***
Софи меряет шагами комнату, не находя себе места. С момента отъезда Эрика и всех остальных прошло часа два или может быть больше, она не может сказать точнее. С того самого дня (ночи), когда она встретила свою судьбу в обличии не в меру агрессивного, полувменяемого молодого Лидера Бесстрашия, время для неё стало чем-то слишком абстрактным. Но если исходить из возможностей человеческого тела, — она успела вылизать всю квартиру, ликвидировав следы вечернего буйства хозяина. При этом сгребла по углам бесчисленное множество клочков от всевозможной одежды и обуви тоже. Поднимая и отправляя в мусорный пакет каждый следующий обрывок черной ткани, прежде нюхала его и захлёбывалась слюной. Когда Эрик в одежде — обращается он особенно эффектно. Перед тем, как он сегодня уехал, им удалось провести наедине приблизительно минут десять. В течение восьми из них он наспех проглотил протеиновый коктейль, закусив его двумя энергетическими батончиками, разработанными, как он вскользь объяснил, Эрудицией специально для метаморфов. Так же проверил патроны в патроннике и наличие запасных обойм. Всё это проделывал нарочито спокойно и сдержанно, а Софи лишь сидела рядом, дышала им и старалась не разреветься. И лишь перед самым выходом, уже у двери, он наконец-то осмелился посмотреть ей в глаза. Именно в тот момент Софи окончательно и бесповоротно поняла, что пропала. В его светло-серых радужках она увидела столько огня, что ей захотелось лишь одного: гореть в нём всю жизнь. — Ты ведь вернёшься ко мне? — её голос в тот момент прозвучал так тихо и сдавленно, что она едва ли узнала бы его со стороны. Он не ответил, сначала. Быстрым движением прижал её к стене и, навалившись, впился в губы таким жарким поцелуем, что Софи показалась — она сейчас отключится в его руках от переизбытка чувств и эмоций. Его горячий язык настойчиво и по-хозяйски исследовал каждый уголок её рта. Одна ладонь ласкала её грудь, пробравшись под водолазку, вторая легонько сжимала шею, поглаживая большим пальцем нежную кожу, скользнув им за ворот. А она не могла даже стонать. В горле образовался затор из горечи и гнева на весь этот мир, на эту злобную землю, которая почему-то на них ополчилась, на систему, которая наверняка будет всячески препятствовать их счастью. Счастье. Да. Это именно то, что она чувствует, находясь рядом с ним. Она успела это понять за эти несколько дней. Дышать — это ведь тоже счастье, а без него она больше не сможет сделать ни вздоха. — Я всегда возвращаюсь, — прошептал он в самое её ухо, не без труда заставив себя прервать поцелуй. — Теперь наконец в этом появился смысл. Нет, конечно, она не ждала от Эрика жарких признаний и нежных слов. Она уже знала своего мужчину, причём, лучше, чем кто бы то ни было. Поэтому его прозрачный намёк на то, что теперь она — и есть тот самый смысл его жизни, вызвал в ней невероятную бурю. Но Соф сдержалась, смогла. Ей совсем не хотелось усложнять их прощание и обременять его ещё и своей несвоевременной истерикой. И только после того, как он, напоследок прижавшись губами к её пересохшим губам, всё же ушёл, плотину её самообладания прорвало. Прорыдала она на вскидку минут сорок или что-то около этого, но потом вдруг как обрубило. Если точнее, её просто встряхнули. В комнату вошла Донна, та самая девушка, которая так любезно одолжила ей одежду. Как догадалась Софи, Донна — жена Дерека, а Дерек ей нравится, хоть и приванивает псиной. — Что случилось? Кого оплакиваем? — Уходи. — Я бы с радостью, но мой муж и мой Лидер просили присмотреть за тобой, — Донна старалась сохранять нейтральный тон, но Софи не обманешь, она носом чуяла её настроение. Девушка её понимала. Софи села и попыталась вытереть слёзы, но одной лишь ладони для такого количества влаги, которое, к тому же продолжало пополняться беспрерывно, оказалось недостаточно. Донна порылась в кармане и протянула ей платок. — Ты не понимаешь… — Соф пыталась подобрать слова, но у неё не слишком хорошо получилось. — О, да. Ещё бы. Куда мне понять? — девушка глубоко вздохнула. — Софи, мой мужчина сейчас ведь тоже не со мной. Но, знаешь, мне кажется, что оплакивать их, всё же, пока ещё рано, — она поднялась и направилась к выходу. — Так что, ты сейчас тут приберись, заодно отвлечёшься, а потом спускайся к нам в диспетчерскую. — Так и сделаю, — ответила Софи, шмыгнув носом. Уже открывая дверь, Донна вдруг обернулась. — Эрик, конечно, засранец редкостный. Но он лучший командир, которого только можно пожелать. И в бою ему нет равных. Только ему я смогла бы доверить жизнь любимого человека. Ты особенная, Софи, тебе удалось прикоснуться к его душе, в то время, как все остальные думали что её вовсе нет. Он вернётся к тебе.***
— Я точно не помешаю? — Софи сидит рядом с Донной и бегло осматривает все мониторы, стараясь понять, на каком из них она может хотя бы издалека увидеть его. — Конечно, нет. Даже поможешь, — девушка улыбается, переключив на центральном мониторе изображение. — Мой напарник парень неплохой, но недалёкий, мягко так говоря. Все его разговоры, так или иначе, сводятся к тому, в какой позе кого бы он трахнул, — Донна тихо смеётся. — Ко мне он клинья не подбивает лишь из-за Дерека. Хорошо, когда твоего мужчину боятся, — она весело подмигивает. — А где он сейчас? — Вышел на улицу, подымить и потрещать с охранниками. С мной ему скучно. Дверь открывается, и в проёме застывает тот самый парень, которого Софи недавно сняла с Клариссы в борделе. — Чёрт, — мужчина бледнеет и собирается выйти. — Джеймс, ты куда это? — Донна его окликает. — От работы давай, не отлынивай. Быстро за пульт! — парень обречённо вздыхает и выполняет приказ. Не без опаски косится на Софи, и та, отвернувшись, посмеивается. — Хотела вас познакомить, но теперь мне, почему-то, кажется, что с этим я опоздала. — Мы знакомы, — бубнит он недовольно. — Из-за неё у меня теперь ещё неделю не встанет. — Вот чёрт, — Донна заливается смехом. — Милый, прости. Как я могла забыть?! — Не беспокойся, твоя зазноба в порядке, — Соф ухмыляется. — Я лишь попросила у неё одолжить мне крови. Совсем немного, поллитра хватило, — заметив, как брови Донны ползут вверх, она добавляет: — Это не так уж и много, у неё осталось достаточно, что продолжать и дальше трахать всех этих озабоченных спермотоксикозников. Зато, к моему мужчине она больше точно не притронется. — Мгм, — Джеймс мычит, щёлкнув очередную клавишу на пульте. — Или он к ней, — поднимает глаза. — На его месте я бы точно не рискнул, — бесстрашный, наконец просмотрев все камеры по периметру, начинает выводить на большой монитор изображения со стены. — Ну, ребятки, где же вы? — Были в восточном секторе минут десять назад. Ищи. — Вот. Есть. Оу, твою мать!У стены
Каждый, наверняка, хотя бы раз в своей жизни задумывался о том, что же будет после. Когда чей-то жизненный путь завершается, неважно, как именно это происходит, где и при каких обстоятельствах, — в тёплой постели, на больничной койке или в бою, — от него всё равно остаётся что-то, какая-то его часть. Эрик всегда был далёк от сопливых сантиментов, таких как любовь, забота о ближнем и всего прочего, что связано с чувствами, которые он никогда не испытывал ни сам, ни на себе. Сейчас, сидя в грязи, в своём, лишь до половины промёрзшем укрытии он неожиданно для себя самого вдруг понимает, что не готов умирать. Раньше он часто думал о смерти. Как-то, во время прощания с очередными бойцами фракции огня, павшими на поле брани, он понял, что не ощущает ничего, кроме брезгливого недоумения. Какого, блять, чёрта тут происходит? Ему просто до жути захотелось подойти к Максу и хорошенько встряхнуть его, чтобы разболтать серое вещество в его черепной коробке, которое, по всей видимости, от долгого сидения в кресле, разжижилось и превратилось в кисель. Зачем говорить о мёртвых, как о живых? Они умерли, их больше нет. Хорошо, если хотя бы осталось, что сжечь. И ни куда они не отыщут больше дорогу, не продолжат свой путь. После смерти нет ничего. После знакомства с Софи Эрик понял, что его жизнь изменится. И это вполне закономерно, перемены должны иметь место быть. Появился кто-то, кроме него самого, на кого ему не плевать, но больше всего его почему-то ему греет душу тот факт, что это взаимно. — Чёрт, — молодой бесстрашный едва слышно чертыхается и пересаживается спиной к стене напротив, продолжая прижимать к груди автомат. Небольшое затишье позволило им перевести дух, но в такой неудобной позе спина затекает быстрее, чем успеваешь расслабиться. Треск коммуникатора разрывает пространство, и Эрик недовольно хмурится. Какого только дерьма не изобрели его бывшие софракционники, уже скоро можно будет силою мысли зад подтирать. И ни одной пиздоумной сволочи в синем халате до сих пор не пришло в голову сделать эти штуки бесшумными. — Эрик, что у вас? — Макс требует доложить обстановку. — Пока тишина, — он сгибает ногу в колене, нестерпимо хочется встать и размяться. — Затаились, сволочи. Подкрепления ждут. — У нас пока тоже затишье, — Лидер замолкает, прислушивается. — Кажется, даже слишком тихо. Хотя… — он снова молчит, но чуткий слух метаморфа улавливает даже через динамик странное шуршание. Оно не похоже ни на что, что ему доводилось слышать прежде. Словно что-то тяжёлое и живое до омерзения волочится по мёрзлой земле. Не дожидаясь, пока будет поздно, Эрик решается выглянуть из укрытия. — Дьявол. Макс, сейчас же уходите оттуда! Макс! — молодой Лидер, подорвавшись, несётся что есть мочи в сторону отряда бесстрашных, метаморфы направляются следом. Отряд волков под предводительством Дерека вырывается вперёд. — Первый Лидер! Защитите Первого Лидера! Неизвестные твари, значительно более крупные, нежели все, с кем им прежде доводилось столкнуться, наступают со всех сторон, оттесняя бесстрашных к стене и в то же время преграждая им путь к отступлению. Эрику первым делом бросается в глаза странная хрень: вместе с ними нет ни одного из их хозяев, но они все равно действуют слаженно. Эта толпа не похожа на стадо, это скорее охотничья свора, а то, что сейчас происходит, ни что иное, как травля. Гребаным дикарям каким-то образом удалось подчинить эту нечисть и навязать им свою волю. Действия разворачиваются столь стремительным образом, что отряду бесстрашных не удаётся вовремя сгруппироваться к отступлению. Отвратительного вида серые монстры с тяжёлыми, мощными хвостами с шипами на концах, и зубастыми пастями нападают нахрапом. Звук, исходящий от них, напоминает утробное клокотание, как издаёт на смертном одре умирающий от запущенной пневмонии. Внешне они не похожи ни на что живое, что ему приходилось когда либо видеть даже на картинках в учебнике. По спине пробегает неприятная дрожь. — Эрик, ты меня слышишь? Что за чёрт? Откуда доносится звук? Во всём этом хаосе Эрику не сразу удаётся сообразить, что он так и не выключил коммуникатор. На бегу он хлопает себя по карманам разгрузки, — вот он, да, он машинально убрал его обратно, откуда достал. — Мы уже рядом. Я слышу выстрелы. Почему до сих пор ни одна из этих тварей не упала? — Наши штурмовики бесполезны. Пули их только царапают, отпугивают, но не надолго. — Ясно, сейчас разберёмся. Держись там, прикройте Дерека и парней. Отбой. — Мой Лидер, — командир одного из подразделений окликает его на ходу. — Мы заметили, что оружие их не берёт. — Да. Макс сказал то же самое. — Значит, у нас лишь один вариант, я правильно понял? Они наконец останавливаются, и их разговор сразу прерывается пронзительным воплем. Видимо, острые зубы возымели более эффективное действие на эту мерзость. Эрик поднимает руку, сжатую в кулак, привлекая всеобщее внимание. Боковым зрением он отмечает, что несколько тварей отделились и уже направляются к ним. — Как вы уже поняли, стрелять бесполезно, — Лидер быстрыми движениями расстёгивает разгрузку и наплечную кобуру, подавая пример остальным. — Всем немедленно скинуть экипировку, — в считанные секунды вся амуниция бесстрашных уже лежит на мёрзлой земле. В воздухе кружат первые снежинки. «Славной охоты, ребятки.» Эрик не ждёт, пока тошнотворного вида паскуда кинется первой. Ягуар прижимается ниже к земле и бросает мускулистое тело вперёд, поднырнув, налету он вцепляется зубами ей прямо в живот. Сила челюстей ягуара сто тридцать шесть атмосфер, но решающим моментом в данном случае оказалось всё же другое. Сжигаемый яростью и жаждущий насладиться кровью врага, он поддался инстинкту высшего хищника, задвинув всё человеческое на задний план, и безошибочно нашёл у твари самое слабое место. Резко дёрнувшись в сторону, зверь вырывает у твари огромный кусок окровавленной плоти и едва успевает увернуться от тошнотворного потока. Из раны в белёсой и скользкой брюшине льётся зловонная жидкость и вместе с ней вываливается мерзкого вида клубок из кишок. Обезумевшая от боли и ярости тварь, поскользнувшись на собственных внутренностях, начинает с остервенением их поглощать. Своим длинным и мощным хвостом она начинает хлестать себя по бокам, оставляя в них рваные дыры от огромных шипов. Отскочив подальше от этой агонии, которая несёт в себе столь разрушительную силу, зверь едва сдерживает рвотный позыв. Такой отвратительной вони и зрелища вместе с ней даже он в своей жизни не знал и не видел. Наконец он собирается метнуться на помощь к отряду, как вдруг его мозг разрывает пронзительный вой. Первый в истории фракций боец-метаморф пал на поле сражения.