Предай меня

Холод. Нет никого, кто мог бы согреть. Холод значит одиночество. Не для нее... Холод значит его объятья. Так, будто по твоему телу скользят пальцы самой смерти, будто это она касается твоих губ и забирает все силы. И ты растворяешься в морозном дыхании на коже. Она вызывает в памяти эти ощущения каждый раз, когда чувствует холод. Его здесь предостаточно: он в тоскливо завывающем вихре, в сырых камнях вокруг, в моросящем за окном дожде. Он внутри. В каждой клетке тела. В каждой вене. Артерии. Сосуде. Двери отворяются - слишком громко для тишины, что правит здесь много дней. - Принцесса. Ее глаза - тоже холод. Лед. - Я приказала вам оставить меня. Голос - хрип. Холод уже добрался до связок и сжал их своими тисками. - Я принес вести из Асгарда, принцесса. Она встает. Медленно, как привидение, поднимается из вороха простыней на громоздкой постели и смотрит на вошедшего из-под опущенных век. - Суд уже вынес приговор? Она хочет добавить "смертный", но молчит. Знает, что так будет лучше, но все равно боится этого слова... Не страшится гнева Богов, но приходит в ужас от одного только слова, от одного его отзвука в голове. Иронично... - Да, принцесса. Молчание. Острое, режущее внутренности. - Ты выводишь меня из терпения, Гринольв. Власть и превосходство над другими - это то, чего не отнимет даже боль, какой бы сильной она ни была. Поэтому Сигюн Ванадис их так ценит. - Локи, сын Лафея, будет вечно заключен в темнице Асгарда. Так повелел Один. Впервые на ее устах расцветает улыбка. Она окрашивает черты смертельно-бледного лица в зловещий оттенок безумия. - Тогда мне остается только подивиться его глупости. Прикажи собрать самые теплые вещи, Гринольв. Мы отправляемся в Ётунхейм. - Все готово? - Да, принцесса. - Отлично. Передай Гринольву, что я не потерплю ошибок. Тихий стук ножки кубка о стол разрезал воцарившуюся после ухода служанки тишину. На город Богов опустились сумерки. Брюнетка, чье стройное тело утопало в складчатой накидке, сидела на террасе и медленно, шаг за шагом повторяла в голове то, что должно было случиться на рассвете. Пожалуй, в этом не было необходимости: она и так прекрасно знала, с чего все начнется и чем кончится, просто хотела подольше остаться здесь, в спокойных объятиях легкого ветра, что своей прохладой напоминал прикосновения других, сделанных из плоти и крови рук. Наконец она встала. Накидка сползла с голых плеч и складкой залегла между согнутыми локтями, а потом и вовсе скользнула на пол, когда ее хозяйка остановилась у разложенного на постели наряда. Те самые доспехи, что были на ней в день нападения на Митгард, теперь снова сияли чистотой, величественные и изящные, как и сама колдунья. - Кэтилридр! Не успели отголоски имени затихнуть, двери в покои отворились и служанка принцессы вошла в освещенную лишь тусклым светом подсвечника у постели комнату, чтобы помочь своей госпоже одеться. Эти доспехи, выполненные на заказ лучшими кузнецами-цвергами, были свадебным подарком Локи. Штаны из плотной кожи, местами черной, а местами темно-зеленой, с металлическими пластинами, что защищали внешнюю сторону бедра и колени, на талии были стянуты широким поясом. К нему с двух сторон крепились ножны с острыми кинжалами, которые уже не раз тонули в крови врагов своей хозяйки и подчинялись малейшему движению ее умелой руки. Верхнюю часть туловища покрывал корсаж без шнуровки, который на боках, груди и спине также блестел защитными пластинами, а выше линии декольте сменялся неким подобием кольчуги, тонкой металлической сеткой, призванной уберечь шею, ключицы и лопатки от ударов. Наплечники, широкие и массивные по тогдашней моде, Сигюн надевала очень неохотно - ей казалось, что это придаст фигуре грубости, а доспехи утратят то изящество, к которому она всегда стремилась. Самой необычной и, пожалуй, даже странной деталью наряда был темно-зеленый плащ, что крепился к корсажу и не покрывал плечи и верхнюю половину лопаток, спускаясь вниз крупными складками. Теперь он слегка трепетал на сквозняке, обволакивая и драпируя фигуру колдуньи. Кэтилридр помогла своей госпоже застегнуть наручи искусной работы и, в последний раз расправив складки плаща, отошла на почтительное расстояние, чтобы дать Сигюн полюбоваться своим отражением в высоком напольном зеркале. - Скоро рассвет, - почти шепотом произнесла принцесса. - Ты помнишь, что должна сделать, Кэтилридр? - Да, принцесса. - Тогда ступай, - Сигюн отошла от зеркала и призраком метнулась на другой конец комнаты, туда, где в окованной железом шкатулке лежало древнее кольцо Андваринаут, что в свое время послужило причиной раздора многих Богов, но так и не досталось никому из них. Даже своему мужу Сигюн не открыла местоположения этого кольца. Цверг Андвари, создатель украшения, сам обучил колдунью пользоваться артефактом, а взамен взял клятву, что он никогда не попадет в руки Богов Асгарда и Ванахейма. Впрочем, это и не входило в планы принцессы... Едва шаги служанки затихли, Сигюн коснулась исписанной рунами крышки и тихо, нараспев прочитала нужное заклинание. В темноте россыпь темно-синих искр показалась чересчур яркой, отчего ресницы девушки дрогнули и коснулись щек, льдисто-голубая радужка укрылась за веками. Замок с тихим щелчком отворился - и взору колдуньи предстал массивный перстень на бархатной подушке. Она надела кольцо на палец. Энергия, будто разбуженный приближением охотничьих рогов зверь, взбунтовалась в жилах, забурлила силой и жаждой выплеснуть свое могущество. Сигюн любила это чувство. Когда одного неосторожного шага было достаточно, чтобы потерять контроль над собственным телом, утонуть в пучине хаоса и возродиться уже другой, пугающей в своем безумии незнакомкой... Сильной. Независимой. Свободной. Она никогда не была свободна. Думала, что предательство даст ей такую желанную волю, и ошиблась. Самый глупый промах в жизни. Из плена холода она попала в плен совести, еще более ужасный и омерзительным тем, что доказывал существование последней. Коридоры, лесенки, галереи, караульные помещения с глубоко спящими эйнхериями - их она миновала быстро, как призрак, никем не узнанная и никем не замеченная. В эту часть дворца не долетали отзвуки угасающих гуляний в тронном зале, здесь не суетились слуги, не блистала парадными доспехами стража. Плащ, что мягко струился по плитам под ногами, не издавал ни звука - так уж была подобрана ткань. Зато он причудливо переливался в свете луны, что пробивался сквозь вырезанные в стенах окошечки. Слишком крохотные, чтобы в них можно было пролезть, и слишком высоко расположенные, чтобы из них можно было взглянуть на раскинувшийся на берегу реки город. Сигюн держала путь в сокровищницу Одина. Вход туда, всегда хорошо охраняемый и тщательно спрятанный, ей открыл когда-то Локи. Тогда она думала, что это - лишь очередная шалость, и только спустя много лет поняла, что все, что делал Бог Коварства, имело свои цели. Пожалуй, все это - тоже часть одной из его вариаций событий. Эйнхерии здесь не спали. Они стояли прямо, глядя в освещенное длинной вереницей факелов пространство перед собой, будто каменные статуи. Они не знали сна и отдыха, не знали и покоя. Колдунья ступила на свет без страха, так, будто была недосягаема для взора стражей. Собственно... так и было. Андвари сотворил свое кольцо уникальным, неподражаемым. Он вложил в него весь свой ум, всю свою хитрость и все свое зло. И служило оно только тем, кто эти качества в своей натуре давно принял, взрастил, холя и лелея, и превратил в оружие. И тем, кто умел договориться с создателем ценой безделушки. Она остановилась между стражами, всего в нескольких шагах от высоких, почти в три ее роста, дверей сокровищницы. Рассмотрела лицо того, что был справа, в мельчайших подробностях: густая русая борода, курчавые волосы того же оттенка под громоздким шлемом, немного кривой нос и глубоко посаженные серые глаза, такие же неподвижные, как и все тело. Только пальцы, что лежали на рукояти меча в позолоченных ножнах, слегка подрагивали, выдавая внутреннее напряжение. Он был горд тем, что охраняет столько ценное помещение. Пусть сюда никто и не забредал с тех пор, как ётуны попытались украсть свое сокровище, эйнхерии все равно считали верхом почета и доверия стоять здесь, в мрачном и сыром подвале, который навещали разве что вездесущие грызуны. До сегодняшнего дня. Один взмах руки - и мужчина захлебнулся не успевшим еще сформироваться криком. Кинжал оборвал ту ниточку жизни, что плетут вездесущие норны, будто в насмешку над ними: смотрите, я сам определил смерть, я принес ее, а не вы! Вы лишь начертали. Второй страж успел лишь обернуться на странный звук - и тоже упал на пол, заливая порог сокровищницы своей кровью. Ничего, скоро она наполнит весь дворец... Гринольв с лучшими своими воинами, наверняка, уже подбирается к тронному залу и готовится нанести сокрушительный удар. Покушение на царя - неплохое прикрытие для побега, не так ли? Сигюн перешагнула через мертвые тела и ударом кулака распахнула двери. Заклятье Одина пало, усмиренное Андваринаутом. Край ее плаща, весь мокрый от свежей крови, оставлял неровную полосу на гладком полу, будто кисть невидимого художника решила разбавить расплавленное золото алыми красками. Колдунья спустилась по длинной лестнице и прошла по просторному коридору к освещенной беловатым сиянием стене, где на высоком столике с узкой ножкой покоился самый мощный артефакт здешней коллекции - Ларец вечных зим. Принцессе пришлось снять кольцо и опустить его в мешочек на поясе, прежде чем коснуться артефакта: Андваринаут давал много возможностей, однако, как и всякое порождение расчетливого ума, требовал за это плату - магическую энергию. Холод снова окутал ее, пробрался от кончиков пальцев до висков, когда ладони легли на заключенный в металлический каркас куб. Девушка не могла отвести от него глаз: артефакт зачаровывал, манил голубоватым свечением внутри, переливался всеми оттенками такого приятного холода. Кончик языка коснулся пересохших губ - и Сигюн сглотнула тяжелый ком в горле. Ее всегда завораживало прекрасное, поэтому она стремилась его уничтожить. То, что тебя пленяет, имеет над тобой власть. Ее завораживали рассветы. Поэтому она хотела содрать с неба солнце. Ее завораживало пение птиц. Поэтому она никогда не держала их в своем дворце. Ее завораживали его глаза. И она с радостью выколола бы их, чтобы погасить этот лукавый огонек то ли злобы, то ли насмешки. Навсегда. Снова бесконечные коридоры. Лабиринт, из которого может найти выход лишь тот, кто тысячи раз бывал на нижних уровнях дворца Одина. Лишь тот, кто знает все тайны этого места, такого великолепного снаружи и такого гнилого внутри. Гниль неплохо существует среди гнили, не находите? Топот ног, отсветы факелов - где-то там, отделенные всего парой тонких стен, мечутся поднятые по тревоге стражи. Значит, ее воины уже атаковали. Сигюн ускорила шаг, не тратя больше время на бесполезные теперь мысли. Низкие каблуки выбивали быструю дробь на узкой лестнице и затихли, когда впереди возникла смазанная фигура эйнхерия. Начальник тюремной стражи, тот самый, что тогда охранял трикстера. - Ваше Высочество... В его глазах мелькнуло узнавание: ее лицо слишком хорошо освещено сиянием ларца. Однако мысль, такая близкая и пугающая - "предательница" - не успела облечься в слова. Сигюн ударила носком сапога по запястью воина, но тот, вопреки ожиданиям, не выпустил меча. Похоже, тюремщики у младшего принца и впрямь наилучшие... О, если бы только она могла управлять силой ларца! - Враг в темнице! Крик, подкрепленный страхом упустить самого ценного узника, эхом прокатился по уходящей в неизвестность лестнице. Колдунья ловко увернулась от удара меча, что мог бы с легкостью разрубить череп пополам, и поставила ларец на ступеньки. Блеск кинжалов в ее руках заставил стража поубавить свой пыл: о том, как искусно Сигюн владела этим оружием, уже ползли зловещие слухи. - Ты посмел поднять руку на свою принцессу! - воскликнула колдунья - и снова ударила ногой, на этот раз в грудь. Асгардец пошатнулся, едва удерживая равновесие на крутой лестнице, и в последний момент успел вскинуть меч, чтобы парировать незамедлительный выпад. Даже будь принцесса искуснейшей воительницей Асгарда, ей вряд ли удалось бы совладать с начальником стражи, лучшим среди эйнхериев, и именно поэтому поставленным охранять опального принца. Однако иногда ум и хитрость побеждают силу, особенно если ими орудует такая натура, как Сигюн Ванадис. Первым преимуществом девушки было то, что она стояла выше на ступеньках, и падение ее было маловероятно, а вот ас, напротив, в любой момент мог покатиться вниз по лестнице, если бы ей удалось толкнуть его достаточно сильно. Второе преимущество составляла техника боя, непривычная для гвардии Одина. Сигюн в полной мере переняла все подлые трюки своего мужа и использовала их без зазрения совести: то насылала мимолетную иллюзию, то делала предательский выпад, то совершала ее какую-нибудь пакость. Начальник стражи не знал, как ему обороняться, поэтому в конце концов тяжело привалился к стене и вертел мечом во все стороны, чтобы дизориентировать девушку и помешать ей нанести удар. В ее груди медленно закипала злость. Время, такое ценное сейчас, уходило на слишком преданного своему царю болвана, которому все равно суждено умереть! Сигюн снова толкнула стража в грудь, отвлекая молниеносной атакой, а потом обернулась назад, схватила Ледяной ларец и бросила прямо в колеблющуюся в сумерках фигуру эйнхерия. Рискованный шаг, как ни странно, обеспечил ей победу: мужчина покатился вниз, придавленный тяжестью куба. Гул голосов становился громче, это заставило ее обернуться. Наверху маячил свет - на крик подоспела помощь. Странно, но несколько минут боя показались колдунье вечностью. Она ненавидела схватки, потому что тогда дверца в ее темную душу приоткрывалась, и туда прокрадывался страх, такой жалкий и ненавистный, но слишком могущественный, чтобы избавиться от него раз и навсегда. Девушка наклонилась и вынула из-за голенища сапога маленький нож, что легко помещался на ладони. Вскинула руку, замахнулась - и лезвие рассекло воздух с удивительно громким свистом. Болезненный вскрик эйнхерия, что держал факел с беснующимся пламенем, утонул в стуке каблуков по каменным ступеням. Она намеренно наступила на тянущиеся к ларцу пальцы начальника стражи. Не успела вполне насладиться его криком: вслед летели проклятия, сопровождаемые топотом ног. Теперь главное - скорость. Сигюн схватила по-прежнему безмятежно сияющий куб и вскинула руки, освещая себе дорогу. Наконец она достигла небольшой прямоугольной комнатки, где в прошлый раз сидела стража, и нашла там лишь одного противника. Он уже вынул меч из позолоченных ножен, и в голубоватом свечении ларца лезвие зловеще вспыхнуло, готовое пронзить предательницу, однако у принцессы еще оставался последний козырь. Она прикрыла глаза. Короткое мгновение превратилось в вечность, время замедлилось, стало тягучим и приятным, податливым. Умиротворение разлилось внутри, охватило ее всю и перенесло куда-то далеко-далеко, прочь, за грань разумного и реального. Где-то шумел водопад, где-то шелестели деревья. Чей-то голос зашептал на ухо такие долгожданные и лестные слова... Прикосновения. Мысли. Ощущения. Магия бурлила в ней. Сигюн воззвала к ней в глубины своего разума, выпустила ее на волю, и она, как дикий зверь, получивший свободу, как вода, что прорвала плотину, стремилась убежать, выйти за рамки дозволенного, уничтожая все на своем пути. Стражник напротив нее вздрогнул и вдруг попятился, ошарашенно глядя на свой меч. Сначала он потерял свою жесткость, стал податливым и скользким, потом вдруг вытянулся и приобрел форму двухголовой змеи, разинувшей обе свои пасти в смертоносном броске. Этого времени с лихвой хватило, чтобы Сигюн прошла мимо онемевшего от страха аса и миновала последнюю лестницу. За ней уже спешили эйнхерии, но это было не важно. Все стало не важным, когда она ощутила в своей крови смертоносную силу, величественную и пугающую. Преследователи были совсем рядом. Их тени зловеще метались в сумерках, факелы мелькали то тут, то там. Не важно. - Сигюн Ванадис, немедленно сдайся на милость Одина Всеотца, иначе умрешь здесь! Она замахнулась и, напрягая все мускулы хрупкого тела, на бегу швырнула ларец в прозрачную стену, отделяющую единственного узника темницы от внешнего мира. Локи в последний момент угадал намерение колдуньи и вжался в угол своей клетки. В изумрудных глазах мелькнул страх. Однако сейчас его волновала далеко не собственная безопасность. Это было то, что он давно прятал в глубине собственной души, не подозревая, что попытки уничтожить ядовитые корни лишь укрепляют их. То, что не подвластно разуму. Чертова девчонка, она погубит себя! - Давай, трикстер! Рука, охваченная снопом ярких, ослепительно-синих искр, взметнулась вверх. Луч энергии, так долго накапливаемой, ударил в ларец за секунду до того, как он коснулся барьера, и всего на мгновение позже к нему присоединился другой, зеленоватый, принадлежащий Богу Лжи. В его глазах отразилась фигура девушки, что застыла между колонн, огонь в ее глазах, стражники, бегущие к ней, занесенный меч одного из них... Мгновение - и все вокруг накрыл холод. Бело-голубая вспышка, ветер, мороз, пробирающий до самих костей. Сигюн в последний момент укрылась за массивной колонной, такой ничтожной теперь, перед лицом древних сил, что бушевали в темнице. - Сигюн! Отчаянный крик вырвался из шума, отразился эхом в затуманенном сознании. Она цеплялась за него, как за последнюю нить жизни, и не могла разобрать, наяву он звучит или только в ее голове. - Сигюн! Холод. Морозное дыхание на коже. Смерть.