All the Young Dudes

He's in love with rock'n'roll, woah He's in love with gettin' stoned, woah He's in love with Janie Jones, woah He don't like his boring job, no And he knows what he like to do He knows he's gonna have fun with you You lucky lady! Он влюблён в рок-н-ролл, воу, Он влюблён в травку, воу, Он влюблён в Дженни Джонс, воу, Ему не нравится его скучная работа, нет, И он знает, чего он хочет, Он знает, что он повеселится с тобой, Ты везучая леди! Воскресенье, 31-е октября, 1976 год. Хэллоуин 1976 года в Хогвартсе был настолько ужасен, что первым порывом Римуса после ужина было нажраться так, как это только человечески возможно. Конечно, всё было ужасно не в плане организации. Еда была как всегда великолепной: восхитительный золотистый запечённый кабан и яблочный пирог с хрустящей корочкой, покрытый густым жёлтым заварным кремом, на десерт. Всё было ужасно только для Римуса. Сириус не был грубым или холодным — и даже не пытался его избегать. Именно его кошмарная верность нормальному поведению делала всё таким ужасным. Он улыбался. Он смеялся. Он шутил. Он называл Римуса «Лунатик» без всякого стыда. Римусу ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру — в конце концов, он пообещал, что никому ничего не скажет. Хотя, так, на заметку, он понятия не имел, как можно рассказывать о таком кому бы то ни было. — Эй, Джеймс, Сириус когда-нибудь забирался к тебе как бы в кровать, и потом вы как бы начинали трогать друг друга? О, господи, а что если такое правда было?! Конечно, ещё была Лили, самый сопереживающий человек после Джеймса, которого знал Римус — хотя одна мысль о разговоре с девчонкой о чём-то подобном казалась просто унизительной. Мэри была самым сексуально опытным человеком, которого знал Римус — и он абсолютно на сто процентов не мог поговорить с ней о Сириусе. Не то чтобы она расстроилась бы. Когда вечеринка разгорелась (Римус осушил три шота виски, как только ему представилась такая возможность), Мэри спустилась из спальни девчонок, одетая на поражение в очень облегающее красное платье, из-за чего Римус пялился на неё несколько секунд. Роман Ротерхайд из Когтеврана первым предложил ей выпить, и они провели остаток вечера, полностью поглощённые друг другом в том или ином смысле. Римус недолго прятался за проигрывателем, нарочно ставя самые резкие, вызывающие пластинки, под которые невозможно было танцевать. Песня «We Will Fall» от группы The Stooges, за которой быстро последовала «Sister Ray», и затем ещё «Капитан Бифхарт», чтоб наверняка. В конце концов, верх одержали девчонки с четвёртого курса, которые окружили его, сжимая в руках пластинки Дэвида Кэссиди и группы Bay City Rollers. Отдав им бразды правления, он посвятил себя миске с пуншем. Сириус, естественно, отлично проводил время. Они с Джеймсом были как всегда великолепными хозяевами вечеринки и общались со всеми как хорошие чистокровные наследники, каковыми они и являлись. Общая комната всё наполнялась и наполнялась учениками со всего замка, и в итоге стало так душно, что Римус взял бутылку «Ведьминого Варева» вдобавок к виски и сел один у окна, куря сигареты. В какой-то момент подошла Марлин, чтобы проверить, что с ним всё в порядке, и спросить, не начал ли Сириус уже встречаться с кем-то после расставания с Мэри. Римус нахмурился в ответ на её полный надежды взгляд и сказал, что ему похуй. Она нахмурилась, но оставила его в покое. Где-то в девять часов всё по-настоящему начало расплываться. Последним, что он запомнил, было безукоризненное исполнение Питером и Дездемоной песни «Paradise by the Dashboard Light» (из всей магловской музыки в мире Питер полюбил именно Meatloaf, как предсказуемо). Римус смутно помнил, как глупо улыбался, пока эта парочка запускала друг друга по комнате, красные и вспотевшие, веселясь при этом от души и изо всей силы голося дуэтом: You gotta do what you can And let mother nature do the rest Ain't no doubt about it We were doubly blessed 'Cause we were barely seventeen And we were barely dressed… Ты должен делать то, что можешь, Позволь матери-природе сделать всё остальное, В этом нет каких сомнений, Мы были вдвойне благословлены, Потому что нам едва ли было семнадцать, И мы были едва ли одеты… Следующим, что помнил Римус, было, как он склонился над унитазом в их ванной комнате, выблёвывая свой желудок. Наверное, он добрался сюда немного поздно, потому что его рубашка и штаны были мокрыми и воняли. Комната кружилась и расплывалась, и он лёг на прохладный кафель под заключительные ноты песни «Rebel Rebel» из общей комнаты. — Эй, Лунатик! Проснись и пой, брат, — раздался громкий голос Джеймса в его голове через несколько часов. — М-м-м-ф-ф-ф. — Чёрт возьми, — вздохнул Джеймс. — Скурджифай! Давай, поднимайся, теперь очередь Бродяги блевать… Римус моргнул от яркого света и попытался подняться на четвереньки. Их ванная была такой маленькой, в ней хватало места только для раковины, унитаза и ванны. В ней точно не было места для троих долговязых шестнадцатилетних парней, двое из которых были настолько пьяны, что едва держались на ногах. Римус опёрся о раковину, а Сириус, бросившись к унитазу, начал шумно блевать. К счастью, его волосы были завязаны на затылке. Римус снова моргнул и какое-то время отрешённо на него смотрел, пока Джеймс не поднял его осторожно за локоть. — Давай, Лунатик, старина, пора в кроватку, а? — М-м, — промычал он, чувствуя себя беспомощно и глупо. Он позволил Джеймсу отвести себя из ванной прямо в кровать. Уф. Простыни до сих пор были скомканы, и проигрыватель Сириуса лежал в ногах. Джеймс подвинул его, пока Римус забирался под одеяло прямо в джинсах и носках. — Пф-ф, ты должен был быть самым ответственным из нас, — шутливо выдохнул Джеймс, закрывая занавески. — Спокойной ночи, Лунатик. — Дже-е-е-е-мс… — заныл Сириус уже со своей кровати. Джеймс цокнул языком, а Римус закрыл глаза. На следующий день похмелье было таким ужасным, что Римус решил больше никогда не пить. *** Среда, 10-е ноября, 1976 год. Всю последующую неделю Римус оказывался на грани каждый раз, когда Сириус находился рядом. Они никогда не оставались одни вдвоём — и было трудно понять, по воле ли Сириуса или же это просто результат жизни в частной школе. Конечно, Римус не предпринимал никаких попыток застать его одного — кто знает, чем это могло закончиться?! Тому было множество объяснений, в этом он был уверен. Ему просто нужно было об этом подумать. Возможно, на Сириуса просто что-то нашло — в конце концов, они оба были подростками. Римус был доступен и не предпринял никаких попыток сопротивления. Возможно, это просто было то, чем богатенькие парни занимались в частных школах. Находили, обо что потереться. Может, это просто было проявлением собачьей сущности Сириуса. Хуже всего было то, что Римуса не волновала причина. Он просто хотел, чтобы это случилось снова. Он знал, что должен чувствовать себя виноватым, но всё равно каждую ночь он лежал в кровати и хотел, мечтал, что Сириус прокрадётся в его кровать. Или что он, Римус, наберётся храбрости и сам подойдёт к Сириусу. Но храбрость так и не набралась, и спустя неделю (которая включала в себя день рождения Сириуса, поход в Хогсмид, Ночь Костров и полнолуние) Римус просто-напросто попытался заставить себя смириться с реальностью. Как обычно, когда он оказывался в кризисной ситуации, Римус составил надёжный список, чтобы привести в порядок свои мысли. Этот назывался «Причины забыть о ситуации с Сириусом». 1. Сириус явно хотел притвориться, что этого никогда не случалось. Хороший друг должен уважать желания своих друзей. 2. Римус хотел быть хорошим другом, потому что, в конце концов, потеря друга была потенциально гораздо худшей перспективой, чем перспектива никогда больше не прикоснуться к Сириусу. Ведь так? 3. Сириус всеми силами показывал своё глубокое и несомненное влечение к девушкам. Всем девушкам. Любым девушкам. Последний пункт был наиболее важным. Подкрепляющим фактором некрасивого фиаско Римуса на хэллоуинской вечеринке были упорные заигрывания Сириуса с каждой девчонкой старше пятнадцати лет. Крайне успешные попытки. К следующим выходным все в замке знали, что Сириус несерьёзно встречается с Авни Чаудри, девчонкой из Пуффендуя, которая заколдовала тыквы сиять в темноте. Это была привычная ситуация к этому времени, и Римус радовался хотя бы тому, что он больше не староста и можно не опасаться столкнуться с Сириусом и Авни в Астрономической башне. Хотя он начал избегать теплиц. Жизнь продолжалась. Внеклассные занятия Римуса возобновились, когда его ученики начали подходить к нему по одному в общей комнате или в библиотеке и вежливо спрашивать, занято ли место рядом с ним, и потом — когда он подтверждал, что место свободно — устраивались рядом и спрашивали, может ли он кое-что для них проверить или высказать своё мнение по тому или иному вопросу. Римус не возражал. Это его отвлекало и было полезнее, чем накуриваться в теплицах. Кристофер не присоединился, но Римус думал, что тот наверняка занят со своими СОВами. Третья полная луна в этом году прошла точно так же, как и две предыдущие — Джеймс клялся, что в этот раз по-настоящему, по-настоящему видел единорога. И уроки с мадам Помфри оказались неожиданно интересными, до такой степени, что теперь Римус мог самостоятельно исцелить незначительные кровоподтёки и синяки. Больше никакой перекиси. Так что правда, — продолжал говорить он себе, — у него, Римуса Джона Люпина, не было вообще никаких причин быть несчастным. Всё было так, как и должно было быть — даже Джеймс и Лили теперь могли разговаривать друг с другом, не обмениваясь при этом проклятиями. Пустота была только внутри него — тогда как внешний мир был полнее, чем когда-либо. В свете всего происходящего он был удивлён, получив однажды тихим днём в библиотеке письмо. Вообще-то, будет немного неверным сказать «получил письмо». Бумажный самолётик прилетел ему в затылок, пока он пытался сосредоточиться на преобразовании арифметического уравнения Агриппы в Халдинскую форму. Он шикнул от боли и схватил самолётик, оглядываясь вокруг. Он был один, но прекрасно знал, кого в этом винить. Двигательные чары Джеймса были просто легендарными. Он развернул пергамент, разгладил его и начал читать: Мародёры, общий сбор! Мы были в спячке слишком долго! Сегодня. В полночь. Гобелен с садом. Шалость. Он не мог не улыбнуться. Они не устраивали настоящий розыгрыш уже целую вечность. *** Четверг, 11-е ноября, 1976 год (полночь). — Кто здесь? — Это я. — О, здоров, Лунатик, значит, ты нашёл мантию. Сириус с тобой? — Я думал, что он с тобой! — Не-а, я был на патруле. — Что насчёт Хвоста? — Он здесь, у меня на плече. По-другому мы не вмещались. — От вас двоих столько шуму. — Бродяга! — Сохатый. — Как ты пришёл сюда без мантии? — Ногами, тупица. — Повезло, что Филч тебя не увидел. — Я родился везучим. «Гобелен с садом» находился на первом этаже всего в нескольких метрах от входа в подземелье. Поэтому Римус предположил, что розыгрыш будет нацелен на слизеринцев. И он не ошибся. У Джеймса с собой была очень большая деревянная коробка, которую он захватил с собой с помощью двигательных чар. — Некоторые буботуберсы случайно скрестились с грибами-дождевиками, — прошептал он, пока они спускались по лестнице в подземелье. — Профессор Спраут попросила меня выбросить их в навозную кучу, но я решил, что это будет просто напрасной тратой… — Куда мы их положим? — восторженно прошептал Сириус в ответ. — Ну, я не знаю пароль от общей комнаты Слизерина в этом году — а вы? Они все покачали головами, кроме Питера, который — до сих пор сидя на плече Джеймса — издал отрицательный писк. Джеймс вздохнул, лишь слегка разочарованный: — Тогда я думал, что мы можем просто раскидать их вокруг — они вот-вот дадут споры… Когда они достигли тёмных, напоминающих пещеры, нижних уровней замка, Питер обернулся человеком, и Джеймс поставил коробку на пол. Он поднял крышку и продемонстрировал им как минимум сотню огромных желтоватых, слегка пульсирующих грибов. — Фу, — сказал Питер. — Ага, — ухмыльнулся Джеймс, осторожно доставая один из коробки. Он был размером с теннисный мяч. — Не сжимайте их, в них полно гноя, и они готовы стрелять. — Это будет просто охеренно, — ухмыльнулся Сириус, протянул руку и схватил сразу два. Они быстро начали раскидывать кругом эти странные фурункулы — за светильниками, под дверьми, под коврами и внутрь рыцарских доспехов. Гибриды дождевиков-буботуберсов неприятно пульсировали у них в руках, и Римус решил, что Джеймс был прав: они вот-вот взорвутся, в любую минуту, и покроют подземелье вонючим желтоватым гноем. Они раскидали примерно половину коробки, когда уши Римуса начало как-то покалывать — у него было странное ощущение, что за ним наблюдают. Развернувшись на месте, он уставился в светящиеся жёлтые глаза миссис Норрис, которая выглядывала из-за угла с этим своим самодовольным наглым выражением морды. — Дерьмо, — прошептал он. — Быстро, смотрите! — О блядь! — сказал Джеймс. — Вы трое берите мантию и прячьтесь, я… — Кто здесь? — рявкнул Филч. — Быстро! — шикнул Джеймс и побежал в противоположную сторону. Питер, Сириус и Римус посмотрели друг на друга и телепатически сошлись на мысли нырнуть в ближайшую открытую дверь — которая оказалась женским туалетом. — Эта блядская кошка заточила на меня зуб, — пробормотал Сириус. — С момента, как я стал анимагом. — Кто бы говорил! — нервно ответил Питер, заламывая руки. Римус затащил коробку с грибами вслед за ними и сейчас отчаянно искал место, чтобы её спрятать. — Подопри ею дверь! — предложил Сириус. — Я не думаю, что это… — Локомото! — Нет! Сириус был не так хорош в этих чарах, как Джеймс. Он всегда вкладывал в это заклинание слишком много силы. Римус только и успел пригнуться и закрыть голову руками, когда ящик дождевиков-буботуберсов с грохотом врезался в дверь ванной, и всё содержимое выплеснулось на стены с отвратительным хлюпом. Питер полностью исчез, сжавшись до размера крысы в самый последний момент, и устремился к ближайшему сливу, чтобы спрятаться. Сириус, как всегда уверенный в своих способностях, просто стоял на месте и выглядел глупо, пока литры и литры гноя взрывались ему прямо в лицо, покрывая заодно всю ванную. Иногда было очень просто не восхищаться Сириусом Блэком.