Вы весь дрожите, Поттер

Из-за полуночного пиршества сегодняшние занятия были перенесены на два часа, но ни Снейп, ни Филч и не думали отменить отработку или по крайней мере изменить ее время. Так что сразу после Чар мы с Гермионой наскоро перехватываем по паре копченых сосисок, залпом выпиваем по чашке чая и спешим ровно к семи кто куда: я в подземелья, а она — к кабинету завхоза. Снейп этим вечером в нормальном расположении духа, если уместно так выразиться о его холодном, как сталь, взгляде, блуждающем по пространству в поисках того, чем теперь ему занять нас с Малфоем. В итоге, принеся из кладовой ящик с омелой, он поручает мне отделить от вечнозеленых ветвей маленькие ягодки и заполнить ими большую стеклянную тару. Слизеринцу достается менее приятное занятие — выжать целую колбу пиявочного сока. Но с недавних пор он перестал каждый раз возмущаться своей доле и послушно берется за дело, выполняя его до конца и без магических уловок. Приструненный собственным деканом, он с усмешкой поглядывает на мою омелу, надевает перчатки и зачерпывает из банки горсть склизких пиявок. В последние дни меня забавляет следить за хорьком, а ему, судя по всему, весело глазеть в мою сторону. Мы уже не мечем воображаемые молнии и даже практически не огрызаемся — просто стали молчать. Молча кивать, встречаясь на отработках, и молча ухмыляться, наблюдая за потугами друг друга. Никогда бы не подумал, что проникнусь снисхождением к собрату по несчастью, по вине которого и нахожусь здесь. А Снейп хотя бы начал использовать нашу деятельность во благо вместо того, чтобы заставлять бесцельно чистить котлы и парты — ведь их можно сделать стерильными одним взмахом палочки. Должно быть, он и впрямь смягчился после извинений Малфоя. Или мои вчерашние слова его окончательно усмирили? Хочется верить, что на самом деле он не тот бесчувственный монстр, каким казался до этого. Я приступаю к кропотливой работе и за разными мыслями, лезущими в голову, не замечаю, как емкость почти до краев наполняется белыми шариками. Малфою же и вовсе пора идти восвояси, как всегда на полчаса раньше меня. Попрощавшись с профессором, Драко проходит мимо и ехидно вскидывает бровь, что, видимо, означает на его языке «Пока». Я закатываю глаза и возвращаюсь к своему занятию. — Много набрали, Поттер? — строго спрашивает Снейп. — Мне нужна унция. — О, тут гораздо больше, сэр, — бодро отвечаю я и приподнимаю сосуд, чтобы продемонстрировать результат. Я хорошо постарался. Ему точно будет не к чему придраться. — Идите сюда с омелой. Да не разбейте, Мерлина ради, эту банку! Поставив емкость на учительский стол, я с интересом жду, как Снейп оценит мой труд. Притязательно осмотрев ягоды и не увидев среди них ни засохших плодов, ни листьев, — в общем, ничего лишнего — он сурово велит: — Несите в лабораторию. Я послушно иду следом за профессором. Оказавшись в его кабинете, невольно поеживаюсь, вспоминая события пятого курса — вот прямо здесь разбился кувшин с тараканами. Он швырнул его в меня от злости, пока я в ужасе сбегал с места преступления. Заметив думоотвод, закрытый в стеклянном шкафу за семью печатями, я стыдливо отвожу взгляд и прохожу в лабораторию, где в большом котле под крышкой булькает неведомое зелье. Резко развернувшись ко мне и придирчиво оглядев с ног до головы, Снейп изрекает: — Оставшиеся тридцать минут вы должны бросать в отвар по пять ягод раз в минуту, в то время как я возьму под контроль его консистенцию и начну добавлять другие составляющие. Миссия ответственная, и если испортите снадобье, вам несдобровать. Справитесь, или лучше отправить вас мыть в классе пол? Совершено опешив, я застываю с открытым ртом, но поспешно захлопываю его и уверенно киваю: — Да, сэр. Я справлюсь. Буду очень внимателен. — Дивно, — кривится он и достает с полок и из ящиков всевозможные ингредиенты. От страха и волнения у меня взмок лоб и вспотели ладони. Снейп поручил помогать ему! Он впервые что-то доверил мне, причем не какую-то мелочь, а зелье, которое варится, по всей видимости, не один день. И чтобы топор войны оставался зарытым, я просто не имею права облажаться. Придется следить в оба и бросать плоды секунда в секунду, вот только бы утихомирить предательскую дрожь в руках. — Что вы готовите, профессор? — осторожно интересуюсь я. Взглянув на меня исподлобья, он отвечает: — Отвар, тонизирующий силу сердечной мышцы. В Хогвартсе его не проходят, это углубленный курс алхимии. — Нечто вроде лекарства от инфаркта? — уточняю я, вспомнив, что тетя Петунья часто напоминала дяде Вернону поддерживать сердце в тонусе: врач не раз сообщал Дурслю, что со своим образом жизни тот рискует заработать серьезный недуг. В общем, всячески хотела отвадить моего жирного дядюшку от бекона и картофельных чипсов и старалась привить любовь к вареной моркови и чечевице. Но, разумеется, безуспешно. — Благодаря волшебной медицине и безупречному составу аптечных средств у магов не бывает инфарктов, — отрезает Снейп. — Но если сердце барахлит, снадобье нормализует его работу. Это спецзаказ для больницы святого Мунго, поэтому сосредоточьтесь, Поттер. Отмерив унцию ягод, он протягивает мне ковш: — Берите пять штук и по моей команде опускайте в котел. Затем отмеряйте минуту и опускайте снова. И так, пока тара не опустеет. Вперед. Я бросаю омелу в отвар, и чайного цвета жидкость становится капельку светлее. Задача совсем не сложная, но осознание того, что я без права на ошибку ассистирую Снейпу с его персональным зельем, заставляет мои и без того взлохмаченные волосы встать дыбом. Обтерев потные ладони об джинсы, я беру новую порцию и, следя за стрелкой на часах, ровно через шестьдесят секунд опять добавляю ягоды. Снейп тем временем смешивает настойку боярышника с каким-то серебристым порошком и выливает полученную смесь после меня. Я так опасаюсь отвлечь профессора, что следующие полчаса ощущаю себя гвардейцем почетного королевского караула — стою, не двигаясь, беззвучно наблюдаю за всем происходящим и ожидаю момента, когда уже можно будет шелохнуться. Работа зельевара меня завораживает и до мурашек восхищает: его движения отточены до мелочей и напоминают импровизированный сольный танец. Снейп необычайно ловко управляется с ножом, черпаком, щипцами и с грацией пантеры снует от шкафа к столу, от стола к весам, от весов к горелке и так далее. Едва в его руках мелькнут очередные водоросли или непонятная скорлупа, глазом не моргнешь, как они оказываются в котле — размолотые или нарезанные, нагретые или охлажденные до определенной температуры и использованные в строго отмеренном количестве. Так что мое монотонное действие теперь кажется очень жалким. Хотя одновременно меня распирают гордость и самодовольство: вряд ли милому Драко хоть однажды доверили столь важное задание, как самому настоящему магическому лаборанту. Спустя двадцать пять минут Снейп наконец останавливается и, помешав снадобье, ставшее молочно-белым, уменьшает огонь и накрывает его крышкой. — На сегодня все. — Завтра вы продолжите? — робко узнаю я, покидая лабораторию. Снейп удаляется следом за мной, и мы оказываемся в его кабинете. — Не только завтра — я закончу в понедельник. — Значит, я смогу посмотреть на результат? Мне и правда крайне любопытно, что выйдет в итоге, ведь процесс был весьма захватывающим. Судя по настороженной реакции Снейпа, я прошелся по острому лезвию. Вопросительно подняв бровь, он язвит: — С чего такой внезапный интерес к моему предмету, Поттер? Это даже подозрительно. Вспыхнув, я пытаюсь защититься: — Сэр, вы вовсе не обязаны... Я просто увлекся приготовлением сложного зелья, отсутствующего в школьной программе. Вряд ли мне выпадет шанс где-то еще увидеть подобное. Похоже, моя реплика привела профессора в небольшое замешательство. Повернув ко мне свое худощавое лицо и недобро усмехнувшись, он переспрашивает: — Вы просто... увлеклись? Вы здоровы, Поттер? — Простите, я не совсем понимаю, — нахмуриваюсь я. — Всегда считали мух на моих уроках, витая где-то в облаках, надо думать, мысленно носились на метле над квиддичным полем. И вдруг мистические перемены. Звезда Гриффиндора, для которого терпеть и ждать — смерти подобно, снизошел до скучной, размеренной церемонии зельеделия? Я буквально задыхаюсь от возмущения: — Что вы вообще... Звезда? Я никакая не звезда! И ни разу не витал в облаках! — В самом деле? — ядовито осведомляется Снейп, но, едва я хочу возразить, поднимает ладонь в останавливающем жесте. — Полно распинаться, Поттер. Идите. — До свидания, профессор, — громче, чем следовало бы, откликаюсь я и выхожу из кабинета. В ответ мне, конечно же, не доносится ни звука. Да и пошел он! Какое счастье, что впереди выходные. Видеть больше не желаю ни подземелья, ни отвары, ни этого вечно недовольного черта! Но следующая мысль отрезвляет меня не хуже ледяного душа. Я даже притормаживаю и оглядываюсь назад — в темные коридоры с подрагивающими тенями от горящих на стенах факелов. Кое в чем Снейп оказался прав: его предмет никогда меня особенно не занимал. И сегодня я был захвачен процессом вовсе не из-за красоты булькающих в котле пузырей. Я был зачарован талантливой работой длинных тонких пальцев и внимательных, зорких глаз. Я был увлечен им самим. Зельеваром. Снейпом. * * * В субботу мы с Гермионой проведали Хагрида, а потом я снова отправился вместе с Хедвиг на квиддичное поле. «Молния» так и вибрировала подо мной, словно хотела показать, как соскучилась по хозяину. Я хорошенько ее погонял. В воскресенье вчетвером сходили в Хогсмид — к нам присоединились Полумна и Невилл. Рон тоже решил выбраться в деревню с Лавандой, Парвати, Джинни, Дином и Симусом — судя по громкому смеху, у них сложилась неплохая компания. Мы сидели в «Трех метлах» и весело играли во взрывающиеся карты, когда они завалились шумной толпой и заказали у Розмерты целое море сливочного пива. Все бы ничего, но они расположились недалеко от нас, и Лаванда все время лезла к Рону, вульгарно хихикала и совала руки под стол в опасной близости к его ширинке, от чего тот багровел, как свекла. Джинни и Дин безостановочно целовались, раз в три минуты прерываясь, чтобы обмолвиться парой слов и сделать глоток пива. При этом младшая Уизли без конца повторяла свой излюбленный маневр — ненароком поглядывать на меня, чтобы убедиться, что я вижу, как она счастлива. Симус и Парвати умирали от скуки на этом празднике жизни и явно подумывали присоединиться к нашей игре, но, похоже, не могли нарушить кодекс дружбы и продолжали тоскливо сидеть, подперев головы руками. Закончив партию, мы решили уйти и прогуляться по окрестностям. Обозленная Гермиона первой вырвалась из паба и в дверях со всего размаху врезалась в Малфоя. Я уже было приготовился защищать остолбеневшую подругу от потока оскорблений, но лишь с удивлением проследил за тем, как Драко отшатнулся, растерянно посмотрел на нее и тут же устремился в противоположную от «Трех метел» сторону. Больше ничего примечательного за выходные не случилось. Вечерами мы практиковались в Чарах и ЗОТИ, а также делали домашнее задание по Зельеварению и Трансфигурации. Между делом я выпросил у Гермионы толстенную энциклопедию по Высшим Зельям — решил найти тот самый отвар, что мы со Снейпом готовили вместе (громко сказано, но все же я принимал непосредственное участие) и почитать о нем, чтобы вооружиться знаниями и не выглядеть в глазах профессора законченным кретином. Удача мне улыбнулась, и я нашел то, что искал. Но рецепт оказался настолько длинным и диковинным, а формулы — до того непонятными, что сколько бы я ни старался, не смог толком запомнить ни одного предложения. И как у этого человека все умещается в голове? Он ведь не сверяется с инструкцией и всегда действует по памяти, которая у него, вероятно, феноменальная. Кстати, вывод о том, что я начал питать симпатию к Снейпу и его талантам, сначала выбил меня из колеи, но, поразмыслив обо всем в пятницу перед сном, я успокоился. Разве неправильно, что я хочу оставить вражду в прошлом и стараюсь разглядеть хорошее в человеке, сделавшем так много? Может быть, эта черта досталась мне от мамы. А уж если даже Снейп не находил в ней недостатков, то было бы здорово стать хотя бы наполовину таким, как она, и поучиться у нее великодушию. Так что сегодня после ужина я отправляюсь на отработку в приподнятом настроении. Интуиция подсказывает, что она пройдет не столь муторно, как обычно, поскольку под конец я надеюсь увидеть готовое зелье. На пару с Малфоем нарезав гору крысиных хвостов и измельчив целый горшок панцирей скарабеев, мы переводим дух. — Вытри нос, Поттер, ты вылитый эльф-замарашка, — подначивает меня слизеринец. — И что? Лучше выглядеть, как домовик, чем каждый день наблюдать в зеркале твою рожу, — не остаюсь я в долгу, но нос все же вытираю. Раззадоренно сверкнув глазами, он отвечает, растягивая фразы и смакуя каждое слово: — Я безумно рад, что мое прекрасное лицо не в твоем вкусе: не хотелось бы конкурировать с собственным деканом за место в твоем голубом сердечке... Или не только в сердечке, раз уж на то пошло. Ошпаренный услышанным, будто кипятком, я оборачиваюсь на преподавательский стол и с невероятным облегчением вижу, что Снейп ушел в лабораторию и не застал грязных речей своего любимчика. — Расслабься, Поттер, — хохочет Малфой, держась за живот. — Видел бы ты свою физиономию! Я вспыхиваю: — Не смешно, идиот! Хочешь ходить на отработки до лета? — Не смог устоять перед искушением. До сих пор сокрушаюсь, что не присутствовал при душераздирающей сцене твоего признания Снейпу. — Не было никакого признания, — раздраженно объясняю я. — Мои друзья, в отличие от твоих горилл, достаточно сообразительны, чтобы не допустить подобного. — И куда же делся один из них? — ухмыляется хорек. — Уизли пронюхал, что нужно держать свой зад на безопасном расстоянии? — Да заткнись уже, — я изо всех сил обуздываю эмоции, чтобы не опрокинуть на него котелок с измельченными панцирями. — Из-за тебя и Грейнджер с ним разошлась? — никак не угомонится он. — Теперь она обязана найти кого-то, кто примет компанию ее лучшей подружки в лице дорогого Гарри! — Тебе, вроде, пора, — скорчив язвительную мину, отвечаю я. Отвесив шутливый поклон, он шагает к двери, ведущей в комнаты декана, стучит и елейно спрашивает: — Профессор Снейп, могу я идти? — Идите, мистер Малфой, — доносится из лаборатории. — И будьте добры, пригласите сюда Поттера, пусть несет ингредиенты, с которыми вы работали. — Прошу, — осклабившись и издевательски поигрывая бровями, Драко в любезном жесте распахивает передо мной дверь. — Профессор Северус Снейп ожидает вас. Еле удержавшись, чтобы не отвесить ему подзатыльник, я устремляюсь вперед, взяв с собой две емкости. Знакомое помещение освещено рубиново-красным: лампы со всех сторон направлены на зелье, за два дня ставшее настолько ярким и насыщенным, будто в котле бурлит густая кровь. На каменных стенах отражаются огненные блики, и кажется, что я оказался в Преисподней, правда, здесь для нее как-то тесновато. — Такой цвет ему придал сок драконьей герани, — бормочу я, уставившись на отвар и ненароком припомнив эту деталь из энциклопедии Гермионы. — Что вы сказали? — изумляется Снейп. — Э-э... — замешкавшись, протягиваю я и решаю немного приврать. — Мы проходили драконью герань на пятом курсе, и одно из ее свойств — придавать жидкостям кроваво-красный оттенок. Я предположил, что вы использовали ее в этом составе. Наверняка еще и потому, что она уменьшает боль и восстанавливает ткани. Замерев, как изваяние, Снейп оглядывает меня с подозрением, явно прикидывая, не может ли в моем обличии скрываться кто-то другой. Я смотрю на него в ответ и замечаю, как по нахмуренному сухощавому лицу дико пляшут алые тени, превращая зельевара в самого Сатану. Когда молчаливая пауза чересчур затягивается, он делает шаг вперед и берет с края стола горшок с панцирями. Желая подать ему вторую посудину, я не сразу осознаю, что он тоже тянется за ней. Наши пальцы соприкасаются и... на мгновение случайно сплетаются. Ужас. От этого движения низ моего живота резко сводит. Тут же отдернув руки, мы делаем вид, что неуклюжей неловкости просто не было. — Ваша задача — очень медленно мешать отвар. Дважды по часовой стрелке и дважды против. В это время я буду добавлять ингредиенты, — сдержанно объясняет Снейп. Я киваю, словно китайский болванчик, а сам пытаюсь побороть охватившее меня мучительное смущение. Как ему, замкнутому, нелюдимому и всегда подчеркнуто обособленному, наверное, неуютно находиться в такой близости со мной после тех выходок из-за приворотного зелья! И после слов Малфоя, дери его гиппогриф, про мою «гейскую натуру». Стараясь поскорее утихомириться, чтобы ничем не выдать свои интимные переживания, я делаю глубокий вдох. А затем еще и еще. В ноздри бьет древесно-мускусный аромат: принюхавшись, я понимаю, что он исходит вовсе не от снадобья — это запах Снейпа, который мне опять довелось уловить. Мягкие, деликатные ноты сандала невероятно успокаивают, и я по неизвестной причине начинаю испытывать приятный трепет. Нет, все зашло слишком далеко. Опомнившись, я широко распахиваю глаза, и наваждение как рукой снимает. Профессор, отвлеченный подготовкой компонентов и не увидевший моего смятения, протягивает мне лопатку для помешиваний. Я послушно принимаю ее и по команде приступаю к работе. Два раза по часовой и два — против, пока Снейп виртуозно управляется с составляющими и инвентарем. Полчаса пролетают быстро. Бросив в отвар цветки ландыша, он любуется тем, как они с шипением растворяются в жидкости (могу поклясться, что разглядел улыбку) и убирает котел с огня. — В сущности, вы не так безнадежны, как кажется, — подытоживает зельевар, окинув меня сумрачным взглядом. — Осталось научиться правильно пользоваться головой. Ступайте, Поттер. * * * Во вторник замок накрывает сильная буря: стекла подрагивают от напора ветра, из-за чего нарисованные на витражах рыцари, волхвы и монахини боязливо жмутся друг к другу. В Хогвартсе становится холодно, и если в Большом зале можно погреть спину у одного из каминов, то в подземельях тело нещадно леденеет, и тепло пытаешься вобрать от любых его источников — плеча соседа, пламени горелки, пара над кипящим котлом. Негнущимися пальцами я стараюсь нарезать корень тысячелистника, но руки совершенно задеревенели: нож выскальзывает из них и со звоном падает на стол. Чертыхнувшись, я с силой растираю ладони. — Совсем замерз? — сочувственно спрашивает Гермиона, берет мою руку и изучающе щупает. — Как лед! Погоди секунду. Подруга тянется за палочкой, которую предусмотрительно убрала — на Зельях мы ими не пользуемся. Она произносит согревающее заклинание, и наши пальцы словно погружаются в горячую воду: тут же оживают и снова могут нормально двигаться. Я благодарно улыбаюсь, и она, ласково погладив меня по плечу, возвращается к работе. — Мисс Грейнджер, минус десять баллов за использование палочковой магии в моем классе, — внезапно рычит Снейп. Краем глаза я вижу, как Малфой за соседней партой с любопытством поворачивает к нам голову. Потерявшая дар речи подруга беспомощно смотрит на учителя, зловеще застывшего над нашим столом, и тогда я сам вступаюсь за нее: — Сэр, Гермиона не виновата. Она помогла мне согреться, здесь слишком холодно, — я оглядываю жмущихся друг к другу гриффиндорцев, и они согласно кивают. — Поттер — неженка! — пискляво выкрикивает Пэнси Паркинсон, и слизеринцы разражаются смехом. — Вы правда считаете себя настолько исключительным, что пренебрегаете моим запретом на применение заклинаний поблизости от ингредиентов и варящихся зелий? — Не считаю, но вы ведь не стараетесь обеспечить своим студентам комфортные условия для учебы! Все присутствующие ахают, и в помещении воцаряется абсолютная тишина. Я сильно раздражен, и мне плевать на то, что сейчас он меня четвертует. Из-за личной неприязни он может сводить счеты со мной, но пусть не смеет наказывать моих друзей! — Гарри, остановись, — Гермиона легонько дотрагивается до моего колена. — Очень разумный совет, мисс Грейнджер, — усмехается Снейп. — А теперь, будьте добры, поменяйтесь местами с мисс Паркинсон. — Что?! — лицо встрепенувшегося Малфоя вытягивается, когда речь заходит о его соседке. — Нет! — Молчите, мистер Малфой, — затыкает покрасневшего хорька Снейп и с тихой угрозой обращается к классу, точно готовящаяся к нападению кобра. — Всем, за исключением Уизли, было дозволено работать в паре с желаемым компаньоном, что, как видите, не отразилось благотворно на поведении некоторых из вас. Поскольку вы, Поттер, не цените те самые предоставленные вам комфортные условия, я вынужден рассадить вас с мисс Грейнджер. И вы наконец перестанете отвлекаться на пустяки и сосредоточитесь на моем предмете. Для остальных это послужит предупреждением. Гермиона поднимается, сгрудив в охапку свои вещи, подходит к столу Малфоя и выжидающе смотрит свысока на Пэнси. Та, с ненавистью уставившись в ответ, не торопится вставать и жалобно взывает к декану: — Сэр, но ведь мы с Драко не должны отдуваться за этих недоумков! — Мисс Паркинсон, прошу пересесть к Поттеру, — словно оглохший, Снейп делает взмах рукой в сторону освободившегося места. Онемевший Малфой оторопело переводит взгляд с Пэнси на Гермиону, Снейпа, а затем на меня. Эх, видеть бы сейчас лицо Рона, который, наверное, в немом шоке следит за всем происходящим... — А как же я? — раздосадованно вопрошает слизеринец. — Мне? Сидеть с ней? — После нелепых соревнований вам с мисс Грейнджер будет полезно проявить себя в команде, — бесстрастно парирует Снейп. Пэнси разъяренно подскакивает, хватает свою утварь и, толкнув Гермиону, идет к моей парте. Грохнув весами об столешницу, она недовольно устраивается возле меня и презрительно шипит: — Надеюсь, ты не слишком тупой, Поттер. Если из-за тебя я завалю оценку по Зельям... — О, не переживай, — успокаиваю ее я. — Я не хуже Малфоя проконтролирую, чтобы ты не обкромсала свои неуклюжие пальцы. Задохнувшись от ярости, она уже открывает рот для новой грубости, но, приметив наблюдающего за нами Снейпа, на время замолкает. Работа продвигается неважно и у нас, и у Гермионы с Малфоем. Несчастная подруга держится с большим достоинством, но каждое слово, движение и ухмылка соседа, кажется, вызывает в ней непреодолимое желание чем-нибудь его огреть. Нарезав ингредиенты и скучковавшись у котла, они злобно переглядываются и постоянно отнимают друг у друга черпак и мешалку. Ситуация с Пэнси не лучше: она просто отказалась помогать и все возложила на мои плечи. Мне едва удалось заставить ее измельчить листья черемицы, чтобы успеть сдать зелье в срок. Урок заканчивается, и мы — все четверо — получаем «Удовлетворительно». Пэнси хватается за Драко, и они, задрав носы, вылетают вон, а Гермиона со вздохом возвращается ко мне. Но я прошу ее не переживать и идти на Историю магии в одиночестве. Не сразу послушавшись, она пытается отговорить меня от глупостей, однако в конце концов сдается. Неторопливо собирая принадлежности для занятия в сумку, я дожидаюсь, когда класс опустеет, и подхожу к столу Снейпа. Он прекрасно знает, что я стою совсем рядом, но демонстративно продолжает что-то писать. Будто я бестелесный дух, недостойный его внимания. Собрав все мужество, я подаю голос: — Сэр, могу я вас отвлечь на пару минут? Дописав предложение и отложив перо, он чинно приосанивается в кресле, соединяет пальцы в замок и обращает на меня тяжелый взгляд. — Слушаю. — Вы не считаете, что перегнули палку и наказали Гермиону ни за что? Это было несправедливо! — Намекаете на мою предвзятость? — безучастно спрашивает он. — Именно так, — киваю я. — Вы обошлись с ней нечестно, потому что ненавидите Гриффиндор и ищете любой повод, чтобы к нам придраться! — Вы обвиняете меня в педагогической некомпетентности? — стальные нотки в голосе Снейпа сулят опасность, и я слегка ослабляю напор. — Нет, но... — Тогда, может быть, желаете обсудить методику моего преподавания? Да что он вообще возомнил о себе? Думает, что запугает меня этими наводящими вопросами, как трусливого первокурсника? — Скорее, хочу обсудить, почему вы поступаете, как... Запнувшись, я сжимаю кулаки, а профессор срывается с места, всем своим видом предвещая большие неприятности. — Ну же, продолжайте. Скажите это. — Для чего? Вы и так все поняли, — я сердито подхватываю сумку и уже разворачиваюсь, чтобы уйти. — Стоять. От этих властных интонаций пробирают мурашки. Я оборачиваюсь, и Снейп шаг за шагом приближается ко мне вплотную. Настолько, что кончик его носа замирает в паре дюймов от моего. — Ответьте, Поттер, — глубокий рокот его голоса и запах волос действуют подобно дурманящим чарам. — Какие мои действия привели вас к заключению, что отныне в моем присутствии допустимо вести себя фамильярно и позволять себе различные... вольности? Ответьте, и я исправлюсь, обещаю. Оцепенев от напряжения, я, совершенно не подумав, выпаливаю первое пришедшее в голову: — Прежде вы ко мне так близко не подходили. Но не уверен, что это стоит исправлять. Нет! Что я ляпнул? Зачем?! Снейп мгновенно отстраняется, как если бы на ходу налетел лицом на паутину. И по глазам ясно, что он готов разорвать меня на кусочки. Неудивительно: я в жизни не произносил фразы хуже и фривольнее. — Извините, я не то имел в виду, — торопливо объясняю я, густо покраснев. — Не вашу близость. Просто хотел сказать, что мы почти научились находить общий язык и избегать конфликтов. К чему все терять? Может, в свое время вам доставляло удовольствие унижать и третировать меня. Но я думал, что с недавних пор мы с вами... — Еще одно слово, Поттер, и вы пожалеете, что родились на свет. Уходите, — сквозь зубы выдавливает он и, опять сев за стол, словно закрывается в своей раковине: берет перо и деловито возвращается к заполнению бумаг. Выйдя из класса на негнущихся ногах, я закрываю дверь, отхожу подальше и, спрятавшись за статуей Герпия Злостного, прислоняюсь к ледяной стене, чтобы перевести дух. Нервная дрожь пробегает по телу от четкого осознания происходящего. Уставившись в темный потолок, я жду, не ускользнет ли это ощущение, не засомневаюсь ли я в своих выводах, не сочту ли себя идиотом, который напридумывал невесть что. Но ощущение никуда не уходит. Причем с пятницы. И чем раньше я перестану себя обманывать, тем быстрее смогу со всем этим разобраться. Итак. Кажется, я начинаю что-то к нему чувствовать. То, чего никогда и ни к кому не испытывал — какое-то агрессивное возбуждение, смешанное с желанием быть ближе. Хочется собственноручно его придушить, но одновременно я до смерти желаю, чтобы он, ухмыляясь, неотрывно смотрел на меня своим оценивающим взглядом. Чтобы хвалил снова и снова, как вчера, переступив через гордость и признав, что я чего-то стою. Клянусь, его обращение со мной тоже изменилось. Я пока не могу объяснить это даже самому себе, но мне не померещилось. Сложно ошибиться, когда замечаешь откуда ни возьмись промелькнувшую искру.