***
Хитроумнейший и наиковарнейший Малфоевский план провалился с треском. Едва подростки, повозившись для виду, поднялись и отправились в сторону леса, их откинуло мощной волной магии. Поднимаясь на ноги, все как один разочарованно ворчали. — Что это за штука? — кряхтя, спросил Рон. — Защитный барьер, Рональд, — отряхиваясь, ответила Гермиона. — Как можно быть таким идиотом, Уизел, — прошипел Хорёк, поднимаясь и тут же поправляя прическу. — Это я-то идиот? — справедливо возмутился Рон, — да это был твой гениальный план! Невероятного стратег всех веков, Мерлиновы штаны! — Не стоило рассчитывать, будто моя сестрица настолько глупа, чтобы отпустить нас вне поля зрения и не наложить защитные чары. Все же молодой аврор, хоть и пуффендуйка. — проворчал Малфой, скалясь, и Рон внезапно понял, что тот злился больше на себя, чем на него.***
Драко был в ярости. На себя самого, разумеется, но срываться на Уизли законом не запрещено. Нимфадора оказалась умнее, чем он считал. В свое оправдание он может заверить, что Тонкс давала поводы так думать, ведя себя как пятилетняя дурочка, да и Пуффендуй — это диагноз, хотя в экстренных ситуациях она оказывалась смелой, сильной и умной. Не зря же ее в аврорат в такие годы взяли. И как только Драко об этом сразу не подумал? Вот что бы отец сказал на такую непредусмотрительность? Драко бросал что-то язвительное на автомате, покидая гриффиндорцев и оставляя им инструкции. Кажется, он обидел их, но это не важно, так как цель — первостепенна. Сейчас целью была Нимфадора. Драко невольно начал испытывать к ней уважение, и вкупе с теми странными тёплыми чувствами, что вызывала сестра всё это время, ему было втройне сложно совершить то, что следовало. Пуффендуйцы — милые добрые барсучата большую часть времени, но все знают, что становится с барсуком, если тот впадает в ярость... А бить по больному, манипулировать и доводить до белого каления — это то, что Драко Малфой умел даже, пожалуй, слишком хорошо. Парень не хотел сильно вредить сестре, но нужно было вытащить Поттера из той задницы, в которую он забрался, чья бы она ни была, а для этого надо заставить Тонкс разрушить барьер.***
Хорёк, ощерившись, продиктовал им инструкции вперемешку с оскорблениями и свалил. Если раньше у Рона просто не было никакого желания подчиняться Малфою, то теперь ему хотелось сделать все наперекор супер-планам этого слизеринца, поэтому он даже не стал слушать. Гермиона же, взяв себя в руки и поджав губы на манер МакГонагалл, процедила: — Следуем плану Б, как и сказал...Драко. — Чт..? — Да! Следуем второму плану Драко. Он сделает то, что он там собрался сделать, чтобы разрушить чары, и мы разбегаемся в разные стороны. Собираемся там, где Малфой видел Гарри, он подаст нам знак, — инспектировала она, не обращая внимания на протесты брата и сестры, — Да, мы будем его слушаться, потому что даже у нас всех вместе взятых не хватит сил снять чары Тонкс, а значит, понадобится его хитрость, чтобы она сама их сняла... — она чуть помадлила, напряженно глядя вслед его фигуре, — Не важно, каким способом.***
Видит Мерлин, Драко не хотел этого делать. У него просто не было других идей, как пробить волшебный барьер. Распоясавшаяся в последнее время совесть успешно блокировалась словами отца, записанными на подкорку: "Цель — первостепенна, а сколькими людьми, и уж тем более, отношениями с людьми пришлось пожертвовать — это мелочи, которые Малфоев не волнуют." Драко знал историю семьи Тонкс. Знал, какие у них взгляды. Знал, с кем дружила Дора. Знал, куда бить, и точно выбирал цель. Разговор с ней, начатый с ее дружелюбного: "Ну что, детишки, не смогли пробить мой барьер? Я чувствовала, что вы замышляете что-то..." — быстро перерос в ссору, стоило Драко затронуть темы семьи. Гнев — катализатор худших качеств личности, срывает поводья и узду с человека, оставляя его наедине со внутренней стихией. Драко знал это с детства, и успешно этим пользовался. Дора была доброй, очень доброй, и поэтому она не могла направить палочку на того, кто слабее, и чувство стыда еще сильнее пожирало его за это. Она кричала, чтобы Малфой "заткнул свой мерзкий рот, и не смел выражать своего сверхчистокровного, никому не нужного мнения о ее семье". На самом деле, Драко не мог выразить свое мнение, потому что не имел его. Он имел только возможность задеть, опираясь на взгляды его семьи — и пользовался этим так, как должен был. Нимфадора окончательно разозлилась после напоминания о ее родстве с Беллатрикс, и ее магия вырвалась за пределы физического тела. Распространяясь с неимоверной скоростью, стихия сносила все на своем пути, и барьер с лёгкостью разлетелся от соприкосновения с разрушительной силой своей создательницы. Драко достиг, чего хотел, и теперь ему оставалось только прятать обжигающие стыдливые слёзы, убегая в незащищённый лес.