All the Young Dudes

Римус провёл со стаей Сивого почти целый месяц, прежде чем у него появилась уважительная причина уйти. Однажды утром он проснулся поздно и обнаружил, что остался практически один. Ничего не понимая, сел прямо и огляделся. Он уже привык, что рядом всегда были Кастор и Джереми, и теперь чувствовал себя ужасно обнажённым без тепла их тел. — Отец призвал их, — раздался голос из темноты. Римус поднял ладонь, чтобы создать прохладное пламя для освещения, как его научил Кастор. Оно было проще Люмоса, хоть и не такое яркое. Гай вышел из темноты низких покоев и посмотрел на Римуса сверху вниз. — Отец приходил сегодня утром. Призвал Кастора и Ливию. Только их. Наверное, Кастор теперь прощён. — Они скоро вернутся? — осторожно спросил Римус, укутываясь в плащ защитным жестом. — Я бы так не сказал, — усмехнулся Гай. Он вертел в руках что-то блестящее и постоянно бросал на эту вещь взгляд. — Они ушли, чтобы встретиться с Тёмным Лордом. — Что?! — Луна уже близко. У него есть планы на нашу стаю. — …планы? — реальность вонзила в голову Римуса острые когти, это было похоже на разбившееся стекло, на автомобильную аварию. — Ты знаешь, — сказал Гай, по всей видимости, не заинтересованный моральной дилеммой Римуса, — мне всегда было интересно, почему наш отец обратил трёх самцов. Я думал, может быть, он хотел, чтобы мы научились править вместе, разделили бремя ответственности. Но теперь я всё понял. Он хочет, чтобы мы соперничали. — Чего ты хочешь, Гай? — Римус поднялся на ноги и расправил плечи, чтобы напомнить, что он больше и сильнее, когда хочет этого. — Хочешь, чтобы я спел тебе ещё одну песню? Гай ощетинился, щёки покраснели. Он отступил назад. — Ты не одержишь верх, — сказал он, после чего бросил блестящий предмет Римусу в ноги и развернулся, чтобы уйти. Предмет издал громкий металлический звон. Это были карманные часы Римуса. — Эй! — крикнул Римус и быстро нагнулся, чтобы поднять их. Но Гай уже ушёл. Римус бессильно прислонился к стене и провёл пальцами по своим грязным волосам. Его сердце билось как бешеное, дыхание участилось, он начал паниковать. Дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Ну разумеется, они по-прежнему работали с Волдемортом — война не остановится, просто потому что Римус теперь живёт здесь. Он чувствовал себя глупым и наивным — и хуже всего было то, что он чувствовал себя виноватым. Он должен был находиться на грёбаной миссии! Но он не думал об Ордене, не совсем — его беспокоило то, как защитить стаю, больше, чем как вернуться к своим друзьям, своей настоящей семье. Всё это время Римус считал себя жертвой — когда в действительности он являлся самым худшим предателем. Он сбросил с плеч меховой плащ. Он не хотел выглядеть как они. Ему так хотелось увидеть Сириуса — после долгих недель подавления чувств, они вдруг взорвались словно гейзер, и он даже не мог взять себя в руки и заткнуть его снова. Сириус бы знал, что делать — или хотя бы помог Римусу почувствовать себя лучше в этой ситуации. Римус посмотрел на свои часы — единственную связь с друзьями, которая была в его распоряжении. Золото потеряло блеск, и он протёр поверхность грязной штаниной, пытаясь как-то это исправить. Затем он открыл и закрыл их несколько раз, проводя пальцами по плавным линиям узора виноградных лоз. Часы перестали работать в тот день, когда он вырвался из клетки; он высосал из них всю магию словно губка. Ещё одно предательство. Когда он наконец смог хотя бы успокоить своё дыхание (господи боже, чего бы он сейчас не сделал за сигарету), Римус попытался мыслить трезво. Первым порывом было моментально убраться отсюда, просто выйти в лес и телепортироваться. Но что потом? Объяснять Грюму и Фероксу, что, пока он проводил несколько приятных недель на природе, ему всё-таки стало слишком страшно, так что он слинял при первой же возможности? Нет. Если Сивый действительно пошёл на встречу с Волдемортом, это значит, что скоро они совершат нападение. Римус не мог позволить этому случиться. Он подождёт, хотя бы попытается узнать что-нибудь от Кастора. А в настоящее время Римус прилагал все усилия, чтобы наскрести какое-нибудь счастливое воспоминание. Ему придётся отправить Патронуса, и очень скоро. *** Братья! Сёстры! Собирайтесь вместе. Голос Ливии в его голове был, наверное, одной из самых неприятных вещей, которые довелось испытать Римусу после прибытия в стаю. Но это работало, так что он поднялся по лестнице из склепа в разрушенную церковь, где уже собирались остальные. Сивый стоял за кафедрой для чтения проповедей, Кастор и Ливия стояли по обе стороны от него, выпрямив спины и высоко подняв головы. — Дети мои, — обратился ко всем Сивый, подняв руки, словно католический проповедник, — луна приближается, наше время уже близко. Ему ответили восторженным бормотанием. Для многих здесь полнолуние было шансом освободиться, обратиться в истинную форму. Сивый поднял палец в воздух, чтобы заставить всех замолчать, и по-отечески улыбнулся. — Я говорил с нашим покровителем. В эту луну мы будем пировать на костях наших врагов. Нам сделали подарок в виде добычи. Некоторые члены стаи заликовали и засвистели, начиная переговариваться с ещё бо́льшим восторгом. О нет, у Римуса перевернулся желудок, о нет, о нет… — Вас поведут Ливия и Кастор, — сказал Сивый. — Вы приведёте ребёнка-девочку ко мне — родителей можете оставить себе. Ещё больше ликования. Не все — Римус увидел, как несколько молодых ребят напряжённо переглянулись между собой, и широко распахнутые глаза Джереми прожигали дыру в затылке Кастора. Не все из них, — подумал Римус. — Их можно спасти, их можно, их можно… Римус Люпин, — раздался голос в его голове. Он удивлённо моргнул — это был Кастор. — Говорить об этом здесь небезопасно. Ты присоединишься ко мне в лесах. Римус перевёл взгляд на Кастора, который равнодушно смотрел перед собой, как всегда, с нечитаемым выражением лица. До этого он не пытался общаться с ним вот так, но стая была достаточно близко, и магия леса надвигалась ближе, так что он сосредоточился изо всех сил. Да. Я понимаю. Кастор ничем не показал, что услышал его, так что Римусу оставалось только надеяться. Сивый ушёл вскоре после этого, холодно подмигнув Римусу, проходя мимо. — Твоё время сиять, волчонок, — сказал он. Римус знал, что он должен кивнуть или ещё что-то, но был слишком напряжён, так что лишь уставился на него в ответ. Кастор объявил, что идёт охотиться, и Римус поспешно согласился пойти с ним. Ливия бросила на них оценивающий взгляд. — Не перетруждайтесь, братья. Впереди нас ждёт такая добыча! Они молча шли по лесу. День клонился к вечеру, и воздух был довольно тёплым для апреля; солнце опускалось, но светило до сих пор ярко. Пока в этом году не особо часто шли дожди, но это не мешало деревьям и растениям вокруг них цвести и пахнуть. Всё было таким ярким, и зелёным, и обильным. Когда они приблизились к небольшой поляне, Римус увидел, что уже начали цвести колокольчики, и лесная земля перед ними была устлана великолепной дымкой мягкой синевы. — Ты не будешь скучать по этому? — тихо спросил Кастор. Он, видимо, решил, что они ушли достаточно далеко от Сивого. — Буду, — ответил Римус. Он говорил правду. Он ненавидел природу всю свою жизнь — даже Запретный лес. Он любил Лондон; бетон и загрязнение, шум и толпы людей. Но этот последний месяц изменил его, и он прекрасно понимал, как сильно будет скучать по тишине и спокойствию, ощущению приземлённости. — Но твоё время с нами подходит к концу, — сказал Кастор. — Я думаю, может быть, у всех нас время подходит к концу, — он тяжело вздохнул и посмотрел на Римуса совершенно человеческими глазами; серыми и раскаивающимися. — Я готов отречься от своего отца. — Ты хочешь сказать… ты мне поможешь? — Мы поможем друг другу. Ради благополучия стаи. У меня есть план, но, Римус Люпин, ты должен послушать меня, и ты должен подчиниться мне. Мне нужно знать, что ты сможешь сделать то, что нужно сделать. — Я никогда не убью для него, — с яростью сказал Римус. — Но ты можешь убить, — ответил Кастор, выгибая бровь. Это не было вопросом, это было утверждением. И Римус не стал его отрицать. *** Вторник, 12-е апреля, 1979 год. Само собой, он ни с кем не прощался. Римус даже не знал, кто был на их стороне — их с Кастором. Никто не называл никаких имён, ему просто придётся слепо довериться. Утром полнолуния Римус прокрался как можно дальше от стаи, чтобы послать Патронуса. Он надеялся, что остальные не смогут различить энергию этого заклинания, потому что оно было сильным и могло с лёгкостью привлечь их внимание. Раньше он никогда не посылал сообщения через Патронуса, и в очередной раз пожалел, что его зверь был таким пугающим размером и обликом. Он надеялся, что Сириус не слишком ужаснётся, услышав голос Римуса из пасти гигантского серебряного волка. Он сумел донести только три слова: «Замок. Завтра. Рассвет». Вот так он позаботился о пути своего отступления — если он переживёт эту ночь. Кастор пообещал — Римус заставил его поклясться на крови — что если Римус не выживет, то он передаст сообщение Сириусу и Поттерам. По-другому никак, решил Римус. Ему придётся присутствовать там в ночь нападения; в последний раз, когда он предупредил Орден об атаке оборотней, ничего не было сделано, чтобы предотвратить её. Так что ему придётся сделать всё самому, и к чёрту последствия. Ну, конечно, он всё-таки предпочёл бы не умирать. За час или около того до восхода луны вся стая телепортировалась вместе. Ещё один плюс того, что Римус не побежал к Грюму при первой возможности — потому что у него не было ни малейшего понятия, куда они собирались. Ему пришлось телепортироваться с Ливией, и они вместе приземлились на мягкий, влажный от росы газон. Римус вырвал руку из её хватки и оглядел новое местоположение. Это было такое странное место — просто обычная трава, несколько деревьев, забор. Вот оно что. Он с опозданием осознал, что они прибыли в парк. Природа, созданная человеком. Всё это место пахло людьми, по-магловски. Остальная стая тоже телепортировалась вокруг них, один за другим оборотни с хлопком глухо приземлялись на траву. — Вот это место, — сказал Кастор, обращаясь ко всем. Он указал на ряд домов за забором через дорогу. Парк находился в тихом магловском тупике. — С зелёной дверью. Римус прокрался так близко к забору, как только осмелился, и присмотрелся к зданиям. Жили ли его родители в подобном доме когда-то? Это место выглядело так, будто Хоуп была бы тут к месту. Это был маленький отдельный дом, входная дверь окрашена в радостный оттенок зелёного, и фонарь около неё освещал порог мягким светом в сумерках вокруг. Римус видел чей-то движущийся силуэт в окне второго этажа — бледно-розовые занавески были закрыты, поэтому он видел лишь тени. Это, должно быть, была комната ребёнка, подумал он с ужасной волной тошноты. Он не может позволить этому случиться. Он не позволит. Если ему придётся убить Ливию. Если ему придётся умереть самому, он не позволит этому… Подождите минутку. Порывом ветра в его сторону принесло запахи. Он узнал один из них и снова принюхался. Что это было? Кто-то, кого он знал? Этот запах был похож на запах Сириуса, почти, но не совсем. Старая кровь, старая магия. Какой-то родственник? Не Регулус, его ни за что не встретить в тупике такой магловской улицы. И не их родители. Запах был женским, он больше напоминал Нарциссу или… не может же это быть Андромеда? Он не мог быть уверен, он встречал её только раз в жизни, когда ему было тринадцать лет. Но у неё есть дочь. Дочь, которой теперь уже лет пять или шесть. С громким стуком сердца Римус отчаянно хотел подобраться ближе, узнать больше. И вдруг, просто по невероятному везению, зелёная дверь открылась и пролила свет на тёмную улицу. Из неё вышел мужчина с блестящим чёрным мусорным пакетом. Он подошёл к концу садовой тропинки, поднял крышку с мусорного бака, бросил туда пакет и вернулся в дом. Это был Тед Тонкс. Нет, нет, нет, подумал Римус про себя — если что-то случится с Андромедой, с её маленькой дочкой… Сириус никогда его не простит. Римус не знал, простит ли он себя сам. — Римус! — прошептал Кастор из кустов за его спиной. — Время почти пришло. Римус обернулся и кивнул. Он надеялся, что всё получится. Он ещё никогда в жизни не подходил так близко к тому, чтобы помолиться. Болезненный укол прострелил его спину. Луна поднималась на небо. Он попятился обратно в парк, где несколько оборотней уже свернулись на земле, готовясь к агонии трансформации. Римус посмотрел на Кастора, который стоял рядом с ним. Это было особенное ощущение — он трансформировался раньше перед мародёрами, но никогда с кем-то, кто переживал то же самое. Кастор поймал его взгляд и, казалось, сразу понял его чувства и протянул руку. Римус благодарно взял его за протянутую ладонь и крепко сжал, скрипя зубами, когда волны боли начали простреливать его тело. Кастор сжал его руку в ответ, разделяя страдания, но также предлагая ему свою силу. Они оба одновременно упали на колени, и больше Римус ничего не помнил. Волк потянулся всеми конечностями и принюхался к ночному воздуху. Стая. Добыча. Магия. Он прокатился по траве, довольный своей свободой, не обременённый переживаниями человека. Его товарищ из стаи пихнул его, мягко фыркнул, и он вспомнил — он должен сделать что-то. Эта ночь была не для игр, не для охоты. Волк-самка и тот, который ненавидел его, оба рявкнули на остальных, и молодые волки склонили головы и опустились на землю, подогнув лапы. Но он не станет — он не волчонок; он уже взрослый. Он такой же сильный, как они. Его товарищ со шрамом на носу так приятно пах, он тоже был сильным. Он зарычал на остальных, и тот волк тоже это сделал; расправляясь всем телом и показывая зубы, чтобы остальные поняли. Волк со шрамом низко рявкнул и развернулся в другую сторону, чтобы побежать к деревьям. Некоторые из стаи последовали за ним в недоумении. Тёмный волк, тот волк, который ненавидел его, оскалился и бросился на волка со шрамом, прямо со спины. Они сцепились и упали в траву, рыча и клацая челюстями. Волк-самка наблюдала за ними. Она села на траву и зевнула. Ей не нужно было вмешиваться. Остальные члены стаи жадно смотрели на них, тяжело дыша и скуля, когда пролилась первая кровь. Он хотел помочь, хотел прыгнуть и начать кусать — но волку со шрамом нужно было победить самому. Это была его битва. Запах в воздухе изменился, и волк-самка встала, навострила уши и завиляла хвостом. Человек. Их услышали. Она начала подходить к забору, принявшись за охоту, пока глупый человек кричал на своём глупом человеческом языке. Не совсем понимая, зачем, он завыл, так долго и громко, как мог. Волк-самка резко обернулась и с яростью зарычала на него, пользуясь своим более высоким положением, но он снова завыл. Человек быстро вернулся в дом. Теперь они знают. Они приведут остальных обратно. Он поставил под удар свою стаю. Волк-самка рявкнула на тёмного, но того уже прижал к земле волк со шрамом. Победа. Молодые волки теперь смотрели на волка со шрамом, склоняли головы, подчинялись ему. Волк со шрамом рявкнул и сполз с тёмного волка. Он повернулся и начал уходить. Некоторые последовали за ним. Стая разделилась. Волк-самка побежала за волком со шрамом, чтобы вернуть его, чтобы восстановить порядок. Но она не поймает его. Теперь они стали новой стаей; если волка со шрамом не убьют, то они не последуют ни за кем другим. Он тоже хотел пойти с ними. Он хотел вечно бежать с ними, хотел быть их лидером, хотел охотиться на оленей тёмными ночами… Но нет. Сперва ему придётся закончить это. Он должен защитить… защитить… что это было? Думать было так сложно, когда вкусный запах человеческого мяса был так близок; надвигался со всех сторон. Тёмный волк вскочил на лапы. Римус зарычал. Тот оскалился на него, клацнул челюстью, посмотрел с вызовом. Теперь он вспомнил. Защитить стаю. Он бросился вперёд, широко распахнув пасть и выпустив когти. *** Он знал лишь боль, боль и кровь, пока тело возвращалось в свою человеческую форму. Он закричал, и кровь Гая полилась вниз по его глотке, богатая и тёплая. Она была в его зубах, под его языком, она была везде, и тело Гая лежало перед ним, вялое и бледное, с тёмным блестящим горлом. На шок не было времени. Луна опускалась за горизонт, и люди скоро придут, и Римус ещё даже не был полностью человеком, но у него не было времени! Он крепко зажмурился, сжал зубы и телепортировался. *ХЛОП* Он всем телом приземлился на землю, упав вниз прямо лицом с глухим стоном. Его лодыжка отвратительно хрустнула, ударившись о камень. Он захватил ртом воздух и свернулся в клубок, слёзы брызнули у него из глаз, и он поклялся больше никогда в жизни не телепортироваться прямо после трансформации. Его ступню прострелила боль, отдаваясь вверх по ноге, заставляя голову кружиться. Он до сих пор был липким от крови, без какой-либо одежды, и мог лишь свернуться на траве, пытаясь спастись от дикой боли. Он хотя бы в Корнуолле?! Он не мог понять; где же этот замок?! — Блядь! — заревел он, истощённый и поражённый. — Лунатик?! — раздался крик с другой стороны холма. Римус перевернулся на спину и закрыл глаза, чувствуя такое облегчение, что ему казалось, он сейчас потеряет сознание. — Сириус! — крикнул он в ответ, слыша приближение тяжёлых шагов. И потом он был рядом, прямо рядом с ним, и, о господи, Римус сейчас точно рассыплется на кусочки. Сириус набросил на него плащ, притянул к себе ближе, крепко сжал в объятиях. Римус тоже вцепился в него, дрожа всем телом, боль в ноге грозила окончательно затопить его. — Ты вернулся! — выдохнул Сириус рваным голосом. — Ты вернулся! — Конечно, я вернулся… — еле-еле ответил Римус. — Ты весь в крови! — Не моя кровь… — и после этого всё вокруг потемнело, и он был таким уставшим, что просто закрыл глаза. И больше ничего.