All the Young Dudes

I’m sure that everybody knows How much my body hates me. It lets me down most every time And makes me rash and hasty. I feel a total jerk before your naked body of work… Sexuality! Young and warm and wild and free! Sexuality Your laws do not apply to me! Sexuality Don’t threaten me with misery! Sexuality I demand equality! Я уверен, что все знают, Насколько моё тело меня ненавидит. Каждый раз оно меня подводит, И делает меня опрометчивым и торопливым. Я чувствую себя полнейшим кретином перед твоим обнажённым телом… Ориентация! Молодая, тёплая, дикая и свободная! Ориентация! Твои законы ко мне не относятся! Ориентация! Не угрожай мне несчастьем! Ориентация! Я требую равенства! Суббота, 9-е марта, 1991 год. — Ты не видел мою палочку?! — Не-а. — Блядь! — Где ты видел её в последний раз? — Если бы помнил, я бы не искал, тебе так не кажется?! — Ладно, ладно, не бесись, — Грант вышел из ванной, распространяя аромат зубной пасты и шампуня. Римус практически перевернул гостиную вверх дном в своих поисках. Он стоял посреди бардака и нервно проводил рукой по волосам. — Мне сегодня надо проверить миллион экзаменационных работ, она мне очень нужна… — Сделай это без магии, как все мы, смертные, — пожал плечами Грант, поднимая диванную подушку, чтобы помочь ему искать. — Я не могу, мне очень нужна моя палочка… — вздохнул Римус, ища под тумбочкой с телевизором. — Жаль, что нет такого заклинания, чтобы найти её, да? — засмеялся Грант. Затем он увидел лицо Римуса и снова стал серьёзным, подняв руку перед собой. — Ладно, не волнуйся, мы найдём её… так, последний раз, когда ты её использовал… эм-м… когда отключили свет, позавчера, помнишь? — О да! — Римус помчался в спальню. Весь этот месяц у них вырубали электричество минимум дважды в неделю — Римус думал, что это закончится, когда шахтёры наконец вернутся к работе, но, по всей видимости, нет. Его палочка закатилась под кровать. Он с облегчением достал её и крепко сжал в кулаке. — Слава Мерлину, — прошептал он себе под нос. — Нашёл? — спросил Грант, когда Римус вернулся в гостиную. Грант разбирал бардак, который наворотил Римус. Римус с триумфом взмахнул палочкой, и комната прибрала себя сама. Грант издал звук удивления и радости. — Всё-то он может, — улыбнулся он. Римус показал ему язык и пошёл к своей куче работ. — Всё равно не понимаю, зачем тебе нужна волшебная палочка — это как-то ускоряет процесс или типа того? — Нет, она мне нужна, чтобы я мог читать, — ответил Римус, усаживаясь за небольшой кухонный стол, готовый начать работать. — А? — Есть одно заклинание, которое помогает мне читать, — объяснил Римус. — Я так и не научился нормально читать в приюте. — Ты не умеешь читать?! — Грант упёр руки в бока и уставился на Римуса неверящим взглядом. — Ну, немного умею… — сказал Римус, пытаясь защититься. — Только не очень хорошо — все слова как будто кучкуются, не знаю почему. — О! — сказал Грант, усаживаясь рядом с ним. — У тебя дислексия. — У меня что? — нахмурился на него Римус. Он никогда не слышал раньше этого слова; оно было похоже на заклинание. — Дислексия. Это когда ты не распознаёшь написанные слова. С твоим айкью всё в порядке, дело в связи между глазами и мозгом или что-то такое… Я читал об этом, когда сдавал педагогику. Я пытаюсь заставить людей на работе признать, что она существует, мне кажется, паре парней нужна дополнительная помощь, но губернатор просто считает их тупыми. — Да, мне говорили то же самое, — нахмурился Римус. — …Погоди, значит, это реальный диагноз?! — Конечно, реальный, — пожал плечами Грант. — Это чертовски классно, что у тебя есть заклинание от этого, покажи мне! Римус показал, но, конечно, смотреть там было не на что, и он не мог наложить это заклинание на Гранта. Он сделал мысленную заметку почитать о дислексии, когда у него будет свободное время — если он сможет написать это чёртово слово по буквам. — Ладно, не буду тебе мешать, — сказал Грант. — Не забудь про наши планы сегодня! — О… да… — вздохнул Римус. — Ну, если я вовремя закончу, может быть… — Не-а, — Грант настойчиво покачал головой. — Мы пойдём, Римус Люпин. Я потащу тебя силой, если понадобится, даже если будешь вопить и вырываться. Римус слабо засмеялся, пытаясь не обращать внимания на грызущий страх в животе. Завтра будет его тридцать первый день рождения, и Грант решил, что именно в этом году Римус наконец отправится в свой первый гей-бар. С приближением марта в Римусе, как всегда, росло желание просто спрятаться где-нибудь, пока этот день не кончится. Дни рождения всегда напоминали ему о мародёрах. — Ты должен хоть иногда выходить из дома, — продолжал твердить Грант. — Знакомиться с людьми. — Ненавижу людей, — всегда отвечал Римус, брызгая ядом. — Люди голосуют за Тэтчер и продолжают покупать пластинки Моррисси. Люди идиоты. Грант засмеялся. — Люди классные. Искусство, секс, кофе, разговоры — ничего из этого не было бы без людей. Люди — это то, из-за чего жизнь вообще имеет смысл, и ты это знаешь. Он был прав — в целом Грант был прав относительно человечества. И мир определённо точно изменился. Римус всё пропустил, как обычно, погружённый с головой в войну или запертый в своей скорби. Грант возвращался к нему из внешнего мира, словно исследователь, с кучей фантастических историй. Теперь всё изменилось для таких, как они — голубых или, как более приемлемо, «мужчин-геев». Всего двадцать лет назад было бы преступлением жить жизнью, как у них — и с тех пор дорога явно не стала совсем ровной и гладкой, но прогресс было не остановить. К концу восьмидесятых люди нетрадиционной ориентации, казалось, были уже повсюду; Грант говорил о Лондоне так, будто это была одна большая каминг-аут вечеринка. Он рассказал Римусу, что однажды видел Фредди Меркури в гей-клубе «Хэвен», о группе Pet Shop Boys, которую крутили по радио, о группе Frankie Goes to Hollywood, которая снова возглавляла все чарты, о макияже Бой Джоржда — даже Элтон Джон теперь был геем. Так что, подумал Римус, наверное, пришло время ему хотя бы попытаться влиться во всю эту тусовку. Они отправились в маленький бар прямо на углу. — Мне кажется, ты ещё не готов к «Хэвену», — поддразнивал его Грант. Хотел бы Римус, чтобы Грант над ним не смеялся. Он нервничал больше, чем ожидал. — Я не впишусь… — сказал он, глядя на своё отражение в маленьком зеркале рядом с их входной дверью. Он выглядел старым. Тридцать один. Господи боже, только вчера ему было семнадцать. — Это гей-бар, — цокнул языком Грант, стоя у него за плечом с насмешливым выражением лица. — Ты гей. Ты впишешься. — Но я не уверен, что я такой тип гея… — ответил Римус, взъерошивая свои седеющие волосы, чтобы проверить, улучшит ли это хоть что-то. Не особо, так он лишь выглядел чуть неряшливей. — Они же все будут… не знаю, моложе, веселее? — Ты супервесёлый, — сказал Грант. Римус встретил его взгляд в зеркале и выгнул бровь. Грант прыснул от смеха. — Ну, я думаю, что ты весёлый. Я не буду заставлять тебя танцевать, не переживай. — Давай останемся дома и закажем китайской еды! — начал умолять Римус в последний раз. — Нет, — Грант с улыбкой покачал головой. — Ты обещал мне. Минимум час, пойдём. И они пошли. Может быть, он размяк от старости. Римус был прав — народ в маленьком баре был моложе и веселей. Хотя было несколько человек старше него, из-за чего он почувствовал себя чуть более комфортно, а разноцветный свет, по крайней мере, прятал его седые волосы. Когда Римус был маленьким мальчиком в приюте, единственным телевизионным шоу, которое все хотели смотреть, было шоу «Top of the Pops» в пятницу вечером. Все собирались у крошечного чёрно-белого экрана с помехами и смотрели сквозь белые шумы на модных молодых людей, танцующих под любимую поп-музыку. Парни в Святом Эдмунде в особенности фанатели от Бабс Лорд, энергичной блондинки, которая была ведущей танцовщицей «Pan’s People», собственной танцевальной труппы программы «Top of the Pops». Для восьмилетнего Римуса их студия выглядела как самое классное место на всём белом свете, и он моментально вспомнил о ней, когда вслед за Грантом вошёл в бар «Boyz». Только вот поклонники пышногрудой Бабс были бы очень разочарованы, потому что посетители здесь были исключительно мужского пола. Боже мой, подумал Римус про себя, пока они пробирались по многолюдному танцполу к бару, они все геи?! Они знают, что я гей?! О боже… — Тебе не помешает немного успокоиться, солнышко, — Грант бросил на него взгляд, когда они уселись на барные стулья рядом с ярко освещённым танцполом. — Я в порядке! — сказал Римус, но, возможно, чуть слишком высоким голосом. — Перестань пялиться, ты, чудила! Я закажу тебе выпить. Но Римус не мог перестать пялиться. Просто здесь все были такими бесстыжими: в узких джинсах, облегающих футболках — или вообще без футболок в некоторых случаях. Они танцевали вместе, смеялись и целовались, и это было совершенно нормально — никто ничего на это не говорил. У Римуса голова шла кругом. Грант подал Римусу напиток — вишнёвую колу, потому что он всё ещё не пил. Римус отпил немного и попытался не выглядеть настолько не в своей тарелке, насколько он себя чувствовал. Музыку, которая здесь играла, он тоже не знал, она была слишком современной для него. Боже, какой же он старый. — Я не знаю, почему ты сказал, что мне не нужно танцевать, — сказал он Гранту. — Похоже, это единственное, чем тут занимаются. — Ты не должен делать ничего, чего тебе не хочется, — улыбнулся Грант. — Расслабься! В этом и смысл приходить сюда! Римус попытался. Он был рад, что здесь не так уж людно, он сомневался, что справился бы с большой толпой. Он сидел на своём стуле и попивал колу, пытался смотреть по сторонам, но при этом не пялиться, и в итоге ему стало уже не так страшно. Он вёл себя немного дёргано, когда к нему подошла драг-квин — 185 сантиметров роста, в розовых сапогах на платформе и парике типа Долли Партон — она взмахнула длиннющими ресницами и протянула ему сигарету. — Прикуришь, красавчик? Римус почувствовал, как его щёки загорелись, и смущённо покачал головой. — Прости, — пробормотал он. — Я не курю. — Эй, а сделай свой фокус, — пихнул его локтем Грант. Он обратился к драг-квин. — Наш Римус умеет делать потрясающий фокус. — Ну, я никогда не откажусь от толики магии, — мурлыкнула гламурная незнакомка. Римус закусил губу, но кивнул. — Ладно, эм-м… — он взял сигарету, зажал её между зубами и затем щёлкнул пальцами. Кончик сигареты сразу же вспыхнул, и Римус быстро затянулся в качестве награды, прежде чем передать сигарету обратно. — Чёрт возьми! — моргнула драг-квин, уставившись на зажжённую сигарету. — Потрясающе, вот это точно! Лучше не своди глаз со своего, э-э... волшебного мужчины. Римус снова покраснел и опустил взгляд на колу. — Просто ловкость рук. — Так что, часто здесь бываешь? — она прислонилась к стойке бара, затягиваясь сигаретой. Её кроваво-красная помада оставила отпечаток на белом фильтре. — О нет! — сказал Римус, возможно, слишком поспешно. Грант засмеялся и положил руку ему на плечо. — Это его первый раз. Привёл его сюда на день рождения. — О, с днём рождения! — широко улыбнулась она. — Мы обязаны сыграть для тебя песню чуть позже — иди и скажи диджею, ладно, сладкий? — Эм-м, ладно, — кивнул Римус, не планируя делать ничего подобного. — Увидимся, мальчики, — подмигнула драг-квин и уплыла от них прочь по танцполу. — Не так уж и плохо прошло, да? — сказал Грант. — К июлю ты будешь готов маршировать на прайд-параде. — Не уверен насчёт этого… — засмеялся Римус. Он ещё какое-то время смотрел на танцпол. Драг-квин разговаривала с ним так, будто он тут к месту. И вместо того, чтобы смутиться ещё больше, он действительно почувствовал себя чуть счастливее — здесь все были довольно дружелюбными, никто не грубил, не язвил. Он наблюдал за парой, которая целовалась посреди танцпола — они вообще не сдерживались, тиская друг друга за все места — и люди вокруг только ликовали. Он вспомнил, как его друзья ликовали, когда Мэри и Сириус целовались в общей комнате Гриффиндора столько лет назад — и тогда тоже был день рождения Римуса, а ещё день первого поцелуя Римуса и Сириуса, который случился в полумраке. Практически все их поцелуи были украдкой, потому что глубоко внутри оба знали, что никто не хочет видеть это. Не в семидесятых, не в Хогвартсе. У Римуса возник внезапный порыв сделать что-то похожее, здесь, у всех на виду, где все их увидят, и никто не нахмурится и не скажет ничего плохого. Только вот он ещё не был достаточно смелым для публичных поцелуев, даже в своём солидном возрасте (почти) тридцать один. Так что он лишь протянул руку и взял ладонь Гранта в свою, прямо на барной стойке. Грант удивлённо моргнул, но затем его лицо осветилось так великолепно, что все остатки нервозности безвозвратно покинули Римуса. Иногда он забывал, что у Гранта тоже есть чувства, что звучало так бессердечно, но это происходило только из-за того, что Грант редко жаловался. Счастье так невероятно шло ему, что Римус дал себе обещание усердней над этим работать. Они задержались ещё ненадолго, пока Римус не допил свою колу. У него не было желания танцевать (хотя к нему подходили несколько человек, приглашая присоединиться), но этот опыт оказался не так уж ужасен. Так он и сказал Гранту, который засмеялся: — А я тебе говорил! Спасибо, что пошёл, дорогой, знаю, что это было непросто. — Это было проще благодаря тебе, — мягко сказал Римус — удивляя самого себя. Грант выглядел так, будто его застали врасплох, и снова взял Римуса за руку. — Чёртов обольститель, — смущённо сказал он. — Пойдём, тебя дома в холодильнике ждёт шоколадный торт, можешь задуть свечи, и мы будем целоваться в темноте. Римус улыбнулся в ответ: — Звучит идеально. Он заскочил в туалет перед уходом. Он мог бы подождать до дома, они жили прямо за углом, но чувствовал, что это его последний тест на храбрость. Туалеты были общие, и Римус решил, что это было логично, пусть и немного неловко — по крайней мере, здесь не было никаких девушек. Он сходил в туалет как можно быстрее, пытаясь игнорировать звуки и запахи секса, исходящие из кабинок. Он как раз мыл руки, когда дверь распахнулась, и кто-то приблизился к нему со спины. Он с удивлением развернулся и увидел незнакомца. — Что… Мужчина широко ухмыльнулся, показывая зубы. Он облизнулся и принюхался, и затем Римуса осенило — знакомый запах, моментальная связь, отсутствие уважения к личному пространству. Оборотень. — Я учуял твою магию, — сказал мужчина низким голосом. — Вкусно. Не видел тебя здесь раньше… Он не был таким высоким, как Римус, и был довольно тощим, в облегающей белой рубашке. У него были длинные пламенно-красные волосы, идеально прямые, и холодные голубые глаза. Земляной запах естественной магии волнами исходил от него, из-за чего Римуса повело, кровь закипела в венах и артериях будто эликсир. — Привет… Незнакомец снова принюхался. — Из какой ты стаи? Пахнешь, как Сивый… Римус возмутился при мысли, что в нём может быть хоть что-то от Сивого, но просто покачал головой: — У меня нет стаи. — Смело с твоей стороны… Не боишься, что тебя поймает Министерство? — А что насчёт тебя? С кем ты? — на один момент Римус понадеялся, что он из стаи Кастора — отчаянно хотелось узнать, как они там поживают, но незнакомец лишь пожал плечами: — О, мы перебегаем туда-сюда. Ты о нас точно не слышал. — Но ты знаешь Сивого. — О да, — он приспустил рубашку в районе воротника, обнажая огромный шрам от укуса, который был слишком хорошо знаком Римусу. — У нас долгая общая история, у нас с ним… — На войне ты… — Ха, я тогда был совсем щенком, — выгнул бровь оборотень. Его кожа была такой бледной, что шрамы напоминали серебряные линии, такие же жемчужные, как лунные лучи. — Но на следующей войне… на следующей войне мы будем готовы. — Не будет никакой следующей войны, — сказал Римус. Он прижался спиной к раковине, оборотень поставил руки с обеих сторон от Римуса. Он был в ловушке, но не пытался вырваться, пока что нет. — Волдеморт умер. — М-м-м, некоторые так говорят… — ухмыльнулся оборотень. Он склонился ближе и провёл языком за ушной мочкой Римуса. Он содрогнулся всем телом, сдержав скулёж. Мужчина прижался к нему и прошептал: — Но я слышал, что какая-то его часть до сих пор жива. Леса говорят о древней магии, о проклятой крови… Тёмный Лорд собирает силы… — Нет… — Римус покачал головой. Он попытался оттолкнуть его, но получилось лишь потереться телами друг о друга. Он знал, что это всё ложь, и знал, что этот мужчина был проблемой, но боже, его запах был таким тяжёлым, и тело его не слушалось; оно хотело только одного. — Пойдём, — шептал оборотень, его дыхание жаром обжигало щёку Римуса. — Никаких больше разговоров о войне, это пока что не наша забота… я хочу насладиться тобой. Ты живёшь где-то рядом? Мы можем пойти, куда захочешь — это будет так хорошо, луна только растёт… Римус снова покачал головой, как будто таким образом мог избавиться от тумана феромонов, затопивший его разум. — Я здесь не один, — выдохнул он. — Приводи его тоже, если хочешь… — засмеялся волк. — Я готов поделиться. — Н-нет, мне нужно идти… — Римус использовал последние толики своей воли, чтобы выпутаться из объятия незнакомца и поспешить обратно к бару, чувствуя взгляд волка, прожигающий его затылок. Он нашёл Гранта, схватил его за рукав рубашки и зашипел: — Нам нужно идти домой. — А? Ты в порядке, что-то случилось? — Нет… эм-м… просто хочу пойти домой. Хочу отвести тебя домой, — он встретился взглядом с Грантом, до сих пор держа его за руку, и задумался, может ли Грант тоже это чувствовать — этот жар, эту нужду. Сириус всегда чувствовал, но, возможно, нужно быть чувствительным к магии? Римус сфокусировался на своём накале и постарался спроецировать его во внешний мир. Ресницы Гранта дрогнули, его зрачки расширились, тёплый румянец пополз по его шее. — Ну ладно, — он одним глотком допил свой напиток, и они выбежали на многолюдную улицу вместе, рука в руке.