All the Young Dudes

Римусу было непросто держать Сириуса на расстоянии вытянутой руки, пока они жили у Поттеров. Дом был довольно большим, но в этой семье это не имело особого значения; Римус ещё только учился этому. В первые пару дней миссис Поттер старалась предоставить Римусу личное пространство, но потом стало ясно, что она понятия не имеет о расколе между мародёрами и ожидает, что три парня будут, как обычно, проводить всё время вместе. Как бы им ни было неудобно по своим собственным причинам, никто не хотел разочаровывать или беспокоить Юфимию. Так что они застряли в этом нелёгком перемирии, в котором Римус проводил бо́льшую часть времени, читая книги, но при этом сидя достаточно близко к Джеймсу и Сириусу, чтобы это не выглядело подозрительно. Грант сказал, что не всегда будет так больно — и, хоть в его распоряжении не было всех фактов об этой ситуации, Римус начинал ему верить. Он до сих пор очень злился на Сириуса — но когда последние недели лета утекли, как потоки солнечного света и голубого неба сквозь пальцы, болело уже меньше. По крайней мере, он мог цивилизованно общаться с Сириусом, и тот казался благодарным. Ну, хотя бы он перестал пытаться развести Римуса на разговор каждые пять минут. Кроме того, после беседы с Грюмом его мозг был занят другими вещами. Уже несколько лет Римус жил, ошибочно полагая, что Сивый не знает о его существовании, что у Римуса будет туз в рукаве в виде эффекта неожиданности. Но сейчас всё оборачивалось так, что Сивый, похоже, тоже его ищет. Он не собирался рассказывать об этом мародёрам, пока не узнает больше. Не было смысла зря их волновать; если Грюм говорил, что в Хогвартсе безопасно, Римус был склонен пока что ему верить. Поттеры явно ему доверяли, и приходилось довольствоваться этим. И к тому же, он знал Ферокса. Ферокс тоже был у Римуса на уме. В очередной раз его бывший профессор оказался самым безопасным вариантом, когда дело касалось возникающих у Римуса вопросов. Он понимал нужду Римуса узнать больше — пусть даже не до конца понимал почему. И Римус не хотел волновать мистера Поттера, тот, похоже, уже нёс на своих плечах вес всего мира. Он отправит Фероксу сову, как только вернётся в школу — и как только «осядет пыль», вызванная его последним открытием. А пока — Питер приходил к ним каждый день, и они ходили летать на мётлах или лениво болтались на лугу, курили сигареты, слушали проигрыватель Сириуса или просто загорали. Римус стал полностью светло-коричневым, из-за чего выглядел более здоровым, чем когда-либо, его волосы выцвели и стали гораздо светлее. В предпоследний день каникул они делали лишь это — двигаться было слишком жарко, и они вчетвером вытянулись на траве, жарились на солнце. Римус лежал немного в стороне от других, просто чтобы показать Сириусу, что ничто не забыто. (А ещё потому что Сириус имел отвратительную привычку снимать рубашку, и Римус пытался не смотреть.) — Так, расскажите ещё раз, — зевнул Питер, закинув руки за голову. — Каково было ехать на «Ночном Рыцаре»? Всегда хотел на нём прокатиться. — Мечтай о большем, Пити, — протянул Сириус. — Да было не так уж и здорово, — ответил Джеймс. — Жду не дождусь, когда мы научимся телепортироваться — уроки начинаются в январе. — У меня по-любому не получится, — грустно сказал Питер. — Деззи читала книги по теории, и я ни хрена не понял. — Ну, это лучше, чем полагаться на этот дурацкий автобус, — Джеймс снял очки и потёр глаза. — Всё ничего, когда тебе нужно в волшебное место, но водитель постоянно терялся на пути к приюту. Желудок Римуса сделал кульбит. Ему очень-очень не нравилась мысль, что Джеймс и Сириус там были. Ему казалось, что они увидели личную часть его жизни, которую он предпочёл бы скрыть от всех. Как в первый раз, когда он трансформировался перед ними. — Поверить не могу, что это я тоже пропустил, — вздохнул Питер. — Там было много маглов? Как там было вообще? — Пит, — сказал Джеймс, — ты же о доме Лунатика говоришь. — Ничего, — сказал Римус. — Это, наверное, так классно — жить с кучей людей твоего возраста, — воодушевлённо сказал Джеймс. Великим сожалением жизни Джеймса было то, что он рос единственным ребёнком в семье. — Это… — Римус попытался найти подходящее слово. — Это шумно. Вы заходили внутрь? — Бродяга заходил, прополз через дыру под задним забором. — Но не входил в здание, — сказал Сириус, перевернувшись на живот. Мышцы на его спине гладко перекатывались под кожей, и Римусу пришлось приложить усилия, чтобы не закусить губу. — Какая-то сука начала кидать в меня камни. — Надзирательница, — подсказал Римус. — Наверняка, — кивнул Сириус, очевидно довольный вниманием. — Если она относится к людям так же, как к собакам, я понимаю, почему ты сбежал. — Да дело было не в ней, — упрямо сказал Римус. — Повезло, что Сохатый и Бродяга тебя нашли, да, Лунатик? — улыбнулся Питер в блаженном неведении. — Иначе ты потерялся бы в магловском Лондоне! — Я не потерялся, — холодно сказал Римус, наконец откладывая свою книгу. — Я был с другом. — Но Джеймс сказал… — Я сказал, что он был в каком-то бараке, Пит. Я не сказал, что он был один. Он был с этим магловским парнем — прости, Римус, забыл его имя… — Он не говорил нам, как его зовут, — вдруг сказал Сириус. Римус сел прямо и взглянул на него. Сириус как-то странно смотрел в ответ, но это лишь взбесило Римуса. — Нет, — ответил он. — Не говорил, — он поднялся. — Я пошёл в дом, здесь жарко. Джеймс, похоже, почувствовал, что разговор принял неприятный оборот, и тоже поднялся. — Да, ты прав, Лунатик. Может, вернёмся в дом ненадолго? Попьём и помоем посуду, мама уже давно просила. Она скоро вернётся. Миссис Поттер ушла утром по делам, а мистер Поттер был на работе. Галли, конечно, была где-то в доме, но она никогда не появлялась, пока не позовёшь. Так что парни были одни. — Я пойду, если посуду будешь мыть ты, — пропыхтел Питер, с трудом поднимаясь. — Мне хватает посуды в своём доме. — Не вешай нос, Хвостик, — Джеймс хлопнул его по потному плечу. — На кухне есть пирожные. Если хочешь, можешь съесть то, которое с джемом. Они пересекли лужайку и вошли в дом, по дороге сделав остановку в сарае, куда Сириус с Джеймсом убрали свои мётлы. Питер сразу пошёл на кухню за пирожным, а Римус задержался на веранде, чувствуя себя не в своей тарелке, словно на иголках. Он снова сел на низкую кирпичную стену и прислушался к шутливому спору Джеймса и Сириуса в сарае. — Мне нужно снова отполировать ручку перед отъездом… — Чёрт тебя дери, Сохатый, ты и так полируешь её два раза в день. — Это называется приглядывать за своим снаряжением, Блэк. — Я называю это сексуальной неудовлетворённостью. — Пошёл на хрен! Раздался шум, и Римус услышал счастливый смех Сириуса, пока они боролись. — Вот подожди, вернёмся в школу, и я прокляну тебя так, что яйца отсохнут! — засмеялся Джеймс. — Даже не смей — некоторые из нас пользуются своими яйцами! — Ты мудак! Мне надо… о, чёрт, осторожней… — Ай! — воскликнул Сириус. — Блядь! Это было больно. Они оба вывалились на солнечный свет, Сириус зажимал свою руку. — Что ты сделал? — спросил Джеймс, заглядывая через его плечо. Он побледнел, увидев руку Сириуса, и отпрянул в сторону. — Прости, брат, ты знаешь, как я реагирую на кровь… — Фу, так много крови… — Эй, отвали от меня! — И что мне делать? Ждать, пока твоя мама вернётся домой? — Другого выхода нет… Я не знаю никаких целительных заклинаний… — Ауч, правда больно… — Ой, да чтоб вас, — Римус поднялся и подошёл к ним. — Дай посмотреть. Сириус и Джеймс оба развернулись и посмотрели на него. Взгляд Сириуса метнулся на Джеймса, затем обратно на Римуса, и затем он подошёл, вытянув руку вперёд. Порез был очень глубоким, кровь стекала по белой коже длинными полосами до самого локтя. Римус сглотнул. — Это надо промыть, а то занесёшь заразу… Пойдём, у меня есть кое-что в чемодане. Он провёл Сириуса через кухню до ванной на первом этаже и открыл кран с холодной водой. У него была перекись, которой ему частенько приходилось пользоваться, чтобы обработать свои раны, когда рядом не было мадам Помфри. Он взял её с собой, а ещё вату и марлю. — Иди сюда, — сказал он, присев на край ванны, и показал рукой Сириусу сесть на крышку унитаза напротив. Тот послушался, всё ещё держа руку на весу. В ванной было гораздо прохладнее и стерильно, словно в больничном крыле. Римуса это очень успокаивало. Сириус сидел тихий и послушный, глядя на Римуса с абсолютным доверием в больших глазах, словно домашний питомец. — Что это? — спросил он, когда Римус вылил немного жидкости на вату. — Перекись, — сказал он. — Она очистит рану. — Это магловская штука? — Я уверен, она сработает ничуть не хуже, — поднял бровь Римус. Он взял Сириуса за запястье и сжал его сильнее, чем было необходимо. Его кожа была горячей от солнца. Римус чувствовал его пульс. — Будет больно, — сказал он и прижал вату. Сириус дёрнулся, и Римус вспомнил тот раз после Рождества, когда они сидели у Поттера в ванной и прокалывали Сириусу ухо. — Будет больно? — запаниковал Сириус в последний момент, когда Римус уже поднёс иголку к его уху. — Ну, ухо немного онемело, но да, наверное, будет, — по-деловому ответил Римус. — Не будь такой девчонкой. — Будь со мной ласков, Лунатик! Они оба засмеялись, и Римус ласково потрепал его по плечу: — Не дёргайся, ты, тряпка. Он обработал рану и забинтовал руку, аккуратно завязав кончики. — Наверное, немного поболит, — объяснил он. — Надо было крепко завязать. Чтобы остановить кровотечение. — Спасибо, Лунатик. — Обращайся, — Римус собрался встать и положил обе ладони на холодный кафель ванны, но Сириус внезапно протянул здоровую ладонь и взял его за руку. — Прости меня. — Ты это уже говорил, — ответил Римус. — То, что я сделал… — Сириус нервно облизнул губы, всё ещё сжимая руку Римуса, будто только это удерживало его на месте. — Не надо, — нахмурился Римус, чувствуя, как ослабевает его решительность. — Но мы должны поговорить… — Мы не можем, — просто сказал Римус. — По крайней мере, я не могу. Нет таких слов, чтобы загладить то, что ты сделал со мной. — Да, — Сириус понурился. — Ты прав, — он отпустил его, но Римус не ушёл, хоть и знал, что нужно. Сириус в отчаянии провёл раненой рукой по волосам. — Я такой идиот, — сказал он. Римус не стал опровергать. Сириус продолжил: — Это был довольно хороший год, да — пятый? Мы проводили полнолуния вместе, и вечеринки… А потом я взял и всё испоганил. — Ну, — смягчился Римус, — я тоже совершил кое-какие ошибки. Из-за меня… я… всё изменилось после моего дня рождения. — Что? Лунатик, нет! — Сириус распахнул глаза. Он выглядел таким серьёзным и искренним, что Римусу моментально захотелось всё ему простить. — Я знаю, что не был… Ты ничего плохого не сделал. Это… то, что случилось на твой день рождения, это было… Римус задержал дыхание, пока Сириус подбирал слова. — …это было очень смело, — закончил Сириус. Римус моргнул. Смело?! А это ещё что должно значить?! Сириус увидел его реакцию и попытался объяснить: — Я просто хотел сказать, что тебе не нужно об этом беспокоиться. Это ничего… это ничего не изменило, ладно? — Ладно, — Римус опустил взгляд и затем — чувствуя себя смелее — снова поднял его. — Мы так об этом и не поговорили. — Ты мой лучший друг, Римус. — Сириус, пожалуйста… — И я знаю, что я сделал. Я не могу ничего сказать, да, поэтому заткнусь и начну… Вместо этого я начну действовать, ладно? Я буду доказывать тебе, что мне жаль, каждый день. Клянусь, я больше никогда в жизни не совершу глупости, не подумав. Римус слабо улыбнулся: — Не гони. Сириус тоже улыбнулся с облегчением: — Ну да, ладно, может, слишком высоко поднял планку. Я больше никогда в жизни не сделаю ничего, чтобы обидеть своих друзей, как тебе это? Римус сделал глубокий вдох. Прощение было бы таким блаженным облегчением. — Это начало.