All the young dudes

      Ремус был абсолютно уверен, что всё происходящее ему снится. Или что он утонул, переправляясь через то жуткое озеро, и эти картинки подбрасывает ему его умирающий мозг. Он стоял посреди каменного зала невероятных размеров. Кругом было полно учеников, одетых в одинаковые черные мантии — только галстуки отличались. Всё помещение заливал свет тысячи свечей, которые парили в воздухе над их головами. Ладно, с летающими свечами Ремус ещё мог смириться — это вполне могла быть какая-то умная конструкция из проводов. Но потом он поднял голову и чуть не завопил от удивления. Потолка над ними не было — только бескрайнее ночное небо, затянутое лёгкой серой дымкой и полное сияющих звёзд.       Казалось, никому и дела не было до всех этих чудес — не считая той рыжей девчонки, Лили, и ещё нескольких ребят, чьи родители, вероятно, тоже были маглами. К моменту, когда они добрались до замка, Ремус успел надеть свою форму и теперь чувствовал себя немного лучше, не выделяясь из общей толпы. Все ученики расселись за длинными банкетными столами, под флагами своих факультетов. Джеймс, задыхаясь от радостного возбуждения, уже успел рассказать ему о различиях между ними, чем очень огорчил Сириуса и Питера, которые были уверены, что окажутся не там, где им следовало бы. Ремус не знал, стоит ли ему переживать по этому поводу. Смысл, если его, вероятнее всего вышвырнут из школы после первого же занятия? Чем больше времени Ремус проводил среди настоящих волшебников, тем очевиднее становилось, что он не сможет стать одним из них.       Профессор МакГонагалл, худощавая, сурового вида колдунья, которая привела первокурсников в главный зал, теперь стояла возле табурета и держала в руках потрепанную коричневую шляпу. Джеймс и об этом рассказывал. Это был своего рода тест — им всем предстояло надеть на голову шляпу, которая каким-то магическим образом распределит их на подходящие факультеты. Ремус по очереди рассмотрел каждый флаг. Он уже знал, что для Рейвенкло ему не хватает мозгов. Барсучий факультет тоже не пришёлся ему по душе — барсуки были скучными, особенно в сравнении со змеями. Да и если говорить о цвете галстука, то ему больше нравился зелёный. Но так как единственные люди, которые отнеслись к нему по-дружески— Джеймс и Питер — горели желанием попасть на Гриффиндор, то Ремус не возражал бы пойти с ними.       Первым вызвали мальчика по имени Саймон Арнольд. На него надели шляпу, которая тут же закрыла ему половину лица. Ремус гадал, была ли шляпа такой же ужасной на запах, как и на вид. Ещё он надеялся, чтобы ни у кого из ребята не оказалось вшей — Матушка всегда была на них помешана. Тем временем, Саймона отправили на Хаффлпафф, к барсукам, под бурные аплодисменты.       Первым из их группы к шляпе направился Сириус Блэк, и его явно затошнило, когда он подошёл к табурету. Кто-то из старших учащихся со Слизеринского стола засвистел ему в спину — это были две девушки с копнами тёмных кудрей и такими же, как у Сириуса, высокими скулами и полными губами. Сам Сириус в это время, дрожа, уже сидел на табуретке. Когда на его голову опустилась шляпа, в зале на несколько мгновений воцарилась тишина. А потом шляпа взвизгнула:       — Гриффиндор!       Несколько секунд потрясённого молчания, прежде чем послышались первые неуверенные хлопки. МакГонагалл осторожно сняла с Сириуса шляпу и легонько ему улыбнулась. Он выглядел до смерти перепуганным, бросая отчаянный взгляд на двух Слизеринок, дразнивших его до этого — теперь они что-то шипели, сощурив глаза. Он поднялся и медленно сошёл к Гриффиндорскому столу, став первым учеником, занявшим своё место под красно-золотым знаменем.       Распределение продолжилось. Лили тоже попала на Гриффиндор и уселась рядом с Сириусом, выглядевшим невероятно жалко. Когда настала его очередь, Ремус так и не понял, из-за чего был весь сыр-бор. Ему не особо нравилось быть объектом всеобщего внимания, и он изо всех сил старался игнорировать чужие взгляды. Обычно он бы засунул руки в карманы джинсов и ссутулился, но его новая странная форма не позволяла сделать этого с таким же эффектом.       Он сел на стул, МакГонагалл посмотрела на него сверху-вниз. Она немного напоминала Матушку, из-за чего отвращение подступило к горлу. Она опустила ему на глаза шляпу. Стало темно. Ничем не пахло — на самом деле, немного тишины и покоя были очень кстати.       — Хм-м, — раздался негромкий голос прямо у него под ухом. Это была шляпа. Ремус едва сдержался, чтобы не вздрогнуть, когда она тихо замурлыкала. — А ты диковинный. И куда же нам тебя отправить… может быть, Рейвенкло? Я вижу у тебя блестящий ум.       Ремус поморщился, чувствуя себя участником какого-то розыгрыша. Ага, блестящий ум.       — Но всё же, — решила шляпа. — Ты можешь добиться большего… гораздо большего, если мы отправим тебя на… ГРИФФИНДОР!       Как только прозвучали эти слова, Ремус сорвал с себя шляпу, не дожидаясь, пока это сделает МакГонагалл. Он поспешил к Гриффиндорскому столу, игнорируя свист и хлопки, и сел напротив Лили и Сириуса. Девочка одарила его счастливой улыбкой, но он только молча опустил глаза в пустую тарелку.       К тому времени, как дело дошло до буквы «П», Ремус немного оправился и стал с интересом наблюдать, как маленький и пухлый Питер спешит к распределяющей шляпе. Питер был из тех, кто и дня бы ни выжил в Святом Эдди. Он был нервным и дёрганным, а такое никогда не ускользало от внимания других мальчишек. Ремус не мог поверить, что Джеймс — который был полной противоположностью Питера; расслабленный и уверенный в себе, пышущий внутренней энергией — так хорошо относился к кому-то настолько посредственному.       Шляпа решала очень долго. С каждой минутой всё заметнее начинали волноваться даже преподаватели. Наконец, Питер отправился на Гриффиндор, а следом за ним, но значительно быстрее, и Джеймс. Он подошёл к столу, расплываясь в широкой улыбке.       — Как здорово! — обратился он к трём остальным мальчикам. — Мы все прошли!       Сириус застонал, уткнувшись в сложенные на столе руки.       — Говори за себя, — ответил он, его голос звучал немного приглушённо. — Мой отец меня прикончит.       — Поверить не могу, — не переставая, повторял Питер с вытаращенными глазами. Даже добившись того, чего он очевидно хотел, Питер всё заламывал себе руки и оглядывался по сторонам, будто кто-то мог подойти и в любую секунду попросить его надеть шляпу ещё раз.       Кто-то и правда подошёл — это была МакГонагалл, но она опустила свою костлявую руку на плечо Ремусу.       — Мистер Люпин, — произнесла она, тихо, но не настолько, чтобы остальные не услышали. — Зайдете в мой кабинет после ужина? Это рядом с гостиной Гриффиндора, кто-нибудь из старост вам покажет.       Ремус молча кивнул, и она ушла.       — О чём вообще речь? — спросил Джеймс. — МакГонагалл уже вызывает тебя к себе?       Теперь даже Сириус поднял голову, глядя с любопытством. Ремус пожал плечами, делая вид, что ему всё равно. Он знал, о чём они думали — диковатый пацан уже успел угодить в неприятности. Сириус снова разглядывал его подбитый глаз. К счастью, в этот момент на столах появилась еда, притягивая к себе всё внимание. Причём, она буквально «появилась» — до того пустые тарелки вдруг наполнились кучей всевозможных яств. Тут были и покрытые золотистой корочкой цыплята, и хрустящая картошка, и дымящаяся морковка, и плавающий в масле горошек, и огромные кувшины густой тёмной подливки. Ремус решил про себя, что если еда и дальше будет такой восхитительной, то он не против потерпеть говорящие шляпы и щеголей-одноклассников.       Он весь обратился во внимание, когда один из Гриффиндорских старост, представившийся Фрэнком Лонгботтомом, повёл их всех в гостиную. Ремус ненавидел теряться, поэтому он попытался как можно лучше запомнить весь путь. Он мысленно отмечал размер и форму каждой двери, через которую они проходили, каждый портрет, каждую движущуюся лестницу. Он так устал и объелся, что уже даже не удивлялся таким мелочам, как движущиеся портреты и лестницы.       Как только они дошли до нужного коридора, Ремус увидел кабинет МакГонагалл, с аккуратной медной табличкой на двери, и решил покончить с этой встречей поскорее. Он притормозил у двери и уже хотел постучать, когда рядом с ним вдруг появился Джеймс.       — Нам тебя подождать?       — Зачем? — сказал Ремус, подозрительно оглядывая темноволосого мальчика. Джеймс пожал плечами.       — Чтобы ты не оставался один.       Ремус пристально посмотрел на него, потом медленно покачал головой.       — Не надо. И так нормально.       Он постучал.       — Войдите, — послышался голос изнутри.       Ремус толкнул дверь. Кабинет оказался небольшой комнаткой с аккуратным маленьким камином и рядами книжек у одной из стен. Сама МакГонагалл сидела за столом, который выглядел так же безукоризненно, как и всё остальное. Она слабо улыбнулась и указала Ремусу на кресло напротив. Он сел, шмыгая и потирая нос.       — Приятно видеть Вас, мистер Люпин, — произнесла профессор со своим резким шотландским акцентом. Она была одета в мантию красивого тёмно-зеленого цвета с застёжкой в виде львиной головы, седые волосы собраны в тугой пучок на затылке. — А ещё приятнее заполучить Вас на Гриффиндор — я декан этого факультета.       Ремус ни сказал ни слова в ответ.       — Знаете, ваш отец учился на Рейвенкло.       Ремус только пожал плечами. МакГонагалл поджала губы.       — Я подумала, что будет лучше поговорить о вашем… состоянии как можно раньше, — тихо сказала она. — Дамблдор сообщил, что вы имеете довольно смутное представление о том, как устроен магический мир, поэтому мой долг предупредить вас о том, что среди волшебников распространены некоторые стереотипы о людях с вашей проблемой. Вы же знаете, что такое «стереотип»?       Ремус кивнул. Он вряд ли бы смог произнести его по буквам, но само слово знал прекрасно.       — Я хочу, чтобы вы знали — пока вы учитесь на моём факультете, я не потерплю проявлений агрессии или неприязни в вашу сторону. Это касается абсолютно всех учащихся. Однако, — кашлянула она, — мне бы хотелось, чтобы и вы были осторожны.       — Я и не собирался никому рассказать, — ответил Ремус. — Как будто я хочу, чтобы кто-то знал.       — Больше от вас не требуется, — кивнула МакГонагалл, глядя на него с нескрываемым интересом. — Тогда переходим к следующему вопросу. Мы подготовили всё необходимое к полнолунию, которое, если мне не изменяет память, выпадает на следующее воскресенье. Подходите ко мне после обеда, и я провожу вас до места. Придумаете, что сказать друзьям? Можете сказать, что уезжаете к родственникам.       Ремус фыркнул и потёр затылок.       — Теперь можно идти?       Нахмурившись, профессор кивнула.       Снаружи Ремус обнаружил Джеймса, ждущего его у двери в одиночестве.       — Я же сказал, что всё нормально, — с раздражением бросил Ремус. Джеймс только улыбнулся.       — Я знаю, но Лонгботтом раздавал пароли. Я не хотел, чтобы ты застрял снаружи на всю ночь. Пойдем.       Джеймс провёл его в конец коридора, где большую часть стены занимал портрет пышнотелой женщины в розовом.       — Наперекосяк, — сказал Джеймс, и портрет распахнулся, как дверь. Они вошли в общую гостиную.       Святой Эдмунд тоже располагал комнатой для отдыха, но она была ничто по сравнению с этим. Комната в приюте была голой, с единственным черно-белым телевизором, сломанными креслами и несколькими настольными играми, где всегда не хватало карточек.       Гостиная Гриффиндора оказалась просторной, тёплой и уютной. Тут и там были расставлены огромные мягкие диваны и кресла, перед пылающим камином лежал толстый тёмно-бордовый ковёр, а стены, как и в коридорах, украшали всевозможные картины.       — Нам сюда, — позвал Джеймс и повёл Ремуса по одной из винтовых лестниц, спрятанных в углу. Наверху была ещё одна дверь, ведущая в спальню. И снова, она была и близко не похожа на спальни в Святом Эдмунде. Здесь были четыре кровати невероятных размеров, все завешанные толстыми вельветовыми шторами бордового цвета с золотыми кисточками по нижнему краю. У стены пылал ещё один камин, а в распоряжении каждого из мальчиков имелся тяжёлый сундук красного дерева и несколько полок возле кровати. Взгляд Ремуса упал на его унылый маленький чемоданчик, поставленный рядом с одним из сундуков. Он подошёл ближе, рассудив, что это было его место.       В это время Питер перерывал свои вещи, выкидывая одежду, журналы и книги, и создавая вокруг себя невероятный беспорядок.       — Я не могу найти мою палочку, — в отчаянии простонал он. — Мама заставила оставить её в чемодане, чтобы не потерять, но её тут нет!       — Пит, — улыбнулся Джеймс. — Твоя мама попросила меня присмотреть за твоей палочкой, помнишь?       Джеймс и Питер, насколько Ремус запомнил из разговора в поезде, выросли по соседству и хорошо знали друг друга. Мальчики были абсолютными противоположностями, и для Ремуса оставалось загадкой, как Джеймсу до сих пор хватало терпения не приложить Питера головой об стенку.       Сириус сидел на кровати, его вещи стояли рядом, до сих пор не разложенные.       — Выше нос, мой друг, — сказал Джеймс, подсаживаясь к нему. — Ты же и сам не хотел на Слизерин, разве нет?       — Пятьсот лет, — загробным голосом проговорил Сириус, — Пятьсот лет подряд каждый Блэк попадал на Слизерин.       — Ну, пришло время попробовать что-то новенькое, а? — Джеймс весело хлопнул его по спине.       Ремус открыл свой сундук. Внутри был большой оловянный котёл — видимо, очередная вещь, которую Дамблдор выудил для него из мусорки. Помимо котла на самом дне нашлась длинная коробочка, с прицепленной к ней запиской.       Ремус поднял бумажку к глазам и долго пытался разобрать сложный витиеватый почерк. По единственному понятному ему слову — «отец» — он догадался, что нечто внутри тоже прислал Дамблдор, но до этого оно принадлежало его отцу. С нетерпением открыв коробочку, он обнаружил внутри длинную гладкую палочку. Волшебную палочку. Он никогда не задумывался о палочке раньше, но теперь он взял её в руку и крепко сжал. Дерево оказалось тёплым на ощупь, как его собственная плоть, и когда Ремус повертел палочкой в воздухе, она поддалась каждому его движению. Это было приятно.       Сириус стал наконец-то разбирать сундук, вытаскивая из него книги одну за другой. Те, что не поместились на полки, он оставлял возле кровати. Джеймс вытаращился на него, едва закончив цеплять постер над кроватью. На нём были изображены люди, которые парили в воздухе верхом на мётлах и перекидывали друг другу мячи. Ремус подумал, что игра выглядит немного интереснее ненавистного ему футбола.       — Знаешь, — сказал Джеймс Сириусу, который всё ещё разбирался с книгами. — Тут вообще-то есть библиотека.       Сириус ухмыльнулся.       — Знаю, только это почти всё магловские книжки. Достались от моего дяди Альфарда, и если бы я оставил их дома, мать растопила бы ими камин.       На этих словах Ремус навострил уши. Что не так было с магловскими книгами? Не то, чтобы у него самого была хоть одна. Читать он ненавидел больше всего на свете. Эта мысль недолго сидела у него в голове, потому что в следующую секунду Сириус достал из сундука самый настоящий проигрыватель, а следом — целую коробку новеньких пластинок в глянцевых конвертах. Ремус тут же подошел посмотреть.       — Это «Эбби Роуд»?! — воскликнул он, заглядывая в коробку с винилом.       — Ага, — ухмыльнулся Сириус, передавая ему пластинку.       Ремус тщательно вытер руки о мантию, прежде чем взять её.       — Ты, наверное, маглорожденный, — сказал Сириус. — В жизни не встречал волшебника, который бы знал Битлз — кроме моей двоюродной сестры, Андромеды. Она мне их и купила.       Ремус кивнул, на секунду позабыв обо всём на свете.       — Я люблю Битлз, у одного парня в моей комнате было около десяти песен, но он мне их даже трогать не разрешал.       — Парня в комнате? — Сириус выгнул бровь. Ремус подумал про себя, что он выглядит очень по-взрослому. — Ты имеешь в виду своего брата?       — Нет, — покачал головой Ремус, убирая пластинку на место и отходя подальше. — Я из приюта.       — Типа, сиротского приюта? — спросил Питер, округляя глаза. Ремус почувствовал, как закипает, его уши обдало жаром.       — Нет, — выплюнул он.       Ремус заметил, как взгляды всех ребят снова упали на его синяк, и отвернулся, продолжив раскладывать вещи в полной тишине.       В конце концов, Поттер и Блэк завели разговор о каком-то квиддиче, который довольно скоро перерос в жаркий спор. Ремус забрался в кровать и задвинул шторы, наслаждаясь одиночеством. Внутри было темно, но он привык к темноте.       — Ему придётся постараться, чтобы найти друзей, — громко зашептал Питер двум другим мальчикам. — Особенно, если он маглорожденный.       — Не думаешь, что это тебя шляпа должна была отправить на Слизерин? — протянул Сириус.       Только после этого Питер наконец затих.