All the Young Dudes

God save the queen. The fascist regime. They made you a moron; A potential H bomb. God save the queen. She ain’t no human being And there’s no future And England’s dreaming… Боже спаси королеву. Фашистский режим. Они сделали тебя придурком; Потенциальной водородной бомбой. Боже спаси королеву. Она никакой не человек, И будущего нет, И Англия видит сны… Пятница, 28-е апреля, 1978 год. — Римус… Римус, блядь, просыпайся… — Отъебись, — буркнул разбуженный Римус. — Середина ночи. — Ты снова скрипишь зубами, — пожаловался Сириус. — Я это не контролирую. Ложись спать. — С твоим скрежетом, храпом Сохатого и постоянными ночными хождениями Хвоста каждые пять минут?! — Эй! — раздался голос с другого конца комнаты. — У меня раздражение мочевого пузыря! — Просто не надо столько пить перед сном! — шикнул в ответ Сириус. — Прости, мамочка, — обиженно ответил Питер. — Я и не знал, что ты следишь за привычками моего организма. — Ты спотыкаешься о свою грязную одежду каждый раз, когда встаёшь! — Вообще-то, это были книги Лунатика! — Это не мои! — крикнул Римус. — Это для розыгрыша! — Заткнитесь вы все! — закричал Джеймс. Минуту они молчали. — Чёртов Хвост, — пробормотал Сириус в подушку, поворачиваясь лицом к Римусу. — Супер, теперь мне надо в туалет… — буркнул Римус и выбрался из кровати, спустив ноги на холодный пол. Он не стал включать свет в ванной, пытаясь остаться в полусонном состоянии, но ничего не вышло. К тому времени, как он поднялся, пересёк комнату, отлил и помыл руки, Римус уже полностью проснулся. И у него болела челюсть, так что Сириус, видимо, был прав насчёт скрежета. Причина этому была та же, по которой Питер всю ночь бегал в туалет и наверняка по которой Сириус не мог уснуть. На следующей неделе они начинали сдавать КОТОВ. Он вышел из их небольшой ванной, а Питер пронёсся мимо него внутрь, по дороге пытаясь включить свет в ней, но в итоге попал по другому выключателю. Римус зажмурился, показалось, что глаза выжгло ярким искусственным светом в комнате. — Хвост, урод! — прорычал Сириус с кровати. Римус оставил слишком большую щель в занавесках, и свет ударил его по лицу словно луч лазера. — Прости, прости! — сказал Питер, переминаясь с ноги на ногу, пока копошился с выключателями на стене. — Я хотел нажать другой… — Жду не дождусь, когда мне не придётся жить с тобой в одной комнате, мелкий ты грызун, — рявкнул Сириус, сев на кровати. — Ты никогда не думаешь ни о ком, кроме себя?! — Заткнись, кретин, — сонно и расстроенно сказал Питер. — Думаешь, мне нравится жить с вами с Лунатиком?! — А что насчёт «нас с Лунатиком»?! — резко бросил Сириус. — Иди уже в туалет, Питер, — вздохнул Римус, включил свет в ванной, выключил свет в комнате, и они снова погрузились в темноту. Питер хлопнул дверью и закрылся изнутри. — Мелкий тупой говнюк… — пробурчал Сириус себе под нос. — Сириус! — рявкнул Римус специальным властным голосом, который всегда срабатывал. — Хватит ныть. Сириус сразу поджал губы и замолчал, подняв взгляд на Римуса. — Хороший мальчик, — ухмыльнулся Римус. Он почесал затылок и бросил взгляд на часы у кровати Питера. Половина четвёртого. — Я пошёл вниз, не усну уже, — сказал он. — Оставлю тебя в покое. Они уже несколько дней спали в кровати Римуса, хоть и огромной, но всё-таки не предназначенной для двух взрослых парней. К сожалению, выбора у них больше не было, потому что кровать Сириуса исчезла ещё в начале недели. Они тренировались для розыгрыша, но с основным заклинанием вышла загвоздка. Сириус сохранял оптимистичный настрой и верил, что в конце концов кровать где-нибудь объявится, но Римус не был так уверен. Он тихо спустился по лестнице с книгой под мышкой. Римус любил общую комнату, когда в ней никого не было; она была наполнена самыми счастливыми из его воспоминаний о Хогвартсе. Он пересёк комнату и открыл большое окно. Ему всегда было слишком жарко, но обычно все вопили, если он открывал окна, чтобы проветрить комнату — однако сейчас вокруг не было никого, кто мог бы пожаловаться. Римус вдохнул запах леса и замка; ночного неба и снега с горных вершин; гладкой поверхности воды в озере и каждой травинки с поля для квиддича. Хогвартс. Интересно, сможет ли он ещё где-нибудь почувствовать это ощущение дома. Римус покачал головой, осознав, какими сентиментальными и глупыми были его мысли. Он оставил окно открытым и вернулся вглубь комнаты, чтобы усесться на большом бархатном диване и открыть книгу. Он взмахнул палочкой в сторону чайника над огнём, и тот начал нагреваться. Он листал книгу, пока чай заваривался, пытаясь найти то место, где остановился. Где он будет брать книги после Хогвартса? Записаться в магловскую библиотеку было довольно легко — но были ли они у волшебников? Очередной вопрос для Сириуса — или, может, для Криса, когда Римус увидит его снова. С той встречи в Хогсмиде Кристофер был очень закрытым. Как раз когда чайник начал закипать, на лестнице послышались знакомые шаги, и Римус навострил уши. Он улыбнулся про себя и, даже не оборачиваясь, просто призвал вторую кружку из буфета, готовясь налить чай. — Я думал, ты хочешь спать, — сказал он, когда Сириус притопал к нему, завёрнутый в одеяло, и уселся на нагретое Римусом место. — Сохатый до сих пор храпит, — зевнул Сириус, плотнее закутываясь и принимая у Римуса чай. — Чёрт возьми, тут просто ледник. — Я закрою окно… — Нет, не надо. Я согреюсь. Римус уселся обратно со своим чаем и пробормотал «Левио либер» на свою книгу, чтобы можно было читать её. Одной рукой держа кружку чая, другой он обнимал Сириуса, сонно прижавшегося к его плечу. «Вот так всё и будет? — подумал Римус. — После Хогвартса? Ночи на диване, где нам никто не будет мешать». — Что ты читаешь? — спросил Сириус, глядя на тяжёлую книгу, парящую над коленями Римуса. — О, я нашёл книгу по легилименции. — А? — Сириус поднял голову, немного нахмурившись. — Зачем? — Просто интересно, — ответил Римус. — Хотел почитать что-то кроме учебников для КОТОВ, так что подумал — чтение мыслей, круто. Кто бы не захотел? — Мне кажется, это должно быть незаконно, — сказал Сириус, непонятно почему резко ощетинившись. — Это вторжение в личную жизнь — практически тёмная магия. — Ну, я просто читаю об этом, — осторожно сказал Римус. — Я не говорю, что ты станешь… — вздохнул Сириус, снова устраиваясь на его плече. Видя, что расстроил его, Римус опустил книгу на место и ласково погладил по волосам, потому что Сириусу всегда это нравилось, даже если он притворялся, что это не так. Тот расслабился и затем сказал странным голосом: — Прости, я не хотел ворчать. Просто моя мать может это делать. Она легилимент. — О… — Поэтому она всегда знала, что мы задумывали — «кому мы были верны». — Мне так жаль, Бродяга, — Римус сжал его руку. Это желание защитить снова вернулось, холодное и приятное, как адреналин. — Не стоит. Эта чокнутая старая сука ни черта мне не сделает. И к концу я как бы научился немного ей противиться. Она так бесилась из-за этого, — он глухо засмеялся. — Ты научился окклюменции? — вскинул брови Римус. — Это невероятно! — Не совсем… — Сириус снова нахмурился, но на этот раз Римус знал, что это просто из-за того, что тот усиленно думает. Он сел прямо, отстранился от Римуса и наклонился, чтобы поставить чашку на кофейный столик. — Это больше похоже на… ты просто учишься не думать то, что ей не нравится. Знаешь, когда мы стали подростками, всё стало ещё хуже, она стала переживать из-за «нечистых мыслей». Toujours pur. Так что я просто… отвлекал её, думая о чём-то другом. — Чтобы она не узнала о вас с Мэри? — спросил Римус. — Или о других магловских девчонках? — Эм-м, — Сириус нервно размял пальцы на руках и отвёл взгляд. — Да, про это. И… ну, не важно, про всё, что я не хотел ей показывать. Проблема в том, что в итоге ты начинаешь обманывать сам себя. Как будто завязываешь свои собственные мысли в узлы. Трудно потом развязать… боишься, что получишь за это, если позволишь себе думать. После этих слов он встретился с Римусом взглядом и посмотрел на него с таким стыдом и сожалением, что Римус сразу понял, о чём тот говорит. Неужели поэтому всё было так трудно в самом начале? Поэтому Сириус так упорствовал в том, чтобы притворяться, что между ними ничего не происходит? Римус поставил свой чай на стол и крепко обнял Сириуса. Он ненавидел её. Он ненавидел войну и ненавидел себя, за то что не мог сказать правильных слов. Это была одна из тех ситуаций, когда они могли бы по-настоящему помочь. — Сириус… — сказал он, когда наконец отпустил его с бешено бьющимся сердцем, — я так… — Всё нормально, Лунатик. Всё уже закончилось, — храбро улыбнулся ему Сириус. — Я знаю, но хочу, чтобы ты знал, хочу сказать тебе… я очень сильно… я… — Знаю, — Сириус нежно поцеловал его, снова обнимая и крепко прижимая к себе. — Я тебя тоже. *** Well we got no choice All the girls and boys Makin' all that noise 'Cause they found new toys Well we can't salute ya can't find a flag If that don't suit ya that's a drag. Ну, у нас нет выбора, Все девчонки и мальчишки Шумят так сильно, Потому что они нашли новые игрушки. Ну, мы не можем салютовать вам, не можем найти флаг, Если вам это не подходит, то это ваши проблемы. Пятница, 5-е мая, 1978 год. — Я завалила, — разминая пальцы, прошептала Марлин, когда они вышли из экзаменационного зала. — Ничего ты не завалила, — Мэри обняла подругу за плечи одной рукой. — По крайней мере, всё закончилось, — вздохнула Марлин. — Не надо, а то я сейчас расплачусь, — засмеялась Мэри. — А ты как, Люпин? — она взяла его за руку и переплела их пальцы, пока они втроём шли по коридорам школы. — Расплачусь ли я сейчас? — спросил он, выгнув бровь. — Как ты сдал экзамены? — пояснила та. — Я знаю, что ты парень-кремень. — Мне кажется, нормально. Немного завис на вопросе про василиска, но вроде бы в целом справился. — Парень-камень да ещё и скромняга, просто мужчина моей мечты, — вздохнула Мэри. — Мне нужно идти, — сказала Марлин, когда они завернули за очередной угол. — Простите, я сказала, что встречусь с… — Жасмин, — закончила за неё Мэри слегка недовольно. Она выпустила Марлин из объятия. — Ну, тогда беги. — Ревнивая овца, — показала ей язык Марлин. — Ты знаешь, я всегда буду любить тебя. — Сама овца, — скривила нос Мэри. — Увидимся на ужине. — Пока, Марлин, — вежливо попрощался Римус. Они снова были друзьями, но им до сих пор было немного неловко. — Увидимся! Мэри не ослабила хватку на руке Римуса, лишь подняла на него взгляд. — Ты же не собираешься бросать меня ради черноволосого игрока в квиддич, как это только что сделала Марлин? — спросила она. — Серьёзно, вы как будто вступили в одну секту. — Ой, заткнись, — засмеялся он. — И — нет. Он сдаёт экзамен по магловедению. — Значит, ты только мой?! — Только твой, — кивнул он. Она заулыбалась и поцеловала его в щёку. В поисках солнечного света они продолжили идти на улицу. — Мне кажется, я завалила вопрос про василиска, — улыбнулась Мэри. — Никогда не могла относиться к ним настолько всерьёз, чтобы нормально изучить, ну потому что — вы серьёзно?! Полудракон-полукурица?! Какой же это бред. Но всё равно мне кажется, что я нормально сдала. — Не сомневаюсь, — сказал Римус. — Ты упорно трудилась — как и все мы. — Трудилась упорней, когда Ферокс преподавал, — ухмыльнулась Мэри. — Боже, я тоже, — беззаботно бросил Римус, и Мэри рассмеялась. Он любил удивлять её; чаще всего это было трудно. Стоит отметить, что она спокойно принимала любые новости. Когда они завернули за последний угол, она встала как вкопанная с выражением неприязни на лице: — Чёрт, этот Ротерхайд. Римус проследил за её взглядом. Они стояли прямо у последней арки, ведущей на улицу. Там был солнечный, но слегка прохладный день, и после дождливого начала года все ребята, у которых не было уроков или экзаменов, наслаждались погодой вне стен замка. Роман Ротерхайд, сердцеед-когтевранец с седьмого курса, прохлаждался со своими друзьями прямо перед ними. Они с Мэри годами то сходились, то расходились, и если судить по её лицу, прямо сейчас они определённо были в стадии «расходились». — Что он сделал? — спросил Римус. — Ничего, просто бесит меня, — сказала Мэри. — Иногда они все меня бесят. — Парни? — Волшебники. — Справедливо. Пошли, давай просто пройдём мимо. — Поцелуй меня! — повернулась к нему Мэри. — Давай, он с ума сойдёт! Быстро, он смотрит! — Мэри! — засмеялся Римус, отстраняясь от неё. — Нет! — Пожалуйста! — Нет! — Уф, вот такой вот ты друг, — буркнула она. — Ну тогда пойдём… — Ты чокнутая, — Римус покачал головой, следуя за ней. Он вздохнул и взял её за руку. — Вот, так сойдёт? — Мой герой, — улыбнулась она ему, сжав его руку в ответ, и принялась размахивать их сцепленными ладонями туда-сюда, чтобы Роман точно заметил. Они уселись под большим буковым деревом у озера. Римус лёг на спину, закинув руки за голову, и смотрел на качающиеся ветви над головой, пока Мэри красила ногти. Сириус взял с Римуса обещание, что он не начнёт готовиться к другим экзаменам сразу после окончания ухода за магическими существами, и Римус в кои-то веки не стал спорить. Он находился прямо в золотой середине между полнолуниями, когда чувствовал себя наиболее человечным и здоровым — к тому же, уроки закончились навсегда, что означало — больше никакой домашней работы, так что в последнее время все были в хорошем настроении — ну и зачем тогда запираться в библиотеке? — Боже, жду не дождусь, когда это всё закончится, — сказала Мэри. — Естественно, я буду скучать по вам всем, но эта школа у меня уже поперёк горла. — Ты знаешь, что будешь делать потом? — спросил Римус, закрывая глаза и рассматривая красные точки на обратной стороне век. — Мама хочет, чтобы я прошла курсы машинописи, нашла «нормальную работу». — Ты можешь, если захочешь, — улыбнулся Римус. — Ты легче лёгкого очаруешь печатную машинку. — Ха, придётся. Чтобы доказать маме. Да всё равно, по её словам, я наверняка залечу ещё до девятнадцати, и придётся выходить замуж. А после этого только кухня, стирка и церковь до конца жизни. — Какое светлое будущее, — фыркнул Римус. — Лили сказала, что вы, парни, собираетесь помогать Дамблдору, — вдруг сказала Мэри. Римус открыл глаза и повернулся к ней, прищурившись от яркого света. Она надела солнечные очки в форме кошачьих глаз с белой оправой, так что он не видел её глаз, но губы были серьёзными, она больше не улыбалась. — Всё верно, — сказал он. — Так… что? Вы все собираетесь закончить школу и отправиться спасать мир? — Ну, — спокойно сказал Римус, — начнём с того, что выиграем войну. — Римус, пожалуйста, не надо. Он недовольно сел прямо. — Зачем ты заговорила об этом? — Потому что Лили потеряла все мозги, когда начала встречаться с Поттером. Поттер и Блэк в любом случае думают, что они неприкосновенны, а Питер не умеет думать сам за себя. Ты единственный разумный человек среди них. — Ага, сто раз. — Я просто… думаю об атаках на Рождество. О брате Марлин. О том, как люди теперь смотрят друг на друга. Я боюсь до ужаса. И всё станет только хуже. — Да, так и есть, — твёрдо сказал он. — Только если кто-нибудь это не остановит. — Но почему это должен быть ты? Вы все?! Пусть Дамблдор воюет, раз он такой могущественный, если верить всем вокруг. Зачем ему нужны дети для этого? — Мы не дети. Мэри, тут дело не в Дамблдоре и даже не в Волдеморте, дело в… дело во всём волшебном мире. В этом обществе; дело в том, что мы должны создать мир, в котором мы все… — Римус, ты никогда не станешь одним из них. — Что, прости? — Слушай. Ты знаешь, почему моя семья оказалась в Британии? Мой дед сражался на войне. У него есть медали и вся эта хрень, «благодарность империи». Все говорили, что они не смогли бы победить Гитлера без Содружества наций. Хочешь знать, что случилось с этой благодарностью, когда война кончилась? Когда он переехал сюда в поисках лучшей жизни? Ты знаешь, как они называли его? — она со злостью покачала головой. — Ничего не меняется из-за глупого героизма. Люди не меняются. Даже если мы выиграем войну, даже если этого жуткого так называемого Тёмного Лорда посадят за решётку, или убьют, или ещё что. Поттер и Блэк получат свои победные парады, но никто не станет… Ты всегда будешь изгоем. Только посмотри на то, как обращаются с Дэнни. — Мэри, — сказал Римус очень холодно. Как они вообще пришли к этому? Они никогда не ругались. — Я больше не собираюсь обсуждать эту тему. — Не злись на меня, — сказала она. — Я просто пытаюсь… — Я знаю. Но меня это не интересует. — …Римус, я… — Давай лучше потренируем какие-нибудь чары? У нас экзамен через два дня, — он поднялся и достал свою палочку. Мэри осталась сидеть на траве. Она подняла на него взгляд, сдвинула очки на нос и взглянула с укором, поджала губы и затем легко пожала плечами: — Ладно. Только дай мне докрасить ногти.