***
Как мы сюда спустились, я не хочу вспоминать даже под угрозой смерти. Но все равно помню. Лифт вращало из стороны в сторону, вверх и вниз, и в конце концов меня почти затошнило — а ведь всегда мог похвастаться, как игрок в квиддич, отличным вестибулярным аппаратом. Затем пришлось долго топать по коридорам, отделанным чёрными плитами, гулким и наполненным эхо. Когда я в прошлый раз был в Министерстве, путь, кажется, был другим. Но за двенадцать лет можно забыть что угодно, особенно такую ерунду. Но Снейп откуда-то знает, куда идти, и я просто плетусь за ним. К счастью, в конце концов мы добираемся до небольшого амфитеатра, такого же чёрного, как и всё вокруг. Видимо, зал суда — тоже почти знакомо. Но нам надо не сюда. Мы проходим насквозь амфитеатр, затем небольшой коридор и в конце концов останавливаемся у двери, которую охраняет высокий молодой аврор. Северус кивает ему, как знакомому, после чего мы втроем проходим в круглую — кажется, архитекторы Министерства питали особую слабость к этой фигуре — комнату с дверью на противоположной стороне и столом посередине. Аврор жестом приглашает нас сесть. Только умостившись на жёстком стуле, я начинаю приходить в себя — как минимум, с опозданием осознаю, что за всё время пребывания в Министерстве никто не попытался на меня напасть или просто тыкнуть пальцем и назвать убийцей. Забавно. Спросить об этом у Северуса кажется мне неподходящим для такого места и компании. Да я и не успел бы — дверь на другом конце комнаты открывается, и в помещение двое заводят в магических наручниках кого-то, кто мне смутно знаком, но без заранее известного повода для визита я бы его наверняка не узнал. — Ну привет, дружище, — без особой радости говорит Питер Петтигрю, глядя на меня исподлобья. — Как Азкабан? Не особенно понятно, удивлён он, увидев меня, расстроен или что там ещё. Но на это плевать. Я сжимаю зубы так, что челюсти сводит. Хочется ему врезать, за всё и сразу, за Гарри, за испоганенную в хлам почти половину моей жизни, за Сохатого и его жену… Но нельзя. Надо сохранить хотя бы видимость спокойствия, даже если это будет стоить дорого. — Ждёт нового постояльца на пожизненный срок, — медленно отвечаю я в тон. — Забавно, что именно ты об этом спросил. — Мальчики, не ссорьтесь, — встревает молодой аврор, вставая у стола так, чтобы оказаться практически между нами. — Без оскорблений и без подначиваний. — Тогда мне нечего ему сказать, — гордо пищит Петтигрю, отворачиваясь, и его сопровождающие заметно напрягаются. — С предателями не общаюсь. Становится ещё смешнее. Это я-то предатель, ну конечно! Детский сад. Даже Снейп, кажется, скрывает за каменным лицом выражение недоумения. Ну, что ж. Детский сад — значит, детский сад. Хотя мне будет потом слегка неловко перед Гарри — он ведь всё это слушает. — Ты дурак, Питер, — говорю я, не ощущая за этим именем никакой ностальгической тоски. — Мог бы спокойно жить себе и не высовываться, чего полез? Всегда был дураком. Как ни странно, он отвечает. — Волдеморт жив, — говорит он, и мне чудятся в его голосе восторженные, почти подобострастные нотки. — Я точно знаю. И он был бы рад мне ещё больше, если бы я доставил ему того, из-за кого он чуть не погиб. Да уж, сомневаюсь, что этот недочеловек способен хоть кому-то обрадоваться, но у бывшего друга явно не возникает таких сомнений. Безумие буквально плещется на глубине его маленьких, заплывших жиром глазок, и я вижу, как аврор, сопровождающий нас, ухмыляется и очевидно с трудом сдерживается, чтобы не закатить глаза. Но мне не смешно. И сейчас я рад, что мои поспешные и местами глупые решения привели именно к такому исходу. Неизвестно, что случилось бы с Гарри, если бы Хвост успел. Я бросаю быстрый взгляд на Северуса, и, судя по выражению его лица, он думает то же самое. Мы переглядываемся без единого слова — и явно понимаем друг друга. Сопровождающие со стороны Петтигрю не ведут записей, но слушают так, будто от этого их жизнь зависит; наверное, где-то здесь есть самопишущее перо, вдобавок, стоит взглянуть на их лица, и становится понятно: про Волдеморта он им раньше ничего не говорил. Ну, это и была основная цель моего визита, так что можно, наверное… Нет, это ерунда. Мне надо знать. — Ты ради этого меня подставил? Ради этого кретина? — Тебя? — Хвост, кажется, правда размышляет, прежде чем ответить, но и скрывать что-либо вроде не собирается. — А знаешь, мне было плевать на тебя. Просто ты был очень удобен для нашего плана. Как и Поттер теперь, хотя в тот раз он сильно подпортил нам планы… Видимо, у сопровождающих есть какой-то знак или граница, которую не стоит пересекать. Потому что они хватают Петтигрю и тащат его обратно за дверь, из которой выволокли. Не то чтобы я расстроен: ни окончанием короткой, но информативной аудиенции, ни проклятьями, которые он сыплет без перерыва в адрес всех подряд. Хвост перестал быть моим другом двенадцать лет назад, но когда именно он перестал был человеком — на этот вопрос я не смогу ответить. Северус поднимается из-за стола. Я бездумно повторяю за ним, и мы тоже идём к выходу. В этот раз молодой аврор не остаётся у двери, а следует за нами к лифту. Тревога, спавшая было на время под напором ярости и разочарования, снова проступает на поверхность. А ведь мы, особенно я, им больше не нужны — и теперь им ничего не стоит арестовать нас прямо здесь, а то и убить. Ну, Северуса, скорее, оглушить и отправить в Хогвартс прямой посылкой через камин… Нет, это уже какая-то параноидальная ерунда. Но всё-таки не нравится мне, что он идёт за нами. — Я дам показания, когда будет суд, — вдруг подаёт голос наш попутчик. Теперь он серьёзен. — В жизни не видел бОльшей мерзости. И что-то в том, как он произносит это, чётко говорит мне: он на моей стороне. Не первый и, надеюсь, не последний из тех, кто присоединится к нам.***
Ужасно хочется не дышать пеплом в камине, оказываясь сразу в доме, а аппарировать на площадь, чтобы пройти по ней к двери. Но нельзя. Пока ещё нельзя. Хотя, надо признать, уверенности во мне после этого визита поприбавилось. Так что мы спокойно добираемся на лифте наверх, доходим до каминов и вываливаемся затем из нашего — ну, вернее, я вываливаюсь, а Сев выходит так чинно, будто у него всю жизнь был обязывающий к подобному статус как минимум лорда. Представив, как это выглядит со стороны, я не могу удержаться от смешка. Гарри, практически к ногам которого мы и явились, тоже смеётся. Это неплохо. — Как тебе представление? — спрашиваю я и морщусь от того, с каким искажением радиоприёмник дублирует мои слова. — Квиетус! Так-то лучше. — Грустно, — моментально отвечает мальчик, откладывая в сторону пучок листьев. — Я беспокоился о вас, ну, знаешь, вдруг встреча со старым другом будет неприятной… Но он с ума сошёл, мне кажется. Снейп ничего не спрашивает и не отвечает. Снейп смотрит на небольшой котёл, разложенные ингредиенты и учебники так, будто сейчас пойдёт снимать с Гриффиндора баллы. Но губы не поджимает — неужели зелье получилось таким, чтобы впечатлить мистера зельевара и удержать его от саркастичных замечаний? Ладно, об этом после. — Такое бывает, — неожиданно говорит он, когда я уже думаю, что он не собирался участвовать в разговоре. — Тёмные искусства в комплекте с постоянным желанием найти себе хозяина ни к чему хорошему не приводят. Говорят, хорошее окружение спасает слабых людей, но его не спасло. Мне не показалось?.. — Тебе что, его жалко? Ты же его терпеть не мог, как и нас всех. — Не всех, — возражает Северус. — Нет, мне его, как ты выражаешься, не жалко. Просто он мог вам серьёзно навредить. — Не смог же в итоге, — я пожимаю плечами, хотя эта мысль и в моей голове засела так глубоко, что мне явно предстоит не одна бессонная ночь. — И то из-за того, что я облажался. Неплохо, скажи? — У него бы всё получилось, если бы не ты, — Гарри улыбается так хитро, что я даже теряюсь и глупо смотрю на него, ожидая пояснений. — Погоди, ты не знаешь, кто такой Скуби Ду? Я уверен, тебе понравится.