Страж-хранитель (рабочее v2)

Бриан устало шел по лесной тропе. Он шел уже несколько часов… И весь прошлый день… И всю прошлую неделю… Розали. Когда из Схрона пришла эта весть, Бриан впервые в жизни всерьез задумался о том, чтобы самому оборвать нить своей жизни и отправиться следом за подругой. Его остановил отец, напомнивший, что Бриан все-таки принц, и других наследников у королевской семьи равнинных эльфийцев пока не наблюдается. Впрочем, эти же слова толкнули принца на побег - он понял, что даже если что-то сделает, его выдернут с самого порога смерти. Но он никогда не пытался даже делать вид, что ставит государственные дела выше собственных чувств, и потому такое отношение отца к сыновнему трауру не прибавило последнему желания ни принимать трон, ни даже оставаться рядом с этим троном. И теперь за его спиной оставались и беломраморные стены родного дворца, и зеленые луговые травы, и граница леса и равнины, и изрядная часть владений лесных эльфийцев. Лес официально подчинялся равнине, и здесь не было собственного правителя. Собственной армии тоже не было, лесные вообще отличались мирным нравом и дружелюбием. Но в случае нападения на лес постоять за себя могли, и потому отряды с равнин, где более-менее организованная армия наличествовала, последний раз бывали тут очень и очень давно. Изредка принц ощущал где-то за стеной столетних елей ауры лесных. Они были напуганы и стремились на север, что настораживало. Если опасность настолько велика, что дети леса покидают свои жилища, почему они не обратились к равнине за помощью?.. Бриан не раз начинал задумываться об этом, но быстро прогонял мысли, которые теперь считал лишними. Он уже не видел себя будущим правителем этих земель и не чувствовал обязанности думать о них. Других мыслей в голову, правда, не приходило, и эльфиец с пустым взглядом шагал и шагал по заросшей тропинке. Ему не хотелось даже напрячь силы и взлететь, чтоб не запинаться ежеминутно о спутанные травы и корни. Так он и ушел бы в неизвестную даль, если бы не неожиданная встреча. Тропинка в очередной раз вильнула круто вправо, и Бриан вышел на полянку и по привычке сделал несколько шагов, прежде чем сообразил, что тропа заворачивает вправо сильнее. Он хотел было вернуться на тропу, вновь ныряющую в лес совсем рядом с тем местом, где она из него выныривала, когда ощутил на себе чей-то взгляд и обернулся. Земля медленно покачнулась, уходя из-под ног. На какие-то секунды принцу показалось, что на него внимательно-испуганно смотрит Розали. Потом он все же осознал, что глаза у хрупкой эльфийки на другом конце поляны не голубые, а светло-карие, одета она в платье из листьев и вообще на Роз похожа разве что овалом лица и прической. А за ее руку цепляется совсем малышка, лет восьми. - Кто вы? - он постарался придать голосу максимум мягкости. - Я Ребекка, а это моя сестра Альмира, ваше высочество. - Не смей меня так называть! - неожиданно для себя взорвался Бриан. Узнали все-таки, хоть сам принц в лесу вообще ни разу до этих дней не бывал. Возвращение в спокойное состояние, подавление волны непонятного гнева потребовало значительного усилия, но секундой позже он вновь успокаивающе улыбнулся. - Прости… Почему все лесные идут на север? - В лесу имперцы. Они какими-то чарами отрезали нас от равнины и даже от дриад. Те, кто может сражаться, пытаются вытеснить их, остальные бегут в сторону Пустоши, чтоб перелететь через Большой Разлом и попасть в Сигирию, а кто посмелее, на Пустоши хотят свернуть на восток и дойти до Хрустального города. Хрустальный город, обитель ледяных эльфийцев. Те, в отличие от лесных, от сородичей с равнины отмахивались всеми силами. Лесным, бежавшим туда, оставалось только надеяться, что ледяные проникнутся обстановкой и приютят их все-таки. - А вы? - Мы с Альмирой идем как раз в Хрустальный город, там живет друг нашего отца, мы надеемся на его помощь… Только имперцы, я чувствую, вот-вот нас настигнут… - А почему ваш отец не пошел с вами к своему другу? С ним вам было бы безопаснее. Альмира что-то тихонько замычала. Ребекка встряхнула ее за руку, и мычание смолкло. - Простите, Альми обычно не вмешивается в разговоры… - Бриан удивленно поднял брови, и эльфийка поспешила пояснить: - Она немая. Имперцы лишили ее голоса, меня способности летать, а отца и жизни… Мы чудом убежали из поселения. - Я пойду с вами. Все равно мне некуда больше идти. А так… от меня будет хоть какая-то польза. Ребекка послушно кивнула и двинулась следом за принцем, стоило ему сориентироваться и двинуться на север. Бриану оставалось только идти вперед, уже более бодро, но мысленно кроя последними словами свое происхождение, не позволявшее ему спокойно поговорить со спутницей. Так, молча, они шагали сквозь чащу. Ребекка внимательно следила за принцем и всякий раз, стоило ему чуть замедлить шаг, тоже начинала идти медленнее, таким образом всегда оказываясь позади. После десятой неудачной попытки поравняться с ней Бриан устал ругаться про себя и зашагал с обычной своей скоростью, почти бегом, приостанавливаясь лишь тогда, когда спиной чувствовал расходящиеся от девушек волны усталости. Несколько раз он еще задумывался, не предложить ли понести явно выдыхающуюся Альмиру на руках, но не заговаривал об этом, будучи уверенным, что откажется сама малышка, с таким-то отношением к нему. Когда солнце уже почти зашло и стало прохладно, деревья наконец расступились, и перед путниками открылась полянка с чуть покосившимся, но еще крепким домом, наследием тех времен, когда в эльфийском лесу еще жили бок о бок с эльфийцами люди, маги природы, охотники... Теперь же этот деревянный сруб стал ночным приютом для беглого принца. Добротная дверь из крепких досок обещала стать надежной защитой от обитателей леса, как исконных, так и пришлых. Небольшое беспокойство вызывали окна без стекол, широкие, украшенные плетеными деревянными решетками. Однако, присмотревшись внимательнее, Бриан успокоился. Решетки выглядели достаточно частыми, чтоб в помещение не пролезла лапа крупного зверя. Ребекка устало опустилась на грубо сколоченный из не обструганных даже досок лежак. Практичный прежний жилец, уходя, убрал с него всю солому и звериные шкуры. Теперь о том, что на этих досках коротал ночи, быть может, заправский охотник, напоминало лишь несколько клочков шерсти, зацепившихся за неровности дерева. Альмира после нескольких бесплодных попыток сумела запрыгнуть на лежак и усесться рядом с сестрой. Бриан же подошел к столику у окна. В позеленевшем бронзовом подсвечнике стоял довольно большой, коротковатый, но толстый, огарок. Короткий язычок пламени, сорвавшийся с пальцев принца, наполнил помещение неярким трепещущим светом. Эльфиец опустился на чурбан, служивший стулом, и подпер голову ладонями. Он не собирался спать, ему теперь было о ком подумать, и уставший от безделья разум требовал, чтобы принц занялся маршрутом и возможными опасностями прямо сейчас. Ребекка что-то тихо запела, завозившись около холодного очага. Принц не глядя махнул рукой, и в очаге безо всяких дров вспыхнуло веселое рыжее пламя. Хоть это радовало, что чары, несмотря на длительное отсутствие практики, удаются так же легко, как дома. Вечер давно плавно перешел в ночь. Бриан уже несколько часов сидел за столом, не меняя чуть ссутуленной позы, и смотрел куда-то сквозь столешницу, все еще в раздумьях. Наконец он зажмурился, с глубоким вдохом выпрямился, подставляя лицо ветру из оконного проема, и открыл глаза. И почти сразу пожалел об этом. Было полнолуние. И дом устроился на поляне так, что мертвенно-голубоватая луна, резко выделявшаяся на чернильном небе, смотрела прямо в окно. Она отразилась в зрачках эльфийца и насмешливо сверкнула. Все вокруг, кроме этого диска, казавшегося принцу уже почти слепящим даже сквозь частое переплетение оконной решетки, подернулось вдруг на доли мгновения легкой молочной дымкой… И Бриан почувствовал, что разум и самоконтроль куда-то испаряются. Запоздало он понял, что это то, что эльфийцы всех времен называли лунным безумием. И безумие это могло пасть на любого, в чьих жилах течет эльфийская кровь. О нем много говорили и писали, но никто так и не нашел средства от него. Принц медленно повернул голову. У очага, наблюдая за пляской языков пламени, свернулась клубочком на чудом найденной в дальнем углу шкурке Альмира. А намного ближе - стол и очаг располагались в разных концах единственной комнаты - на лежаке сидела Ребекка. Эльфийка смотрела в пол, занятая какими-то своими мыслями, когда тихий скрип плохо подогнанной половицы заставил ее вздрогнуть и оглянуться. Что она увидела в зрачках Бриана, осталось для него загадкой, но она вскочила и даже попыталась попятиться. А потом замерла, глядя на него, словно мелкий зверек, впавший в транс, встретившись взглядом со змеей. Он сделал еще несколько неуверенных шагов, путаясь в ускользающих в заволокшем разум тумане мыслях, и протянул к девушке руку. Потом навстречу метнулся деревянный пол, и наступила полная темнота. Очнулся принц уже днем, когда солнечные лучи затеяли возню на его лице. Рывком сел на лежаке, на который его кто-то заботливо переложил с полу. В голове стоял ровный гул. Маленькая эльфийка, устроившаяся прямо на столе, обернулась на шум. А вот старшей сестры в домике не оказалось. - А где… где Ребекка? - прошелестел он, кривясь от головной боли. Альмира неопределенно махнула в сторону двери. - В лесу?! Черт… что же я натворил… Пойду ее искать. Ты пока побудешь одна? Малышка кивнула, слезла со стола и перебралась к очагу, в котором магический огонь так и не погас. Бриан со всей возможной скоростью летел по тропе, уворачиваясь от древесных стволов, пока не вылетел на поляну, по площади, похоже, превосходившую все ранее виденные им в этом лесу вместе взятые. Если бы он не летел, а бежал, как долгие дни до того, ему бы светило скатиться с обрыва - поляна напоминала глубокую выбоину от взрыва, поросшую шелковистой травой и цветами. А вот Ребекке, вынужденной бежать, повезло меньше. И сейчас она жалась спиной к обрыву, лихорадочно соображая, как же ей выбраться. А на другой стороне поляны, где возвышался невесть как попавший в лес широченный камень, формой отдаленно напоминавший наконечник копья, толпились лешаки. В общем-то, немного, коряг шесть, но… Проблема была в том, что лешаки отличались весьма дурными манерами. Особенно сейчас, когда следом за Фейским Лугом леса расцветали, и лешаки тоже «расцветали» как мартовские коты. И одинокой девушке не то что с шестью, с одной корягой столкнуться было крайне опасно. Один из лешаков, поскрипывая всеми обрубками веток, двинулся наконец к эльфийке. Остро запахло древесным соком - похоже, хоть и не было сегодня ветерка, разносящего запахи быстро и далеко, лешак тек так, что его амбре вблизи вообще должно было сшибать с ног. Парой секунд позже маленький, но крепкий файербол ударил ухмыляющуюся корягу в грудь, проволок через поляну и слегка приложил о камень. Автор «выстрела», Бриан, съехал наконец по склону на дно поляны и встал рядом с эльфийкой. Лешаки сгрудились, рассматривая новоприбывшего, и так тесной толпой и двинулись на принца и его подопечную. Их улыбки стали еще слаще, словно намекая, что юноша со всеми сразу не справится, а вот они с юношей вполне. Бриана, однако, повисшая в воздухе угроза уже его чести не смутила. Наоборот, в нем неожиданно вновь проснулся отпрыск знатнейшего рода равнин. Рода, привыкшего приказывать так, чтобы услышали и исполнили. - Стоять! - прикрикнул он на лешаков, и те послушно замерли. - Вы не видели, что стало с тем, кто неосторожно приблизился? И так будет с каждым, кто позволит себе это! - А что будет с тем, кто позволит себе вот это? - Один «пенек», судя по гладкой коре, самый молодой из шестерых, резко выбросил вперед, как кнут, длинный корень. Он звонко щелкнул Ребекку по бедру, выбив у нее из юбки один из листьев. И хотя в юбке от этого не вышло даже сквозной дыры, девушка покраснела и втянула голову в плечи. Бриан не успел остановить корень, но… Стоило листочку коснуться земли, как наглого лешака буквально снесло толстенной огненной струей. Эльфиец чуть поднялся над землей, выбросив вперед руки, и с его сжатых в кулаки кистей срывалась широкая воронка адского пламени. Он не остановился, даже когда огненный шквал притиснул корягу к каменному "клыку" на той стороне поляны. Наконец он развел руки в стороны, и пламя осыпалось на траву водопадом безобидных золотисто-рыжих искр. От закопченного камня отлипла и упала в траву головешка - все, что осталось от юнца-лешака. - Еще вопросы есть? - Бриан говорил тихо, но лешаки попятились. - Нет? Тогда мы уходим. Подхватив вконец перепуганную Ребекку на руки, принц вылетел из ямы, где теперь отчаянно воняло не лешачьим соком, а гарью. Девушка словно оцепенела от пережитого и даже, вопреки опасениям эльфийца, не просила дать ей идти самостоятельно до самой поляны, где стояло их ночное пристанище. Здесь эта просьба все же прозвучала. Юноша сам встал на траву и опустился на колени, усаживая эльфийку. Встали они практически одновременно, и раньше, чем она успела сделать шаг, он обнял ее, прижав к себе. - Прости меня. Что бы я ни сделал ночью, прости меня. Она немного помолчала, потом выдавила: - Вы ничего не сделали, ваше высочество. Ваш амулет поборол безумие раньше. В первое мгновение ему захотелось взвыть. Опять это «высочество»! Но он сдержался, лишь разжал руки, и девушка молнией бросилась в дом.