All the Young Dudes

Суббота, 6-е января, 1973 год. Питер, Джеймс и Римус вовремя прибыли на станцию Кингс-Кросс в субботу, чтобы отправиться в Хогвартс перед началом нового семестра. Они всё время оглядывались вокруг в поисках своего четвёртого, но Сириуса нигде не было — как и Регулуса. Когда поезд тронулся, Джеймс отправился на поиски того, у кого можно хоть что-то узнать. Вернулся он, закрывая руками нос, на котором начинала расти огромная бородавка. — Нарцисса сказала, что это не моё дело, — объяснил он, тяжело опускаясь на диван. — Может, они используют дымолётный порошок, — предположил Питер. — Может, его мама не хотела, чтобы он ехал в поезде вместе с нами. — Может, — Джеймс уставился в окно, потирая свой нос. Римус ещё никогда не видел его таким несчастным. Джеймс скучал по Сириусу больше всех и сильнее всех ждал встречи с ним в Лондоне. Римус и Питер очень старались поднять ему настроение, но Джеймс словно потерял правую руку. На прощание мистер и миссис Поттер пообещали Римусу постараться договориться, чтобы он мог остаться с ними ещё и на лето, и он искренне их поблагодарил. Хотя вряд ли это было возможно, поэтому он не особо рассчитывал. Вместо этого пытался быть благодарным уже за то, что снова возвращался в Хогвартс со своими друзьями ещё на несколько месяцев. Ну, по крайней мере, с большинством из них. Сириус не объявился в тот день ни на ужине, ни в спальне, когда они уже собирались ложиться спать. Джеймс и Римус притащили от Поттеров его рождественские подарки и свалили их все на его подушку, всё ещё упакованные в яркую блестящую бумагу и ленточки. Три упаковки были от Андромеды, и Римус знал, что это альбомы. Сириус просил всё и что угодно от Дэвида Боуи. *** Воскресенье, 7-е января, 1973 год. Воскресным утром кровать Сириуса всё ещё пустовала, и три мародёра пытались отвлечься домашней работой. Римус уже покончил со своей и приступил к рождественским книгам, раз уж теперь он снова мог накладывать на себя чары для чтения. Джеймс сначала долго мерил шагами комнату, затем отправился к Макгонагалл, чтобы спросить, где Сириус (она не знала), и даже попытался подойти к Нарциссе ещё раз (она снова его прокляла). В конце концов он решил выйти на поле для квиддича, чтобы немного полетать. Питер пошёл с ним, прихватив коробку печенья, чтобы было чем заняться, пока он наблюдал за другом. Римус остался в тепле замка, читая книгу или, по крайней мере, притворяясь, что читает. Теперь, когда он наконец остался один, его одолели мысли о том, что друг мистера Поттера, Дариус, сказал о его отце. Он переворачивал новую информацию в голове, словно монету. Его отец был хорошим дуэлянтом — это он уже слышал. Лайелл Люпин, по всей видимости, тоже обладал скверным нравом — это было новой информацией для Римуса и довольно странной, учитывая, что он так долго совсем ничего не знал о своём отце. Впервые в жизни Римус задумался, что его приступы гнева могли быть не связаны с «пушистой проблемой». И кто такой Сивый? От одного этого имени ему становилось жарко и неуютно. Он очень сильно жалел, что Джеймс и Питер стояли там рядом с ним и слышали всё до последнего слова. Римус сидел у окна в башне Гриффиндора, книга лежала у него на коленях, но он забыл про неё, глядя в одну точку и пытаясь собрать пазл, для которого у него не хватало многих кусочков. Время от времени он выглядывал в окно, чтобы посмотреть на Джеймса, который вёл себя даже безрассуднее обычного. — Какого чёрта он вытворяет?! — раздался голос за спиной Римуса. Это была Лили Эванс. Она потягивала чай из своей кружки и не отрывала глаз от Джеймса на метле. — Спускает пар, чтобы не нервничать, — пожал плечами Римус, не поворачиваясь к ней. Свет из окна резко осветил бы его лицо, а шрам — пусть уже и не ярко-красный — до сих пор был первым, что бросалось в глаза. — Джеймс Поттер — нервничает?! — усмехнулась Лили. — Я и представить не могла, что он способен на такие сложные чувства. — Эй, — возразил Римус, всё ещё глядя в окно. — У него было не самое лучшее Рождество, ясно? — Ладно-ладно, прости. Я знаю, что вы друзья, — она всегда говорила это после того, как оскорбляла кого-нибудь из мародёров. — Как прошло твоё Рождество? — Отлично, спасибо. А твоё? — Великолепно, — он слышал улыбку в её голосе. — Мама с папой наконец-то разрешили мне завести сову. — О, круто. — А что насчёт тебя? — Мне подарили несколько книжек. — Те люди… эм-м... те люди, с которыми ты живёшь? Он наконец посмотрел на неё, ещё больше разозлившись. Почему она не может просто оставить его в покое? — Нет, мои друзья. — О… конечно, да, — Лили пристыжённо отвела взгляд. Он тяжело вздохнул. Всё равно все увидят его шрам. Лили хотя бы была достаточно тактичной, чтобы не задавать грубых вопросов. В итоге Римус просто пошёл наверх, сдвинул занавески вокруг своей кровати и открыл «Волшебную Картографию». Остальные тоже вскоре вернулись в спальню, тихо переговариваясь, думая, что он уже спит. Тренировка нисколько не успокоила Джеймса, Римус слышал его быстрое сердцебиение и чувствовал густой запах тревоги. Наверное, прошло около часа после отбоя, когда дверь наконец скрипнула. Сириус вернулся — его знакомые шаги нельзя было спутать ни с чем. Римуса затопила волна облегчения, и узел в животе, который он даже не замечал до этого, наконец начал ослабляться. Джеймс и Питер уже спали, и Сириус пытался двигаться тихо. Он быстро прошёл к своей кровати и зашторил её. Римус лежал неподвижно, слушая, как Сириус тоже лежит, не двигаясь. Его дыхание было каким-то другим. В конце концов, любопытство одержало над ним верх, и он выбрался из кровати. Не желая быть грубым, он подошёл так близко к занавескам Сириуса, насколько мог, и прошептал: — Сириус? — Джеймс? — с готовностью ответил тот. — Римус. — О… — за этим последовало несколько секунд неловкой тишины. — Я хочу спать, Люпин. Поговорим завтра, ладно? — Ладно, — Римус вернулся в свою кровать и закрыл глаза, чувствуя себя ничуть не менее взволнованным. *** Понедельник, 8-е января, 1973 год. Следующим утром Сириус ушёл ещё до того, как они проснулись. Свои подарки, до сих пор не открытые, он запихнул под кровать. Его чемодан уже был доставлен, и метла снова лежала на полке. За завтраком Джеймс занял для него место, но тот так и не появился, и они не увидели его до начала первого урока. — Он не пропустит Макгонагалл, — уверенно сказал Джеймс, пока они шли в класс. — Ему нравится трансфигурация. Однако, когда они вошли в класс, то шокировано остановились. На месте Сириуса сидел кто-то другой. Этот парень был меньше ростом, плечи согнуты, лицо было заострившимся и бледным, большие голубые глаза окружены тенью. Его волосы были сбриты практически налысо, почти так же, как Надзирательница брила голову Римуса каждое лето. — Кто это?! — слишком громко прошептал Питер. Парень повернулся, чтобы посмотреть на них. — Сириус! — ужаснулся Джеймс. Сириус слегка покраснел и отвернулся, будто даже не увидел их. Джеймс сел на своё обычное место рядом с ним. — Что случилось? Где ты был? Что она с тобой сделала?! Сириус покачал головой. — Позже, — пробормотал он. Класс уже был полон, и теперь все перешёптывались у них за спинами. Римус их не винил — он тоже не мог перестать пялиться. Дело было не только в отсутствии волос — хотя уже это было крайне удручающе; Сириус просто не был Сириусом без своих волос — но также под его глазами залегли тёмные тени, он сидел без следа улыбки на губах. — Хорошо, садитесь по местам, пожалуйста! — Макгонагалл вошла в класс. Она бросила взгляд на Сириуса. Её глаза расширились на долю секунды, когда она узнала его, но, ничего не сказав ему, она обратилась к классу: — Ваши годовые экзамены начнутся через три месяца, давайте проверим, кто был внимателен на моих уроках… Макгонагалл ни разу не спросила Сириуса во время занятия, хотя обычно именно так она заставляла его слушать. Других мародёров она также не трогала, и они весь урок только и делали, что бросали беспокойные взгляды на своего друга. Когда трансфигурация закончилась, они собрали вещи и поспешили за Сириусом в коридор. — Что случилось?! — спросил Джеймс, пытаясь поспевать за быстрой походкой Сириуса. — Я же сказал — позже, — ответил тот. — Подожди перерыва, ладно? — Но ты… что она…? — Я в порядке. Следующий урок, история магии, стал настоящей агонией. Джеймс из кожи вон лез и даже начал передавать Сириусу записки — но тот игнорировал их. Он неподвижно сидел с прямой спиной, не отрывая взгляда от доски. Впервые за два года Римус увидел, как тот читает учебник на уроке. Что-то было серьёзно не в порядке. Они выбежали с истории как можно быстрее — Джеймс схватил Сириуса за руку и практически вытащил его из класса и до ближайшего внутреннего дворика, где им пришлось прогнать группу девчонок-первогодок, которые, заправив юбки в длинные чулки, пытались стоять на руках, опираясь ногами о стену. На улице было очень морозно, и хотя снег ещё не шёл, но белоснежное небо подсказывало, что шторм уже на подходе. Как только они остались одни, Джеймс уставился на Сириуса потрясёнными глазами и хмуро спросил: — Что случилось?! Сириус тяжело вздохнул. — А на что похоже? — он провёл рукой по голове. У Римуса было странное чувство, что этой парочке абсолютно плевать, с ними Питер и Римус или нет — это было только между ними, как и их ночные переговоры. — Это твоя мама сделала? — Ну не сам же я это сделал, как думаешь?! — со злостью огрызнулся Сириус. Джеймс никак не отреагировал, просто продолжал смотреть на друга. Так вот в чём был его секрет, вдруг осознал Римус, он всегда был терпеливым и никогда ничего не принимал на свой счёт. А как ещё можно дружить с таким человеком, как Сириус Блэк? В это время Сириус порылся в сумке и достал красную гриффиндорскую шапку, которую до этого ни разу не носил. Он напялил её на свою бритую голову. — Чертовски холодно, — пробормотал он. — Не знаю, как ты справляешься, Люпин. Римус пожал плечами и улыбнулся, довольный, что его заметили. Сириус тяжело опёрся на стену и опустил глаза. — Они разрешили мне вернуться, — тихо сказал он. — С трудом… Один неверный шаг, и они пообещали отправить меня в Дурмстранг. Джеймс и Питер резко втянули воздух, и Римус сделал мысленную заметку спросить об этом позже. Сириус продолжил: — Они не вернули мне голос до рождественского ужина. Пришлось играть роль прилежного мальчика; там были все, все из священных двадцати восьми — ну, кроме Уизли, конечно. Люциус Малфой теперь просто ненавидит меня, хотя ему пришлось быть очень любезным со мной и Регом — скользкий гад. Мне удалось носить мой гриффиндорский галстук, пока мама не заметила и не испарила его. После этого я… я, эм-м… в общем, я запустил несколько грязевых бомб за десертом… Питер, Римус и Джеймс одновременно скривились. — Поэтому… волосы?.. — осторожно спросил Джеймс. Сириус поднял взгляд. — Она сказала, что раз обычные меры наказания не оказывают на меня никакого действия, она попробует что-то другое… Я просил Помфри отрастить их назад, но эта старая сучка сказала, что она не парикмахер. Решила, что я сам случайно это сделал или типа того. — Ты же можешь рассказать ей… — начал Римус, чувствуя желание защитить медсестру. Сириус покачал головой: — Оно того не стоит. — А Регулус? — вдруг спросил Джеймс. — Он тоже вернулся? Он отправил нам записку, что ты дома, но больше мы ничего не знали. Сириус кивнул. — Да, он вернулся. Сохранил свои волосы, конечно же. Отец достал нам портключ в Хогсмид. Он всё ещё… ну, немного придурок, но… он тоже не выбирал свою семью. Он просто играет в их игру лучше, чем я, — он посмотрел сквозь них широкими и отчаянными глазами. У Римуса ужасно заболело что-то в груди. — Я просто жалею, что… — начал Сириус. Но не закончил. Прозвенел звонок, и им пришлось вернуться на уроки.