All the Young Dudes

Well I love you baby, I'm telling you right here. But please don't make me decide baby Between you and a bottle of beer! Baby come on over; Come on over to my side. Well I may not live past twenty-one But WOO! What a way to die! Ну, я люблю тебя, детка, Я говорю тебе это прямо здесь. Но, пожалуйста, не заставляй меня выбирать, детка, Между тобой и бутылкой пива! Малыш, подойти ко мне; Подойти ко мне ближе. Ну, я могу не дожить до двадцати двух, Но, ВАУ! Что за прекрасный способ умереть! Сириус заставил Римуса отправиться спать сразу же после стычки в Гэллоуэе. Ферокс вызвал Грюма на место происшествия, и тот отпустил их с Сириусом домой. Римус хотел спросить о теле Ливии — собираются ли они хотя бы похоронить её? Он не знал, были ли у Ливии какие-то определённые пожелания насчёт своего последнего пристанища, но считал, что она предпочла бы покоиться где-то в дикой природе, где-то, где до неё смог бы дотянуться лунный свет. Марлин заскочила к ним в квартиру по пути на работу, чтобы залечить его сломанную руку. — Спасибо, Марлс, — слабо улыбнулся он. — Я без проблем могу разобраться с вывихами, но сломанные кости… — Тебе правда не стоит накладывать чары на самого себя, Римус, — приструнила она его. — Ты же знаешь, что всегда можешь связаться со мной, если нужно. — Я знаю. Она оставила ему снотворное зелье и немного своей мази для облегчения боли, приказала ему оставаться в постели и как минимум сорок восемь часов не заниматься ничем полезным и важным. Только на следующий день, когда Римус проснулся почти в два часа дня, его внезапно сковал ужас от воспоминания о последних словах Сивого. — Он убьёт Ферокса! — закричал он, садясь в кровати прямо. Сириус прибежал из гостиной, распахнув глаза от беспокойства. — Что? — Нам нужно найти Сивого! — сказал Римус, сползая с кровати на подгибающихся и скрипящих ногах. — Он сказал, что убьёт Ферокса! — Лунатик, обо всём уже позаботились, — сказал Сириус, положил прохладные ладони на плечи Римуса и успокаивающим жестом провёл по его рукам. — Ферокс переедет в штаб-квартиру, усилит защиту и будет крайне бдительным, не волнуйся. — Этого будет недостаточно, — покачал головой Римус, отмахиваясь от попыток Сириуса успокоить. — Грюм и Ферокс, они не относятся к Сивому с надлежащей серьёзностью — только посмотри, что случилось! Он гораздо опасней, чем они думают, и теперь он разозлился… — Я уверен, что Грюм это знает, даже если Ферокс и относится немного беспечно к этой ситуации, — ответил Сириус. Он говорил так дипломатично, так рассудительно, что это просто выводило из себя. — Как ты себя чувствуешь? Я поставлю чайник, давай ты пока примешь ванну? Тебе станет лучше… Римус действительно принял ванну, потому что его мышцы до сих пор ныли. После он намазался мазью и смог хотя бы полностью расправить плечи. Он отказывался отдыхать. Всё, чего он хотел, это проверить Ферокса — убедиться, что на его доме стоят правильные защитные чары. В конце концов, разве не Римус занимался всей основной работой по обеспечению безопасности? Это, по меньшей мере, было в рамках его компетентности. В итоге, Сириус сдался и вызвал Грюма через камин. Седая голова мракоборца вспыхнула в пламени, похожая на уродливое пасхальное яйцо. — Ситуация под контролем, Люпин, — рявкнул он. — Ты можешь расслабиться. — Но Грозный Глаз, — умолял Римус, стоя на коленях перед пламенем, — Сивый найдёт его, я знаю, что найдёт, он сможет отследить его по запаху — если ты просто скажешь, где он сейчас, я смогу… — Закрытая информация, — снова рявкнул Грюм. — Все меры предосторожности приняты. Ты можешь доверить офису мракоборцев защиту от оборотня-одиночки. Злость волной поднялась в Римусе, и он готов был огрызнуться в ответ, но Грюм лишь нетерпеливо вздохнул: — На это нет времени, Люпин, у нас очень плотная неделя. Просто отдохни. Римус в ярости застонал и с силой ударил кулаком по ковру. — Видишь? — сказал Сириус, стоявший у него за спиной. — Грюм обо всём позаботится. — Но мне надо убедиться, — сказал Римус, поднимаясь на ноги. — Они не понимают, не совсем, не так… — Не так, как ты? — Именно! — Римус, — голос Сириуса внезапно стал строгим и холодным, — тебе нужно быть осторожней с подобными разговорами. Я думаю… думаю, тебе надо завязать со всей этой хернёй с оборотнями. — Что? — Римус повернулся и ошарашенно посмотрел на него. — «С этой хернёй с оборотнями»?! А это ещё что значит? Я и есть оборотень. — Я знаю, — Сириус закусил губу, — но ещё ты волшебник, и ты на нашей стороне. Может, тебе стоит сфокусироваться на чём-то другом? Ты же не хочешь, чтобы кто-то в Ордене неправильно тебя понял… Римус уставился на Сириуса с открытым ртом, как будто тот был абсолютным незнакомцем. — Неправильно меня понял?.. — Я не пытаюсь тебя расстроить, — сказал Сириус, осторожно подбирая слова. — Только предупреждаю: ситуация и так уже плохая, никто никому не доверяет. Фрэнк сказал мне, что Дамблдор думает, будто в Ордене завёлся шпион, и если ты будешь постоянно напоминать всем, как ты сдружился с тёмными существами, то… — Я не «сдружился» с тёмными существами! — закричал Римус. — Как ты можешь… разве что ты и меня считаешь тёмным существом?! — Конечно, нет! — воскликнул Сириус, явно оскорблённый. — Просто… ты же знаешь, сколько у людей предрассудков, и если ты будешь распространяться о своей странной связи с ними, это не приведёт ни к чему хорошему. Я видел Ливию, видел Сивого, ты нисколько на них не похож. Не позволяй людям думать иначе. — Кто-то что-то сказал? — спросил Римус, гадая, с чего вдруг Сириус завёл этот разговор. — Это был Дэнни? Или… — Нет, это не… это… ну, после всего того времени, что ты с ними провёл, люди начали выражать свои опасения, вот и всё. Ты же можешь это понять, правда? — Нет, не могу! Я жил со стаей, только потому что Дамблдор мне приказал! Точно так же, как я делал всё, что мне приказывал Дамблдор! — Я это знаю… — Сириус отвёл взгляд, как будто пристыжённый. Он заправил прядь выбившихся волос за ухо. Римус знал этот жест. Сириус нервничал. Он сжал челюсть. — А ты мне доверяешь? — спросил он, понимая, что язык его тела был агрессивным, но не пытаясь это изменить. Сириус поднял на него взгляд, глубокие глаза наполнились тревогой. — Ну конечно, доверяю! Я просто… — он снова опустил взгляд, ещё раз убрал прядь волос. — Ты всегда так хорошо хранил секреты, Лунатик… Римус был потрясён. Он сжал кулаки, затем разжал их. — Ну ладно, — прохладно бросил он. — Если ты так считаешь. Он развернулся и вышел из квартиры. Сириус не попытался остановить его. Сперва Римус отправился к ближайшему алкомаркету и купил невероятно дешёвую бутылку дерьмового джина. Затем возникла проблема, где её выпить. Он не хотел выглядеть алкашом, бухая прямо из горла посреди улицы средь бела дня. Но с другой стороны, ему больше некуда было идти. Он подумал было найти Гранта, но не знал, работает ли тот сегодня. Грант вернулся в Лондон в начале весны, потому что был по горло сыт поздними возвращениями в Брайтон. Теперь он снимал комнату где-то на севере — но, основываясь на их телефонном разговоре, Римус знал, что Грант редко там спит. У него всегда была бесконечная череда любовников, и если он не сидел на лекции, то обычно прыгал из кровати в кровать — или же работал в пабе «Сойерс Армс». — Разнообразие — это соль жизни, — смеялся он. — И мне дерьмово одному. Не выношу тишины. Римус знал это чувство. Бо́льшую часть времени оно было причиной, по которой он пил. В конце концов, он решил, что слишком зол, чтобы видеть кого-то сейчас, и отправился пить в парке, как настоящий старый пьяница. Надо было пойти к Гранту, подумал он, когда уже знатно нажрался; так он преподал бы Сириусу урок. И ещё он скорбел по Ливии и молча поднял за неё тост. Она была жестокой, да, и убийцей. Но всё это на самом деле не было её виной — если вспомнить её детство. Сивый забрал её, когда она ещё даже не могла говорить, может, в возрасте Гарри. У Ливии не было другого выбора, кроме как стать убийцей; даже у Римуса было больше выбора с его выпивкой. В итоге, он всё же вернулся домой, когда совсем замёрз. Он не подумал захватить с собой пальто, когда от злости умчался прочь. Сириус сидел на диване и ждал его, нервно шевеля пальцами сложенных на коленях рук. Когда Римус зашёл внутрь, Сириус лишь раз глянул на него и — без сомнений, учуяв запах джина — с разочарованием покачал головой, затем поднялся, чтобы заварить крепкого чая. Ни в тот вечер, ни потом они больше не говорили «об этой херне с оборотнями». *** Римус не отмечал Рождество 1980 года. Более того, он вообще не видел друзей и Сириуса с полнолуния, которое выпало на 21-е декабря, до самого января. Он провёл это время, прячась в подвале Грюма вместе с Дэнни. Ферокс был мёртв. Не просто мёртв: уничтожен, растерзан. Разорван на кусочки. Согласно «Ежедневному пророку», все стены в доме Ферокса были залиты кровью. Грюм сказал, что ковёр был настолько пропитан ею, что хлюпал у них под ногами — ногами мракоборцев, которые прибыли на место преступления. Сивый отлично сдержал своё слово, точно так, как Римус и пытался их предупредить. Но он просто не мог заставить себя сказать «я же говорил вам». Он был слишком зол. И разозлился ещё больше, когда Грюм сказал, что ему нужно спрятаться от Министерства. Убийство Ферокса побудило волшебное общество потребовать полного запрета на оборотней. Слишком много было незарегистрированных имён, законы необходимо было ужесточить, а Реестр оборотней — опубликовать. Быть оборотнем стало небезопасно: через два дня после сообщения о смерти Ферокса в газетах открытый оборотень Теодора Люпа была атакована в собственном доме. Она была официально зарегистрирована и проводила все полнолуния взаперти в подвалах Министерства, но её невиновность ничего не значила для жаждущей мести толпы. Более того, Пожиратели смерти, похоже, решили использовать это, чтобы расплодить ещё больше предвзятости и предубеждений к магическим существам — они дали понять, что сам Волдеморт предлагает награду за информацию о месте нахождения любых «полуродков». Так что Римуса принудили спрятаться. — Я пропущу первое Рождество Гарри, — глупо сказал он, собирая свои вещи. — Джеймс и Лили всё поймут, — сказал Сириус. Он наблюдал за Римусом с кровати, побледнев от ужаса. — Мы просто хотим, чтобы ты был в безопасности. — Я знаю, — кивнул Римус. И больше об этом нечего было сказать. Они быстро и сухо поцеловались на прощание. Между ними всё изменилось после смерти Ливии, и новости о чудовищном убийстве Ферокса совершенно лишили Римуса каких-либо чувств. Грюм был не особо радушным хозяином. Он завязал Римусу глаза и заставил его телепортироваться вместе с ним, чтобы он не имел представления, где они находятся. Он совершенно не видел дом — если это вообще был дом — но всё место насквозь провоняло чёрной магией, такой тяжёлой и густой, что Римус думал, что задохнётся. В подвале с его глаз сняли повязку, и он увидел перед собой жалкое зрелище. Дэнни сидел на шаткой раскладушке, вторая стояла у стены напротив. Здесь не было окон, и стены состояли из голого кирпича. Грюм оставил в стороне какую-то еду, объяснив, что на комнату наложено столько защитных чар и обманных заклинаний, что необходимо тратить несколько часов, просто чтобы войти или выйти отсюда, так что будет лучше, если они просто будут сидеть смирно, пока он не скажет, что горизонт чист. Римус согласился, но только потому что знал, что может разорвать все чары, если захочет. В глубине помещения был небольшой унитаз и раковина — никакого душа, так что им придётся обходиться полотенцем и куском мыла. Еда представляла собой консервированные продукты, которые не нужно готовить, и, кроме этого, в комнате вообще ничего не было. Римус был рад, что додумался захватить с собой пару книжек и уж тем более бутылку огневиски. — Привет, — сухо поздоровался Дэнни. — Привет, — кивнул Римус, когда Грюм запер дверь наверху лестницы. — Это так дерьмово, да? — Да, — Римус подошёл к раскладушке, поставил рядом чемодан и затем опустился на неё. Она глубоко провалилась и заскрипела. Слабый запах плесени поднялся от ткани, что заставило его вспомнить о Воющей хижине. — Я всегда встречал Рождество с семьёй, — сказал Дэнни. — Даже когда ездил на турниры. Римус мрачно кивнул. Он почти десять лет встречал Рождество с Сириусом. — Я не мог поверить, когда услышал о Лео Фероксе. Он был таким… не знаю, я просто правда думал, что он переживёт войну. А ты, эм-м… хорошо его знал? — Он был моим профессором по уходу за магическими существами, — ответил Римус. Он сомневался, что осознал произошедшее. Он не особо что-то чувствовал, когда думал о Фероксе, только какую-то отстранённую тоску. — О, вау, — сказал Дэнни. — Могу поспорить, он был классным профессором. — Да, классным, — Римус слабо улыбнулся. — Всегда рассказывал кучу хороших историй, — он вдруг вспомнил Ахиллеса, низзля Ферокса — интересно, что с ним стало? Он подумал о Сивом в полном волчьем обличье против изящного серебряного животного, и впервые его глаза наполнились слезами. Вот блядь. Ну почему это должно случиться сейчас, подумал он, когда плечи задрожали, и попытался взять себя в руки. Ну почему я не мог разреветься в квартире, когда рядом был только Сириус? Сириусу было бы без разницы, если бы он ревел. Он не мог ничего с этим сделать. Он закрыл лицо руками и просто принялся ждать, пока это не закончится. — Прости, Римус, — неловко сказал Дэнни. — Я не знал… он, наверное, много для тебя значил. И Римус лишь сильнее разревелся, потому что, ну разумеется, Ферокс много для него значил. Он был первой влюблённостью Римуса (не считая Дэвида Боуи, наверное), пусть даже Римус не осознавал этого в то время. Он был одним из первых взрослых, которым Римус доверял, которые заставляли его чувствовать себя человеком, который что-то значит. Может, они немного конфликтовали, когда Римус повзрослел, но никто не идеален. — Прости, — кашлянул он, вытирая глаза рукавом. — Плохой выдался год. — И это ещё мягко сказано, — поддакнул Дэнни. — О, Марлс передавала привет. Ты бы видел её, когда за мной пришёл Грюм, она на полном серьёзе собиралась идти со мной. — Правда? — Римус улыбнулся и шмыгнул носом. — Это на неё похоже. — Да, она велела обнять и поцеловать тебя за неё, так что скажи ей, что я так и сделал, ладно? — Ладно, — усмехнулся Римус, чувствуя себя чуть более нормально. Они немного покопошились в своём жилище. Римус пытался не думать о подвале в приюте, или о Воющей хижине, или о склепе в лесу — о всех клетках, в которые его запирали. Он разложил одежду и потом, поняв, что ему некуда её убрать, снова сложил и спрятал чемодан под раскладушку, оставив только пижаму. Они немного поели — по паре бутербродов с сыром. Римус вообще не ел мяса после того, как узнал о Фероксе. — Что бы ты делал на Рождество, если бы не застрял здесь? — спросил Дэнни за ужином. — Провёл бы его у Поттеров, — ответил Римус. — С их ребёнком. — А, точно, конечно, вы же все друзья, да, — кивнул Дэнни. — Марлин говорит о вас так, будто вы какие-то знаменитости. — Ха, — фыркнул Римус. — Может, Джеймс и Лили. И Сириус. Дэнни неловко прочистил горло: — Марлс говорила, что вы с ним… Римус лишь поднял взгляд и посмотрел в упор, позволяя Дэнни почувствовать себя некомфортно. Тот наконец отвёл глаза. — Понятное дело, в этом нет ничего такого. Я же нормально отношусь к Марлин и Жас, да? Римус лишь пожал плечами. — Это немного похоже на то, как быть оборотнем, — сказал он, отрывая корочки с хлеба. — Все абсолютно «нормально» к этому относятся, если ты об этом не упоминаешь. У него ещё осталась парочка сигарет, и он был бы рад выкурить одну после ужина, но, во-первых, он не хотел делиться, и, во-вторых, окон здесь не было, и казалось не очень-то вежливым накуривать закрытое помещение. Боже, подумал он, это будет настоящая агония. Всё стало ещё более неловко, когда пришло время ложиться спать. Они оба зевали, так что согласились, что уже довольно поздно, и они оба устали. Римус снял носки и поднялся, чтобы расстегнуть штаны, когда осознал, что Дэнни не двинулся с места. Он не мог понять, почему тот так смущался: разве игроки в квиддич не раздевались постоянно друг перед другом? Поведение Джеймса в их комнате в Хогвартсе граничило с эксгибиционизмом. И, разумеется, Дэнни не мог смущаться своих шрамов, у Римуса их было в сто раз больше. — В тесноте да не в обиде, — прокомментировал Римус, надеясь немного разрядить обстановку. Дэнни дёрнул уголком рта и смерил Римуса взглядом. — Э-э… просто чтобы ты знал, не то чтобы я имею что-то против… против тебя. Но я не по этой части, — и Дэнни с опаской посмотрел на него. Римус закатил глаза. — О боже, какая досада, и как же мне теперь быть? — протянул он, отвернулся и надел пижаму. Он забрался на раскладушку и повернулся лицом к стене, чтобы показать, что его вообще не волнует, «по какой части» Дэнни. Ты вообще видел моего парня, хотелось ему сказать. Как будто меня можешь заинтересовать ты, дебильный ты кретин. В конечном счёте, Дэнни тоже разделся и залез под одеяло, затем выключил свет. Слушая биение его сердца, Римус осознал, что и тот наверняка слышит его сердцебиение. У них было даже меньше личного пространства, чем они думали. — Прости, Римус, — в итоге прошептал Дэнни. — Я не имел в виду ничего плохого. Эти слова эхом повторили недавние слова Ферокса, и Римус почувствовал, как грусть возвращается. Он лёг на спину и сказал в потолок: — Всё нормально. Забыли. Повисла тишина. Римус подождал, чувствуя, что какой-то вопрос вертится у Дэнни на языке. — Он всегда знал? — прошептал Дэнни. — Сириус? — Хм-м? — Римус непонимающе посмотрел в его сторону. — Ну, знаешь. Он всегда знал, что ты оборотень? — О. Ну да, практически всегда. Он сам всё понял, когда нам было лет по двенадцать. — И он всё равно… Я имею в виду, вы всё равно стали встречаться. — Ну да. — Это хорошо, — похоже, очень искренне сказал Дэнни. — Приятно думать… думать, что кто-то однажды сможет закрыть на это глаза, понимаешь? — Люди не должны закрывать на это глаза, чтобы любить тебя, — с чувством сказал Римус. — Это часть того, кто ты есть. Дэнни не ответил. После этой ночи им стало как-то легче друг с другом, но они всё равно держались на расстоянии. Римус много читал. Дэнни иногда делал упражнения, отжимался или бегал на месте. Это раздражало, но Римус понимал его. В рождественский день Римус больше не смог этого выносить и открыл бутылку огневиски. Они наклюкались и провели весь День подарков, страдая от похмелья. Их подвал просто провонял. К 27-му числу они практически лезли на стены. Римус дочитал все книги — даже Дэнни прочитал одну, и они попытались обсудить её, но Дэнни так мало знал о маглах, что даже не понял содержания. — Сколько ещё мы можем тут сидеть?! — возмущённо воскликнул Дэнни. Это было 31-е декабря, последний день года. — Что, если в полнолуние мы по-прежнему будем здесь?! — Это через несколько недель, — ответил Римус. Он лежал на спине, закрывая рукой лицо. Он не спал всю ночь, потому что Дэнни храпел. — И в любом случае, всё будет нормально, это лучшее для нас место. — Что, если мы нападём друг на друга? — Ну, я не нападу на тебя, если ты не нападёшь на меня. — Хочешь сказать, ты можешь это контролировать?! Римус вздохнул. — Да. И ты тоже можешь. Не с людьми, но с другими животными. С другими волками всё нормально. Почему, ты думал, они живут в стаях? — Я никогда даже не думал об этом, — сказал Дэнни. — Как это было? Жить в стае? Римус закусил губу. Стоит ему соврать? Или Дэнни заслуживал знать? — Это… было не так плохо, как я ожидал, — ответил он. Это был первый раз, когда он признал это. — Конечно, это не касается Сивого… но с остальными было нормально. Те, кто ушёл от него — они были хорошими. Они были как семья. — Ну, — сказал Дэнни, — у меня уже есть семья. Так всегда было с Дэнни. Он хотел узнать что-то — он хотел научиться у Римуса, но если он слышал что-то, что ему не нравилось, он снова возвращался к ненависти к самому себе. Римус так сильно скучал по Сириусу, что мог поклясться, что ощущает это чувство в животе как голод. Он так отчаянно хотел по-настоящему поговорить с кем-то; каким бы облегчением было провести время со своим лучшим другом, расслабиться. Я извинюсь перед ним, пообещал он себе. Я больше никогда не буду злиться на него. Я буду целовать его ноги и ползать по горящим углям и битому стеклу, если это поможет вернуть всё так, как было раньше. Он не хотел стать как Дэнни. Прошла уже неделя нового года, когда Грозный Глаз наконец-то пришёл за ними. Оба моментально уловили его запах и сели прямо, пристально уставившись на дверь. У них уже практически кончилась еда, и Римус молился, чтобы это не было лишь пополнением запаса провизии. Он почувствовал, как чары медленно снимаются с двери слой за слоем. Наконец, дверь распахнулась, и деревянная нога Грюма показалась на верхней ступени. — Как дела, парни? — крикнул он. — Готовы вернуться к работе? *** Выйти из этого подвала было то же самое, что вынырнуть из воды и сделать глоток воздуха. Римусу казалось, что его органы чувств неделями были в отключке, а теперь всё вокруг бушевало цветом, шумом и запахами. Грюм не шутил, когда сказал о возвращении к работе. Он привёл их прямо в новую штаб-квартиру, где остальные члены Ордена собрались на встречу. Римус почувствовал запах Сириуса, как только подошёл к двери, и был так опьянён восторгом, что если бы у него был хвост, он бы сейчас вилял им как сумасшедший. Он быстро провёл пальцами по своим грязным волосам и подумал, как ужасно, должно быть, сейчас выглядит. Грюм провёл их по коридору и — вместо того, чтобы отправиться прямо на кухню, откуда они слышали разговоры — завернул в небольшую комнату, где стояла магловская стиральная машина и ведро с большой кучей грязных полотенец. — Мы пройдём к остальным через минуту, — объяснил он. — Мисс Маккиннон битых две недели каждый день пытает меня, чтобы я вернул вас назад, и Блэк уже угрожал мне всеми проклятиями, о которых я когда-либо слышал, — снисходительно усмехнулся он. — Так что теперь вы на свободе, но мне нужно, чтобы вы оба меня послушали, понятно? — Понятно, — оба кивнули они, моргая. — Риск никуда не делся. Вам всё ещё угрожает опасность. Я не могу позволить вам покидать свои дома без маскировки. Я бы предпочёл, чтобы вы вообще не выходили из дома. — Но как мы можем помочь Ордену, если… — Вы можете много чего сделать, — Грозный Глаз поднял руку в предупреждении, строго глядя на Римуса. — Исследования, вопросы коммуникации, отслеживающие заклинания, дел у нас полно. Если вы, конечно, не хотите продолжить свой маленький уютный отпуск у меня в подвале? Они оба яростно покачали головами. Нет. Ни за что. — Вот и хорошо, — снова по-деловому кивнул Грюм. — Тогда пойдёмте, — он открыл дверь, и они последовали за ним на кухню. Там было полно людей, большинство из которых Римус знал, и все они повернули головы, как только дверь открылась, пятьдесят пар глаз, все широко распахнутые от недоверия и волнения. — ДЭННИ! — светловолосое пятно пролетело мимо Грюма и Римуса и со всех ног набросилось на Дэнни, обвивая его всеми конечностями. Он засмеялся и обнял Марлин в ответ. — Привет, сестрёнка. — Римус? — Сириус поднялся со своего места и нервно пересёк комнату, переползая через стулья и протискиваясь между людьми, которым приходилось уклоняться и уходить с дороги, хватая свои кружки горячего чая. Ему пришлось смотреть себе под ноги, когда он подходил, чтобы ни за что не запнуться, и его волосы упали ему на лицо локонами чёрного шёлка. Приблизившись к Римусу, который стоял наполовину в коридоре, Сириусу пришлось поднять руку и отбросить волосы за спину, и Римус мог бы поклясться, что на один момент комната погрузилась в полную тишину, и единственным звуком в мире был неистовых грохот его собственного сердца. Он забыл, как дышать, и резко схватил ртом воздух. — Привет. Сириус слегка улыбнулся, шагнул вперёд и положил руку на плечо Римуса, чтобы вывести его из комнаты в тёмный коридор. Вдали от всех остальных, Сириус обнял Римуса за шею, запустил пальцы в его волосы и поцеловал в губы — так прекрасно. *** Весна 1981 года. Медовый месяц после возвращения Римуса продлился до конца февраля. Они оба чувствовали себя такими виноватыми и такими благодарными за возможность снова быть вместе, что какое-то время всё было великолепно — как будто они снова стали подростками. Ещё и потому, что Римусу нельзя было покидать квартиру, а значит, им больше нечем было особо заняться. Сириус постоянно заскакивал к Джеймсу, Лили и малышу, и ему всё ещё нужно было ходить на миссии — но он всегда, как мог, торопился домой к Римусу. Они проводили дни и вечера, валяясь вместе в кровати, где они ели фасоль на тостах, курили и слушали пластинки. Они как будто жили на своём собственном острове — отключив для безопасности даже дымолётную связь. К счастью, Римусу разрешили сохранить телефон, его линию жизни, и остальные приходили в гости, когда могли. Мэри забегала по дороге с работы по крайней мере дважды в неделю, чтобы отдохнуть от своей шумной семьи. — Здесь просто блаженство, — улыбнулась она, опускаясь на диван и закрывая глаза. — Если бы у вас был телик, я бы никогда не ушла. — Ха, я работаю над этим, поверь мне, — ответил Римус. — У тебя дома правда всё так плохо? Хочешь остаться на пару дней? — Не, — она открыла глаза. — Хочу быть со своей семьёй. Они делают меня нормальной. Просто… знаешь, они ничего не знают о войне — я не хочу, чтобы они что-то знали, но… это так тяжело. — Мне жаль, дорогая, — с сожалением сказал Римус. — Хочешь выпить? Мэри посмотрела на него одним из своих долгих ласковых взглядов, склонив голову набок. — Нет, Римус, — она положила руку ему на колено. — Когда ты так себя чувствуешь, пить — это плохая идея. Это никак тебе не поможет, правда? Римус лишь пожал плечами. Он не понимал, что в этом такого. Мэри снова улыбнулась, отпила чай и продолжила, как ни в чём не бывало: — Да и вообще, я всегда могу пойти к Даррену, если мне нужно отдохнуть от детей. — К Даррену? Тому парню, с которым ты встречалась на четвёртом курсе? — Отличная память, — засмеялась она. — Да, он всё ещё живёт дальше по коридору. Я хожу к нему иногда, мы друзья. — Просто друзья? — выгнул бровь Римус. Мэри опустила взгляд, вдруг погрустнев. — Да. Прямо сейчас мы можем быть только друзьями. Он магл, а я в Ордене… Я уже и так подвергаю свою семью большой опасности и не переживу, если… Она покачала головой, её лицо было таким решительным. — Прости! Я тут должна развлекать тебя, а не вводить в депрессию! Она так и не согласилась выпить, но и без этого они долго и приятно разговаривали. Оглядываясь назад, Римус будет рад, что тогда Мэри была с ним и не дала ему напиться. Потому что в тот вечер Джеймс серьёзно пострадал.