All the young dudes

      Ремус снова потёр затылок, затем — нос, который не переставал течь со вчерашнего вечера. Он подозревал, что виной тому был Малкольм Уайт и его огромный кулак. По правде говоря, Ремус врезал ему первым. Но он имел полное на то право, поскольку в свои четырнадцать Малкольм был вдвое его больше. За ужином громила пожелал Ремусу повеселиться в его «интернате для недоумков» и отпустил ещё парочку язвительных комментариев, за которые тут же и поплатился. Теперь под глазом у Ремуса красовался огромный синяк, и мальчик уже сто раз пожалел, что ввязался в драку. Все в школе примут его за какого-то беспризорника. Хотя, может, таким он и был.       Заметив, как он снова чешет голову, Матушка шлёпнула его по руке. Ремус сердито зыркнул на неё в ответ. Они стояли на вокзале Кинг-Кросс, в недоумении разглядывая номера двух соседних платформ. Девятая и десятая. Матушка в сотый раз опустила глаза на письмо, которое всё это время держала в руке.       — Боже, да что ж это такое…— пробормотала она.       — Мы должны пробежать сквозь стену, — сказал Ремус. — Я ведь объяснял.       — Не говори глупостей. Никуда я не побегу.       — Ну, тогда просто оставьте меня тут, я пойду один.       Когда Дамблдор объяснил, как добраться до платформы 9¾, Ремус и сам поверил ему только наполовину. Но потом начали прилетать совы. Они доставляли ему всё новые и новые коробки, внутри которых были всевозможные странные книги и одежда, перья и стопки чистого пергамента. Целый месяц Дамблдор проявлял безграничную щедрость. Вручив Ремусу список необходимых для школы вещей, он пообещал прислать ему столько, сколько сможет из запасов Хогвартса. После этого Ремус был готов верить каждому слову старика.       У него никогда в жизни не было столько вещей, и он даже испытал облегчение, когда Матушка спрятала всё под ключ в своём офисе, чтобы другие мальчишки не растащили. Теперь все его пожитки были утрамбованы в старый потрепанный чемодан, доставшийся ему из милости. Чемодан нужно было держать особым способом, чтобы он не развалился.       — Ещё чего придумал, Люпин. Подожди тут, я схожу и приведу кого-нибудь, — Матушка двинулась в сторону касс, покачивая задом. Ремус украдкой огляделся по сторонам, облизнул губы. Это мог быть его единственный шанс.       Он влетел в стену на полном ходу, крепко зажмурившись прямо перед столкновением. Но этого не произошло. Что-то вокруг заметно изменилось, и он распахнул глаза — он стоял посреди платформы, абсолютно не похожей на предыдущую, а вокруг него сновали толпы людей. Нет, не людей. Волшебников.       Сам поезд был огромным, великолепным и старомодным. «Хогвартс-Экспресс». Ремус вцепился в ручки своего чемодана обеими руками, кусая губы. Кругом было полно других детей, его возраста и старше, все с семьями — некоторые плакали, пока заботливые мамочки обнимали и целовали их на прощание. Ремус тут же почувствовал себя очень маленьким и очень одиноким и решил, что лучше ему поскорее сесть на поезд.       Он не смог протиснуться к багажному отделению, поэтому он просто выбрал пустое купе и запихнул свой чемодан под сиденье. Прижавшись лбом к холодному окну, он стал наблюдать за людьми, которые всё ещё суетились на платформе. Интересно, они все были из семей волшебников? Страдал ли кто-то от того же недуга, что и он? Маловероятно — ни у кого из них не было шрамов. Некоторые были одеты в такую же обыкновенную одежду, как у него самого (не считая отсутствия кучи дырок и заплаток), но остальные носили длинные тёмные мантии и высокие остроконечные шляпы. У многих ребят в тележках были клетки с совами или кошками. Он даже нашёл одну девочку с сидящей на её плече крошечной ящеркой.       Нервы у Ремуса натянулись до предела. Желудок скрутило от осознания, что все заверения Дамблдора о том, как замечательно ему будет находиться среди «своих» — полная чушь. В Хогвартсе он будет таким же чужим, как и везде.       Именно тогда Ремус понял ещё одну вещь — кто-то рассматривал его с платформы всё это время. Какой-то мальчишка, примерно его возраста. Он был высоким и худым, но не таким тощим, как сам Ремус. У него были длинные тёмные волосы, гораздо длиннее, чем у всех мальчишек, которых Ремус когда-либо видел. Они ниспадали на его плечи изящными волнами. Кроме того, у мальчика были высокие скулы, полные губы и невероятно красивые голубые глаза. Поймав на себе чужой взгляд, мальчик изогнул одну из своих идеальных бровей, будто говоря: «Чего уставился?».       Ремус сунул язык под нижнюю губу, чтобы та надулась пузырём, выпятил подбородок и состроил рожу. Едва заметно ухмыльнувшись, мальчик показал ему два средних пальца в ответ. Ремус чуть не расхохотался.       — Сириус, что ты вытворяешь?! Живо иди сюда, — довольно сурового вида ведьма с такими же угловатыми, как и у мальчика, бровями возникла из ниоткуда и отдёрнула сына от окна. Тот закатил глаза, но подчинился, и обе фигуры исчезли в толпе.       Ремус сел обратно на потёртое кожаное сиденье и вздохнул. В животе начинало урчать, и он надеялся, что дорога будет недолгой. Паёк, который дала ему с собой Матушка — два ссохшихся бутерброда с сыром и яблоко — его не прельщал.       Спустя пару минут дверь его купе распахнулась, и внутрь влетела девчонка. Не обратив на Ремуса никакого внимания, она подскочила к окну и стала отчаянно махать своим родителям на прощание. Девчонка была маленькой и бледной, с копной огненно-рыжих волос, стянутых в косу на затылке. От слёз всё её лицо покрылось красными пятнами.       Она всё махала и махала, даже когда поезд тронулся, а её родители махали в ответ и посылали её воздушные поцелуи. Между ними была ещё одна девочка, с угрюмым лицом и скрещенными на груди руками. Как только вокзал скрылся из вида, рыжая девчонка, глубоко вздыхая, упала на сиденье напротив Ремуса. Подняв на него полные слёз глаза, она сказала:       — Ненавижу прощаться, а ты? — её акцент выдавал в ней принадлежность к среднему классу.       — Э-э, наверное, — Ремус кивнул, чувствуя себя некомфортно. Он не любил девчонок. В Эдди жили только мальчики, и единственными женщинами в его жизни были Матушка и школьная медсестра — обе старые и злобные суки. Девчонка смотрела на него с любопытством.       — Ты тоже из семьи маглов? Меня зовут Лили.       — Ремус, — ответил он, всё так же неловко. — Мой отец был волшебником, но я его не знал… Так что, да, я вырос с маглами.       — Я глазам своим не поверила, когда получила письмо, — она ободряюще ему улыбнулась. — Не могу дождаться, чтобы увидеть Хогвартс. А ты?       Ремус не знал, что ей ответить — но ему и не пришлось. Дверь снова отъехала в сторону, и в проёме появилась голова мальчишки. У него были такие же длинные волосы, как и у типа, которому Ремус строил рожи — только прямые. Образ дополняли огромный нос и хмурый взгляд.       — Вот ты где, Лили, я тебе везде обыскался, — сказал он, покосившись на Ремуса.       — Сев! — Лили подпрыгнула и повисла у мальчишки на шее. — Я так рада тебя видеть!       Он смущенно потрепал её по плечу, чуть покраснев.       — Пойдем в моё купе, там много места.       — Э-э… — Лили обернулась. — А можно Ремусу с нами? Он совсем один.       — Не знаю, — Сев, как назвала его рыжая, осмотрел Ремуса с головы до ног, отмечая каждую деталь. Бандитская стрижка, дырявые джинсы, поношенная футболка, чемодан, явно купленный с рук. — Там может быть не настолько много места.       Ремус забросил ноги на сиденье напротив, ссутулившись.       — Тогда иди отсюда. Я и не собирался в твоё идиотское купе, — с этими словами он демонстративно отвернулся к окну.       Лили и её дружок ушли. Ремус опустил ноги обратно на пол. Вздохнул. За дверью купе было шумно. Слышались визг, и смех, и уханье сов, и плач младших ребят. И снова, в который раз, он был изолирован ото всех. Может быть, такова его жизнь. Может быть, по приезде в Хогвартс его заставят спать в клетке в полном одиночестве.       Внезапно раздался стук в дверь — короткая и весёлая дробь — и она снова открылась. Ремус ещё сильнее вжался в сиденье, увидев входящего. Это был ещё один мальчик, дружелюбный на вид, с копной тёмных волос, огромными круглыми очками и ухмылкой чеширского кота.       — Привет-привет, — он протянул Ремусу ладошку. — Первый раз? Я тоже, я Джеймс. А это Питер, — он указал на стоящего позади него мальчика.       Ремус пожал ему руку. Это было неожиданно легко и комфортно. Впервые, тугой узел у него в животе немного ослаб.       — Ремус.       — Мы сядем с тобой? Везде полно народу, а Питера тошнит в поездах.       — Меня не тошнит, — промямлил Питер и сел напротив, опасливо покосившись на Ремуса. Выглядел он и впрямь не очень. Он сложил руки на коленях и уставился в пол.       — Уже знаешь, на какой факультет попадешь? — спросил у Ремуса Джеймс. Тот покачал головой. Он понятия не имел, что такое факультеты. — А куда распределяли твоих родителей? — продолжал настойчиво расспрашивать Джеймс. — Они же учились в Хогвартсе?       Ремус медленно кивнул.       — Отец — да. Не знаю, на каком факультете. Мама нет, она была нор… не волшебницей.       Питер внезапно оживился.       — Так ты полукровка?       Ремус беспомощно пожал плечами.       — Петтигрю, заткнись, — тут же начал отчитывать его Джеймс. — Какая тебе разница?       Ремус стало интересно, кто же такие полукровки, но когда он решился спросить, дверь снова открылась. Это был тот самый симпатичный мальчишка, с которым они успели «познакомиться» через окно. Он воровато оглянулся.       — Надеюсь, мы с вами не родственники? — протянул он. У него был тот же аристократический говорок, что и у Джеймса с Питером. Ремус разом возненавидел их всех, решив, что они считают его каким-то простаком — и полукровкой, что бы это не значило.       — Уверен, что нет, — ответил Джеймс, скалясь в улыбке. — Джеймс Поттер. Он снова протянул руку, и второй мальчик лениво её пожал.       — Отлично, Поттер. Папа велел мне с тобой не разговаривать, — он уселся рядом с Ремусом, ухмыляясь. — Сириус Блэк.