Поздно приходит в гости, Не задаёт лишних вопросов, Ничего не просит, Ей не надо обещать с неба звёзды. Её в принципе трудно обидеть, Но и в обиде её дольше пяти минут никому не удавалось видеть. Покурит - и опять, Она не знает, что такое молчать. Я так и не смог понять, О чём она может мечтать, Та кошка, что предпочитает сама по себе гулять.
"Курит не меньше чем Винстон"
***
Понедельник. Третья пара. Литература. Адриан накручивал на палец прядь светлых грязных волос и думал о своем. - Леди исцелила их. Это невероятно! – Роуз Лавьян, сразу ставшая фанаткой Леди, не могла сдержать своих эмоций. - Теперь можно не бояться! Как же круто. Интересно, а когда они найдут Бражника? – скромный молодой художник Натаниэль Куртцберг тоже не смог сдержаться. Да мне и самому интересно. Адриан хмыкнул. Они понятия не имели, с чего начинать. И хранитель, который появлялся только тогда, когда ему вздумается, не давал ни четких инструкций, ни намеков. Судя по всему было еще рано. Возможно, скоро он свяжется с ними. По крайней мере, вчера Леди с Нуаром настиг успех, и они справились полностью. Но от того, Адриану не становилось веселее. Ведь было кое-что не дававшее ему покоя - всего два слова. Это лишнее. Снова ночь без сна. Почти до рассвета одинокий Нуар бродил по крышам и прокручивал в голове ее слова. Снова и снова. Лишнее. Почти всегда носителей талисманов созидания и разрушения не связывало ничего более долга. Бред. Даже хранитель проникся к ней. Седовласый старик лгал, Адриан был уверен. Но для чего? Или это было предостережение? Просто она именно то, что ты хочешь, она для тебя… Несомненно. Что нужно сделать для тебя, Леди? Как стать тем, что ты хочешь, как быть для тебя? Чтобы ты заметила. Адриан не был из тех, кто просто так сдается. Определенно точно. Прозвенел звонок. - Студенты, успокаивайтесь, - властным голосом начала вещать профессор мадам Бюстье, - Хватит уже, на перемене обсудите героев Парижа. Итак, сегодняшняя тема… - Прошу прощения за опоздание, мадам Бюстье. Бесцеремонно перебив вступительную речь профессора и даже не удосужившись постучать в дверь, девушка направилась по ступеням к своему столу. Целеустремленно и игнорируя недоуменный взгляд мадам Бюстье и нескольких однокурсников, она уселась за стол и потянулась, сложив руки в замок и подняв вверх. - Пожалуйста, продолжайте, - внимательно посмотрела на профессора, - мой больничный лист уже в деканате. - Спасибо за разрешение, Маринетт. Ну что же, раз все наконец-то в сборе, продолжим, - Мадам Бюстье многозначительно закатила глаза. Девушка покопалась в сумке и извлекла тетрадь и ручку, а когда поднимала голову и возвращалась в ровное положение, то на секунду задержала взгляд на внимательно изучающем ее однокурснике. Он сидел немного спереди от нее. - Ну привет, снежная королева, - шепотом. А губы неожиданно для самого себя тронула искренняя улыбка.***
- Спасибо за внимание, на этом лекция закончена, - резюмировала профессор после прозвеневшего звонка, а через несколько секунд добавила, - Подождите, и еще. Студенты, которых не было в четверг на занятиях - а именно Агрест и Дюпен-Чен - должны явиться в деканат и забрать списки рекомендуемой литературы от кураторов курсовых работ. - Хорошо, мадам Бюстье, - ответил Адриан и спокойно продолжил собирать в сумку тетради и книги. Выпитая в среду вместе с Нино бутылка абсента просто не позволила ему явиться на первую пару литературы. Это было бы слишком жестоко для собственного организма. Он неспешно вышел из аудитории. Но от взгляда Адриана не укрылось то, что промолчавшая в ответ профессору Маринетт на секунду сжала руками края сумки и стиснула зубы.***
- Ммм… Папа, в этот раз мои любимые пончики, - прошептала Маринетт, наслаждаясь вкусной выпечкой так заботливо испечённой ее отцом. Родители Маринетт вставали гораздо раньше дочери, чтобы успеть к открытию пекарни приготовить свежие багеты и другой товар, пользовавшийся спросом. Том Дюпен никогда не повторялся, и многие студенты и работники брали с собой на трудовые подвиги в качестве обеда фирменное блюдо дня. В этот раз отец решил испечь любимые дочерью пончики со сгущенкой. Их было удобно есть, они не крошились, ну почти, были сытными и мягкими. Маринетт сидела на подоконнике напротив закрытой двери в деканат и ожидала хоть кого-нибудь, чтобы забрать рекомендованный ей лично список литературы для курсовой работы. Съев последний кусочек пончика, девушка смачно облизала пальцы, испачкавшиеся в сахарной пудре, и блаженно простонала. А затем подняла голову и нахмурилась. Настроение сразу опустилось до абсолютного ноля. Адриан Агрест еле волочил за собой ноги, когда неслышно поднимался по ступеням на самый верхний этаж в деканат. Бесшумно ступая по коридору, он проклинал себя за то, что не ложился сегодня спать. Вообще. Словно приведение он завернул за угол к последнему пролету, где скрывалась его цель. Деканат. И замер. На подоконнике, закинув ногу на ногу, сидела Маринетт. С еле слышными стонами она уплетала остатки… кажется пончика. Глаза девушки были прикрыты в наслаждении. Покончив с пончиком, она открыла рот и… бесстыдно облизала испачканные в сахарной пудре пальцы. Несколько раз. Конечно, она и подумать не могла, что бесшумно подкравшийся Агрест мог это видеть. Адриан сглотнул подступивший к горлу комок. Снежная королева посмотрела на него. - Долго же тебя не было, Маринетт. Кажется, неделю пропустила, - Адриан с трудом взял себя в руки, успокоился и подошел к двери. Облокотился на стену напротив девушки. - Я болела. А ты почему? Снова торговал своим телом? Новый Sauvage от Dior? Адриан резко дернулся как от пощечины и подошёл вплотную к Маринетт, а она так и осталась сидеть на подоконнике, злобно уставившись на него. Адриан смерил ее надменным взглядом. А после… понял. Маринетт пыталась блефовать, но неизбежно проигрывала. Его взгляд стал мягче. Он усмехнулся. Sauvage от Dior. Ну конечно! Вот что ее так взбесило. Адриан вспомнил то, как девушка обреченно разглядывала новую рекламу мужского парфюма с его изображением. Адриан хищно посмотрел на нее. Темные волосы. Темно-синие выразительные глаза. Как у Леди. Чертовы азиатки. Маринетт зло смотрела на него. Но во взгляде что-то проскочило. Что-то до дрожи знакомое. Что-то дикое. Он посмотрел на её губы. Чертово пирожное! И в голове остался лишь один вопрос. - Это сахарная пудра? – прошептал вслух. Адриан не ждал ответа. И его сорвало. Что-то щелкнуло в затуманенном гормонами мозге. Мир сузился до размеров этого коридора. Не отрывая взгляда от её приоткрытого рта, он вытянул язык и облизал сладость с краешка её губ, потом потянулся выше и проделал то же с верхней. Женские пальчики судорожно сжали края подоконника. Он медленно и опасно издевался, ходил по острому лезвию, но от этого не меньше ранил себя самого. А затем он обхватил нижнюю губу девушки и немного втянул. Отпустил и прошептал. - Точно, пудра... У Маринетт поплыло перед глазами. Мокрый французский поцелуй. Развратный. На грани. Так не целуют просто так, что он делает? Ему нельзя так чувственно облизывать ее губы. Просто нельзя. Еще рано. Здесь не было места скромности. Лишь дикое животное желание, перемешанное с чувством собственности. Адриан брал то, чего хотел. Не задумываясь о последствиях и моральных нормах. Не был в силах устоять. Он уже победитель. Когда она так смотрела, у него просто сносило крышу. Он и сам не понимал, что происходит. Почему девушка так глубоко засела под его кожей, обжигала внутренности, стоило только посмотреть в ее глаза? Теперь же чувство усилилось до нестерпимого зуда. Будто маленькие насекомые ползали мурашкими по телу и вгрызались в него. Кончики пальцев кололо в нестерпимом желании прикоснуться к белоснежной коже. Кажется... он скучал без неё. Это не Леди, ведь так? Почему же я… В коридоре за стенкой послышался удивленный возглас и стук удаляющихся каблуков, их кто то заметил. Маринетт вспыхнула от злости. - Мразь! Пощечина. Ему вернулась та самая отрезвляющая злосчастная пощечина. Но двое были не в силах это понять. Всего лишь уловка судьбы, не иначе. Время остановилось, они стояли глядя друг на друга и пытались понять, что между ними. Ведь Мари была всего в секунде от того, чтобы не вцепиться в его губы, запустить пальцы в его волосы и не отпускать больше никогда. В секунде от того как бережно выстроенная ею кирпичик за кирпичиком стена из безразличия с грохотом разлетелась бы ко всем чертям. Стук каблуков был ее спасением и казнью. - Прости. Я не хотел, - тихо сказал Адриан. Это не было правдой. Он хотел. - Ты специально играешь со мной? – свирепо смотрела на него Маринетт, - чего ты хочешь добиться? - Если ты против, это больше не повторится, - сухо сказал Адриан. - Не подходи ко мне Агрест. Никогда больше. Девушка схватила рюкзак и спрыгнула с подоконника, задев Адриана плечом и заставив отшатнуться. Не оглядываясь быстро ушла. Да что же это? – Адриан продолжал смотреть туда, где она была минутой назад. На холодном пластике остались маленькие крошки от выпечки. Рядом с ней. Просто. Срывало. Крышу. Черт, кажется я об этом забыл. Ты права, Маринетт. Я больше к тебе не подойду. Никогда. А кожа, которую она задела плечом продолжала предательски гореть. Кажется, я сошел с ума дважды... Маринетт удалялась, моля Богов, чтобы те дали ей сил справится с этим. С этой наглой ухмылкой. Адриан Агрест играет с ней. Это не серьезно. Не. Серьезно. Молила, чтобы человек, видевший их в коридоре не стал вмешиваться, чтобы забыл случившееся как страшный сон. Чтобы не рассказывал Люке. Но боги были жестоки. Девушка, оказавшаяся в самый неподходящий момент в самом неподходящем месте, была подругой сестры Люки - Роуз Лавьян.***
Маринетт быстро удалялась из холодных стен университета. А в мыслях было только одно: забыть, удалить, стереть, стереть, стереть. И больше никогда не вспоминать. Она остановилась и потерла ладонями глаза. Вздохнула, сжала кулаки. Нет. Он не стоит ее слез. Адриан Агрест ничего не стоит. Он не должен быть ее мечтой. Не будет. Маринетт посмотрела на часы. Скорее всего, он уже дома. Да. Он должен быть дома. Прости меня, Люка… Маринетт резко развернулась и направилась в сторону автобусной остановки. Маршрут номер 12 вез пассажиров через центр города, по пути останавливаясь в районе старых общежитий и ветхих многоквартирных домов. Девушка вышла из автобуса. Серый район навевал грусть, никаких клумб, ярких акцентов, за которые можно было хоть на секунду зацепиться взглядом. Ей нравилось это место. Здесь мысли успокаивались, а мрак, сковывающий ее душу вальяжно просачивался в сознание, демоны расслаблялись и занимали свои законные места. Здесь она могла чувствовать себя собой, будто эти обшарпанные полуразваленные дома были отражением ее собственного мира. Это место, где бедные студенты университета Франсуа Дюпон снимали комнаты в общежитиях, а наиболее успешные из них получали повышенную стипендию и могли позволить себе снять однокомнатную квартиру. Для Люки это должен был быть последний год в этом месте, перед тем как вернуться домой в Лион. Но, к сожалению или к счастью, Маринетт не знала, что он уже решил остаться здесь. С ней… Молодой высокий парень с крашенными синими волосами открыл дверь и приятно улыбнулся. - С выздоровлением, Мари. - Люка, ты один? – девушка выглядела нервно. Взъерошенные волосы, сжатые губы. - Да, а что такое? – Люка даже не успел удивиться. Девушка неожиданно хищно улыбнулась и вошла в квартиру. Люка попятился к дверному проему, который вел в единственную жилую комнату. Повесив пальто на крючок, девушка на ходу стянула ботинки и сбросила с себя джемпер. Люка не успел опомниться, как любимая прижалась к нему грудью и, расстегивая ремень его джинс, набросилась с поцелуем. От неожиданности парень на несколько секунд завис, а затем ответил на страстный поцелуй. Он оторвался что-то сказать, но Мари тут же перебила его. - Молчи. Я хочу тебя… – слова потонули в новом жадном поцелуе, пробирающим до костей. Люка крепко обнял горячее тело и прижал к себе. Девушка поднялась на цыпочки и поцеловала его шею, прикусила и втянула кожу. Люка запрокинул голову и расстегнул ее бюстгальтер. Маринетт оторвалась от него и откинула бельё в сторону. Снова притянула парня за ремень брюк и отправила того в нокаут ещё более жадным и страстным поцелуем. - Люблю тебя, Мари - с трудом оторвался он от девушки и, подняв ту за бедра, понес в спальню. На ходу прижался губами к одной груди, слегка прикусывая, затем к другой. - Люка! - вскрикнула Маринетт. Парень повалил ее на кровать и стянул с девушки джинсы. Сам тем временем вышвырнул футболку и избавился от брюк. Мари уже сняла трусики и бросила их в живот парня, сверкнув при этом лукавым взглядом. - Да что с тобой сегодня? - Люка смотрел на неё и не мог понять, чем вызвано такое неожиданное рвение. - Хочу тебя, - Маринетт села на край кровати и резким движением сорвала с бедер парня последнюю ткань. Она хищно облизнулась, глядя Люке прямо в глаза, и глубоко обхватила плоть. Люка сжал прядь черных волос, воспламеняясь ещё больше от настойчивых движений. Девушка прижала парня к себе за ягодицы и чередовала медленные движения с быстрыми, отстранялась, проводила языком и снова набрасывалась на него. Люка взялся за ее плечи и тяжело задышал, иногда дыхание и вовсе перехватывало. Он запрокидывал на секунду голову и снова опускал, наблюдая за девушкой, и немного опасался ее рвения. Их встречи всегда были редкими, долгожданными. За прошедшую неделю без нее он безумно соскучился. Часто ему доставались мимолетные взгляды и приветствия в стенах университета. Реже она дарила ему поцелуи. Один раз они воспользовались пустой аудиторией. Но ему всегда было мало. Ее мало. И не только физически. Маринетт создала ртом вакуум ещё сильнее, чем раньше, отчего Люка почувствовал приближение столь нежеланной на данном этапе разрядки. - Мари, - жалостливо выпалил он, будто моля о пощаде, и поморщился от накатывающего на него экстаза. - М-м-м? - Девушка отстранилась и толкнула его на кровать. Люка повиновался. Во мгновение ока Маринетт села сверху и медленно опустилась. Она взяла его за плечи, медленно поднялась и опустилась. Люка внимательно смотрел на нее, изучал каждую эмоцию на раскрасневшемся лице. Девушка сдавленно застонала и стала активнее. Люка начал двигаться навстречу. Сладкое наслаждение сменилось необузданным желанием большего. - Люка! – выкрикнула Мари, откидывая голову. Он резко подхватил ее и сел на колени позади. Опустил на себя. Громкий стон. От нахлынувшего в новой позе удовольствия онемели ее руки и пальцы ног. Дрожа от нетерпения, Мари схватилась за одеяло и начала двигаться. Ее рвение продлилось всего несколько движений. Он делал это сильнее. Лучше. Предвкушение оргазма сковало ее, и она застыла, на лице возникла гримаса истинного удовольствия, хищного и дикого. Девушка замерла. Люка обхватил ее за талию. Резче, быстрее. Сильнее. Сдерживался. Мари прижалась спиной к его груди. Глубже. Обхватил ее грудь ладонями и сжал. Рваные выдохи. Судорожные вдохи. Маринетт вскрикнула и свела ноги, одновременно руками сжала бедра парня и задрожала. Люка, чувствуя неконтролируемое приближение собственного оргазма, оттолкнул девушку вперёд. На минуту он так и завис над лежавшей перед ним на животе девушкой, стараясь отдышаться. Никогда еще их секс не был таким. Что случилось с ней сегодня? - Я люблю тебя, - парень нежно взял ее ладонь и скрестил пальцы. Она расслабилась и попыталась поправить растерзанные локоны, повернулась головой к нему и широко улыбнулась. Так было нужно. Нужно. Чтобы успокоиться. Чтобы забыть произошедшее перед дверьми деканата. Чтобы стереть из памяти те ощущения, не дававшие покоя вот уже вторую неделю. Забыться в его объятиях. Просто. Нужно было. Научиться его любить. Парень смотрел на нее с восхищением, нежностью, мягко касался пальцами ее ладони. Боялся спугнуть. Боялся сделать ошибку. Он никогда не звонил. Не требовал быть с ним. Не требовал любить. Ждал. Терпеливо и долго. По-настоящему любил. Она знала. Но не понимала, почему именно её. Он приподнял ее к себе и обнял, ласково провел рукой по щеке. Отодвинул со лба Маринетт влажные от пота волосы и прижался к этому месту губами. - Останешься на ночь? – прошептал с надеждой. - Да, - шепотом, давя в зародыше накатывающие слезы, - Я в душ, - девушка медленно отодвинулась. - Хорошо, - тихо и не сводя взгляда. Дверь ванной закрылась, открылся кран. Хрупкое женское тело сползло по холодной кафельной стене. Горячая вода смешалась с солеными слезами. Девушка смывала с себя не последствия бурной любви. Она пыталась содрать с собственной души толстый слой грязи, в которой тонула с головой без надежды выбраться. - Прости. Прости. Прости меня...***
Люка сел на край кровати и сжал ладонями волосы. Это сон. Всего лишь сон. Один из тех, которые часто преследовали его в мучительные дни ожидания встречи с ней. Это не было похоже на правду. Она… не была правдой. Она не была настоящей. В тот раз и сегодня. Она не звонила неделю. Не писала. Не стоит утешать себя ложными надеждами. С ней что-то происходит. Или кто-то. Люка медленно встал и тихо подошел к ванной комнате. Руки тряслись, а сердце бешено стучало. Он аккуратно прислонил ухо к небольшой щели между дверью и дверной коробкой. За шумными потоками воды и всплесками еле слышно проскальзывали женские судорожные всхлипы. Парень сжал кулаки. - Да что с тобой? – прошептал он. Она не услышала.***
Девушка вышла из ванной, потирая полотенцем мокрые волосы и улыбнулась. Люка улыбнулся в ответ. Он лежал на кровати, закинув руки за голову. Маринетт подошла и чмокнула того в губы. - С тобой все хорошо, Мари? Ты очень странно себя ведешь, – он внимательно наблюдал за каждым ее движением, впитывал каждую эмоцию на лице. - Да, все хорошо. как обычно. Люка, ты хочешь есть? Папа такие вкусные пончики приготовил. - Ммм... пончики месье Дюпена. Что может быть лучше? Маринетт оделась и подошла к сумке, достала коробку, вынула последний пончик и протянула тот Люке. Парень взял тот в руки и откусил. Маринетт необычно странно изучала его лицо, и когда он доел, остановилась на губах. Люка собирался вытереть рот, но девушка схватила его за руку и приблизилась к лицу. Вытянув язык, она облизала край его губ и прошлась выше. Затем слизала оставшуюся сахарную пудру с нижней губы, немного втягивая. - Ты издеваешься, Мари? - прошептал от вновь накатывающего возбуждения. - Думаешь, что я издеваюсь? - она распахнула глаза. - А на что еще это похоже? – Люка хотел притянуть ее к себе, но Мари отстранилась. - Кажется, и правда издеваюсь, - отвела взгляд. Она прошла в кухню и распахнула окно. Трясущимися руками достала сигарету и подкурила. Люка подошел со спины и накрыл ее голову полотенцем. - Твои волосы еще мокрые, ты простудишься снова. - Снова? А. Ну да. И если бы окно было сейчас закрыто, в отражении Маринетт смогла бы увидеть исказившееся от боли лицо парня, что так нежно приобнял ее, изо всех сил стараясь согреть своим теплом.***
- До встречи, Маринетт. Вечером увидимся? – Люка лучезарно улыбался. - Хм… а тебе зачем? – Маринетт ехидно ухмыльнулась. - Боюсь после произошедшего вчера, я не смогу спокойно работать. Воспоминания, знаешь ли, слишком яркие. - Я зайду вечером после занятий, - Маринетт поцеловала Люку в губы, - У тебя телефон звонит. - Подождет, - Люка снова прильнул к девушке и крепко обнял. - Вдруг что-то важное, Люка! – весело улыбнувшись Маринетт отстранилась и вышла из квартиры, - До вечера, не скучай! - Для меня нет ничего важнее тебя, - прошептал он в пустоту. Девушка всегда появлялась внезапно и резко уходила. Она вела себя как дикая кошка. Всегда следовала своему пути, молча залечивала душевные раны, но каждый раз возвращалась. Невероятно сильная – Люка восхищался ей. Когда она приходила, она молча обнимала его. Молча расслаблялась в его объятиях лежа на скрипучей старой кровати. Молча позволяла ему себя касаться. Иногда из ее рта все-таки вырывался такой желанный для него стон наслаждения. Тогда он знал, он все делает правильно. После, они молча и почти до утра всматривались в темное ночное небо, курили в распахнутое окно. И лишь иногда она рассказывала о событиях своей жизни. Мельком. Он не знал о ней многого. Она не делилась переживаниями. Она могла пропасть на недели. В этот раз так вышло из-за ее болезни. Маринетт лишь прислала одинокое сообщение: «Заболела. Как выздоровею, позвоню». Пожалуй, лучшей чертой Люки была ненавязчивость. Он умел ждать. Терпеливо и мастерски собирал кусочки и обломки собственного замерзшего сердца каждый раз, когда она выходила за пределы квартиры. Он не знал, когда увидит ее снова. Никогда не знал. Почему то сейчас он был уверен, что она больше не вернется. Люка подошел к разрывающемуся телефону и поднял трубку. - Сестра, что ты трезвонишь?***
Одно резкое движение и телефон разлетелся вдребезги. Следом за ним полетели бумаги и ручки, мелкая офисная чушь, скинутая мужской ладонью. Затем с грохотом упал книжный шкаф. В конце вдребезги разлетелась гитара. То единственное, что было важным кроме НЕЁ. Парень сел на пол и трясущимися руками попытался собрать осколки грифа. Но было уже поздно. Вместе с гитарой разбилось и его сердце.***
Адриан выходил из университета, когда его кто-то сильно схватил за плечо. Он резко повернулся, от удивления распахнул глаза. Оценил собеседника, выдохнул и опустил взгляд. Предстоял очень тяжёлый разговор. - Здравствуй, Люка. - Нужно поговорить, - он так и не разжал пальцы, которые с силой удерживали плечо Адриана. - Хорошо, только не здесь, - так и не поднимая вверх глаза, сказал Адриан и был прав. Не здесь. Наконец, Люка убрал руку. На плече под рубашкой остались красные следы. - Тогда покурим? - спросил Люка ледяным тоном. Адриан кивнул и пошёл в сторону китайского кафе, за которым обычно собирались курящие студенты. Он там останавливался крайне редко, когда никого не было, чтобы не портить имидж, который так старательно навязывался его отцом. Но сейчас было плевать. Люка медленно проследовал за ним. Завернув за угол молодые люди встали недалеко друг от друга. - Ты спишь с ней? - спросил Люка, с отвращением глядя на мусорный бак. Парень прислонился боком к стене, скрестил ноги и закурил. - Нет. Почему ты задал именно этот вопрос? - Адриана поразил странный вывод Люки. Поджег сигарету. Глубоко затянулся. - Ты знаешь, - Люка выдохнул слова себе под ноги. - Судя по всему, у тебя неверная информация, раз ты пришёл к таким выводам, - холодным тоном с отсутствием каких либо эмоций Адриан попытался свести все на слухи. Люка усмехнулся и с вызовом посмотрел в глаза собеседнику. - А какая у меня должна быть информация? Минутная заминка чтобы докурить перед возможным применением силы. Глубоко внутри Адриан был зол, но старался этого не показывать. Люку пожирало желание с разворота всадить кулак в это надменное лицо. И не один раз. В глазах горела ярость с отвращением. - Я не знаю, о чем ты в курсе и что из того, что тебе рассказали правда, а что ложь. Поэтому я не могу ответить, - наконец, холодно ответил Адриан, от чего Люка мгновенно вспыхнул. - Ты издеваешься надо мной?! Я знаю, что произошло. Вас видели! - Определённо не издеваюсь. У нас с Маринетт ничего нет. Ты в курсе, что я получил пощечину за это? - все так же холодно. Люка цокнул. Пощечина? Интересно, почему? - Почему ты ее поцеловал? - Сахарная пудра... - неожиданно для самого себя сказал Адриан. И проклял себя за эмоциональность. Блять! Чертова сахарная пудра! Только она виновата и больше ничто, никто... - Пудра… - Люка бросил фильтр под ноги. Все стало на свои места. Он понял, что произошло. Адриан вздохнул. Вся его чётко выстроенная стратегия пошла под откос. - Она стояла слишком близко. То есть я подошёл к ней слишком близко, потому что она оскорбила меня, - Адриан скривился, будто эти слова с трудом слетали с его губ. Стало даже стыдно за свою слабость к этой девушке. Он ведь хотел продолжения, но их прервали. - Это на неё похоже... и ты хочешь сказать, что ты… всего лишь… облизал сахарную пудру?! Да ты хоть понимаешь, какие чувства это вызвало в ней!? - Люка сорвался на полукрик. Если бы Адриан знал, что произошло потом. - Я не собирался продолжать! - твёрдо и решительно. Нет. Фальшиво. Он усмехнулся тому, как задрожал собственный голос. Будто сам организм протестовал против этих слов. Внутренние демоны не хотели просто так возвращаться в подполье, дальше не было смысла пытаться врать. - Не верю. Ни единому. Слову! - Люка резко приблизился на расстояние нескольких сантиметров от лица Адриана и посмотрел в глаза, ненавистным взглядом разъедал Адриана, с силой сжимая кулаки, заставляя побелеть костяшки пальцев. - Вот так вы стояли!? Люка был выше ростом, но это не мешало Адриану чувствовать своё превосходство над синеволосым парнем. Он вообще над всеми чувствовал его особенно теперь, когда на его пальце покоился могущественный и опасный талисман, подчинившийся воле хозяина. Какие чувства это вызвало в ней? Куда она направилась потом? - Да! - с вызовом и решимостью в глазах. Люка резко размахнулся, и голова Адриана от удара развернулась вбок, из губы тонкой струйкой потекла кровь. Люка быстро развернулся и, не обронив ни слова ушел. Адриан лишь вытер рукавом кровь и улыбнулся сам себе. Кажется, он измазался не только в собственной крови. Измазал душу. Люка ушёл, но осознание правды ударило его гораздо болезненней, чем он Адриана. Люка не поверил не единому слову. Последнее «Да» звучало гораздо убедительнее. Агрест поцеловал ее потому, что хотел это сделать. Мари больше не его.***
Девушка сняла пальто и прошла в зал. На полу лежал книжный шкаф, вокруг него валялись разбросанные по углам книги. Все вещи с рабочего стола раскиданы. В углу блестели осколки бокала. Люка остался стоять в коридоре и держал руки в карманах. Он нервничал. - Что произошло? – Маринетт шокировано подошла к нему, протягивая руки. Люка тут же отстранился от прикосновений. От него пахло алкоголем. - Я… я виделся с… ним, - он скривился, будто каждое слово давалось с трудом. - Что? С кем? – надеялась. Просила. Молила. - Агрест. Я знаю. - Ты же знаешь, что он избалованный манерный урод! Он просто хотел позабавиться и побесить меня! – Маринетт трясло. Нет. Это не должно было случиться так. Вообще не должно было случиться. Люка не стал много говорить. Не стал объяснять, что видел правду во взгляде. Не стал спрашивать про события недельной давности, когда Мари пришла к нему в три часа ночи. Случившееся было уже не впервые. Это больше не важно. Важно только одно. Хотела Мари не его. Он устал. Люка подошел к Маринетт, провел пальцами по щеке и нежно поцеловал. Прикасаться к губам, которые целовал Агрест, было невыносимо даже в последний раз. Тяжело вздохнул и отошел. Все. Он молча накинул куртку и вышел из подъезда. Шел дождь, капли громко стучали по карнизу. Было неважно. Люка двинулся вдоль улицы. Горели витрины, иногда навстречу пробегали люди с зонтами. А в голове пусто-пусто. Он уже не понимал, как далеко ушел от ненавистной съемной квартиры. От той, где впервые поцеловал любимую женщину. Той, где впервые в жизни Маринетт, с ее губ сорвался стон удовольствия. Он желал ей счастья. Но почему? Почему так больно… Он прислонился к стене. Соленые слезы смешивались с каплями дождя.