Вы весь дрожите, Поттер

I'm falling deeper and deeper Getting sweeter and sweeter You can't obscure desire 'Cause you learn as it grows «Deeper and Deeper» by Cinema Bizarre

В больничное крыло мадам Помфри не пустила никого, кроме раненых. Мы с Гермионой, Симусом, Дином, Невиллом, Драко и Флер, похоже, застряли тут надолго. — Все на выход! — объявила колдомедик столпившимся у дверей студентам. — Не нервируйте тех, кому досталось больше вашего! Расходитесь по спальням и отдыхайте. Столько стресса для молодых организмов! Уроки до конца недели отменили. Мадам Помфри чуть ли не насильно заставила нас принять снотворные зелья, чтобы мы успокоились и проспали до завтрашнего утра, а она занималась нашим лечением. Малфой, залив в себя снадобье, сразу же притворился спящим. За двадцать минут до этого по пути в лазарет он еле слышно пробормотал мне «Спасибо за записку. Ты предупредил меня очень кстати». И в тот момент я понял: наша вражда окончательно себя изжила. А то, что Драко отныне точно можно доверять, стало ясно тогда, когда он ни с того ни с сего защитил Гермиону. Все теперь смотрят на него иначе. Гриффиндорцы с уважением, однокашники — с глубочайшим отвращением. Как он будет учиться и жить с ними, ума не приложу. После его выходки и разоблачения Снейпа слизеринцы обезумели. Представить не могу, как декану удастся держать их в узде. С другой стороны, он ведь не какая-нибудь добродушная Спраут... Зельевар быстро поставит их на место, в Хогвартсе дети Пожирателей не осмелятся открыто нападать. Разве что во время каждой трапезы ему придется проверять содержимое тарелки на наличие ядов, а заодно приучить к этому Малфоя. Тому, кажется, и правда впору выпить отравы, дабы забыть все навалившееся на него проблемы. Предать отца, настроить против себя Волдеморта, Пожирателей и весь свой факультет, обречь на наказание мать, потерять двух верных стражников... Что ж, по крайней мере, он не покалечен. Просто слегка помят парочкой заклинаний. Мы все понесли увечья, но хуже всего довелось Симусу — Крэбб и Гойл выбили ему зуб и сломали два ребра, бедолаге пришлось мучиться с костеростом. Не обошлось и без психологических травм. Несчастная Флер так рыдала, что разжалобила даже всегда холодную по отношению к ней Гермиону. Пересев на койку к расклеившейся блондинке, она поглаживала ее длинные волосы и подсовывала салфетку за салфеткой. — Я ничего не могла сделать! — горестно сокрушалась француженка. — Застыла, будто истукан, пока мсье Снейп делал все за меня! А еще называюсь учителем Защиты от Темных Искусств! — Любой бы на твоем месте поначалу растерялся, — утешала ее подруга. — Тебе всего девятнадцать, Снейп старше, сильнее и опытнее, он знал, на что они способны! Ты была прекрасна! Самоотверженно боролась за нас, как истинный учитель Защиты! — Ты ошшень добра, ‘Ермиона, — утирая слезы, лепетала Флер. — Мерси, мерси боку. Слушая оживленную болтовню друзей и изредка перекидываясь с ними парой слов, я погружаюсь в дрему. Вскоре затихают и остальные. Неожиданно для себя я разлепляю глаза после отбоя, хотя надеялся проспать до рассвета. Сон не возвращается, и я ворочаюсь в постели, снова думая, думая, думая. Какие оправдания теперь найти для Дамблдора за свою ложь? Не могу описать, насколько мне стыдно. И если об этом можно поразмышлять позже, то кое-что другое не выходит из головы и требует разгадки неотлагательно. Прощальный взгляд Снейпа, от которого почти вибрировал воздух. Посмотрев на меня перед уходом, как умирающие от жажды смотрят на стакан воды, он словно подарил мне безмолвное обещание. От одной мысли становится жарко. Я распахиваю одеяло и сажусь на кровати. Плевать. Пусть так поступают психи, но я сделаю все, чтобы это обещание исполнилось сегодня. Пока свежи его чувства. Пока я горю решимостью. Пока мы оба живы. Крадясь через лазарет, я замечаю, что койки Малфоя и Гермионы пусты. Наверное, вышли в туалет или еще куда. Жаль, со мной нет мантии-невидимки. Не наткнуться бы на кого-то из них в полутьме! Бесшумно выскользнув наружу, я устремляюсь в подземелья. * * * В пустынных коридорах мои шаги отдаются гулким эхом. На счастье по пути мне встречается один лишь безучастный призрак монашки. Знать бы, что произойдет, дойди я до его кабинета. Вдруг он рассвирепеет и выпроводит меня вон? Или просто не откроет, поскольку лег спать? Но, оказалось, Снейп не спал. Я отваживаюсь постучать в дубовую дверь, которая за целый семестр стала практически такой же родной, как портрет Полной дамы, и с трепетом слышу за ней поступь — все громче, отчетливее и ближе. Когда с той стороны он берется за ручку, я забываю свое имя и прекращаю дышать. Поборов малодушный порыв убежать, предстаю перед ним в совершенно неподобающем, возмутительном виде — взлохмаченный, трясущийся от холода, заплутавший в слизеринских катакомбах гриффиндорский странник в серо-голубой пижаме. Профессор оглядывает меня сверху донизу, и его брови вздымаются. Сейчас он невероятно хорош собой. Я уже видел эту картину — в белой рубашке, контрастирующей с волосами цвета воронова крыла, и черных брюках, красиво облегающих его бедра, зельевар весьма... горяч. Только кровавое пятно на плече, расходящееся от краев обожженной ткани, выглядит устрашающе. От этого зрелища внутри все сжимается от жалости и какого-то непонятного, щемящего чувства. — Все-таки пришел, — констатирует он. — Пришел, — киваю я, а у самого от ужаса сердце норовит пробить в ребрах дыру. Ждал и даже не отрицает. Еще чуть-чуть, и грохнусь в обморок от волнения. Пропущенный Снейпом, точно во сне я прохожу в класс зелий и сразу согреваюсь в приятном мареве. Будто камин благодаря мне (или, поверить не могу, ради меня?) больше никогда не угасает. Хорошо, Гарри, ты добился своего, ты здесь. Что теперь? — Сэр, как вы? Вы ранены, — лепечу я. — Не смертельно, Поттер. Залечил все, что смог, — отвечает он и накладывает на дверь заглушающие чары. Этот сокровенный, интимный жест приободряет и придает уверенности. — Вы напрасно явились. В вашем-то состоянии. — Всего пара царапин, — отмахиваюсь я. — Мадам Помфри быстро с ними справилась. Лицо Снейпа непроницаемо, он выжидающе смотрит на меня без единой эмоции и молчит. Ясно, помогать не собирается. Я сглатываю и все же нахожу несколько подходящих слов. — Вы защитили меня. Хотя сами могли пострадать. Невозможно передать, насколько я вам благодарен. Снейп принимает вид вежливой озадаченности. — Пожаловали сюда на ночь глядя, дабы выразить свою признательность? — Не только, — робко отвечаю я. Вот и все. Если скажу это, назад дороги не будет. — Я хотел просто увидеть вас. Хотел... к вам. Дьявольский отблеск в антрацитовых глазах Снейпа снова делает его похожим на Люцифера. По своему обычаю он неторопливо переходит в наступление, плавно надвигаясь на меня подобно огромной гарпии. И вынуждая отступать. — Опять вы поспешно делаете героический шаг и тут же пасуете перед собственными желаниями, — низким голосом, проникающим в глубины моего сознания, протягивает Снейп. К несчастью, этот властный рокот заставляет мой член стремительно оживиться. — Не очень-то по-гриффиндорски. — Такое происходит лишь рядом с вами, — искренне заверяю я, упершись в стену и не смея поднять на него взор. Зельевар подходит вплотную и, как хищный зверь, улавливает мой страх и возбуждение. Кончик его носа, не касаясь кожи, обводит мою шею, скулы, виски. Я упираюсь ладонью в грудь профессора — там, где белоснежную ткань сорочки разрезает длинный ряд пуговиц, но не отталкиваю, а словно поглощаю его тепло и отдаю взамен свое. Едва уловимое неровное дыхание касается моих щек. Когда же Снейп опускает руку мне на поясницу, я с колоссальным облегчением понимаю: все. Никакой я не спятивший идиот. Его тоже ко мне влечет. Хочется заскулить от потрясения, счастья и нетерпения. Горячие пальцы прожигают дыру в моей пижаме. Или это я с таким жаром реагирую на его прикосновения? — Вы весь дрожите, Поттер, — он переходит на дразнящий шепот, и от этой фразы я начинаю задыхаться. Меня окутывает и опьяняет головокружительный запах. Как здесь не дрожать? Мерлин, все эти дни я мечтал о подобном, фантазировал перед сном за задернутым пологом, исступленно лаская себя и воображая его лицо, вспоминая аромат и гипнотический голос. Но не мог и представить, что наяву буду стоять, прижатый к стенке самим Снейпом, а мой член от столь потрясающей близости начнет сочиться смазкой. Еще немного, и он заметит выпуклость в районе моей ширинки. Поставить бы момент на паузу хоть на секундочку, отдышаться и прийти в себя! — Это из-за вас. Профессор, я... Мне так... Боже! — Сколько эмоций. Беру слова назад. Вы безнадежный гриффиндорец, — усмехается Снейп, приблизившись, и милосердно накрывает мои губы поцелуем. Время останавливается. Вот тебе и желанная пауза. Застыв на несколько мгновений, я не соображаю, что делать. Как отвечать на эту ласку. Все происходящее мне не мерещится? Дрожь нарастает, и он, ощущая ее, обхватывает меня крепче и сильнее впивается в мои губы своими — влажными, теплыми, мягкими… Меня целует мой учитель. Меня целует Снейп. Его волосы щекочут мне шею. Его ладонь обнимает сзади. Как приятно, ошалело думаю я. И тут-то у меня сносит крышу. Содрав с себя мешающие очки, я набрасываюсь на него, прижимаясь всем телом к худой фигуре. Влажный язык бесцеремонно проникает в мой рот, я чувствую его сбившееся сердцебиение и сам прихожу в неистовство. Сколько длится наш бешеный поцелуй, я не знаю, но, услышав страдальческий рык Снейпа, ловлю себя на том, что трусь пахом об его ногу. Взору напротив открывается постыдное зрелище — мой член так натянул тонкую ткань штанов, что через нее проглядываются очертания головки. Переодеваясь в больничном крыле, я благополучно забыл надеть под пижаму трусы. — Коснитесь меня. Пожалуйста, — бормочу я, беря его за руку. — Поттер, — он пытается высвободиться. — Довольно. Я не железный. — Сэр, — я собираю остатки мужества. — Если вы хотите этого так же, как я... Молю. Дотроньтесь. Все навсегда останется между нами. — Ты сам не знаешь, о чем просишь, — почти сердито говорит он, алчно разглядывая меня. До сих пор ни одни слова в жизни не давались мне столь тяжело. — Я хочу вас. Нет, не так. Я хочу только вас. И заклинаю лишь об одном — не отталкивайте меня. Не сейчас. — Глупец, — рычит Снейп. — Не говори, что я не предупреждал. С этой фразой он резко разворачивает меня к стенке и наваливается всем телом. Я охаю и, распластавшись по прохладной каменной кладке, отдаюсь его рукам. Они блуждают по моей груди, животу, бедрам... Шумный выдох обжигает мое ухо, от чего мурашки пробегают от затылка до пят. Я чувствую, как к ложбинке между моих ягодиц прижимается что-то твердое. О боже, да. У него стоит! Я мычу нечто неразборчивое и желаю одного: чтобы этот миг никогда не заканчивался. Ладонь Снейпа осторожно ложится на выпуклость в моих штанах, слегка промокших от смазки, и из моего рта вырывается мольба: — Да, прошу... Пожалуйста... Чертыхнувшись сквозь зубы, он оставляет на моей шее яростный поцелуй-укус. Я весь съеживаюсь и трясусь от удовольствия, пока он забирается под резинку. А дальше теплые пальцы находят мой член и бережно сжимают его. Я взволнованно выдыхаю. Вторая его рука тоже оказывается в пижаме и, опустившись ниже, обхватывает мои яички. Вскрикнув, я упираюсь в стену, чтобы не свалиться от нахлынувшего экстаза. Ритмично двигая рукой, подразнивая скользкую головку и поигрывая с мошонкой, он с упоением вырывает из моего горла жалобные, похотливые стоны. — Повернись. Хочу видеть тебя. Повинуясь, я совершенно бездумно разворачиваюсь, не сразу осознав, что теперь Снейпу доступна вся гамма эмоций на моем лице. Он переводит взгляд к паху, смыкая пальцы. И замирает, словно зачарованный. Краешек его рта ползет вверх: похоже, увиденное ему по душе. Я распаляюсь от блаженства, но одновременно меня бросает в жар от смущения. Поздно стесняться, кретин, шепчет внутренний голос. Он тискает в ладони твои яйца, и ты стонешь, будто умалишенный! — Нравится? — повелительно спрашивает профессор. — Д-да... Я уже вот-вот... — мои щеки горят. Как Снейпу вообще можно заявить что-то вроде «почти кончил»? Просто немыслимо. Тем не менее он все понимает и с ухмылкой информирует: — Не так быстро. Говори со мной, Поттер. Почему ты просил не отменять отработки? — Хотел чаще бывать у вас, чаще видеться, — я еле ворочаю языком, вся кровь прилила туда, где он вытворяет волшебные вещи без всякой магии. — Выходит, ты тронулся умом, — беззлобно заключает Снейп. Вместо внятного ответа я жалобно всхлипываю: — О Боже... Умоляю вас. Продолжите их. Хотя бы до Рождества, как и планировали. — Хотя бы? — он надменно заламывает бровь. Застонав, я исступленно киваю. — Неудивительно, что вы не утруждаете себя мыслями о последствиях, — но, увидев мое искаженное лицо, он смягчается: — Я подумаю. Приоткрыв свои тонко очерченные губы, зельевар пристально рассматривает меня и наслаждается моей стыдливой беззащитностью. Я мучительно краснею и опускаю глаза на его руку, продолжающую терзать мой член. Еще несколько движений, и горячая волна наслаждения накрывает низ моего живота, я ощущаю сладкую судорогу, а затем, уткнувшись Снейпу в грудь, вскрикиваю, но до ушей профессора доносится лишь сдавленное мычание. Моя сперма заливает его пальцы и запястье. Осторожно выпустив мой член, он достает палочку и произносит очищающее заклинание, пока я в полном шоке наблюдаю за всем происходящим и параллельно натягиваю пижамные штаны. Все, что казалось несбыточным, нереальным, отсеялось, исчезло. Мой самый ненавистный преподаватель довел меня до оргазма прямо в классе зелий, где я проучился пять с лишним лет. И это было просто восхитительно. Когда сюда придут студенты, они даже не догадаются, что здесь творилось между их учителем и однокурсником. Снейп удовлетворенно оглядывает меня, словно это он только что кончил. Но я ведь чувствовал — ему явно тоже невмоготу. Как намекнуть, что и я жажду доставить ему удовольствие? Открываю было рот, но он резко вскидывает ладонь. — Тебя будут искать. Возвращайся. И в примирительном жесте легко целует меня в губы. А потом снимает с двери защитные чары и делает неопределенный взмах рукой, мол, готово, иди. Перед тем, как покинуть кабинет, я оборачиваюсь. — Профессор, я пойду. До встречи? Вид у Снейпа, уставившегося на пламя в камине, отрешенный и бесстрастный. Будто вовсе и не ублажал Гарри Поттера две минуты назад. Ответом мне, конечно, служит тишина. Из подземелий наверх я несусь на крыльях. Без происшествий вернувшись в больничное крыло, вижу, что и Гермиона, и Драко уже на своих местах. Кажется, все в лазарете спят. Я тоже бесшумно укладываюсь и зарываюсь лицом в подушку. Вторжение Пожирателей, предстоящие в школе перемены, вина перед Дамблдором... Сейчас ничего из этого не имеет значения. Улыбка до ушей не покидает меня, пока я наконец не погружаюсь в сладостный сон.