All the Young Dudes

Понедельник, 4-е ноября, 1974 год. — Ну, я не знаю, — сказал Питер, снова заламывая пальцы. — Профессор Макгонагалл говорит, что время — это не игрушка. — А мы и не будем с ним играть, — застонал Сириус, который уже дважды объяснил план действий. — Это магловский розыгрыш, Питер, пойми же ты это наконец своей толстокожей черепушкой! — Перестань, — нахмурился Римус, которому было жалко Питера, ведь тот и так уже весь день хандрил из-за того, что его не взяли на ночное совещание. — Мы не собираемся менять само время, Пит, — терпеливо объяснил Римус. — Мы просто передвинем стрелки на часах. Питер неуверенно посмотрел на Римуса, затем на Джеймса для подтверждения этих слов. — Ладно, — медленно сказал он. — Думаю, я всё понял. Они согласились, что нужно всё сделать как можно быстрее, и с трудом отсидели уроки, сгорая от нетерпения и предвкушая реализацию своего коварного плана. Римусу не раз пришлось шикать на Сириуса и Джеймса, когда их восторг переливался через край — даже в самые лучшие времена друзей нельзя было назвать скрытными. — Это не сработает, если все будут об этом знать, — прошипел Римус за обедом, когда Мэри спросила, о чём они там перешёптываются. — Так что заткнитесь! Я знаю, что вы, придурки, можете хранить секреты, если сильно постараетесь. Они едва-едва дождались, когда наступит ночь и в замке станет тихо и спокойно. Прошло уже много времени с тех пор, когда они в последний раз все вместе выбирались из спальни ночью, и хоть задание было довольно простым, идти хотели все. Но появилась одна проблема. Забраться вчетвером под мантию теперь оказалось гораздо сложнее, чем три года назад. — Питер, останься здесь, — сказал Сириус после третьей попытки. — Почему я? — запротестовал тот. — Почему вы всё время исключаете меня из группы?! — Мы не исключаем тебя, идиот. Всё дело в чистой логике, — закатил глаза Сириус. — Джеймс! — Я останусь, — предложил Римус. — Я самый высокий, это я виноват. — Но это же твоя идея, — заныл Сириус. — Ты не можешь это пропустить! Римус пожал плечами: — Пойду в другой раз. Не получится сделать всё сразу. — Даже если мы будем втроём, нам придётся идти вплотную друг к другу, — сказал Джеймс. — Блэк, Петтигрю, вы остаётесь. — Почему я?! — одновременно воскликнули Сириус и Питер. — Потому что, — ответил Джеймс, поджав губы. — Это идея Лунатика и моя мантия. Потребовалось ещё немного споров, поглаживаний эго и обилие обещаний, что каждую ночь они будут ходить по очереди справедливости ради, прежде чем два отверженных мародёра наконец согласились остаться. Вскоре Римус и Джеймс уже ползли через общую комнату Гриффиндора под мантией-невидимкой, на цыпочках обойдя парочку семикурсников, уснувших над книгами для сдачи КОТОВ. — Надеюсь, они перестанут спорить, если мы на час оставим их одних, — прошептал Джеймс, когда они вышли из прохода за портретом в тёмный коридор. — Вообще, почему Сириус ведёт себя с Питером как полный мудак? — спросил Римус как можно тише. Они не хотели тревожить Пивза или, ещё хуже, миссис Норрис. — Все девчонки знают о Великой Гонке Поцелуев, — ответил Джеймс, медленно двигаясь, чтобы Римус за ним успевал. — Сириус думает, что это Питер им рассказал. — Почему он так думает? — Ты же знаешь Блэка, — сказал Джеймс с улыбкой в голосе. — Любит делать поспешные выводы. И обычно неправильные. — Значит, ты не думаешь, что это был Питер? — невинно спросил Римус. — Лунатик, — фыркнул Джеймс, — я знаю, что это был ты. — А-а... — Мне всё равно, — тихо засмеялся Джеймс. — Это даже повысило мои шансы на победу в этом споре. — Марлин предложила засосать меня, — вдруг признался Римус. — Но я сказал ей, что не участвую в споре. Он не совсем понимал, почему рассказал Джеймсу — или почему выбрал такой неподходящий момент. Наверное, просто хотел, чтобы кто-нибудь знал. Может, всё дело было в хвастовстве — это ведь они изначально не включили его в спор. — Ха, — сказал Джеймс. — Не говори Сириусу, он этого не переживёт. — Тебя бы тоже засосала, — благородно добавил Римус. — Она сказала мне, что засосала бы. — Увы, этому не бывать, — легко ответил Джеймс. Римус задумался было об этом, но они уже подошли к главным часам, стоявшим у подножия широкой лестницы. Они были очень большими и очень красивыми, с широкой рамой из красного дерева и вырезанными на ней многочисленными магическими существами и растениями. Стрелки и циферблат были выгравированы из блестящего золота. Римус достал волшебную палочку и сконцентрировался на том, чтобы снять защитные чары, которые были наложены великим волшебником очень давно. Это заняло немало времени, чары были сложными и замысловатыми, связанными друг с другом, словно нитки. Но он распутывал их, медленно и уверенно, одни за другими, и магия распуталась с лёгким хлопком где-то в глубине механизма. Он улыбнулся Джеймсу: — Готово. Джеймс взмахнул собственной палочкой, и минутная стрелка откатилась назад на пять минут. Он посмотрел на свои ручные часы, и оба увидели, как они подстроились под главные. Джеймс тихонько засмеялся: — Видишь, Лунатик, я знал, что ты обязан был пойти. Пойдём, пора возвращаться. Они быстрее поднялись по ступенькам, радуясь своему триумфу. На самом верху Римусу пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание. Он положил руку на плечо Джеймса, чтобы восстановить равновесие, и тот терпеливо подождал его. — Эй, Джеймс? — А? — Ты правда готов проиграть спор Сириусу ради Лили? Джеймс замер на месте, но его голос не был раздражённым, когда он ответил: — Может, и не проиграю. — Но Лили никогда не… — Это я учусь на прорицании, Люпин, а не ты. — Ну да, но она тебя ненавидит. — Она меня не ненавидит, — засмеялся Джеймс. — В Лили Эванс нет ни одной клетки, умеющей ненавидеть. Римус ничего на это не ответил, потому что знал, что это правда. Джеймс продолжил: — Просто ещё не пришло время, вот и всё. Но я не возражаю. — О, — сказал Римус. Его впервые в жизни осенило, что Джеймсу Лили не просто нравится. Это было что-то совершенно иное. Римусу хотелось задать больше вопросов, но он не знал как — он не был Сириусом, он не мог быть таким наглым. Когда они вернулись в спальню, Сириус мерил шагами комнату, а вокруг кровати Питера были задёрнуты занавески. Можно было сделать вывод, что они не воспользовались этим временем, чтобы помириться. — Ну? — с энтузиазмом спросил Сириус, когда Джеймс и Римус сбросили мантию. — Сделано, — просто ответил Джеймс, направляясь к своей кровати и зевая. Он похлопал Сириуса по плечу, когда проходил мимо него. — Наслаждайся своей пятиминутной отсрочкой. *** Так их шалость и продолжалась. Каждую ночь этой недели два мародёра спускались вниз под покровом мантии-невидимки и накладывали чары, смещающие большую стрелку на пять минут назад. К утру субботы все часы в Хогвартсе отставали на двадцать пять минут. Пока что никто, похоже, этого даже не заметил, и Джеймс с Сириусом начинали терять терпение. — Дело в том, — зевал Сириус, сидя за завтраком в мятой квиддичной форме и сонно моргая, — что мы ни хрена не спим на полчаса дольше, правда? Мы же не ложимся спать раньше. — Нет, ну, не то чтобы это было нашей целью… — сказал Римус, пытаясь сконструировать многоэтажный сэндвич из тостов с вареньем и клубничным джемом. — И всё равно мне кажется, что мы должны извлекать из этого какую-то выгоду. — Удовлетворение от хорошо выполненной работы? — сухо ответил Римус и откусил кусок своего творения. Сладкая фруктовая масса вылилась за края хлеба и запачкала его пальцы. Сириус скривился — у него было отвращение к липким вещам. Однако блеск их гениальности, по всей видимости, не был достаточной наградой для Сириуса. Следующим утром Римус проснулся гораздо раньше будильника и, проверив время, увидел семь утра. Он подошёл к Сириусу и потряс его за плечо. — Что ты сделал прошлой ночью? — спросил Римус, когда Сириус наконец проснулся. — Это же вы с Джеймсом ходили к часам? — Просто захотелось поспать подольше, вот и всё… — На сколько ты сдвинул время? — Не знаю, на час или два? — Что?! — Что? — Сириус выглядел искренне удивлённым. — Разве не в этом был весь смысл этой шалости? — Ну… — вздохнул Римус. Да какая разница? Это не могло продолжаться вечно. — Всё равно слишком много. Я посмотрю, может, смогу повернуть его немного вперёд сегодня ночью. Сириус пожал плечами, отвернулся и снова уснул. Несколько человек за завтраком прокомментировали, как странно было проснуться почти что зимой в семь утра и обнаружить яркий утренний свет за окном, но это было воскресенье, и Римус решил, что им всё сошло с рук. Этой ночью Римус и Питер спустились как обычно, и Римус попытался исправить безответственную выходку Сириуса. — А мы можем сделать так, чтобы в следующую субботу мы проснулись пораньше? — неуверенно спросил Питер. Римус до сих пор не был уверен, что Питер полностью понимал, что они делают. — Не вижу причин, почему нет, — пожал плечами Римус. — А зачем тебе нужно проснуться раньше? — В субботу будет поход в Хогсмид, и я собирался встретиться с… эм-м… да так, ни с кем. — С кем? — Пожалуйста, не говори Джеймсу и Сириусу! — С кем, Пит? — С Дездемоной Льюис. — О… нет, я никому не скажу. Этой ночью Римус вернулся в кровать с тяжёлым сердцем. Ему казалось, что теперь он потерял всех друзей — единственным человеком, который не хотел постоянно говорить об отношениях с противоположным полом, была Лили. Он чувствовал себя немного виноватым перед ней за то, что неумышленно похерил их работу по зельеварению. Справедливости ради, зелья всех одноклассников были похерены. — Ой-ой… — профессор Слизнорт почесал голову в полном недоумении от получившихся зелий, оказавшихся совершенно бесполезными. — Вы оставили их томиться на правильное количество времени? Они должны были стоять ровно двадцать четыре часа… Конечно, все правильно отмерили время. Или думали, что правильно. Во всём был виноват Сириус, говорил себе Римус. Сириус, естественно, считал всё произошедшее крайне забавным, и это лишь вдохновило его пойти на ещё больший риск. Проблема заключалась в том, что Римус не мог его за этим поймать. Каждый раз, когда наступала очередь Сириуса спускаться и менять время, он делал всё, чтобы пойти либо с Джеймсом, либо с Питером. И когда Римус хотел идти с ним, Сириус сразу шёл на попятную. — Я знаю, что ты делаешь, — сказал ему Римус, когда они проснулись одним «утром», а солнце уже находилось в зените. — А я знаю, что ты делаешь, — ответил Сириус с ухмылкой. — Пай-мальчик. Это было правдой — Римус спускался к часам раз в две ночи и пытался исправить тот хаос, что натворил Сириус. Таким образом, к третьей неделе ноября время металось туда-сюда как сумасшедшее, иногда разница с реальным временем составляла аж четыре часа. Главная проблема была в том, что Сириус отказывался говорить ему, на сколько минут или часов он менял время, так что Римусу приходилось лишь гадать о правильности своих корректировок. — Какого чёрта вообще происходит?! — воскликнула Мэри за завтраком после всего трёх-четырёх часов сна — Римус сожалел, но это был единственный способ поставить Сириуса на место в его идиотском противостоянии. Завтраки в зале стали крайне странными: казалось, что домашние эльфы на кухне больше всех не понимали, что происходит с временным пространством, и спорили друг с другом по поводу того, в какое время какой приём пищи устраивать. Так, омлет теперь подавался одновременно с пюре и подливкой, ножки ягнёнка появлялись вместе с кукурузными хлопьями, и раз или два все приходили на ужин, а на столах вообще не появлялось никакой еды. Естественно, Сириус и Джеймс наслаждались каждой секундой происходящего. — Ты о чём? — невинно спросил Джеймс. Сириус этим утром вообще не издавал ни звука, лишь зевал и время от времени бросал убийственные взгляды на Римуса. — Я, что, одна очень плохо сплю? — в отчаянии спросила Мэри. Она выглядела довольно измотанной — тёмные волосы толстыми петлями выбивались из неаккуратно заплетённых кос, глаза покраснели и немного опухли. — И что не так с природой? — Да, вчера было очень темно, — зевнула Марлин. — А сегодня начало светать уже где-то в шесть или около того. — Хогвартс — очень загадочное и мистическое место, — сказал Джеймс. — Кто мы такие, чтобы ставить под вопрос его внутреннее устройство? А Римус стал очень сильно переживать за предстоящее полнолуние. Он думал, что оно должно наступить совсем скоро, но теперь не знал наверняка когда. Если Сириус не сбавит обороты, то он может совсем потерять счёт времени, и тогда ему придётся просто запереться в Воющей Хижине на целую неделю. Он не знал, как объяснить это мадам Помфри, но если он что-нибудь не сделает, то рискует обратиться в волка прямо посреди замка. *** Среда, 27-е ноября, 1974 год. К четвёртой неделе, как думал Римус, никто из мародёров уже не знал, какое на самом деле должно быть время — у них не было ни малейшего предположения. Он уже перестал пытаться исправить изменения Сириуса, решив вместо этого посмотреть, что из этого получится. Ситуация наконец достигла апогея, когда они зевали на трансфигурации, и Питер вдруг выглянул в окно и вскрикнул. — Что такое, Петтигрю? — рявкнула Макгонагалл — в последнее время она была гораздо более раздражённой, чем обычно. Вообще-то, все были более раздражёнными, и Римус зарёкся впредь портить чей-либо режим сна. — Н-ничего, профессор, — Питер поспешно опустил взгляд. Но было уже слишком поздно: все в классе, включая Макгонагалл, теперь тоже выглянули в окно — и наблюдали за восходом солнца в одиннадцать часов утра. — Да ради всего святого! — воскликнула Макгонагалл. — Класс, я хочу видеть всех в Большом зале прямо сейчас. Я позову директора. Меньше чем через час, Римус, нервничая, ждал вместе со всей школой речь Дамблдора. Он не особо часто видел директора в этом году; теперь старик редко появлялся на трапезах, и Макгонагалл говорила, что он отсутствует по делам Министерства. И всё же сейчас он был в школе, и Римус не мог отделаться от тянущего чувства в животе, когда седой волшебник предстал перед ними. — Как думаешь, что происходит? — спросила Римуса Лили. Мэри дремала у неё на плече. — Без понятия, — ответил он, пытаясь звучать убедительно. — Похоже, — начал Дамблдор. Он говорил очень тихо для учителя, Римус всегда так считал — но каким-то образом всё равно все в зале затихли, — что в наши ряды затесались проказники. В эту секунду все в зале посмотрели на Римуса, Джеймса, Сириуса и Питера. Римус продолжил смотреть прямо, не обращая ни на кого внимания; Питер начал нервно постукивать ногой по полу, бросая взгляды на Джеймса, который улыбался публике обычной приветливой улыбкой. Римус не видел, что делал Сириус, но был уверен, что это было что-то глупое и крайне неуважительное. И всё же Дамблдор никого не обвинял, лишь дружелюбно улыбнулся и продолжил: — Хочу заверить вас, что все часы в замке теперь исправлены, и мы приняли меры, чтобы подобное не повторилось впредь. Тем временем, я думаю, нам всем не помешает немного отдыха — я отменяю на сегодня все оставшиеся уроки. Они продолжатся в своё обычное — правильное — время завтра утром. По залу разнёсся рокот одобрения. — Да! — шикнул Сириус. — Результат! — А теперь, — Дамблдор поднял руки, — можете идти. Используйте это время с умом! Все в зале поднялись и устало поплелись к выходу. Мародёры только-только собирались последовать их примеру, когда за их спинами возникла Макгонагалл и положила руки на плечи Джеймса и Сириуса. — Подождите, — сказала она. — Только не вы четверо. Римус сглотнул. Вся остальная школа покинула помещение, и в зале остались лишь они четверо, Дамблдор и Макгонагалл. — Так что, — спокойно начал директор, — у кого из вас возникла эта идея, м? Или это были совместные усилия? Они переглянулись и опустили взгляды на свои колени. Дамблдор засмеялся. — Достойно восхищения, — одобрительно сказал он. — Тогда придётся наказать всех одинаково, хм? Думаю, по десять баллов с каждого, вы согласны, профессор Макгонагалл? — Как минимум! — кивнула она. — И отработки! — Тогда я оставлю их в ваших надёжных руках. Лишь ещё один момент, мальчики. Они подняли головы, готовясь к предстоящей лекции. — Вы все явно очень одарённые волшебники, — Дамблдор продолжал улыбаться. Питер как-то странно пискнул. — Видно невооружённым взглядом. Это было лёгкое заклинание, да, но крайне эффективное. Подобное мышление может далеко вас завести. Но, возможно, в следующий раз не помешает больше предусмотрительности и планирования? Вас могли бы не поймать ещё довольно долго. — Три недели не так-то плохо! — выпалил Сириус. Джеймс пнул его, Дамблдор засмеялся. Макгонагалл покраснела от злости. — Тогда три недели отработок, Блэк! Сириус быстро опустил голову, и Джеймс пробормотал себе под нос: — Идиот.