All the Young Dudes

Большинство гриффиндорцев остались в общей комнате, перешёптываясь и обмениваясь слухами. Все хотели знать, кто же это сделал. Мародёры, которые обычно были только рады оказаться в центре обсуждений, заползли наверх в свою комнату, побледневшие и виноватые. Римус сидел на кровати, глядя в пол. Он зашёл слишком далёко, он знал это. Какое-то время ему было очень приятно, и ничто не могло убедить его, что Северус этого не заслуживал. Но сейчас Джеймс смотрел на него как-то странно, и он знал, что Дамблдор точно узнает, кто это сделал, тем или иным образом — даже если Лили не расскажет всем, как только вернётся в общую комнату. — Что случилось? — осторожно спросил Джеймс. — Ты что, потерял контроль? Это была довольно сильная магия. — Это было бесподобно! — вдруг воскликнул Сириус. — Теперь он дважды подумает, прежде чем перейти нам дорогу! — Но… мы же не хотели навредить ему по-настоящему, да? — нахмурился Джеймс. — Да в порядке он! Просто притворялся, чтобы у нас потом были проблемы. — А у нас будут проблемы? — нервно спросил Питер. — Мы же не все это делали, нет? Это же был только… Сириус дал ему смачный подзатыльник. — Крыса ты, — сказал он. — Мы же мародёры. Один за всех и все за одного. — Как будто я понимаю, что это значит, — пробормотал Питер, потирая затылок, затем встал и угрюмо ушёл на свою кровать. — Он прав. Это сделал я, я один и буду отвечать, — тихо сказал Римус, не поднимая глаз. — Это была наполовину моя идея! — возразил Сириус. — Это я искал заклинания! Да не переживай ты, Люпин, я на сто процентов уверен, что с ним всё нормально. — Даже если и так, — тяжело сказал Римус, — то это не благодаря мне, — он наконец встретился взглядом с Джеймсом. Его тёмно-карие глаза были гораздо более серьёзными, чем обычно. — Я не хотел ему серьёзно навредить. Джеймс не отвёл взгляда и серьёзно кивнул. В дверь постучали, разряжая напряжение. Это был Фрэнк Долгопупс. — Вас четверых ждут в кабинете Макгонагалл. Сейчас, — строго сказал он. Они последовали за Фрэнком вниз по лестнице и через общую комнату, где все взгляды обратились к ним. Римус всё время смотрел себе под ноги, но отметил, как стихала болтовня, пока они шли к выходу. То, что случится после, не имело значения — всё равно все узнают, что это их рук дело. Макгонагалл была не одна. Дамблдор стоял около её стола, сложив руки на груди. Он вежливо улыбнулся ученикам, выстроившимся перед ним в линию. — Добрый вечер, джентльмены, — поздоровался он. — Добрый вечер, директор, — все вместе ответили они. — Возможно, вам будет интересно узнать, что мистер Снейп вполне себе в порядке — хотя его гордость явно задета. Они ничего не ответили. Римус не поднял глаз. — Он настаивает, что вы четверо имеете какое-то отношение к произошедшему, — так же вежливо продолжил Дамблдор, казалось, ему приятно было проводить с ними время. — Особенно вы, мистер Поттер. Джеймс вскинул глаза, открыл рот, затем закрыл его обратно и снова опустил взгляд. Римус не мог этого выдержать. Во всём мире у него было всего три друга, и он не собирался потерять их сейчас. Он сделал шаг вперёд. — Это был я, сэр, я это сделал. До этого он наговорил мне всякого, и я разозлился на него. Я хотел преподать ему урок, — он заставил себя встретиться взглядом с бледно-голубыми глазами Дамблдора. Тот удовлетворённо кивнул: — Понятно. Вы действовали один? — Да, — Римус достал свою палочку. — Слушайте, я могу доказать… — В этом нет необходимости! — поспешно сказал Дамблдор. — Я вам верю, мистер Люпин. — Он был не один, сэр! — выпалил Сириус. — Я нашёл заклинание, и я тоже научился его выполнять, это в равной степени и моя вина. — Вы хотите сказать, что вы это спланировали, Блэк? — резко спросила Макгонагалл. — Вы спланировали нападение на другого ученика? Десять баллов с Гриффиндора. За каждого из вас. Сириус снова опустил взгляд. — И отработка каждому. На месяц, — продолжила она. — Мне очень сложно поверить в то, что мистер Люпин действовал в одиночку. Все четверо парней склонили головы. — Можете идти, джентльмены, — тихо сказал Дамблдор. — Конечно, я не сомневаюсь в том, что вы все найдёте время, чтобы извиниться перед мистером Снейпом. Сириус издал вздох негодования, и Джеймс пихнул его локтем. Они развернулись, чтобы уйти. — Мистер Люпин, на минутку. Римус застыл. Мог бы и догадаться, что ему не сойдёт это с рук так просто. Он остановился, пока остальные покидали кабинет. Макгонагалл последовала за ними, чтобы проследить, что они не станут подслушивать в коридоре. Как только дверь закрылась, в кабинете стало необыкновенно тихо. Дамблдор молчал, и в конце концов Римус поднял голову, чтобы взглянуть на него. Директор не выглядел разозлённым или разочарованным. На его лице было обычное довольное выражение — возможно, немного разбавленное любопытством. — Как вам в Хогвартсе, Римус? Это был не тот вопрос, которого он ожидал. — Эм-м… да нормально. — Похоже, вам не составило труда завести друзей. Это был вообще не вопрос, так что он ничего не ответил. Он опустил взгляд в пол, затем снова поднял. — Меня отчислят? — спросил он. Дамблдор улыбнулся: — Нет, Римус, никого не отчислят. Я прекрасно вижу, что вы сожалеете о содеянном. Что меня беспокоит, так это то, как вы это сделали. Это было очень сильное заклинание, я не ожидал от учащегося первого года… Вы, должно быть, были крайне злы. Римус кивнул. Он не хотел говорить Дамблдору, почему — о кличках, которые дал ему Снейп, или о том, как он заставил его чувствовать себя глупым, бесполезным и маленьким. — Пыл и энтузиазм очень важны для волшебника, Римус, — сказал Дамблдор. — Они направляют нашу магию, укрепляют её. Но, как вы сегодня поняли, если мы не будем их контролировать, будем опасны для всех вокруг нас, — он выглядел очень серьёзным, его взгляд потерял прежний блеск. — Я не имею намерения вас напугать, Римус. Когда мы познакомились, я сказал, что сочувствую вам — я бы не пожелал никому такой же жизненной ситуации. Но вы должны быть более осторожным. Вы одарённый волшебник, не потратьте ваш талант зря. Римус кивнул, больше всего на свете желая, чтобы этот разговор закончился. Ему больше по душе был кнут, чем лекция. И самое худшее, Дамблдор был прав. Он позволил своим чувствам к Северусу повлиять на заклинание — он просто не привык к такой своей силе. — Простите, профессор, — сказал он. — Ню… в смысле, Северус в порядке? — Да, он в полном порядке. Мне кажется, он надеялся, что, если просто перестанет сопротивляться, тот, кто наколдовал тучу, остановится. Его высушили, и никаких серьёзных последствий не предвидится. — О… — Римус кивнул. — Хорошо. — А теперь, — Дамблдор улыбнулся, — можете идти. Я задержал вас больше, чем на минуту, и у меня есть ощущение, что мистер Поттер ждет снаружи, чтобы вы всё ему рассказали. *** Дамблдор дал ему богатую пищу для размышлений. И у него было полно времени поразмышлять — Макгонагалл нисколько не шутила об отработках и даже зашла так далеко, что разделила их четвёрку. Сириусу пришлось отмывать котлы в подземелье, Питеру — полировать трофеи в комнате наград, а Джеймсу — настраивать все телескопы в Астрономической башне. Римусу досталось самое худшее — вычищать совятню. Конечно же, использовать палочки не разрешили, и каждый вечер приходилось всё начинать заново. — Это просто небывалая жестокость, вот что это, — пожаловался Питер уже через неделю, когда они все упали по кроватям, грязные и вымотанные. — Не знаю, на что ты жалуешься, — пробормотал Сириус. — Я был бы только рад полировать трофеи. Кто знает, что я могу подхватить, соскабливая остатки зелий со дна этих дурацких котлов. Джеймс лишь застонал, снимая очки и потирая глаза. Римус не жаловался, потому что ему казалось, что он не имеет на это права. Он ужасно себя чувствовал из-за того, что вовлёк в неприятности своих друзей, но ещё хуже ему было от того, что он сделал. И это всё только усугубляли прочитанные им книги. Заклинание Сириуса, благодаря которому он теперь мог читать, было сложным и менее естественным, чем та магия, к которой он привык. Сириус сам признавал, что оно было неидеальным — его хватало на час или около того, затем нужно было возобновлять. Римус был уже близок к тому, чтобы выполнять его самому, правда, зачастую приходилось пробовать несколько раз перед тем, как всё срабатывало как надо. В самом начале он первым делом отправился в библиотеку за книгой о магических существах. Каждый вечер после выполнения отработок и домашних заданий Римус зашторивал занавески вокруг своей кровати и при свете палочки перечитывал одну и ту же главу снова и снова. Он обнаружил, что о его конкретной проблеме были написаны сонмы книг, но он переживал, что люди начнут что-то подозревать, если он вдруг станет их все читать. К тому же он уже не был уверен, что хочет этого. То, что он уже прочитал, было достаточно плохо. Он думал о тех книгах почти всё время — во время уроков, когда ел или отрабатывал. Такие слова, как «чудовищный», «смертельно опасный» и «ужаснейший из существ» горели в его сознании неоновыми знаками. Естественно, он знал, что опасен. Он знал, что отличается от окружающих. Но не знал, что его ненавидят. Даже охотятся на таких, как он. По всей видимости, его клыки стоят тысячи в некоторых странах восточной Европы. Его шкура — ещё больше. С законодательством дела обстояли тоже негладко — он не вполне понимал эти вещи, но звучали они довольно кошмарно. Законы о трудоустройстве, реестры и ограничения передвижения. Похоже, даже с умением читать его рабочие перспективы в волшебном мире были нисколько не лучше, чем в магловском. Также он понял, почему Дамблдор просил его быть осторожным. Теперь ему стало понятно, что если кто-нибудь в Хогвартсе узнает, чем он является, у него могут быть серьёзные проблемы — и исключение из школы будет наименьшей из них. Раздражало, что ничего из прочитанного не соответствовало его опыту. Не было никаких сведений о каком-либо волшебнике, который реально был бы в его положении; как он справлялся; чего ожидать; смог ли он устроиться на работу или хотя бы жить, не принося вред другим людям. Он полагал, что нормальным было чувствовать запах крови и слышать сердцебиение других людей — но откуда ему было знать наверняка? Было ли нормально, что его магия становилась сильнее, когда луна росла? Иногда ему казалось, что он может чувствовать саму её мощь; она дрожала в его венах, словно зелье, заполняла его до краев и выливалась наружу, вырывалась с кончиков его пальцев. И к тому же нельзя забывать о его характере. Сколько в нём его самого и сколько от этого монстра? Много ночей он лежал без сна, когда заклинание для чтения испарялось, и ему было слишком лень снова воспроизводить его, но переизбыток мыслей и энергии мешал спать. Его разумом овладевали переживания и страхи. Насколько проще было в приюте. Никакой магии, никакой домашней работы, никаких моральных дилемм. И, конечно же, никаких друзей. Если что-то и останавливало Римуса от того, чтобы сдаться, так это они. Джеймс, чьё эго было размером с озеро при Хогвартсе, но и сердце было ничуть не меньше. Питер — который, да, конечно, был странным и немного медлительным — но у которого было своеобразное чувство юмора и на удивление щедрая душа. И, естественно, Сириус. Сириус умел хранить секреты, он мог быть жёстким, но никогда к своим друзьям, он был самым одарённым учеником их курса, но проводил всё своё время, придумывая шалости и проказы. Римус не собирался терять никого из них, если это хоть сколько-нибудь зависело от него. Даже если ему придётся стать самым прилежным учеником в школе; даже если ему нужно будет прочитать каждую книгу, выполнить каждое задание, следовать каждому правилу. Он будет таким хорошим, что они даже ничего не заподозрят. Таким хорошим, что им придётся сделать его старостой — он всё это выполнит, если только это поможет ему остаться в Хогвартсе и сохранить своих друзей. Ему было не с кем поговорить ни о чём из этого. Во всяком случае, ни с кем, кто мог бы его понять. Судя по всему, только Дамблдор, Макгонагалл и мадам Помфри знали о его особенности. Макгонагалл была слишком строгой, чтобы к ней можно было прийти с подобными вопросами. Насчёт Дамблдора Римус до сих пор не был до конца уверен, что тот вполне нормален, да и, в любом случае, он понятия не имел, как организовать встречу с директором. Так что в конце концов у него оставалась только мадам Помфри. Он дождался следующего полнолуния, которое выпало на конец января. Это было воскресенье, так что после ужина он отделился от остальных мародёров и направился в больничное крыло раньше обычного. — Римус! — удивлённо улыбнулась медсестра. — Я не ожидала увидеть тебя раньше ночи! — Я хотел кое о чём спросить, — смущённо сказал он, бегая глазами по комнате. Несколько учащихся лежали в постелях, практически все спали. К счастью, мадам Помфри понимала, что такое секретность. — Конечно. Пройдём в мой кабинет? Он был гораздо уютнее, чем все учительские кабинеты, в которых побывал Римус. На полках вдоль стен рядами аккуратно стояли сотни бутылок с зельями и лекарствами, здесь было светло и свежо, у неё не было стола, и вместо деревянных стульев по обе стороны камина стояли два удобных кресла. — Чем могу помочь, дорогой? — спросила она, сев в кресло и указав ему рукой, что он может сделать то же самое. — Ну, — он сглотнул, не зная, с чего начать, — я просто… у меня есть несколько вопросов о… моей проблеме. Она по-доброму ему улыбнулась: — Конечно, у тебя есть вопросы, Римус, это совершенно естественно. Ты хочешь узнать что-то конкретное? — Да. Я немного почитал и знаю, что это нельзя вылечить и всё такое. — Пока что нельзя, — быстро сказала она. — Новые открытия совершаются всё время. — О, ладно. Но сейчас, наверное, я просто… хочу знать больше. Я ничего не помню, когда просыпаюсь, только то, что очень сильно хочу есть. — Ты хочешь узнать больше о трансформации? — Не только об этом. Ну, такие вещи, типа… это как-то влияет на моё сознание всё остальное время? Это делает меня… — он растерянно опустил взгляд на свои руки. Он не до конца понимал, что хочет сказать, в горле вдруг встал ком. — Римус, — сказала мадам Помфри, — у тебя есть особенности, но они не определяют, кто ты есть. — Иногда я могу очень сильно разозлиться, — сказал он, предпочитая смотреть на огонь, а не ей в лицо. — Очень сильно. — У нас у всех есть чувства, это совершенно нормально. Просто со временем мы учимся их контролировать. Он кивнул, обдумывая услышанное. Он не мог рассказать ей остальное… — Когда я меняюсь, становится хуже. Сильнее. — Да, — серьёзно ответила она. — Я действительно читала, что с наступлением полового созревания состояние может ухудшаться. — А, ладно, — кивнул Римус. За этим последовала долгая пауза. — Насколько ухудшаться? — Я… не могу сказать. На самом деле, ты первый, за кем мне довелось ухаживать. Ещё одна пауза. Римус чувствовал себя нисколько не лучше; ничего не стало ясней. — Хочешь, я дам тебе ту книгу, про которую я говорила? Он кивнул, наконец набравшись храбрости поднять на неё глаза. *** Книга мадам Помфри — «От шкуры до клыков: забота о магических полулюдях» — была немногим полезней тех, что Римус уже прочёл. До сих пор оставалось многое, чего он не мог понять — продвинутые лечебные заклинания, сложные рецепты зелий, тонкости законодательства и — ещё более пугающее — судебные процессы и гонения. Да, с одной стороны, многое Римус уже знал: его укусили, и теперь ему нельзя было кусать никого другого в полнолуние; серебро причиняло ему боль; это было невозможно вылечить. В книге действительно говорилось, что с началом полового созревания трансформация сильнее будет воздействовать на организм. И что он будет ещё более опасным после обращения. В ней не упоминалось об изменении способностей, магических или любых других, и ничего конкретного об изменениях в настроении или характере. Информация о том, что его морда была короче, чем у настоящих волков, а хвост пушистей, не показалась ему особенно интересной и полезной. Он бы предпочёл не иметь ни того, ни другого. Хотя ему было любопытно узнать, что он являлся угрозой только для людей — конкретно для волшебников. По всей видимости, другие животные могли его не опасаться — ему было забавно думать, что хотя бы миссис Норрис была в безопасности. То, что Римус отдалился от остальных мародёров после атаки на Снейпа, не осталось незамеченным. — Где ты пропадал? — спрашивали они каждый вечер перед тем, как лечь спать. — Домашка, — пожимал плечами он; или иногда: — Отработка, — хотя он не заработал ни одной другой отработки после их последней выходки. Правда заключалась в том, что он всегда держался так далеко от других людей, насколько мог. Он специально старался не появляться в спальне, пока не наступало время сна, и даже избегал общей комнаты, если получалось. Ему казалось, что, пока он не научится контролировать свою магию, ему лучше больше не участвовать ни в каких планах Джеймса и Сириуса. А они ведь строили планы, он это точно знал. Иногда Римус слышал, как по ночам они пробираются друг к другу в кровати и тихо перешёптываются, пока не наколдуют заглушающие чары. Иногда они выходили из спальни вместе с Питером под мантией-невидимкой. Они всегда пытались разбудить Римуса, но он их игнорировал. В течение дня он прятался в библиотеке или в каком-нибудь из своих тайников. По всему замку он нашёл немало мест, которые были достаточно маленькими, чтобы туда можно было забраться и часами оставаться незамеченным. Окна, которые давно заложили кирпичами, но которые сохранили высокие широкие подоконники; маленькие пустые комнатки, напоминающие церковные исповедальни, за гобеленами; туалет для девочек на пятом этаже. В этих местах он мог свернуться и читать часами — иногда он и правда делал домашнее задание, в остальное время заставлял себя искать информацию о своём недуге. У него была и другая причина прятаться. С того инцидента ненависть Снейпа к мародёрам возросла в несколько раз, и он везде ходил с Мальсибером, используя его в качестве личного охранника. Если их пути пересекались в коридорах, то Римус всегда должен был быть начеку с защитными чарами — Мальсибер знал больше проклятий, чем Джеймс и Сириус вместе взятые. Однажды Римус был глубоко погружен в книгу о древней боевой магии — в ней была глава об Úlfhéðnar, германских воинах-волках, которые сражались с римлянами. Он сидел на своём любимом высоком подоконнике, и его нельзя было заметить с пола, если только специально не смотреть. Он забрался туда с помощью канатных чар, которые они выучили пару недель назад. Он вот-вот собирался спуститься вниз и отправиться на ужин, когда сделал неловкое движение и скинул тяжёлую книгу с подоконника. Он сжался, когда книга мёртвым грузом с оглушительным хлопком упала на каменный пол. — Кто здесь?! — раздался голос дальше по коридору. Он услышал звуки приближающихся шагов и с упавшим сердцем осознал, что знает, кому они принадлежат. — Это просто книга, — разочарованно протянул Мальсибер. — Да, но откуда она здесь взялась? — с подозрением спросил Снейп. Мальсибер хмыкнул: — Из библиотеки? Снейп раздражённо что-то пробормотал себе под нос. Римус изо всех сил вжался в каменную стену. — Кто там наверху? — позвал Снейп своим холодным противным голосом. Тишина. — Хоменум Ревельо! Римус почувствовал странное тянущее ощущение в животе и глазом моргнуть не успел, как невидимая сила потянула его с подоконника. Он вскрикнул, попытался за что-нибудь схватиться и в итоге повис, держась за край одними пальцами. Снейп и Мальсибер смеялись снизу. — Так-так, — злорадно начал Снейп. — Это же наш полоумный Люпин… Где же твои жалкие друзья, а? Запихнули тебя туда и забыли? — Отвали, Снейп, — шикнул Римус, судорожно цепляясь за холодный камень и очень надеясь не сломать себе ноги, когда упадёт на пол. — Игнископум! — ухмыльнулся Снейп, направляя на него свою палочку. Тонкая полоска огня метнулась в Римуса, отбросила его, ударив об стену, и он мешком свалился на спину. Он моргнул, приходя в себя, и быстро поднялся на ноги, доставая свою палочку. — Ну ладно, — его спина болела от падения. — Ты меня поймал. Теперь иди, куда шёл. — С чего бы мне это делать? — ответил Северус, поднимая палочку на уровне лица Римуса. — Экспелли… — ЭКСПЕЛЛИАРМУС! — закричал Снейп, опережая его. Он молниеносно выбил палочку из рук Римуса и добавил: — Гелеско. Римус почувствовал, как его ноги приросли к полу, останавливая его на одном месте. Он застонал — теперь он здесь застрял. Может, он и попытался бы позвать на помощь, но этот коридор был довольно тихим, и он не хотел выглядеть как трус. Он вызывающе посмотрел на них обоих, подняв подбородок. — Мальсибер, — Снейп повернулся к своему троллеподобному товарищу, — помнишь, мы всего несколько дней назад говорили о том, что тебе нужно отработать несколько проклятий? Мне кажется, представилась идеальная возможность. Мальсибер ухмыльнулся и облизнул губы. Он поднял свою палочку, не совсем так элегантно, как Снейп, но с таким же злобным намерением. — Лапидосус! Несколько секунд ничего не происходило, и Римус почувствовал волну облегчения — пока внезапно откуда ни возьмись туча маленьких камней — как щебёнка — возникли над его головой. Они зависли там на несколько мгновений, перед тем как обрушиться на Римуса, словно рой разъярённых пчёл. Он моментально вскинул руки, чтобы защититься, но Северус был слишком быстрым. — Инкарсерос, — произнес он, зевая при этом, будто ему было скучно. Римус тут же почувствовал, как его связала тугая веревка, и теперь он едва мог пошевелиться. Камни всё продолжали падать на него, и ему оставалось лишь закрыть глаза. Он пытался вырваться, зная, что это ему не поможет, но он должен был сделать хоть что-то. Ему не хотелось реветь, даже когда он почувствовал горячую струю крови на своём виске. — Что тут происходит… Северус? — раздался девчачий голос с конца коридора. — Фините Инкантатум, — поспешно прошептал Снейп. Поток камней и верёвка мгновенно испарились, и ноги Римуса пришли в норму. Он пошатнулся на месте и чуть не упал назад, вовремя оперевшись на стену. Он поднял взгляд и увидел Лили, свою спасительницу, которая спешила к ним навстречу. Она остановилась, увидев Римуса, который пытался быстро вытереть кровь рукавом своей мантии. Она перевела взгляд на Снейпа и нахмурилась. — Что ты делаешь, Сев? — Ничего, — он опустил взгляд, пиная каменный пол носком своего ботинка. — Просто разговариваем с Люпином, скажи, Мальсибер? Мальсибер неубедительно пожал плечами. Лили посмотрела на Римуса, который постыдно отвел глаза. Быть пойманным Северусом было плохо, но ещё хуже была бы её жалость. Он быстро выхватил свою палочку у Северуса, развернулся и начал уходить так быстро, как только мог. — Подожди! Римус! — Лили побежала вслед за ним. Он не остановился, но она была очень быстрой и смогла его догнать. В одной руке она сжимала его книгу о боевой магии, другой схватила его за предплечье. — Пожалуйста! — выдохнула она. Он остановился и тяжело вздохнул — он хотел получить свою книгу назад. — Что? — нахмурился он. — Что они с тобой делали? Сев отказывается мне говорить, но я знаю, что что-то плохое. — Всё нормально, — Римус пожал плечами и забрал книгу. — У тебя кровь идёт! — Отстань, Эванс, — Римус оттолкнул её, снова пытаясь уйти. Она продолжала семенить за ним. — Я сказала ему перестать приставать к тебе, не знаю, почему он это делает — ты же даже больше не ходишь вместе с этим Поттером и Блэком, я сказала ему, что… — Это ещё тут причём?! — Ну, это же их он хочет по-настоящему разозлить… Если он узнает, что они тебя тоже достали, то… — Подожди, — Римус так резко остановился, что Лили врезалась в него. — Ты хочешь сказать, что тебя бы не беспокоило, если бы Мальсибер и Снейп издевались над Сириусом и Джеймсом вместо меня? — Ну, — Лили вспыхнула, — нет, но, понимаешь, по крайней мере, это было бы справедливо. И к тому же, они сами напрашиваются на это, учитывая, как они себя ведут. Сейчас Римусу стало ещё более неловко. Она считала, что Джеймс и Сириус атаковали Снейпа оба раза — она понятия не имела, что это был он. Это подтвердило один из самых сильных его страхов — Лили думала, что он проводит время с Сириусом и Джеймсом, только потому что он странный и только потому что они ему это позволяют. Неужели все в замке считали его таким же жалким, как Питера? — Ты ошибаешься, — нахмурился Римус. — А теперь, пожалуйста, оставь меня в покое.