The sweets of sadness.

Помахав рукой Казуичи, на прощание, Танака направился к себе домой, все ещё ощущая, как витают бабочки в животе. Оказавшись у себя дома, он стянул с себя плащ и шарф и, забросив в стирку, переоделся в домашнюю одежду, посадил хомяков на лоток-подстилку-спальню. Открыл окна, ибо воздух казался затхлым, и тяжелым. Он вдохнул полной грудью свежий, и слегка морозный воздух. Вздрогнувши, он включил стирку, замочил подстилку хомяков и, посидел в компе, играя в S.T.A.L.K.E.R небо тьмы (придумана мной, ибо названия этих я вообще не помню). Сварив себе чай с небольшим количеством сахара, и поудобнее сел, правой рукой играя, а левой держа кружку чая. Поиграв часа пол, он промерз, да и игрой особо не увлекался. Закрыв окно, и погладив Дэв, которые лежали на запасной подстилке с горкой корма, Танака снял верхнюю одежду и закутался в одеяло и, закопавшись носом в кончик одеяла, заснул. Снились ему вещи крайне странные, сначала он веселился с Дэвами, потом он поел, и заметил, что в еде лежит что-то очень странное… ухо…все закружилось, а Танака проснулся. Тяжело и прерывисто дыша Гандам, обливаясь холодным потом, резко сел на кровати, ощущая жуткую головную боль, и ничего практически не видя. Спустя полминуты, чернота в глазах рассеялась, а Танака ватными ногами пошел в душ, дабы смыть с себя пот, дурные ощущения и мысли. Раздевшись, он включил ледяную воду и, помывшись так, вышел с душевой кабинки, весь в мурашках, зато с трезвой головой. Вытерев голову, и одевшись, он вышел с ванной. До этого он не заметил, что за окном уже закат, ибо из-за своего потемнения в глазах, он ничего не видел кроме света и двери. Пожав плечами, Танака вышел на балкон, сделав себе, что-то на подобии легкого глинтвейна. Сидя там, и дыша паром, Гандам задумался. Наверное, о смысле а, наверное, просто тупил взгляд. Встав, уже слегка засыпанный снегом, который летел буквально отовсюду, он стряхнул с плеч бугорки снега и, открыв дверь в комнату, он быстро проскользнул и, запер дверь, оказавшись в теплой комнате, с мягким светом. Однако явно, немного пьяный (Мой хедканон на то, что Танака быстро пьянеет, и не устойчив к алкоголю), Танака счел хорошей идеей навестить Казуичи в столь поздний час. Одев свой запасной плащ, и другой, синеватый шарф, также посадив туда спящих хомяков, которые наелись до отвала корма, пока Гандам спал. Выйдя из подъезда, Танака медленным шагом направился к больнице, где лежал Казуичи. Зайдя в холл, он не обратил внимания на удар теплым воздухом по лицу. Подойдя к стойке, крошечный мужчина заговорил. -К кому идете? ФИО, имя пациента и, подпись. Здесь, здесь, да-да. -Он пихнул Танаке бумагу и ручку. Подписав все, Гандаму дали новый листок. -О выписке, кстаааати, кто вы пациенту? -Гандам задумался, ведь он сам не знал, кем он является Соде. Поразмыслив, он решил сказать отчасти правду. -Я его лечащий врач, а что? -Неожиданно Гандама кто-то слегка оттолкнул. Он поднял глаза, это оказался высокий, с седыми длинными волосами, нисходящими до плеч мужчина. Серые глаза осматривались по сторонам, постоянно посматривая на стойку, где этот низенький мужчина копался в бумагах. -Ам…. Тут лежит мой племянник с переломами, трех ребер, верно? А, да, Сода Нагиса, дядя Соды Казуичи. -Гандам услышав знакомое имя, подумал поинтересоваться, но не решился, и просто наблюдал. -А…А да, … в общем, спицы вставили, ребра уже должны заживать… хм… скорее всего его выписывают завтра, ибо он может уже ходить почти без боли…а так раз в неделю приходить на перевязку и рентген… -Ясно, благодарю. -Нагиса кивнул в знак прощания и удалился в полном молчании, кажется о чем-то думая. Гандама, который ушел в свои мысли, пихнул ручкой толстячок, который ждал, когда Танака, наконец, поставит подпись. Необдуманно чиркнув по бумаге, Гандам кивнул и пошел на второй этаж, навестить Казуичи. Дойдя до двери, он ее с небольшим усилием открыл дверь. Казуичи узрев посетителя, добродушно улыбнулся и поприветствовал Танаку. Гандам хмыкнул и сел рядом с ним на кушетке, протягивая руки к Соде. Казуичи немного удивился, но пошел на контакт, не подозревая, что Гандам пьян, и попросту не владеет собой. (ПРОСТИТЕ, ПОХОЖЕ, ЩАС БУДЕТ НЦ.ХИМАВАРИ, ЕСЛИ ТЫ ЭТО ЧИТАЕШЬ ПРОСТИПРОСТИПРОСТИПРОСТИПРОСТИПРОСТИПРОСТИПРОСТИ.) Обнимая Казуичи, Танака, кажется, что-то мурчал, напевал и мычал. Казуичи, вообще ничего не подозревая, просто тоже обнимал Гандама, все еще немного недоумевая из-за такого резкого желания обниматься от Танаки, ибо Сода обычно сам был инициатором. Все ещё мурлыча, Танака, прижимая к себе Соду, лег на кровать с ним, не отпуская. Казуичи дико смутился и что-то бормоча, пытался убрать руки Гандама, которые так крепко лежали на талии парня. Танака же закрыл глаза и, мурча, дышал в шею Соды, который с каждой секундой заливался краской все сильнее, ощущая, как смущение щекочет нос, а шею обжигает горячее дыхание Танаки, с легким запахом вина. Поняв, что попытки не увенчаются успехом, Казуичи смирился с этим и постепенно заснул под мычание Гандама. Так они проспали до рассвета, ибо режим Гандама всегда велел ему просыпаться в пять утра, или раньше.