All the Young Dudes

I can’t help from crying Oh no, boy, you ain’t done nothing wrong You just make me feel so good it hurts me Cuz I’ve been without you so long And now I got a good kinda hurt I got a good kinda hurt Oh boy, you make me, you really make me come alive Я не могу не воскликнуть, О нет, парень, ты не сделал ничего плохого, Ты лишь делаешь мне так хорошо, что даже больно, Потому что я провела без тебя так много времени, И теперь у меня есть эта приятная боль, У меня есть эта приятная боль, О, парень, ты правда заставляешь меня оживать. Пятница, 12-е ноября, 1976 год. Естественно, их поймали — только Сириуса и Римуса. Быстрая соображалка Питера вытащила его из неприятностей, а Джеймс, улучив момент, сбежал. Он хотел сказать Макгонагалл, что это всё было его идеей, но Сириус ему не позволил. Декан отчитала их так, как не отчитывала уже несколько лет — ситуацию также омрачало то, что она была в своей клетчатой ночной рубашке и халате, что выглядело вовсе не забавно, а, наоборот, крайне устрашающе. Они стояли в её кабинете, повесив головы и капая на пол гноем, пока она не отпустила их. Двадцать баллов с факультета и отработки до Рождества. Ну, что ж. — У вас обоих завтра есть свободный час перед обедом, — сказала она на прощание. — Вы оба обязаны прийти в подземелье и всё за собой убрать. Без магии. Сириус был просто в ярости и после душа сразу отправился спать, не сказав ни слова. Пит сидел на краю своей кровати, бледный и взволнованный. — Мне очень жаль! — отчаянно прошептал он Римусу. — Я запаниковал, иногда я просто теряю контроль, когда мне страшно… — Ничего, — устало ответил Римус. — Это всего лишь отработки. — В любом случае, — влез в разговор Джеймс со своей кровати, — они не нашли те грибы, что мы спрятали, так что… Джеймс был полностью прав, и, по капризу судьбы, дождевики-буботуберсы взорвались на следующий день с утра пораньше, как раз когда большинство слизеринцев выходили из подземелья на завтрак в Большой зал. Так что тот вечер хотя бы не был потрачен впустую. — Это были вы двое?! — в шоке уставилась Лили на Римуса, когда он рассказал ей, почему не сможет встретиться с ней в библиотеке перед обедом. — Не Блэк и Поттер, а Блэк и ты?! — Не обязательно так удивляться, — нахмурился Римус. — Я могу быть таким же придурком, как и остальные. — Нет, я просто думала, что вы с Сириусом поссорились. — Почему ты так подумала?! — Оу, эм-м, наверное, Мэри что-то упоминала… — Что она сказала? — Римус почувствовал, как жаркая волна поднялась по шее — Сириус, что, рассказал что-то Мэри? Проболтался как идиот, пока они обжимались друг с другом? — Не знаю, — Лили выглядела слегка удивлённой. — Спроси её, я не могу вспомнить, просто помню, она говорила что-то о том, что вы не разговариваете. В общем, можешь, пожалуйста, постараться больше не разрушать никаких ванных комнат в этом году? У Гриффиндора уже и так меньше всех баллов, а ещё даже не Рождество. Джеймс чувствовал себя чудовищно виноватым, но благородство и честь Сириуса встали на его пути, он так и не позволил Джеймсу признаться. Конечно, позже в этот же день всё поменялось в противоположную сторону, когда они с Римусом стояли перед загаженным туалетом и ждали Филча, который должен был принести им швабры и вёдра. — Чёртов Хвост, это всё он виноват. — Нет, не виноват, — зевнул Римус и прислонился к стене. Он сегодня мало спал. — Этот маленький говнюк сбежал, прямо как настоящая крыса! — Эй, не груби, — нахмурился Римус. — Он сделал это только потому, что кое-кто переусердствовал и взорвал те грибы. — Я соображал на ходу, — Сириус, защищаясь, поднял подбородок. — Ты вообще не соображал. — Ну а ты вообще ничего не делал! — Я пытался спрятать ящик! Если бы мы спрятали его под мантией, тогда никого вообще бы не поймали! — Ну, тогда ты этого не сказал! — рявкнул Сириус. — Ты не дал мне времени ничего сказать! — И всё равно ему необязательно было сбегать, — Сириус сложил руки на груди и прислонился к противоположной стене. Уставший и от того сварливый, Римус огрызнулся в ответ: — Джеймс тоже сбежал. И что-то я не вижу, чтобы ты поливал его дерьмом. Сириус с яростью на него зыркнул. Да как вообще кто-то смеет говорить что-то против Джеймса Поттера в присутствии Сириуса Блэка. Римус закатил глаза и уставился в потолок, пока Филч не пришёл. Аргус Филч был одним из самых неприятных взрослых, которых Римус встречал в своей жизни. Он бы понравился Надзирательнице. Злобный, сварливый, жуткий мужичонка, словно из средневековья, Филч был смотрителем и пронырой, который, казалось, ненавидел учеников больше, чем должен любой человек, работающий в школе. И это становилось особенно ясно, когда ему разрешалось руководить отработками. Он бросил два огромных деревянных ведра им под ноги со зловещей ухмылкой на лице и распахнул двери. За ночь весь гной, похоже, засох и превратился в желтоватую густую корку, покрывающую почти все поверхности в комнате. Римус сморщил нос. Филч подал им швабры и жёсткие щётки для пола. — Я вернусь всё проверить через два часа, — сказал он. — К этому времени чтобы закончили. Никаких волшебных палочек и этих ваших шуточек, — фыркнул он и оставил их один на один с гноем. Римус посмотрел на Сириуса, который явно до сих пор на него злился. Тот расправил плечи. — Я начну там, — кивнул Сириус в дальний конец ванной. — Ты иди туда, — он указал шваброй в противоположную сторону. — Ладно, — пожал плечами Римус, поднял ведро и наполнил его водой в раковине. Да, вообще-то, так будет лучше всего. Они начнут каждый со своей стороны и разделаются с этим как можно быстрее. Сириус, не разговаривая с ним, повернулся спиной и работал в тишине. Римус последовал его примеру. В эту игру могли играть двое. Сириус значительно облегчал ситуацию. Римус бы никогда в этом не признался, но он был не против прибраться и, вообще, находил этот процесс довольно приятным. Пусть гной и выглядел просто отвратительно, но он легко отходил от белого кафеля с помощью мыла и воды, так что работа не была физически утомительной, пока дело не дошло до отмывания стен. Эта часть была сложнее просто из-за того, что приходилось тянуться вверх, и поэтому он быстро уставал, а плечи болели. К тому же гной буботуберсов не был настоящим гноем, согласно учебнику по травоведению, который Римус мельком пролистал, перед тем как пойти его отмывать — он не был грязным или токсичным. Вообще-то, у него даже было несколько целительных свойств — и хоть эта дрянь произошла из-за случайного смешения двух видов растений, скорее всего, она не могла причинить им больше вреда, чем тыквенный сок. В маленькой ванной комнате царила зловещая тишина, пока они молча работали, её лишь время от времени нарушали всплески швабр и воды в вёдрах. Римус не имел ничего против такой холодной атмосферы — вообще-то, она помогала ему сконцентрироваться. Он уже давно понял, что его чувства к Сириусу никак не мешали его способности злиться на Сириуса. К концу первого часа они сумели избавиться от всех следов беспорядка, и им осталось лишь окончательно сполоснуть всё чистой водой. Римус промыл ведро несколько раз и воспользовался возможностью помыть руки и лицо, потому что ему уже стало жарко от физической работы. Сириус подошёл к соседней раковине, но не заговорил. — Почти закончил, — осторожно попытался начать Римус. Сириус раздражённо фыркнул: — Но не благодаря Хво… — Заткнись уже со своим Хвостом, а?! — сердито воскликнул Римус. — Повзрослей! Сириус нахмурился и ничего не ответил. Он тоже вымыл руки и лицо. Римус пытался не смотреть. Он развернулся к своей стене и начал поливать её чистой водой, вытирая остатки мыльных разводов. На его плечо упала тень, и он приготовился к продолжению ругани. — Ты немного пропустил, — угрюмо выдохнул Сириус, отпихивая Римуса локтем и принимаясь вытирать его стену сам. Римус раздражённо нахмурился в ответ: — Я думал, каждый моет свою часть ванной. — Ага, а я думал, тебе можно доверить нормально всё помыть. — Если бы ты не дышал мне в спину всё время! — Какие мы чувствительные, — огрызнулся Сириус. — Нет, просто ты ведёшь себя как урод, — Римус пихнул его локтем сильнее, чем хотел. Сириус толкнул его к стене, и Римус поскользнулся и схватился за Сириуса, чтобы сохранить равновесие. Затем в ярости отпихнул его от себя. — Кретин, — сказал он. Сириус поцеловал его. Сириус целовался как никто другой: дразняще, уверенно и неспешно. Римус моментально ответил, сжимая в кулаках рубашку Сириуса и желая провести пальцами по его волосам. Но Сириус разорвал поцелуй, прежде чем он успел что-то сделать, и отступил назад с выражением ужаса на лице. Его розовые губы были слегка приоткрыты и блестели. Римусу пришлось отвернуться. — Римус, я… блядь, прости меня. Я не знаю, что со мной происходит. — Ничего… — сказал Римус, не встречаясь с ним взглядом. — Ты знаешь, что я не… — Да, — сказал Римус. — Да, конечно. Я тоже, — он сказал это быстро, даже не думая. Он сказал это, чтобы Сириус не успел сказать это слово. Они ещё немного помолчали. Сердце Римуса выпрыгивало из груди, он едва мог думать трезво. Он протянул руку, сжал тонкую белую ткань рубашки Сириуса между пальцами и легонько потянул на себя, наконец встретившись с ним взглядом. — Никто не узнает, — тихо сказал Римус, эхом повторяя слова, которые однажды сказали ему. Сириус вперился в него горящими глазами: — Ты ничего не скажешь? Римус покачал головой, и Сириус подошёл чуть ближе. Римус набрался храбрости и продолжил: — Не скажу. Нам… нам не обязательно останавливаться. Если ты не хочешь… Сириус снова поцеловал его. Они оба знали, что пересекли черту, но теперь с этим было уже ничего не поделать, это было так, так хорошо, и их тела были твёрдыми друг напротив друга, и их руки слегка тряслись, расстёгивая ремни на штанах, будто они с самого начала знали, что этим всё закончится. Когда же всё закончилось, они, измотанные, держали друг друга долгие секунды. Затем Сириус осторожно отстранился и сделал шаг назад. Римус сразу же захотел притянуть его обратно и никогда не отпускать. Он прикоснулся к волосам Сириуса в последний раз, притворяясь, что поправляет выбившуюся прядь. Они смело и без стыда смотрели друг другу в глаза несколько секунд. — Ты восхитительный, — очень тихо сказал Сириус. Римус мог лишь ласково улыбнуться в ответ, он не знал, что сказать. В комнате стало холодно. — Давай, — Сириус начал застёгивать свои штаны, наконец отведя взгляд, — надо закончить уборку. Римус так же молча кивнул, не в силах сделать что-нибудь большее, чем прислониться к стене и наблюдать, как Сириус снова моет руки и берёт свою швабру. Картина, как он уходит от него прочь, была настолько знакомой, что Римус выпалил: — Ты же не… Не сбегай на этот раз. Сириус обернулся с удивлением и чем-то ещё во взгляде. — Я никуда не сбегу, Лунатик, — так же тихо сказал он. — О, ладно. Тогда хорошо. — Мне было стыдно из-за этого. Из-за прошлого раза. Прости, — теперь он уже был в другом конце комнаты, и, возможно, из-за этого говорить было легче. — Но я думал, ты будешь злиться или что-то типа того. Не знаю. — Нет, я не злился. — Мы же всё ещё друзья, да? — Конечно! Мы всегда будем друзьями, Бродяга. Римус давал ему обещание, хотя его разум был слишком затуманен, чтобы по-настоящему осознать это в тот момент. Пусть и робко, но Сириус признал: что бы между ними ни происходило, это наверняка произойдёт снова. Он взял на себя привычную роль — импульсивную, ожидающую и безответственную. Со своей стороны, Римус принял свою собственную эстафету — того, кто будет ответственен. Он будет хранить секреты; он примет то, что ему дадут; он будет нести ответственность. Если ему нужно это, решил Римус, тогда именно это я ему и дам. Это было такой ерундой. Смелый, не так давно назвал его Сириус в другой ванной. Тогда Римус не знал по-настоящему, был ли он действительно смелым, но ему понравилось это слово, и ещё больше оно ему нравилось сейчас. Сейчас, со вкусом Сириуса на губах и отголосками наслаждения, утихающими в теле. Наблюдая, как Сириус заканчивает мыть противоположную стену, отжимая излишки воды со швабры и время от времени поднимая голову, чтобы улыбнуться ему, Римус осознал, что всё это время ждал, пока и Сириус станет смелым. И сейчас словно гром среди ясного неба на Римуса снизошло осознание, что он, Римус, мог быть смелым за них обоих.