It's so insane You've got me tethered and chained I hear your name And I'm falling over «You look so fine» by Garbage
В больничном крыле я пролежал до вечера воскресенья. Мадам Помфри настояла, чтобы все мы еще два-три дня побыли под ее наблюдением и заодно подлечили нервную систему. Мне к тому же пришлось поглощать микстуру от мигрени — шрам разболелся в ночь на субботу, а к следующему вечеру нещадно горел огнем. Должно быть, Волдеморт вымещал гнев на своих подчиненных... Даже представься мне возможность проникнуть в этот момент в его разум, ни за что бы не рискнул. В пятницу прибегал Хагрид с двумя огромными вениками курчавого чертополоха («Вот вам оберег от зла всякого. Ежели тревожно, грустно будет, он поможет») и целой пригоршней несъедобного печенья, которое великан раздал всем, кроме Малфоя — не заметил, что слизеринец притаился за большой ширмой. Драко, не вынеся повального внимания, сразу на утро после происшествия попросил отгородить его от остальных. Поворчав, мадам Помфри все же пошла на уступку. Причину подобной прихоти понял далеко не каждый. Дин что-то пробормотал про барские замашки, а Симус — про челядь, своим присутствием мозолящую глаза Его Высочеству Хорьку. Конечно, все не так. Мы с Гермионой, хотя и словом об этом не обмолвились, оба осознаем, что Малфою жутко неуютно и одиноко среди сплоченных гриффиндорцев, видевших его слабость. Они наблюдали, как он предал отца, и узрели крушение репутации. Вот Драко и решил изолироваться, спрятавшись в свою раковину зализывать раны. Самым важным событием выходных стал визит Рона. Когда друг прикрыл меня от Яксли, на секунду мне показалось, будто двух месяцев порознь вовсе и не было. Видимо, он тоже ощутил это, поскольку не погнушался ни моей «гейской натурой», ни тем, что бывшая девушка каким-то образом наладила отношения с тем, кто раньше считался нашим общим врагом. И пришел навестить нас. Пожав руки приятелям и со скорбным видом кивнув Гермионе, пронзившей его ледяным взором, но слегка склонившей голову в знак приветствия, он направился ко мне. — Гарри... Тебе тут письмо, — робко выдавил он. — От Ремуса. — Спасибо, — сказал я, взяв протянутый конверт и отправив его на тумбочку. — Хедвиг не слишком переживала из-за моего отсутствия? — Ну, Сычик ее подбодрил, — почесал за ухом Рон. — А я дал совиного лакомства и объяснил, что с тобой все нормально. — Хочешь, садись, — кивнул я на стул рядом с койкой. Помявшись, друг выдал: — Может, выйдем ненадолго? Мадам Помфри на обеде, не заметит. Поговорим наедине. — А не испугаешься, наедине-то? — я поймал себя на том, что приподнял бровь совсем как Снейп. Под любопытными взглядами друзей мы с Роном вышли, и, едва закрылась дверь, он затараторил: — Гарри, прости меня. Я бесчувственный чурбан и придурок. Понятия не имею, реально ли все вернуть, и на многое не рассчитываю, но черт, я безумно скучаю по тебе. — О, больше не переживаешь, что я на тебя наброшусь в душевой, стоит только повернуться ко мне задом? Сконфуженный Рон отмахнулся и побагровел от неловкости. — Ты вообще ни в чем не виноват, это мои идиотские предрассудки. Чарли недавно признался родителям, что он гей. Вернулся из Румынии с парнем, привел его в дом. Тот тоже драконовод. Мама осталась в восторге. И папе он понравился. Потом мы в Хогсмиде встретились. Оба здоровые, мускулистые, ну ты видел Чарли. И пацан его такой же: брутальный, бородатый, все руки в мозолях с ожогами. Если бы кто слово им сказал — мол, фу, голубые, тогда бы голубым расцвели фингалы под глазами у смельчака. И чего я бесился насчет тебя? Мне ужасно стыдно, Гарри. Какая мне разница, с кем ты спишь? Главное — ты мой лучший друг. Знал бы ты, Рон, что вчера произошло... Не спешил бы раскидываться такими благородными фразами. — Ладно, — смягченный, я похлопал его по плечу. — Все ошибаются. — Как мне искупить вину? — повеселел Рон. — Ты ее уже сполна искупил, — ухмыльнулся я. — Ну и физиономия была у Яксли! Жалящее заклинание! Просто класс! — Я когда понял, что он на тебя движется, так сразу и забыл обо всем. Единственная мысль пульсировала: «До Гарри ты не доберешься, упырь». Мы за тебя горой встали, показали мощь. Даже Снейп вступился. Чего не ждали, того не ждали. — Да, — рассеяно кивнул я, уловив, как по-новому зазвучала его фамилия. Северус Снейп... Ненавистное ранее сочетание отныне стало милой сердцу симфонией. Мысленно написав на воображаемом листе эти двенадцать букв, я представил цветочные бутоны, медленно распускающиеся среди них. Северус. Смогу ли я хоть однажды назвать его по имени? — Гарри, прием! Ты чего его за руку схватил-то? Остановить пытался? Да пускай бы его дружки сцапали, какая разница? Он тебя терзает отработками, а ты о его благополучии печешься. Ох, Рон, получится ли у нас снова быть друзьями? Рассеянно пожав плечами, я перевел тему: — Слушай, а слизеринцы как себя ведут? — Пребывают в полном шоке! Что с хорька, что со Снейпа! Паркинсон ходит зареванная — у нее на Малфоя, похоже, были виды, да и дорогой декан разочаровал! На них сейчас все смотрят, как на врагов. Половина уже уехали — ну и хорошо, без этих гадов легче дышится. Другие факультеты, кстати, тоже поредели — родители начитались статей в «Пророке» и забрали малышей. В общем, теперь Хогвартс — школа четырнадцать плюс. — В министерстве переполох, да? — спросил я, услышав о статьях. — Они, конечно, сохраняют напускное спокойствие. Скитер спустила на Дамблдора всех собак. Мол, Скримджер и остальные ни при чем, это директор не может обеспечить детям безопасность. Ни про урок аппарации не упомянула, ни про снятие защитных чар! А еще, по ее словам, Пожиратели так тебя уделали, что ты чуть ли не фонтанировал кровью, едва спасли. Куча студентов якобы погибло. Мама с ума сходила от ужаса, пока я не отправил ей сову с объяснениями. Короче, ничего нового. Убеждают народ, будто Министерство хорошее, а Дамблдор — старый олух. — А как с Долоховым, не в курсе? — еле сдерживая гнев, я закусил губу. — Папа рассказал только, что авроры выяснили, где находится штаб Волдеморта. В Малфой-мэнор, естественно. Но как кого-то оттуда выкурить, не ясно. Даже если направить целую армию элитных бойцов брать поместье штурмом, Волдеморт при желании превратит их в пыль. А вдруг Пожирателей предупредят о вторжении? Представляю, сколько предателей найдется среди работников министерства. Поди разбери, кто свой, а кто чужой! Или вообще под Империусом вынюхивает дела правительства! — Да уж, — кивнул я, стараясь справиться с потоком информации. — Гарри, а ты случаем не знаешь, чего это хорек вступился за Гермиону? — щеки переминающегося с ноги на ногу Рона опять порозовели. — Ну, он же на нашей стороне, — сказал я. — Наверное, сработались на зельях, и Малфой счел своим долгом не дать ей пострадать. — Ущипни меня, чтобы я проснулся и вся эта нелепица оказалась сном, — пробормотал друг, и мы вернулись в больничное крыло. — Ай, Гарри! Больно же! * * * Хогвартс и правда изрядно опустел. Явившись в понедельник на завтрак, я вижу множество свободных мест за каждым из факультетских столов. Метнув взгляд на преподавателей, тут же об этом жалею: тело начинает гореть, и меня кидает в жар. Темная фигура восседает по правую руку от Дамблдора. На фоне аскетичной черной мантии профессора звезды на лиловых одеждах директора сияют, как золото. Они о чем-то увлеченно беседуют, а я украдкой рассматриваю Снейпа, мимоходом поглощая кашу. Если забыть о его мерзком характере, каким можно его увидеть? Каким он впервые предстал в моих глазах, пока я не ведал, что этот мерзавец станет третировать меня из года в год? Суровым, мрачным, загадочным. Харизматичным, гордым, авторитетным. Конечно, я был ребенком и не мог оценивать его в ином ключе. Но сейчас могу. Внешне он не красив и не атлетичен, но в то же время так притягателен... Что это — животный магнетизм? Его непостижимые флюиды в два счета минуют расстояние между нами, и вот я уже изнываю от желания, глядя, как он управляется с ножом и вилкой, а волосы цвета воронова крыла спадают ему на лицо. Они касались моей кожи. И эти длинные пальцы, и эти тонкие губы... Что он творил со мной, на какое безумство решился ради ненавистного студента! И никто, никто из сидящих вокруг не знает о нашей тайне. Гермиона, погруженная в книгу, скучающий Рон, внимающий назойливой Лаванде, МакГонагалл, передающая солонку Флитвику, Почти Безголовый Ник, сопровождающий Толстого проповедника к выходу из Большого зала. Ни одна душа — живая ли, мертвая ли, — не знает о произошедшем в пятницу между Снейпом и мной. Мы не виделись все выходные, я успел все обдумать и понять, что случившееся — одно из невероятнейших событий моей жизни. Так потрясен и одновременно счастлив я был лишь несколько раз: когда узнал, что с рождения волшебник, когда попал в Хогвартс, когда выиграл первый квиддичный матч и когда выяснил о существовании любящего крестного. Профессор и я не могли смотреть друг на друга, не сжав зубы от злости и отвращения. Казалось невозможным, чтобы эта неприязнь однажды превратилась хотя бы в вежливую отчужденность. Но вместо этого она обернулась всепоглощающей страстью, при воспоминании о которой у меня сладко сводит низ живота. Это ведь воистину чудо, перечеркивающее то плохое, что было в прошлом. Многочисленные перепалки и разногласия, публичные унижения, стыд и чувство вины... Они отныне не важны, в них попросту нет смысла. Человек, пять лет не упускавший случая, дабы уколоть и задеть, оказался таким чувственным, возбуждающим, пылким. Я был в его власти, он командовал и не слишком-то церемонился, но искренне старался доставить мне удовольствие, что читалось в каждом движении, слышалось в каждом вздохе. Будет ли это иметь продолжение? Мышонку понравилось быть в лапах у кота. Я хочу больше. Еще больше, чем он великодушно мне дал. Теперь брать — его черед. Рот наполняется слюной, я отодвигаю от себя пустую тарелку. Меня мучает аппетит совсем другого рода. Словно почувствовав, что за ним наблюдают, Снейп бросает на меня строгий взор. И задерживает его буквально на пару секунд, но это гораздо, гораздо дольше, чем я привык. Дыхание перехватывает от нетерпения. Не могу поверить, мы правда целовались, он обнимал меня, впивался зубами в кожу, подарил мне первый в жизни оргазм от ласк другого человека. Дьявол, что ты делаешь со мной! Как быстро я стал зависим от тебя душой и телом! * * * На занятиях все студенты крайне враждебно ведут себя со слизеринцами, а те в свою очередь держатся особняком и сильно огрызаются в ответ на любую дерзость. Драко выглядит белой вороной посреди стаи стервятников. Принц, ставший изгоем, мог бы куда сильнее сокрушаться по этому поводу, но отчего-то не кажется понурым и отчаявшимся. Будто мысли, заполняющие белокурую голову, окрыляют его и затмевают все горькое, что случилось с ним в последние месяцы. За ужином я замечаю, как во время ободряющей речи директора с благодарностями всем принимавшим участие в обороне замка, одноклассники Малфоя сидят, задрав носы, и высокомерно на него косятся. Тот же с аристократичной невозмутимостью обгладывает куриную ножку и демонстрирует, что ему, в общем-то, на них начхать. От обращения Дамблдора меня отвлекает эльф, настойчиво дергающий рукав моей мантии. — Мистер Гарри Поттер, вам послание. Взяв из крохотной ручки небольшой кусочек пергамента, сложенный вдвое, я разворачиваю его и читаю два слова, написанные знакомым убористым почерком. «Отработка состоится». Шальная улыбка озаряет мое лицо. Гермиона, сидящая напротив, тут же наклоняется ближе. — Что там, Гарри? Хорошие новости? — Да, — я спешу убрать бумагу в карман. — Потом расскажу тебе. Мне смертельно хочется посвятить подругу во все происходящее, но как? Я ведь и сам пока толком не знаю, к чему приведет согласие Снейпа продлить взыскания. Мастера зелий за преподавательским столом уже нет. Может, оно и к лучшему. Будь он здесь, я не смог бы сохранить спокойствие сразу после прочтения записки, которая стала негласным подтверждением, что кое-кто не против продолжить начатое. * * *They took a step back, thought about it, what should they do 'Cause there's always repercussions when you're dating in school But their lips met, and reservations started to pass Whether this was just an evening or a thing that would last «Tear you apart» by She Wants Revenge
Снова стучаться в класс зелий, зная, что внутри будет он один... Большего удовольствия теперь и не придумаешь. Услышав бесстрастное «Войдите», я распахиваю дверь и с колотящимся сердцем шагаю внутрь. Снейп, проверяющий кипу студенческих работ, кидает на меня короткий взгляд, исполненный олимпийского спокойствия, и молча возвращается к каранию свитков пергамента пером с красными чернилами. В то же мгновение собственные ожидания кажутся мне неимоверной, непроходимой тупостью. Я-то представлял, что он сам встретит меня у порога, приветливо прикоснется ко мне, как подобает человеку, целовавшему меня в прошлый раз и державшему в руках мой член. Из головы, видно, напрочь вылетело, с кем имею дело. — Займитесь инвентарем, Поттер, мне сегодня не до вас, — жестом он указывает в сторону груды котлов, черпаков и пробирок. — Отмоете утварь и можете быть свободны. Горькая обида пронзает все мое естество. Чистить тару, которую не составит труда привести в порядок магией! Вернулись к тому, что было в сентябре. — Сэр, вдруг для меня найдется другое занятие? Более полезное? Не слишком ли двусмысленно это прозвучало? — Вы хотели отработку, я предоставил ее вам, — не отвлекаясь от бумаг, отзывается профессор. — Придумывать для провинившихся учеников интересные поручения не входит в мой круг обязанностей. — Я сказал полезное, а не интересное! — как же раздражает его пренебрежительное отношение! И ведь упрашивал же продлить эти идиотские наказания! Снейп продолжает безмолвно оценивать домашние задания. Вот же сволочной гад! Ну он сейчас пожалеет! Я смиренно приступаю к взысканию. Мстительная решимость подталкивает меня к непривычным для самого себя действиям. Без понятия, где этого понабрался: тело словно подсказывает, что надо делать. Повернувшись к учителю спиной и прогнувшись в пояснице, я наклоняюсь к большому и глубокому котлу и начинаю драить жестяной губкой его внутренние стенки. Затем, спустя десять минут, разогнувшись, издаю стон облегчения, разминая слегка затекшие конечности. Со стороны преподавательского стола не следует ровным счетом никакой реакции, и тогда я, пораженный собственной нахальностью, перехожу в активное наступление. Развернувшись к Снейпу, я принимаюсь беззастенчиво его разглядывать, попутно натирая губкой толстую ручку здоровенного оловянного черпака. Спустя пять минут моих манипуляций зельевар недовольно сжимает губы и вбирает носом воздух, но не исключено, что это результат прочтения какого-нибудь особенно абсурдного высказывания в студенческом эссе. Не отрывая от профессора глаз, я вдруг понимаю: в нем что-то изменилось. Посвежел? Похорошел или просто... Привел в порядок волосы! Сальные пряди остались в прошлом: чистая копна спадает на бледную шею черной блестящей волной. Помыл голову. Снейп помыл голову! Нет, конечно, он наверняка делал такое и прежде, нельзя же все время ходить с грязными патлами. Но до этого момента я не замечал или не верил, что подобное в принципе возможно. Не слишком ли дерзко — надеяться, что мой визит послужил тому причиной? На сей раз я издаю страдальческий вздох непроизвольно, и это становится последней каплей. — Поттер! — рявкает Снейп, заставив меня вздрогнуть. — Да? Мне кажется, или его щеки заалели? Возмущенный, он гаркает: — Бросьте чертов черпак! От неожиданности я резко отпускаю инструмент, и соприкосновение металла с дном котла отдается оглушительным звоном на весь класс. — Что, скажите на милость, вы себе позволяете? — вопрошает разгневанный Снейп, встав и уперевшись ладонями в столешницу. — Намерены вывести меня из терпения, ломая смехотворную комедию? — Сэр, я и не думал! — отплачу ему той же монетой. — Вам сегодня не до меня, я это тотчас уяснил. Можно мне продолжить отработку? Хочу поскорее отсюда уйти. — Да неужели? — язвительно говорит профессор. — Так уж поскорее? По вашим фортелям сразу и не скажешь. — О, чем раньше, тем лучше, — заверяю я и для убедительности часто киваю. — Есть миллион куда более приятных занятий, нежели пребывание в подземельях. Даже не знаю, о чем думал, просясь в этот кабинет снова и снова. Да что ты творишь, кретин? Ты навсегда оттолкнешь его и погибнешь от своего же меча! Но мои слова угодили точно в цель. Мастер зелий меняется в лице, устремив на меня остервенелый взгляд исподлобья. — Сюда. Живо. От его грозного рыка член в моих штанах начинает чуть ли не дымиться. Снейп продолжает пристально на меня смотреть, гипнотизируя, как удав кролика. — Ну? Чего ты ждешь? — требовательно спрашивает он. Сзади доносится тихий щелчок — его заклинание заперло дверь. Ноги будто одеревенели. Но стоит лишь совершить одно титаническое усилие, послушно шагнув навстречу, как я срываюсь с места и почти бегу, ничего не страшась. Разве что снести по пути все склянки. Кинувшись прямиком в руки Снейпу, точно глупая добыча — в лапы голодному зверю, я дотягиваюсь до его лица и жадно впиваюсь в сухие, слегка шершавые губы. О боги, ничто и никогда не доставляло мне такого страстного упоения, как эти жгучие поцелуи, изматывающие всю душу. Неловкий опыт с Чжоу кажется нелепой шуткой, зато близость моего учителя заставляет лихорадочно трястись от вожделения. Хочу вцепиться в него мертвой хваткой и не отпускать. Хочу, чтобы он стал частью меня. Чтобы он... был внутри. Проник под кожу и услышал биение сердца — так во мне отзывается исступленная ласка этого невозможного человека. Снейп оттесняет меня к парте — той, за которой на Зельях сидим мы с Паркинсон, и я податливо опускаюсь на деревянную столешницу. — Решил взять меня измором? — коварно усмехается профессор, наклонившись ко мне. — Самоуверенный паршивец. — Мне удалось? — трепеща от радости, бормочу я. Он отстраняется и прижимает указательный палец к моим губам. — Молчи. Ощущая мягкость и тепло его прикосновения, провалив попытку совладать с непристойным порывом, я ловлю солоноватую подушечку и вбираю ее в рот. Дрогнув, Снейп завороженно наблюдает за тем, как я облизываю и посасываю его палец, тереблю его языком, прикусываю зубами, и это приносит мне ни с чем не сравнимое бесстыдное наслаждение. Никто из тех, кому я опасаюсь рассказать о нас, просто не видел этого и не сможет понять. А я вижу. Вижу, как выглядит сгорающий от желания Северус Снейп, и столь фантастическое зрелище мне не забыть до самой смерти. Разведя бедра, я притягиваю его ближе и обнимаю высокую худощавую фигуру, чувствуя себя слабым, уязвимым и нуждающимся сейчас только в том, чтобы тот из нас, кто старше, сильнее, мудрее, понял меня и не отверг. — Прошу, будьте первым, — шепчу я, смущаясь от нахлынувшей неловкости. — Мне это нужно. Глаза предательски щиплет от осознания моей отчаянной потребности в нем. С беспокойством вглядевшись в меня, Снейп серьезно произносит: — Поттер. Необдуманные решения, принятые на поводу у эмоций, приводят к плачевным последствиям. Это говорит вам человек, не единожды испытавший подобное на себе. Потому вы должны умерить свой пыл. Но от его слов я лишь вспыхиваю. — Решение обдумано, я пришел к нему, хорошо поразмыслив. И справлюсь с любыми последствиями, какими бы они ни были. Мы оба справимся. Вам ведь не плевать на меня! Пусть я неопытен, но кое-что все же понимаю — вы тоже жаждете этого. — Мои чувства в данной ситуации ровным счетом ничего не значат, — он мягко проводит пальцами по моей щеке. — Я ваш учитель. Который, к своему великому стыду, не сумел противостоять влечению. Но вовремя останавливаться — жизненно необходимый навык для всех без исключения. — Это подходит для других, но не для меня, — качаю я головой, обезумев от всего происходящего и по-прежнему не выпуская его из своих рук. — И не для вас. Три дня назад мы были на волоске от смерти. Неизвестно, наступит ли завтра. Пока я жив, пока вы живы, мы не имеем права растрачивать впустую каждый новый день. Особенно желая одного и того же. Я ни разу не ощущал себя так, как сейчас, — задохнувшись, я приникаю к его губам и исступленно целую, наплевав на предостережения. Тот Снейп, что пять лет превращал мою учебу в ад, стал чужим и канул в небытие. Я узнал его нового и теперь просто без него не смогу. — Не отпускайте, не отпускайте меня, — горячо умоляю я, уткнувшись ему в шею, чувствую его распаляющий запах и завожусь от этого еще больше. — Боже... Если не вы, то никто. И он сдается. Одна фраза, сказанная тихим, глубоким голосом, заставляет мое сердце сделать сальто. — Не здесь. Где угодно, где скажете, хочется пролепетать мне, но я, еле сдерживая переполняющее меня ликование, быстро подтверждаю кивком, что понял. — Полно вам сиять, как начищенный галлеон, — возводит глаза к потолку Снейп и, открыв взмахом палочки дверь в свои комнаты, пропускает меня внутрь. Обжигающий жар расползается от груди до паха, когда я, пройдя через рабочий кабинет и лабораторию профессора, где мы вместе готовили зелье, останавливаюсь у входа в его личные покои. Раньше обстановка казалась мне мрачной и зловещей, как в вампирском склепе. Мало света, от постоянно влажных каменных стен веет холодом. Бессчетное количество банок с заспиртованными внутренностями волшебных существ — мозгами, сердцами, языками и другими гадкими составляющими — наводят жуть. Но сегодня для меня это самое уютное и желанное место в мире. Отсюда видна кровать в его спальне, застеленная зеленым стеганым покрывалом. Неужели там, на ней... — Куда делась вся прыть? — поднимает бровь Снейп, заметив мое смятение. Не отвечая, я в упор разглядываю длинный ряд мелких пуговиц на его сюртуке. Мерлин, как с ними быть? Может, стоит для начала раздеться самому? Пальцы плохо слушаются, когда я тянусь к воротнику рубашки. Взволнованно вздохнув и стараясь не думать о том, сколь неумелым и жалким сейчас кажусь, кое-как справляюсь с двумя петлями, и вдруг Снейп перехватывает мои взмокшие ладони своими — сухими и теплыми — и медленно опускает их. Взяв инициативу на себя. Какие у него уверенные руки. Они легко освобождают из тесного плена пуговицу за пуговицей, постепенно обнажая все больше кожи. Зельевар зачарованно рассматривает мое тело, и это внимание окончательно меня добивает. Я еще не ловил на себе таких голодных взглядов, наполненных любованием и откровенным желанием обладать. Рубашка падает на пол. Я остаюсь в одних джинсах, сбрасываю ботинки и, направленный его повелительным жестом, прохожу в спальню. Ступая по пушистому ковру, добираюсь до кровати и ложусь на покрывало. Я в его личном пространстве, это что-то необыкновенное! Тут он засыпает и просыпается, здесь донельзя интимная обстановка — кресло в единственном экземпляре, прикроватный столик с книгой, миниатюрный шкаф, куда, видимо, помещаются все немногочисленные предметы его гардероба. Снейп, шагнув за мной следом, останавливается напротив и, не сводя с меня глаз, принимается методично расстегивать свой сюртук, в два счета одолев бесконечные застежки: он привык делать это ежедневно в течение долгих лет. Комната погружена в полумрак и тишину, нарушаемую лишь потрескиванием пламени в камине. Его оранжевые блики резво пляшут на стенах, вновь создавая ощущение, будто я решил погостить у Сатаны. Тот, кстати, успел избавиться от своего обмундирования и развязать шелковый шейный платок. Наблюдая, как мой учитель в белой сорочке и черных брюках выскальзывает из обуви, я жадно отслеживаю каждое его движение и уже ожидаю, что он продолжит раздевание, но этого не происходит. Профессор, проведя рукой по волосам, в последний раз окидывает меня взором, раздумывая над чем-то, а затем наконец подходит ближе. Приподняв подбородок, изучает мое лицо, и его губы трогает едва уловимая улыбка. — Итак, ты победил. Я поддался, и я с тобой. Ничего лучше мне и не мечталось услышать. Всегда стойкий, как каменное изваяние, скупой на эмоции, закрытый и непостижимый, сегодня он позволил мне увидеть себя настоящего. Только мне! И пока в моем распоряжении есть вся ночь, нельзя упускать свой шанс. В непреодолимом душевном порыве я опускаюсь перед Снейпом на колени и ощущаю себя словно в другом измерении, смотря на него снизу вверх. — Стой, — зельевар старается не дать мне дернуть брючную застежку, но его попытка не удается, а вот моя — вполне. — Поттер! — предупреждающий тон отчего-то веселит. Он наверняка, как и я, взволнован. — И что вы сделаете мне, сэр? — ухмыляюсь я. — Снимете баллы? Через мягкую ткань белья я чувствую, как жаждет вырваться наружу его член. Я грезил об этом мгновении ночами напролет. Воображал его и помыслить не мог, что смогу не только увидеть воочию, но и прикоснуться. И теперь Снейп собирается меня остановить? Ха! — Нет, — раздраженно отвечает он. — Лишь твою одежду. И отымею тебя. Вспыхнув от нахлынувшего возбуждения и заерзав на полу, я почти молю: — Обещайте. — Гарантирую. Застонав в нетерпении, я запускаю руку под резинку его боксеров, слегка оттягиваю их вниз, освобождаю длинный ровный член и еле удерживаюсь, чтобы не охнуть. Даже в моих фантазиях он не был настолько красивым. Большим, налитым, твердым, с выступающими венами, обрамленным темными завитками волос, соблазнительная дорожка из которых устремляется вверх и скрывается где-то под рубашкой. Подняв голову, я смотрю на Снейпа. На его лице читается абсолютное превосходство. Уверен, он примерно представляет мои чувства сейчас. Сколько раз ему случалось наблюдать похожую реакцию от тех, с кем спал? Будь у меня такое достоинство, я бы тоже, наверное, расхаживал по школе с невероятно высокомерной физиономией. Хочу хоть чем-то запомниться ему. По крайней мере, быть не худшим из его партнеров и подарить не меньше удовольствия, чем он даровал мне. Ничего не умея и зная об оральных ласках исключительно в теории, я действую, как диктует мне собственное тело, и обхватываю член Снейпа у основания. Знакомое ощущение шелковистой кожи под пальцами вселяет уверенность: он такой же, как я, а мне ведь сто раз доводилось удовлетворять самого себя. Все должно быть не слишком уж сложно. Его аромат, смешанный с опьяняющим запахом вожделения, дразнит ноздри. Начав медленно двигать рукой, я слышу вздох одобрения и воодушевляюсь. Приоткрыв губы, высовываю язык и провожу кончиком по влажной головке. Затем вбираю всю ее в рот, услужливо наполнившийся слюной. Сверху до меня доносится вздох куда громче. Боже. Я делаю минет Снейпу, и ему это нравится. Погрузив член глубже, я совершаю несколько поступательных движений. Оказывается, совсем не трудно! Как сосать леденец. Он кладет ладонь мне на макушку, но не пытается надавить и усилить темп, просто зарывается в волосы, поглаживая их. Стоны упоения вырываются из моей груди. Снова и снова я проталкиваю член в свой рот и, хотя не могу взять его полностью, стараюсь возместить сие упущение, ублажая его языком. Этот потрясающий момент уже начинает казаться мне вечностью, как вдруг голос с магическим тембром произносит: — Стой. Так меня не хватит надолго. Ты уверен, что хочешь... всего? — Я хочу! Пожалуйста. Я хочу, — похоже, мой страстный шепот лишает его остатков самообладания. — Ложись на кровать, — командует Снейп. — Без одежды. — А вы? — обнадежено спрашиваю я. — А я буду наблюдать, — обещает он. Расстегнув ширинку, я скидываю джинсы и остаюсь в одних трусах, красноречиво натянувшихся в области паха. Чтобы снять их под его изучающим взором, нужно быть тем еще смельчаком. Ладно, Гарри, ты сам этого хотел. И не с таким справлялся. Победил василиска, обхитрил дракона, пригласил девчонку на бал, в конце концов! Сможешь и предстать перед Снейпом совершенно голым и беззащитным, в то время как он в брюках и сорочке, прикрывающей его член, кажется полностью одетым. Опершись на шкаф и сложив руки на груди, профессор созерцает, как я снимаю белье и краснею от собственной наготы. Он велел лечь, последую-ка я его совету поскорее. Вернувшись в постель и скользнув к изголовью, я ныряю под одеяло. Зельевар не спеша подходит и, откинув покрывало, тоже мягко опускается на небольшом расстоянии от меня, протягивая руку. Охотно двинувшись ему навстречу, я устраиваюсь рядом, утопая в запахах его кожи и чистых шелковых волос. Моя Амортенция, мой лучший сон наяву..! Отчего-то хочется разреветься как мальчишка. Наверное, это и есть самый счастливый миг — когда сбывается то, о чем ты мог лишь с грустной безнадежностью мечтать. Лелея меня в объятиях, Снейп целует мою шею и проводит языком влажную дорожку к уху, от чего по моей спине пробегает дрожь. Подмяв меня под себя, он принимается исследовать мое тело. Его губы проходятся по моим ключицам, щекочут соски и спускаются ниже. Я вздрагиваю и выгибаюсь, стоит Снейпу прикусить мое бедро, а затем внезапно замираю, почувствовав, как его дыхание касается моего лобка. — Мне необходимо тебя подготовить, — предупреждает он. Верно, ведь он не сможет войти в меня, не будь я достаточно для этого раскрыт. — Хорошо, — соглашаюсь я и уже было настраиваюсь на экзекуцию, но вместо этого мою подрагивающую головку накрывает его горячий рот. В ту же секунду окружающий мир перестает существовать. Есть только эти теплые волны, омывающие меня, заставляющие метаться по кровати и комкать в кулаках простыни. — Господи, как приятно, — бормочу я, пока он неторопливо делает мне минет так, что внизу моего живота все сжимается от наслаждения. Профессор раздвигает шире мои ноги, оказавшись прямо между ними. Черт, это просто невообразимо неловко! Снейп шепчет заклинание, и я ощущаю, как меж ягодиц становится скользко. Вновь занявшись моим членом, он одновременно пробирается пальцем к моему анусу. Я напрягаюсь, но зельевар всего лишь нежно обводит мой вход, слегка надавливая на отверстие. В сочетании с дразнящим головку языком эта ласка превращается в невыносимую, и я чувствую приближение сокрушительного оргазма. — Прошу, вставьте палец, — чуть ли не хныкаю я. Ужас, понятия не имел, что способен вести себя настолько бесстыдно. Снейп выполняет мою просьбу, легко проникая в смазанное колечко мышц. Неприятно, но вполне терпимо. Видя, что я в порядке, спустя пару минут он осторожно добавляет второй палец. Дает мне привыкнуть, плавно двигая кистью и растягивая задний проход, не прекращая стимулировать мою эрекцию. Правда, от волнения и неудобства былое возбуждение улетучивается. Но я очень хочу его вернуть, поэтому мужественно терплю, когда профессор вставляет в меня третий палец, и говорю себе: куча людей через это проходит, нельзя показывать, что я вот-вот лопну от натуги. В итоге мой расширенный анус наконец свыкается с напряжением, и Снейп вытаскивает изо рта немного поникший член. — Устройся сверху, так будет лучше. Заметив мое смущение, он поясняет: — Я рискую причинить тебе сильную боль. Ты должен сам контролировать процесс. Глубину проникновения. Станет невмоготу — сможешь остановиться. — Ладно, — отвечаю я, испытывая невероятное облегчение. Затем удобно располагаюсь, оседлав его бедра. Мой оживший член звучно шлепает его по животу. Снейп сжимает мои ягодицы и поглаживает их: эти хищные прикосновения заставляют толпы мурашек рвануться от копчика к лопаткам. Я приподнимаюсь, и он поддерживает меня ладонями снизу. — Я подстрахую. Не бойся. — Мне нечего бояться, — заявляю я, чтобы убедить в этом самого себя. Но думаю только о том, как он вообще поместится во мне. — Совсем не обязательно входить полностью, — читает мои мысли профессор. — Остановись, если посчитаешь нужным. Кивнув, я беру в руку его член и направляю себе между ног — туда, где нервно сжимается влажная, размятая его пальцами дырочка. — Расслабь мышцы, — подсказывает Снейп, дотронувшись до вожделенного места и обнаружив, как я напряжен. Все хорошо. Он доверился мне, и теперь я доверюсь ему. Мы сделаем это вместе, больно не будет, читаю я про себя мантру. Разжав зад, я направляю пульсирующую головку прямо в растянутое колечко. Оказавшись во мне, Снейп меняется в лице и издает короткий стон. Сначала боли нет, но стоит члену проникнуть глубже, мне резко хочется завопить: туго натянутый анус горит, как ужаленный. Я замираю, и зельевар напрягает руки, чтобы придержать меня снизу. Внимательно следя за моими реакциями и заметив мой страдальческий вид, он утешающе гладит мою поясницу и спрашивает: — Не передумал продолжать? — Нет! Ни в коем случае! — мотаю я головой. — Тогда тебе нужно привыкнуть. Не шевелись, скоро станет легче. Зависнув в воздухе и приспосабливаясь к большому члену, я перевожу дыхание и стараюсь максимально раскрыться. Снейп прекрасно меня смазал и разработал мое отверстие, но даже три пальца не идут ни в какое сравнение с его достоинством. На спине и на лбу то ли от напряжения, то ли от возбуждения выступают капельки пота. Ткань его рубашки под моими ладонями тоже становится мокрой. Застыв в полумраке спальни, мы безмолвно смотрим друг на друга. Его волосы красиво разметались по подушке, губы сладко приоткрыты, глаза поблескивают, отражая золотистое пламя. Он взирает на меня с таким искушением, словно я заворожил и пленил его. Это сводит с ума, и я решаю более не терзать нас обоих. Хочу его, хочу отдать ему свое тело. Я сильнее насаживаюсь на член и делаю пару движений — вверх, а затем вниз, что, похоже, дарит Снейпу наслаждение. — Такой тесный, невинный, никем не тронутый, — пылко шепчет он, и мои щеки обдает огнем. Кто бы мог подумать, что этот замкнутый и немногословный человек в постели проявит раскованность и порочность? Я принимаюсь медленно двигаться, то опускаясь на его член, то почти вынимая его из себя. Снейп мнет мои ягодицы и слегка царапает кожу. Должно быть, ему не терпится податься навстречу, но он сдерживается, дабы не навредить мне. В какой-то момент я внезапно испытываю странное, незнакомое ощущение: его головка будто задела что-то внутри, вызвав яркую вспышку удовольствия. Мой член тут же вздрагивает, я вскрикиваю, а тянущее чувство в паху усиливается. Дискомфорт уходит на второй план, когда я намеренно повторяю действие, чтобы его член опять как следует прошелся по нужной точке. — Боже! Да! — молю я. Мои брови удивленно ползут вверх, а рот растягивается в улыбке. На Снейпа я не смотрю, подняв глаза к потолку и отдавшись чувству осязания. Вот почему мужчинам нравится принимать в себя член. Ради такого блаженства легко можно смириться с пережитой болью. — Мы нашли, что искали. Прекрасно, — довольно заключает зельевар и переключает внимание на мой изнывающий член. Схватив его у основания одной рукой, теребя и лаская, другой он перекатывает в ладони сжавшиеся яички. Все, что я способен сделать, когда мое тело пронзает наслаждение сразу в двух местах, — это взвыть от кайфа и вцепиться в рубашку своего любовника до треска разрывающейся ткани. — Кричи, стони для меня. Хочу знать, как тебе хорошо, — подначивает Снейп, испепеляя меня плотоядным взглядом. И я послушно выполняю его волю, высвобождая свое удовольствие. В комнате эхом отдаются жалобные, распаленные вздохи, возбуждая до предела. — Да, да, сэр! Он вдруг рассерженно рычит: — Не называй меня так в постели, Поттер! Догадка будоражит — теперь перед его глазами всякий раз будет всплывать наш секс, стоит мне только использовать это обращение на уроках... — Могу я тогда назвать вас по имени? — развеселившись, спрашиваю я. Он угрожающе сжимает мои яйца и цедит сквозь зубы: — Ладно. Пусть остается «сэр». — Да, сэр. Ваш член — это просто... О да, профессор, как прекрасно! Одурев от потрясающих ощущений в заднице, я принимаюсь прыгать на Снейпе, раскрыв рот и вопя: — Умоляю, сэр, да! О-о-о господи! Что вы со мной... И, не в состоянии завершить фразу, взрываюсь в экстазе. Моя головка трижды выстреливает спермой ему на живот. — А-а-ах! Черт! Да! — Больше нет сил слушать твои стоны, — вырывается из уст Снейпа. Он резко поднимается, по-звериному дико обхватывает меня в объятиях, яростно целует в губы и параллельно в исступлении двигает бедрами, вколачиваясь в меня своим толстым стволом. А затем неожиданно напрягается, замедляется, и я чувствую, как меня заполняет изнутри его обжигающая сперма. Жадно воззрившись на профессора, я стараюсь запомнить этот момент в мельчайших деталях. Миг, когда Северус Снейп кончил, лишив девственности Гарри Поттера, и в изнеможении откинулся на подушки, как в замедленной съемке. Когда его губы сладострастно изогнулись, глаза закрылись, брови сошлись на переносице, а все тело затряслось подо мной. Когда я испытал отчаянный прилив счастья от того, что совершил это именно с ним. Мы молча лежим, выравнивая дыхания, разморенные теплом от камина и порцией удовольствия, разделенной на двоих. Через какое-то время я ловлю себя на том, что, приникнув к его груди, вот-вот засну. Встрепенувшись, приподнимаюсь и натыкаюсь на его внимательный взгляд. Снейп берет палочку, оставленную на прикроватной тумбе, и произносит очищающее заклинание. Вся влага, запах секса и липкость между ног мгновенно исчезают. Затем он целует меня в висок и говорит: — Отбой был давным-давно. Возвращайся к себе и не нарвись на дежурных. — Попрошу Добби помочь, — догадываюсь я. Мастер зелий со смешанными эмоциями следит за тем, как я зову домовика и как тот приносит мне мантию-невидимку. С одной стороны, придумано очень ловко, меня точно никто не обнаружит. С другой — никогда не упуская шанса сцапать нарушителей школьных правил, он сейчас готов скрипеть зубами от собственного бессилия из-за участия в подобной авантюре. Завернувшись в серебристую ткань, я с улыбкой шагаю к Снейпу, желая на прощание прильнуть к нему. — Не привык целовать летающие головы, — кривится зельевар. Я вновь распахиваю мантию. — А так? Но Снейп отступает. — Вы должны знать, что это была единоразовая акция. Просто секс. Который не повторится. Вам ясно, Поттер? Он видит мое ошеломление. — Это был первый секс в моей жизни! Как вы можете! — Я польщен, что вы выбрали меня, и постарался сделать все, дабы первый опыт запомнился вам приятным. Но вы были предостережены изначально. И приняли решение, осознавая последствия. Так вот — это они, те самые последствия. Вы обещали справиться с ними. Справляйтесь. А теперь прошу меня извинить. И профессор уходит туда, откуда мы только что вместе пришли. От потрясения я даже не понимаю, как оказываюсь за дверью в коридоре. Ноги несут подальше от места, где сначала мне было неимоверно хорошо, а потом вдруг стало мучительно больно. В ушах звенит, глаза застилает предательской пеленой слез. Просто секс! Единоразовая акция! Да что он за человек! От шока ничего не видя и не слыша, я со всего размаху на кого-то налетаю в темноте и, словно ошпаренный, не разбирая дороги, уношусь прочь. — Эй! Какого черта? — доносится до меня оклик позади, и я тут же узнаю возмущенный голос. Это Драко Малфой, тоже не спящий глубоко за полночь, тихо откуда-то крался по подземельям в слизеринскую гостиную.