🖇
Тэхён просыпается резко. Чувствует, как все тело мокрое от пота, а сердце бешено колотится. Пережитое вчера влияет крайне негативно. Теперь даже дома нельзя почувствовать себя в безопасности. Он поворачивает голову и закатывает глаза: место рядом пустое и уже давно холодное. Парень садится и трёт лицо ладонями, но не закрывая обзор надолго. С этого момента все может представлять опасность. Он бредёт на кухню и там обнаруживает хоть какие-то знаки, что его не бесчеловечно бросили. «Я на пару часов, не скучай. В холодильнике молоко, в крайнем шкафу хлопья, обязательно поешь» — Какой заботливый, — сарказм просачивался через него, как сквозь решето. — Нет, чтобы разбудить меня и позавтракать вместе. Во время еды Тэхён написал Юнги и попросил прийти, сказав, что дело очень срочное, а затем, помыв тарелку, пошёл в душ; одежда неприятно липла к коже. Стоя под прохладными струями он наконец почувствовал себя более расслабленным. События грузом упали на его плечи и он уже старался из последних сил. У Чонгука итак проблем по горло, своими ещё делиться будет. Хватило того, что вчера распустил нюни, теперь самому тошно. Но острые клыки и хитрые прищуренные глаза преследуют его абсолютно везде, психологическая травма после такого обеспечена. Спустя некоторое время в дверь позвонили. Юнги выглядел встревожено и по нему было видно, что если это не действительно что-то важное, то бошку он ему оторвёт самолично. Они устроились в гостиной с кофе, и Тэхён начал свой рассказ, не упуская из виду ни малейшей детали. В процессе лицо друга то искажалось от злости, то от подобия страха, а иногда и встревоженности. — Охуеть, — единственное, что он смог в конце выдать, но зато с какой интонацией. — Вот я что-то конкретно зассал, — Тэхён прижал к себе подушку, мельком заметив под окном чей-то силуэт и напрягшись. — Юнги… — он внимательно следил, как тень медленно удаляется в сторону входной двери. — …если бы мне пришлось… — казалось, блондин его совершенно не слышал и продолжал опускать комментарии. — Юнги, — тон голоса стал строже и громче, но его все ещё продолжали игнорировать. — Юнги! — Что?! — юноша гневно смотрит в сторону друга, но смягчатся, почуяв его страх. — Там кто-то есть. И он с еле различимым «что?» полез к окну и, одернув занавеску, застыл, заприметив движения. — Блять, звони своему бойфренду, и пошли к двери, остановим его раньше, чем он посмеет что-то сделать. Он тут же соскочил с дивана и со скоростью, необычной для него, спустился на кухню, открывая шкафчики и выбирая, какая из сковородок будет потяжелее. Тэхён безуспешно пытался дозвониться, но телефон абонента был выключен, о чем вещала монотонным голосом девушка. Тогда он быстро напечатал сообщение, вложив в него все свои эмоции, главную суть и угрозу, что если не приедет, будет собирать его по кусочкам, и рванул на помощь к другу. Убить никто из них не смог бы, но идея оглушить противника имела место быть. — Давай устроим ловушку, откроем дверь сами, он будет в замешательстве, зайдёт, и мы огреем его по затылку. Фраза «давай сами откроем дверь» Тэхёну не понравилась, но мысль казалась дельной. Да и более того, Юнги во многих делах отличался острым умом и блестящей смекалкой. Если он говорит, что так надо, значит так надо. Ким дрожащими пальцами поворачивает замок и медленно отворяет дверь, прячась за ней и покрепче прижимая к себе кухонный предмет. И действительно, через минуту просовывается чья-то голова, удивленно озираясь по сторонам. Тэхён, движимый страхом, не медлит и с силой бьет незнакомца по голове. Как и ожидалось, тот отключается. Теперь, когда они видят его во весь рост, то понимают, что сделали правильно, обезвредив его ещё в самом начале. Юнги помогает перенести тело в гостиную, усадить на стул и крепко перевязать руки где-то найденной веревкой. Тэхён для пущей надежности временно заклеивает рот скотчем. Все пятнадцать минут, что парни сидели на диване напротив, незнакомец не подавал признаков жизни, и они уже начали беспокоиться, а не убили ли его, однако в этот же момент голова слегка приподнимается, и человек редко моргает, привыкая к свету. — Ты охуел? — Тэхён чуть ли не налетает с кулаками, но его вовремя успевают остановить. — Кто ты такой, и что тебе надо? Это ты покушался на жизнь моего друга? — грозное рычание парня и вздёрнутый нос заставляют мужчину на стуле напрячься. — Юнги, — юноша жестом указывает на заклеенный рот. — Он не может говорить. Эта проблема была легко исправима одним движением руки и болезненным криком. — Вы, мелкие… — Какого черта здесь творится? На пороге стоит запыхавшийся Чонгук, взбешённо глядя на всех присутствующих в комнате.🖇
— Так, давайте ещё раз уточним. Он протянул мужчине чашку с чаем и посмотрел со всем сочувствием и извинением, на которые был способен, пока два удивленных взгляда следили за каждым его движением. — План гениальный, не спорю, — Юнги горделиво смотрит на друга, но опускает глаза после следующей фразы. — Но вы совсем ебнутые или что? Я охранника нанял, чтобы вы его избили? Тэхён в немом шоке открывает рот и медленно поворачивает голову в сторону не менее поражённого друга. — Охранника? — Охранника. — Чонгук скрестил руки на груди, изредка недовольно постукивая по полу ногой. — Теперь жду как минимум извинений перед господином Сон. — И-извините, пожалуйста, мы не специаль… — студент не мог поднять взгляда — слишком стыдно. Сначала огреть ни в чем не повинного человека, а потом сидеть перед ним. — Думаю, на то была причина, поэтому не волнуйтесь. Ким в смятении все же смотрит в его глаза и видит, что взгляд смягчился. — Господин Сон, я лично прошу извинить за них. Вы продолжите работать на меня? Если нет, то я пойм… — Конечно, — охранник мельком глядит на Юнги. — теперь они знают всю ситуацию, и такого больше не приключится. На какой-то момент в головах двоих из них возникает сомнение, испаряясь через считанные секунды, но оставляя неприятный осадок. Тэхён провожает Юнги до ближайшей остановки и просит, чтобы тот по приезду домой обязательно позвонил, а Чонгук, выплачивая господину Сон компенсацию, прощается с ним с порога. Когда в доме из гостей остаётся лишь тишина, Тэхён грубо её прерывает и с тяжелым вздохом падает на диван. Его гложет чувство вины. Он стал чертовым параноиком из-за этого больного психа, и теперь бабочка за окном будет казаться чёрным вороном, вестником смерти. Чонгук тихо ступает по паркету, садится рядом и хлопает по своим коленям. Парень, как обиженный жизнью котёнок, плетётся и аккуратно устраивается на чужих ногах. Талию тут же опоясывают руки, а лоб касается напряженного плеча. — Я понимаю, что тебе тяжело, котёнок. Но отныне я постараюсь быть рядом, ты можешь на меня положиться, — Чонгуку и самому совестно, что он не смог защитить свою драгоценность, что его довели до такого состояния. — Знаю. Он тычется носом и вдыхает запах кофе и геля для душа: запах дома.