Принц Змей и Звездный Странник

Дорнийский принц был обязан сиру Люку жизнью, более того, лишь благодаря ему он сумел воплотить самое горячее свое мечтание, хоть и совсем не так, как планировалось. Но так или иначе, справедливое отмщение было совершено. Убийца и насильник признал свою вину на глазах сотен людей, наблюдавших за поединком. Сестра с маленькими племянниками могли теперь мирно спать вечным сном в своих преждевременных могилах. А Гора был нашинкован морковью для супа. Самое интересное Оберин, как назло, пропустил. Сбивший его с ног противник как раз с силой надавил ему на веки, чего принц не успел бы сделать, не отвлекись тот на краткое мгновение, что-то почуяв за спиной, однако не придав тому должного значения. Исключительно напрасно и настолько же очень кстати для Оберина Мартелла. Которому взахлеб пересказывали затем, как словно из неоткуда на ристалище вдруг объявился куда больше смахивающий на крестьянского паренька никому неизвестный рыцарь, с мечом, показавшимся странным даже зрителям, не понаслышке знакомым с огненным мечом жреца из Мирра. Это не говоря о том, что подобный яркому лучу звезды меч в руке юноши, возник точно так же, словно из пустоты. Поединок был отдан в волю всеведущих богов, за прежде никому неизвестного бога сира Люка сперва и приняли, все те, что не решили, будто сам Воин почтил их своим присутствием, как вариант, собственной персоной Неведомый. Красному Змею было в это время не до чего, глазные яблоки разрывались от боли заодно с головой, а сам он, уже успевший распрощаться с жизнью, еще не мог окончательно поверить, что та, все-таки, каким-то чудом задержалась в его теле. Видимость в это время, разумеется, была нулевая. Оберин мог судить о происходящем только на слух и гадать, что может означать громкое аханье, а затем вопли ужаса множества глоток разом. Переставший нависать над ним, Гора висел в это время в воздухе, бананом на невидимой пальме, и орал громче всех. Позже, когда не один Оберин из дома Мартеллов убедился, что таинственный рыцарь никакой не бог, во что, тем ни менее, все равно было сложно поверить полностью, принц пришел к выводу, что Люк поразился больше всех вместе взятых, как у него такое могло получиться. И искренне считал, что на подмогу Дорну в лице Оберина пришел заодно кто-то из их местных богов, раз уж тут «сказочные» драконы не столь давно взаправду водились. Он, сир Люк, всего-навсего развалил Гору, после того, как тот гулко шмякнулся на задницу, воздел над головой выроненный меч, и понесся на него, трубя точно… Удивительное название упомянутого Люком животного было принцу незнакомо, потому тут же забылось, но он так понял, что это что-то вроде мамонта. А волшебный меч, который при всем желании не назовешь иначе, отражал в это время тучу копий и стрел, летящих в его обладателя со всех сторон, с перепугу. Недолго. Чего зря добро переводить. Практичнее подружиться с таким бойцом и заманить на свою сторону, пригодится в грядущих битвах. Могущественным колдуном или могучим чего-то (кого-то) жрецом его ныне любовника считали так же повсеместно. Один лишь Оберин знал, кто он. Потому что ему Люк рассказал, и он ему поверил. Хотя понял, о чем тот говорил, вроде бы ясным языком, да с пятого на десятое в лучшем случае. Звездный Странник – назвал себя Люк при знакомстве с ним, тепло и крепко пожимая ему руку, когда принц Оберин подошел к нему, чтобы поблагодарить за свое спасение. Им он и был, как не трудно в такое поверить. Люк подобно дракону летал между звезд, в вышине земным созданиям неведомой, на собственном «Баллерионе», сконструированном корабелами его страны. Раз устроив что-то вроде скачки на конях, вдвоем с другом-контрабандистом, соревнуясь в скорости и мастерстве, Люк влетел прямиком в Вестерос и понятия теперь не имел как вернуться обратно. В тот достопамятный, познакомивший их друг с другом день, Звездный Странник, припрятавший «лошадку» в лесу среди кустов, забрел в Королевскую гавань из любопытства и в поисках чего бы пожевать, на что-нибудь выменяв. Устремился, подхваченный людским потоком, за стекающимися к ристалищу, возбужденными предвкушением зрелища, народными массами. Увидев творимую несправедливость, не смог остаться неприметно стоящим в стороне. Дальше принц знает. Узнал Оберин и то, что Люк сирота, никогда не знавший ни одного из родителей, а еще, что он скорей оруженосец, чем рыцарь, что он пока только стремится им стать. Тем ни менее являясь им от рождения – в жилах рыцарей-джедаев текла некая особенная кровь, позволяющая им творить всяческие не многим подвластные чудеса. Они были вроде среброволосых не совсем людей Таргариенов там, где Люк родился и вырос в глуши, пока его не захлестнуло ведущейся войною. Кругом война, куда не плюнь, и смешно, и нисколько не весело. Они говорили так много, все более увлеченно и откровенно, что договорились однажды до так вовремя подвернувшейся постели. Которую с тех пор почти не покидали, и Оберину так нравилось, что он у Люка первый. Совсем первый, у него даже с девушкой еще ничего не было. Потому что та, которая ему понравилась, была недотрогой-принцессой. Подумаешь, принц, он, то есть, в любом случае лучше! И трогать его можно везде, где понравится. Причем обоим. Знал, совершенно точно, Оберин Мартелл, и то, что рано или поздно, так либо иначе, Люк его покинет. Потому что не может быть по другому. Слишком сильно он его полюбил.