The sweets of sadness.

Проведя, кажется самый худший, и отвратительный час в своей жизни, с этой женщиной, Гандам с облегчением захлопнул дверь перед ее носом. Сходив и помыв лицо и руки, а также напоив хомяков, Танака пошел к своему кабинету, около которого его уже ждал его дночный пациент, низенькая женщина, с хвостиком, и большими красными глазами. Открыв перед ней дверь он ее пропустил и закрыл за собой дверь, заметив как она тревожно оглянулась при щелчке замка. Сев на стул, и слегка ссутулившись женщина уставилась в пол, кажется рассматривая свои кроссовки. Наконец, когда Гандам сел, и поправил шарф она заговорила. Ее голос был тихий и с лёгкой хрипотцой. -Я…я пережила изнасилование. -Гандам был секунды две ошарашен. Взяв себя у руки он заговорил. -Кто это был? -Д-дедушка… -Голос девушки стал плаксивым, а она потерела глаза рукавом, вдохнув поглубже, и взяв себя похоже в руки она продолжила. -Три месяца назад. О-он… Сделал это… -У Танаки не было слов. Еле шевеля языком он задал вопрос который трепетал его сердце. -Ты его засудила? -Через три дня после этого… Он повесился… -Молчание, пять секунд, десять. -Ты чувствуешь вину? -Нет но… Я не пошла на похороны. -Ты не виновата, ты поступила правильно. -Если бы я… -Нет, лучше бы не стало. Он сам это сделал, на каждом шагу он знал что делает. -С-спасибо… -Остальное время они говорили, избегая темы похорон. -Открыв дверь ей и кивнув на прощание он пошел к стойке. Постучав по стеклу, перед ним словно из ниоткуда появилась Эмилия. -А, наконец ты пришел, сорванец! Хи-хи-хи. -Закрыв рот рукой, во время хихиканья Милка открыла дверь, в что-то на подобии раздевалко-кабинето-кухно-хранилище. -Охнув Гандам чуть не врезался в шкафчик, чуть пригнувшись, ибо он волосами подметал потолок, он закрыл глаза рукой, ибо свет прожигал глаза, привыкшие к полумраку 34 кабинета. Сожмурившись он получил удар в живот, где-то 5 кружками. Чуть не выпустив дух он услышал хриплый голосок Милки. -Хе, давай неси, мальчуган. -Кхааах, куда? -Спросил Танака, все ещё еле дыша, и ощущая тяжесть гротескно железных кружек на своих пальцах. Прерывисто дыша Танака направился в кафетерий, и отдав кружки главной поварихе, низенькой брюнетке с пирсингом в носу, Гандам наконец-то вздохнул полной грудью и направился обратно, в то помещение, где он как птенец, слеп. Вновь попав в ту комнату, к освящению которой, он кажется бы в жизни не привык, ему на этот раз в живот ударили где-то 10 килограммовой грудой бумаг. Не дыша, боясь вдохнуть что нибудь, с сожмуренными глазами он вышел и наконец распахнув очи, он понял что на его руках сотни папок и бумаг. --Посортируй бумаги, некоторые выпали из своих дел! -Крикнула ему вслед из комнаты заведующая левым крылом больницы. Вздохнув, понимая что сейчас он на часа два будет занят в архиве, если он помнит где это, разбором бумаг. Мысленно собрав карту больницы в голове, Гандам кивнул сам себе и, чуть сгибаясь потащил бумаги к архиву. Толкнув дверь боком, через добрые минут двадцать, за которые он дошел, он попал в архив. Полный мрак. Нашарив спиной включатель, он сгибаясь положил файлы и папки, кажется на пол, и положив ладонь на выключатель, наконец вновь получив зрение. Он спокойно выдохнул, ибо свет был теплый и неяркий. Сев у шкафа на коленки Гандам начал разбираться. Час, второй. Наконец, полностью собрав последнее и самое большое дело Маргариты Рейн, он встал на налитые свинцом ноги, шагая как медведь дошел до выключателя. И выключив свет направился к двери, как тут ощутил, что схватил что то теплее чем ручка дверь. Раздался знакомый вскрик. Сода.