All the Young Dudes

And then she turns to me with her hand extended Her palm is split with a flower with a flame And she says «I've come to set a twisted thing straight». And she says «l've come to lighten this dark heart». And she takes my wrist, I feel her imprint of fear. And I say «I've never thought of finding you here». И затем она поворачивается ко мне с протянутой рукой, Её ладонь распорота цветком в огне. И она говорит: «Я пришла, чтобы распутать кое-что запутанное». И она говорит: «Я пришла, чтобы осветить это тёмное сердце». И она берёт моё запястье, я чувствую след её страха. И я говорю: «Я никогда не думал, что найду тебя здесь». В этом году Мэри родила первого ребёнка — маленькую девочку по имени Рейчел, в честь её матери. Рейчел Марлин. — Не буду врать, — сказала она Римусу по телефону, — я молюсь, чтобы она была сквибом. Я не выдержу возврата ко всей этой волшебной херне. Она пригласила его на крещение, и он пришёл, чувствуя себя обязанным. Его нога не ступала в храм уже больше десяти лет, а эта католическая церковь в Кройдоне была огромной. Грант не пошёл с ним, сказал, что ему слишком страшно, что он воспламенится, если переступит порог. — Это идиотизм, — вздохнул Римус, устало и без юмора. — Мэри в буквальном смысле ведьма. Если она в безопасности в церкви, то… — Мой дед был проповедником, — содрогнулся Грант. — Они смогут увидеть всё, что я думаю. Грант редко так упрямился, так что Римус отправился один, пытаясь не вспоминать о похоронах. После церемонии в соседнем зале начался небольшой праздник, и Мэри хвасталась своей малышкой. Она была великолепна: пухленькая, с огромными карими глазами и крупными тёмными кудряшками, и не вызывало сомнения, что её заразительная улыбка когда-нибудь станет такой же ослепительной, как улыбка её матери. Римус нервно помахал хихикающему ангелочку и погладил мягкую маленькую ручку. — Я просто души в ней не чаю, — выдохнула Мэри и подняла её повыше. — Хочешь подержать? — ухмыльнулась она и засмеялась звонким девичьим смехом, который вернул его на годы в прошлое. — Да я шучу, Римус, дорогой. Погоди, отдам её маме Даррена на пару минут, давай мы с тобой немного поболтаем… Они уселись на красные пластиковые стулья в тихом углу церковного зала с бумажными стаканами водянистого апельсинового сока. Небольшое помещение было заполнено шумным семейным праздником и играющими детьми. Семья Мэри была просто громадной и такой же яркой и дружелюбной, как сама Мэри. Римус ощущал себя не в своей тарелке, но это чувство было его старым другом. — Значит, ты не собираешься выходить замуж? — спросил Римус. — За Даррена? — Ш-ш, а то мама услышит, — засмеялась Мэри. — Она просто в ярости, разумеется, она притворяется, что мы провели церемонию бракосочетания на Ямайке ещё до того, как зачали Рейчел. Не, мне этого не хочется — у нас практически нет свободного времени с этой мастерской и нашим новым домом… Римус с улыбкой кивнул. Было так приятно снова сидеть рядом с Мэри, пока она легко болтала, полная энергии и счастья. — А что насчёт тебя, всё ещё живёшь в Сохо? — спросила она, окидывая его оценивающим взглядом. Он пришёл на церемонию в костюме, который однажды купил в благотворительном магазине. Он был нормальным: напоминал 70-е годы и был ему чуть велик, но сейчас так всё равно было модно. — Да, — кивнул он. — Не думаю, что когда-нибудь перееду, честно говоря, потому что квартира находится в собственности. — Есть парень? — М-м, вроде как… — Я знаю, что есть, не обязательно быть таким загадочным. Это магл? — Ага. — О, как бы я хотела, чтобы ты приезжал почаще в гости, Римус. Я за тебя переживаю. Он улыбнулся ей. — Ты такая мамочка. Это заставило её засмеяться. — Поймана с поличным! Она была до сих пор красивой и выглядела в тридцать лет, по его мнению, точно так же, как в восемнадцать. На ней было яркое, броское розовое платье с большими острыми плечами, а на голове — блестящий золотой ободок. Она коротко обрезала волосы, из-за чего лицо казалось более угловатым, как у бюста Нефертити. — Мама всё время называет меня «Грейс Джонс», — Мэри смущённо прикоснулась к своей шее. — Но мне нравится. Я больше не могу позволить себе тратить время перед зеркалом, когда эта маленькая обезьянка каждую секунду готова что-то учудить. Ты где-нибудь работаешь? — О… то тут, то там, — уклончиво ответил Римус и пожал плечами. — Ну, знаешь, как это бывает. — Ты знаешь, что Дамблдор взял Снейпа на работу? — прошептала Мэри, наклонившись ближе, непонятно почему: Римус был здесь единственным человеком, который знал, кто такие Дамблдор и Снейп. — Теперь он преподаватель в Хогвартсе. Ты можешь в это поверить?! Римус пожал плечами. Мэри с яростью продолжила, эта тема, очевидно, уже давно сидела у неё в голове: — Когда я вспоминаю все страдания, причиной которых был этот грязный трус! Когда я думаю о всех друзьях, что я потеряла… Лили и Джеймс, Питер… Марлин. — Снейп не был виноват в их смерти. — А нам откуда это знать? И что, он вдруг стал шпионом на две грёбаные недели в самом конце — и это гарантирует ему отменную работу на всю жизнь, так теперь? Что он делал, пока мы прятались по подвалам, как крысы? Где он был, пока нас становилось меньше и меньше — с каждым днём?! — Мэри… — Я просто не могу перестать изумляться Дамблдору. Он предлагал тебе какую-нибудь помощь? Мне нет. Видимо, это не стоит его времени. В конце концов, они всё равно держатся друг за друга, старые семьи. — Я не хочу от него никакой помощи, — сказал Римус. — Находиться у Дамблдора в долгу очень опасно. Да и вообще. Снейпу теперь жить с тем, что он сделал; как и нам всем. На это она опустила глаза, и Римус знал, что они оба подумали о Сириусе. — Вот что я тебе скажу, Римус, любовь моя, — наконец сказала она. — Мне плевать, есть у неё магия или нет, моя малышка не станет пушечным мясом для этого старого ублюдка. В следующий раз, когда этот народ захочет войны, мы с тобой поступим умно и будем держаться от них как можно дальше, да? — Вот именно, — ответил Римус. По крайней мере, в этом они могли друг с другом согласиться. Он скорее вернётся к оборотням, чем снова вступит в Орден. — Знаешь, после рождения Рейчел я всё чаще думаю о Гарри, — печально сказала Мэри. — Сейчас, когда у меня есть собственный ребёнок, я просто не знаю, как Лили и Джеймс с этим справлялись. Помнишь? Мы же все были просто детьми, которые играли в дочки-матери, разве нет? — Да, наверное, да. — В следующем году он пойдёт в Хогвартс, Гарри. — Что?! Нет, не может быть, ему же всего… — Римус попытался сложить годы в своей голове. — Вот дерьмо, — сказал он. — Я даже не подумал об этом. — Бедный малыш, отправится в школу, и его не будут провожать родители. — М-м… — О боже, прости, Римус! Я не подумала… — Ничего, — засмеялся он. — К этому времени я уже смирился с тем, что я сирота. Он пробыл ещё примерно час, прежде чем пойти на автобус в холодной темноте зимнего вечера. Он сжимал в руке два куска торта, завёрнутые в розовые бумажные салфетки — один тебе, второй твоему «вроде как» парню, подмигнула ему Мэри, передавая торт Римусу. Он поцеловал её в щёку, и она встала на цыпочки, чтобы обнять его. Она пахла точно так же, как и всегда, и из-за этого ему захотелось разреветься. — Люблю тебя, родной, — прошептала она. — Я так рада видеть, что ты возвращаешься к себе прежнему. Он слабо ей улыбнулся, снова поздравил и ушёл. Она была права. Он возвращался к прежнему себе — или если не к прежнему себе, то хотя бы становился кем-то другим; кем-то, кто справляется. Он бросил курить и пить, он редко проводил свои дни, пялясь в потолок спальни, не в силах заставить себя одеться. Иногда странные вещи рождали в нём тревожность, вроде запаха машинного масла, или когда по радио включали песни Боуи. Однажды он увидел девочку-подростка с рыжими волосами, которая сходила с автобуса на Финсбери-Парк, и чуть не пошёл за ней до дома. Но ему становилось лучше. Иногда он даже мог думать о Сириусе. Иногда он мог говорить о нём — только с Грантом и только если тот спрашивал. О чём-то смешном, типа розыгрышей, которые они вытворяли в школе, или об их глупых личных шутках. Он не думал об их отношениях — в своей голове он превратил Сириуса в другого человека, просто ещё одного персонажа из школьной жизни. Благодаря этому было легче. После крещения Римус думал о Гарри по пути домой. Он надеялся, что пацан счастлив или, по крайней мере, не злится. Римус пытался представить себя в одиннадцать лет, впервые пересекающим барьер на Кингс-Кросс. Это было невероятно нервирующе и волнующе, и он не знал, как себя вести, как общаться с другими людьми. И затем он встретил Джеймса, первое дружелюбное лицо в поезде в тот день. Так невообразимо жестоко, что Гарри никогда его даже не узнает. Сейчас Римус находился в опасности уйти в ностальгию и зарыдать, так что он вышел из автобуса, чтобы пройти остаток пути пешком. К тому времени, как он зашёл домой, он устал и его нога болела, но это были пустяки; он чувствовал себя хорошо из-за того, что вышел из дома. — Привет, солнышко! — крикнул Грант с кухни, когда Римус закрыл входную дверь. — Здоров. — Как всё прошло? — В церкви было немного скучно. Но было здорово увидеться с Мэри. — О, хорошо, — Грант вышел к нему и прислонился к дверному косяку кухонного прохода. Он вытирал посуду, из которой они ели вчера. — Оставь это, я сам закончу, — сказал Римус, падая на диван. — Не, я уже закончил. — Мэри пригласила нас на ужин. Только они живут в Хаунслоу, туда далековато ехать… но если ты хочешь… — О, так теперь она знает, кто я такой? — ухмыльнулся Грант. — Типа того, — покраснел Римус. — Она знает, что я кое с кем встречаюсь, просто… — Уже почти девять лет, Римус… — Прости, просто это странно, потому что… Мэри уже давно меня знает, понимаешь. — Она знала тебя, когда ты был с Сириусом, — бесцветно сказал Грант, уходя обратно на кухню, чтобы поставить тарелку на место. — Не веди себя так! — сказал Римус, вставая на напряжённых ногах. — Я никак себя не веду, — лицо Гранта было скрыто за дверцей кухонного шкафа. — Я приглашал тебя на крещение, ты сам не захотел идти. — И ты чертовски хорошо знаешь почему. — Ты ненавидишь церкви, я знаю. — Ну вот и всё. — Почему мы ссоримся?! — в недоумении нахмурился Римус. — Мы не ссоримся, — Грант со вздохом закрыл дверцу. — А что тогда мы делаем? — Уже десять лет прошло, вот и всё. А ты до сих пор ведёшь себя так, будто я не значу для тебя столько, сколько значил он. — Что?! Нет, это просто смешно, это… — Это всё, что я хочу сказать, — Грант поднял руку, чтобы остановить его. — Как я и сказал, это не ссора. — Но Грант, я не… ты не прав, клянусь! Я хочу, чтобы ты познакомился с Мэри, правда! — Я пойду прогуляюсь, ладно? Хочу немного подышать, — Грант прошёл мимо него к входной двери. Он снял своё пальто с вешалки — пальто, которое Римус купил ему на прошлое Рождество. — Вернусь примерно через час. Выпей парацетамол для своей ноги, ладно? Ты снова хромаешь.