляется Чон. — Не знаю. Это странно, но я не ощущал больше такого влияния на себя с его стороны, будто тугой поводок на шее ослаб впервые за долгие годы. Он позволил мне построить «Limhouse» и жить там отдельно от него. Я вёл дела абсолютно самостоятельно, занимался своей компанией лично, разрабатывал уникальное оружие и продавал его за миллионы без его вмешательства в это. Мне казалось, что я значим. Меня знали все в городе, моё лицо мелькало по телевидению и я давал много интервью. Люди вокруг называли меня молодым дарованием и восхищались мной, — поясняет мужчина и задумчиво смотрит перед собой. — Думаю, просто дело в том, что я ощутил, что что-то значу и без него. Это было поистине уникальное чувство для меня, ведь я всю жизнь зависел от него. От его слов и действий, потому что боялся, а тогда стали бояться меня. И меня уважали не потому что я хорошо запугиваю, а потому что мой успех вызывал удивление. И при этом всём мой отец не имел к этому никакого отношения. Имя Дэмиан Лим сделал я сам и мой гениальный мозг. Я стал совершенно спокойно относиться к его угрозам, не боялся насилия от него, позволял себе иногда дерзить ему и вёл себя уже иначе. Я будто осмелел. — Но всё же ты его боишься. — Каким бы я не был сильным и хладнокровным снаружи, внутри я испытываю жуткий страх рядом с ним, это правда, — медленно кивает он. — Это невозможно уже исправить и излечить. Хван искалечил меня слишком сильно. Я неисправим, как и он. Он вырастил меня человеком не лучше себя. Я не ищу себе оправданий, потому что я такой же ублюдок. — Ты сказал, что тебе было запрещено к нам приближаться. Почему? — интересуется парень. — Он не хотел, чтобы я когда-то столкнулся с вами. Этот человек очень чётко всегда разделял границы жизни Джи и Хвана. Ты и Лиён — дети порядочного гражданина, со своей грустной историей. Вы тоже для него в какой-то степени лишь выгодное сотрудничество. Вы помогаете ему держать имидж отца-одиночки, тебя он и вовсе якобы спас от матери-алкоголички, а вот я — важное звено жизненной цепи Хвана. Я из другого мира, но даже там я для него не сын. — А лишь ресурс, — говорит Чон и сочувственно хмурится. — Если ты так боишься его, то почему мне это всё рассказал? Ведь могут быть последствия, если он узнает об этом? — А что может быть хуже того, что твой отец сам отправил тебя на верную смерть? — спрашивает Дэмиан и вопросительно выгибает брови, глядя на него. — В «Powerslide» ты попал не просто так. — Не говори мне, что вся эта гонка его рук дело, а не твоих, — отвечает Чонгук и нервно смеётся. — Не стану, — пожимает мужчина плечами. — Он знает, что я там? Что я могу погибнуть? — Он лично отдал приказ включить тебя в список участников. Прямо сейчас он зарабатывает на тебе, как и все остальные. — Поверить не могу, но я же... мы... я ведь его... — Сын, да, — заканчивает за него Лим. — Но не в этом случае. Сейчас ты для него помеха. Ты показал ему, что находишься на стороне его врага, а это автоматически делает тебя его противником. Ему наплевать. Ты не мог попасть на эту гонку раньше, потому что он не позволял, но твоя связь с Паком сыграла против тебя. — Я ведь говорил с ним об этом всём в день отбора. Он всё понял и смеялся надо мной. — У Хвана нет ничего святого, поэтому я здесь. Твоего парня приказано убить в этой гонке, а тебя вынудить закончить её с победой. — Господи! — восклицает Чон, проводя руками по лицу. — У меня просто голова трещит от всего этого! Я просто не понимаю… ничего не понимаю. У него такая одержимость жестокостью, убийствами, деньгами, властью! Ему наплевать на всё и даже на нас! Он готов уничтожать собственных детей ради каких-то своих целей! Я думал, это ты псих, и это твоя гонка, но… — Я лишь исполнитель. Если я не буду этого делать, то не удивлюсь, что окажусь в тюрьме или меня просто убьют. Вы столкнулись с этим лишь сейчас, а я знаю Хвана со всех сторон всю жизнь. — Так останови всё это. Эту гонку и бессмысленные смерти, ты же можешь это сделать? Все технические вопросы решаешь ты, так? — спрашивает Чонгук подходя к нему и складывает руки на груди. — Вытащи из нас это долбанное устройство, раз дело не в долге Чонина, тогда зачем всё это вообще? — Ему нужна смерть братьев Пак. Я не могу помочь. Это действительно невозможно извлечь без отключения. А сделать это крайне сложно без его ведома, если что-то пойдёт не по плану, он сразу узнает. — Тогда просто останови гонку. Сорви её, спровоцируй саботаж, нужно прекратить это. Нужно спасти Чимина. Боже, да люди же умирают просто так. Как можно спокойно смотреть на всё это? Он должен ответить! — Это сложно сделать. Я не создаю плохих изобретений, а это плохо в данном случае. Отключить систему просто так невозможно. Нужно выполнить целый алгоритм действий и делается это всё не в любое время. Устройства, которые находятся в вас, тесно связаны со всей системой управления гонкой. Чтобы деактивировать эту систему в целом, все активные передатчики должны быть одновременно в одном радиусе рядом с главным центром. И для того, чтобы всё это отключить, при этом чтобы носители не погибли, необходимо уничтожить два блока управления. Они находятся на трассе «Powerslide». — На трассе... то есть теоретически мы можем отключить систему лишь на третьем этапе, когда будем на финальном заезде? — уточняет парень, напряжённо думая. — Теоретически. На практике всё гораздо сложнее. Деактивация системы сложно запрограммирована и оснащена высокой защитой. Твоя подружка-хакерша не сможет здесь помочь, это вам не «хакнуть» поезд. Основной пульт устроен так, что отключить его могу только я, а на устранение двух пультов даётся лишь несколько секунд. То есть после уничтожения одного, второй нужно отключить сразу же. Это невозможно сделать, в этом и суть. Эта гонка существует, пока он того хочет, — говорит Лим, рассматривая его. — Но ты же можешь, как-то перепрограммировать всё это? Это же ты создал, значит, должен знать способ это уничтожить. — Его нет, — говорит Дэмиан. — Зачем ты тогда мне всё это рассказал?! Зачем приехал сюда?! Зачем раскрыл все карты?! — возмущается Чонгук. — Гордость стоит на гордыне, гордыня на ничтожестве, а ничтожество на жалости к себе. А я не хочу жалеть себя, поэтому наступаю на свою гордость. Я признаю, что ты сильнее меня. В этой ситуации я беспомощен, но не ты. Ты единственный, кто не боится его. И у тебя есть цель во всём этом — спасти Пака. Он не виновен в том, что хочет знать правду, а его хотят убить за это. Поэтому я хотел, чтобы ты знал всё от начала и до конца. Ты должен иметь преимущество перед ним, ведь этот человек не будет понимать, что ты всё знаешь. Но будь осторожен, он следит за каждым твоим шагом и шагом Чимина. — Да что же я могу здесь сделать? — усмехается парень, разводя руки в стороны. — Это же ты гений и изобретатель! Ты же в его близком круге! Что могу я?! Я даже не до конца понимаю, как можно уничтожить всю эту систему и выжить! Как всё это остановить?! Ты же мозг, так придумай что-нибудь! — Ты хочешь остановить гонку? Тогда уничтожь Хвана. — Я не понимаю как. Он же... у нас руки связаны, у него всё и везде куплено. Что же мне делать, если даже эту систему управления не разрушить просто так? Как это остановить, ведь я тоже в опасности? — спрашивает Чон практически с мольбой в голосе. — Я не знаю. Мне жаль, Чонгук. Но я не могу тебя спасти, — отвечает Лим. — Какого хрена этот кусок дерьма здесь делает? — вдруг раздаётся недовольный голос Чимина у двери. Чонгук резко вздрагивает и поворачивается к нему. Он осматривает его обеспокоенным взглядом, и сердце внутри сжимается от паршивого предчувствия. Парень выглядит так, будто судьба только что избила его. Под глазами залегли тёмные круги, а в красивой карей радужке больше нет света жизни. На его лице отражается просто нестерпимая боль. Он промок до нитки, мокрые волосы откинуты назад, а по лицу стекают множество дождевых капель. Он обводит долгим взглядом Чонгука в ответ, а затем с силой сжимает кулаки и медленно переводит злые глаза на Дэмиана. Чон понимает, как это для него сейчас выглядит со стороны. В его доме находится человек, который разрушает его жизнь, но он очень многое не знает. Ему предстоит ещё узнать кое-что важное. Чон в три больших шага подходит к нему, кладёт тёплые ладони на его щёки и чувствует, как тот сильно дрожит. От холода ли? Или, может, он злости, которая так явно читается в глубине его тёмных глаз? Что-то не так. В их тьме, он ловит нечто необъяснимое, и ему почему-то хочется одёрнуть свои руки. Как будто он чувствует укол вины за что-то, словно не достоин касаться его сейчас, зная, что сделали с ним люди, которые с ним одной крови. — Где ты был? Я переживал. Кто же так делает? Почему ты не отвечал мне? — тихо и ласково спрашивает Чон. — Был занят, — коротко говорит Чимин, не сводя глаз с Лима. — Что он здесь делает? — Он… — Я уже ухожу. Думаю, вам нужно поговорить, — вмешивается мужчина, поднимаясь с кресла и элегантно поправляя пиджак. — Что он здесь делает? — злобно спрашивает Пак, отделяя каждое слово и переводя взгляд на своего парня. — Я всё объясню. Не злись, пожалуйста, я впустил его, потому что нам нужно было поговорить. — Катись отсюда ко всем чертям, пока я не убил тебя, — говорит Пак, обращаясь к гостю, но смотрит на Чонгука. Дэмиан изучает проницательным взглядом его профиль несколько секунд, а затем коротко усмехается своим мыслям и отворачивается. Он знает, что Чимин не шутит, и если действительно захочет этого, то убьёт. Этот парень может быть очень опасен, особенно — если дело касается его близких. Но проблема в том, что он даже понятия сейчас не имеет, как сильно его враг может быть полезен в этой ситуации. Они могут объединиться вместе, против главного злодея, если Пак будет умнее и снисходительнее. Убивать его абсолютно не в его интересах, и когда Чонгук расскажет ему правду от начала и до конца, он это осознает. Лим ничего не отвечает на это, а молча уходит из квартиры, оставив их наедине. Чон обнимает его за плечи и прижимается к нему всем телом, чтобы отдать как можно больше своего тепла. Чимин стоит неподвижно. Его руки висят по швам, а тело сильно бьёт неприятная дрожь. Он старается не думать, о том, что отец Чонгука убил его родителей, но не может. Это сильнее его. Самая глубокая рана на его сердце сейчас вскрыта. Он зажмуривается, но это не помогает. В голове вновь всплывают картинки той самой ночи. Трупы родителей, кровь, крики, мольбы о пощаде. Боже, это невыносимо. — Нет, я не могу, — шепчет он едва слышно. — Ты такой холодный, — говорит Чонгук, нежно поглаживая его волосы и утыкается носом в его шею. — Такой холодный. Он сам не понимал, что именно имел в виду: холодную кожу Чимина из-за дождя на улице или его отстранённое поведение в этой сложной ситуации, но знал, что что-то не так. Никогда не было такого, чтобы Пак отталкивал его или не проявлял внимания в ответ. Большую часть их отношений именно он всегда был инициатором всех проявлений нежности и внимания: объятий, поцелуев, свиданий, встреч, секса. Всего. Эти отношения родились и строились изначально на его желании и чувствах, он пытался добиться взаимности, а сейчас всё было наоборот. Они поменялись ролями. Чон хватался за него, но не получал в ответ ничего. Сейчас что-то изменилось. У него было устойчивое чувство, что Чимин больше не хотел всего этого. Он не знал, почему так происходило, но понимал так ясно без всяких слов, что именно в эту минуту был не нужен ему. Он чувствовал такой тотальный холод от него, что внутри всё медленно начинало рушиться. — Обними меня, пожалуйста, — говорит Чон дрожащим тоном. — Обними, я прошу тебя. — Чонгук, — севшим голосом произносит парень, словно останавливая его. — Обними, я хочу быть тебе нужным хотя бы ещё одну короткую секунду, прежде чем отпущу тебя из своих рук. Возможно, я делаю это в последний раз, потому что должен кое-что рассказать тебе. Пожалуйста, обними меня. Всего один раз, детка. Умоляю тебя, мне это необходимо. Чонгук глубоко вздыхает и зажмуривает глаза, вдыхая самый прекрасный аромат на этом свете: спелый арбуз смешался с запахом дождя и с сигаретным дымом. Это был его Чимин. Он всегда пахнет вот так. Эти горько-сладковатые ноты всегда вызывают приятное шевеление внизу живота, но сейчас всё иначе. Их хочется впитать в каждую клетку своего тела и навсегда запомнить. Потому что он чувствует, что в эту минуту прощается с ним. Руки Пака наконец-то медленно поднимаются по его талии и обхватывают его в крепкое кольцо, близко прижимая к себе. Чон слышит, как неистово колотится израненное сердце в чужой груди, а с его губ срывается такой страшный звук. Всхлип. Тело Чимина начинает слабо вздрагивать, а он всё крепче прижимает к себе его, хватаясь, словно в последний раз. — Я ненавижу себя, — шепчет парень, вскользь касаясь губами его щеки. — Я так сильно ненавижу себя за то, что не могу принять это. Чонгук, я не хочу разбивать тебе сердце. И всё внутри сжимается от этих слов. Он всё знает. Чон понимает, что он знает о том, что Джи убил его семью. Именно поэтому сейчас говорит эти вещи. Боже мой, вот почему он так холоден. Даже страшно представить, что творится в его душе. — Я не могу. Прости меня, я пытаюсь, но не могу, — надрывно говорит Пак, сжимая в руках ткань его футболки на спине. — Не знаю, как я должен выкинуть это из головы. Мне нужно сказать тебе… — Мой отец убил их, — тихо говорит Чонгук и с трудом дышит. Чимин резко отстраняется от него, словно его обжигают чужие прикосновения, и смотрит на него так, что парень видит в его глазах, как рушится мир вокруг. Ему больно видеть его таким, но, к сожалению, такова правда, и им не спрятаться от неё уже никогда. Невозможно будет делать вид, что ничего не произошло. Чон прекрасно понимает, его состояние сейчас, наверное, он бы тоже не смог такое принять вот так сразу и сходу. Это невероятно трудная и болезненная работа над собой. Судьба ставит его перед очень сложным выбором. Но как бы сильно Чонгук не дорожил им, всё равно не будет умолять продолжать любить или остаться, это будет слишком эгоистично с его стороны. И хоть сейчас в эту самую секунду его жизнь стремительно разрушается, он не позволит себе удерживать его. Паку нужно будет самостоятельно принять решение о том, сможет ли он жить с этим фактом дальше, находясь рядом с ним. Возможно, на это понадобится много времени, а, может быть, и вся жизнь. Это зависит только от него и силы его чувств. И какие из этих весов больше покачнуться в сторону, не знает даже сам Чимин. Никто не может дать ответ на этот вопрос. Но в данный момент видно, как его душа разрывается между чувствами и раскрытой правдой, и это самое худшее, что Чон видел. Он наблюдает за его болью со стороны, но не способен ему ничем помочь. Страдания, написанные на лице любимого человека, ранят куда болезненнее пуль. Это ад. Самый настоящий ад на земле, когда ты видишь его боль, но не в силах изменить что-то и излечить его, а что хуже всего — ты и есть причина этой боли. — Прости, — шепчет он, болезненно морщась. — Прости меня, пожалуйста. Прости. Прости, Чимин. Я даже не представляю, что ты чувствуешь сейчас. Но мне так жаль, прости. Я просто не понимаю, как можно искупить вину за это. — Это ведь не ты сделал. Ты не должен чувствовать вину, — тихо отвечает парень. — Но я её испытываю. Сейчас я чувствую себя так, будто это я убил их. Как будто я убиваю тебя. — Ты знал? Умоляю, скажи мне, что ты не знал всего этого, когда я влюблялся в тебя. Я просто не выдержу этого, — просит Пак дрожащим голосом и смотрит на него такими несчастными глазами. — Не знал. Дэмиан мне только что всё объяснил, — отвечает Чон. — Дэмиан, — раздражённо говорит парень и усмехается. — Ещё один ублюдок. Из-за него у меня столько дерьма в жизни. — Прости меня. Все твои проблемы из-за моей семьи, — шепчет Чонгук, медленно опускаясь на пол, не в силах держать себя на ногах. — Прости. И за него прости. За всё меня прости, мне так жаль. — О чём ты говоришь? — удивляется Чимин. — Мой отец убил твоих родителей и Юнги. А Лим втянул тебя в целую череду проблем из-за него, потому что находится под его влиянием. Он мой брат, — отвечает Чон, толкая в его сторону папку с документами, принесённую мужчиной. — Ребёнок и тест, вот чёрт, — догадывается Пак и хмурится. — Так вот кого Хван нашёл в Джорджии. — У нас один отец, а наши матери были родными сёстрами. Вся моя семья уничтожает твою на протяжении долгих лет, — говорит он, поднимая на него глаза полные слёз. — Тебе не стоило любить меня. — Нам обоим не стоило этого делать, — шепчет Чимин, сглатывая ком в горле. — Прости, мал… Чонгук. Я просто не понимаю, как я… смогу ли… ты не виноват, но… как мы… я вижу это всё… я не могу… Он начинает задыхаться, пытаясь выразить свои мысли и чувства словами, но у него ничего не получается. Он просто начинает заикаться и в итоге замолкает, а затем оседает по стене на пол и невидяще смотрит перед собой. Его мозг начинает складывать одну детальку с другой, выстраивая большую и логическую цепочку этой запутанной истории. Все взаимосвязано так сильно, что просто становится страшно. Они оба сидят в звенящей тишине так долго, что теряют ход времени. Сейчас каждый из них разбит и растоптан по-своему этими обстоятельствами. Для них обоих это огромная рана. И теперь два любящих друг друга сердца не понимают, как им двигаться дальше вместе, после открывшихся секретов. И хоть Чимин не винит во всех бедах Чонгука, тот в глубине души испытывает жуткую вину за свою семью. Он не позволяет себе даже смотреть на Пака, потому что практически кожей ощущает его боль сейчас. Он понимает, что нужно дать ему время, чтобы успокоиться. Очевидно, что он сейчас абсолютно не в состоянии принимать какие-то важные решения и оставаться в одиночестве. Ему нужно надёжное и близкое плечо, которое позволит ему побыть слабым. И ему катастрофически необходим человек, который прижмёт его к своей груди и позволит выплакать всю эту внутреннюю боль. Но, к сожалению, Чон в эту минуту не является этим человеком. Парень глубоко вздыхает, собираясь с духом, и медленно достаёт телефон из заднего кармана. Он с трудом набирает короткое сообщение дрожащими пальцами: «Квартира Чимина, прямо сейчас. Это срочно. Ему нужна помощь», а затем отправляет его Тэхёну. Он его лучший друг. Больше не у кого просить помощи, ведь Чонин ещё ничего не знает. Чонгук поднимается на ноги, быстро вытирает влажные щёки ладонью и после наконец-то бросает обеспокоенный взгляд на Чимина, который сидит у стены. Он сжимается в маленький комок и смотрит в одну точку, даже не моргая. Сейчас это напоминает о том кошмарном вечере в Охай, когда их всех чуть не убили. Он обхватывает руками колени и едва сдерживает слёзы, стискивая зубы. Он впивается пальцами до белых костяшек в собственную кожу, и держится из последних сил. Чон слышит, как разрывается его сердце в груди от этого зрелища. Оно трещит так громко, словно раскалывается на части, но он не может себе позволить сейчас прикасаться к нему. Просто не может, потому что причина его боли как раз он сам. Паку больно от осознания того, что всё так глубоко сплетено нитями, которые невозможно оборвать. Это кровные узы, этого не вычеркнешь из своей жизни, так ведь? И единственное, что его спасает всё это время, сейчас разрушает ещё больше. Чувства к нему делают только больнее. Наверное, именно так ломается любовь, и сама любовь ломает людей своей силой. Чонгук едва слышно вздыхает, берёт свою толстовку и затем тихо уходит из квартиры. Он понимает, что должен оставить Чимина, как бы тяжело это не было сейчас. Так будет лучше. И как только за его спиной закрывается дверь, он слышит громкий крик боли, от которого всё резко сжимается в груди. Он замирает на месте всего лишь на секунду и крепко зажмуривается, но не позволяет себе вернуться. Пак отпускает себя и больше не сдерживает эту боль, которая сейчас разрывает его изнутри. Он выкрикивает её так отчаянно и громко, что кажется стены готовы задрожать от этого, и она выливается из него горькими слезами, пока Чон уходит от него всё дальше.