Без памяти

Неделю спустя после появления признаков болезни Северус впервые проснулся с совершенно ясной головой и осознанием, что у него ничего не болело. Он попытался приподняться на локте. Невзирая на слабость, маневр удался, и приободренный Северус попробовал сесть, свесив ноги с кровати. На пару мгновений перед глазами все смазалось, и захотелось снова принять горизонтальное положение, впрочем, волна противной слабости быстро схлынула, и Северус решил, что сумеет встать с постели, тем более что ему срочно требовалось в уборную. Однако не успел он сделать и шага, как в комнате с негромким хлопком материализовался Кричер. – Хозяину Северусу лучше, – констатировал он очевидное. – Лучше, – согласился с ним Снейп, попутно отметив, что его назвали «хозяином». Это означало, что, помимо Сметвика, Шеклболта и, разумеется, близнецов, старый эльф также был в сговоре со своим хозяином-авантюристом, которого, к счастью для него, нигде поблизости не наблюдалось. Между тем Северус прекрасно помнил, как Гарри ухаживал за ним, практически не смыкая глаз. И, несмотря на чудовищную обиду за все, что ему пришлось испытать в последнее время по вине Поттера, Северус ощутил прилив благодарности: пожалуй, за всю его жизнь о нем никогда так не заботились. – Как себя чувствуют мальчики? – осведомился Снейп. Пусть он и не являлся отцом нареченных в честь его злейших врагов близнецов, тем не менее их состояние по-прежнему волновало Северуса. Более того, он внезапно понял, что соскучился по Джеймсу и Сириусу, а еще сильнее – по малышке Лили. – Мистер Джеймс и мистер Сириус совершенно здоровы, хвала Мерлину! – церемонно отозвался эльф. – Сейчас они завтракают. – А Лили? – последовал новый вопрос. – Малышка в полном порядке, – в вечно брюзжащем тоне Кричера послышались теплые нотки. – У нее вылез первый зуб, – с гордостью добавил он. – А как... Поттер? – после секундной заминки поинтересовался Снейп. Эльф моментально помрачнел. – Хозяину Гарри очень плохо, – честно признался он, горестно качая головой. – Кричер нашел его рано утром на полу в кухне. Без сознания. Кричер полагает, что хозяин Гарри хотел отнести бульон хозяину Северусу. Возле него валялись поднос и черепки от суповой тарелки. Кричер вызвал целителя Сметвика, но тот заявил, что без специального лекарства хозяин Гарри не поправится. – Так почему же он не получил этого лекарства? – напустился Снейп на ни в чем не повинного домовика. – Потому что оно закончилось! – парировал Кричер. – Целитель Сметвик собирался забрать хозяина в больницу Святого Мунго. Он сказал, что нужно погрузить хозяина в магическую кому, иначе без зелья тот может умереть... Но тут хозяин ненадолго очнулся и прогнал целителя вон, – расстроенно подытожил Кричер. – Ясно, – гнев Северуса сразу остыл. – Значит так. Я отправляюсь в лабораторию, а ты принесешь мне туда чашку крепкого кофе и пару сэндвичей. В этом доме нормальный завтрак – непозволительная роскошь! *** Зелье, основу которого Снейп оставил под чарами стазиса, было готово уже через два часа. Северус разлил его по фиалам и, сверившись с составленным Поттером графиком, принял очередную порцию: теперь, когда от его состояния зависела жизнь Гарри, относиться к собственному здоровью следовало еще ответственнее. Северусу очень хотелось хотя бы одним глазком взглянуть на детей, но прежде всего нужно было проверить, как там Поттер, и, разумеется, дать ему лекарство. Кричер ничего не преувеличил. В отсутствие правильного лечения, Поттер, вынужденный переносить болезнь на ногах, едва не угробил себя. Однако вместо сочувствия вид метавшегося в жару Гарри в первый момент вызвал у Снейпа мстительное злорадство. Память услужливо подкинула картины их «воссоединения» в кабинете Сметвика – с явно поддельными вырезками из газет, лживыми россказнями Поттера об их романе, вылившемся в долгий и счастливый брак, уверениями в том, что он, Снейп, предпочел уйти из Хогвартса для того, чтобы родить Поттеру детей! Большего бреда и представить себе невозможно! Скрипя зубами от гнева, Северус точно наяву увидел Шеклболта, еле сдерживавшего душивший его хохот, и притворно-серьезного Сметвика, наверняка получавшего немалое удовольствие от того унижения, которому Поттер подверг несговорчивого и скандального пациента. Только теперь Северус понял, почему за эти месяцы в Блэк-хаус наведывались лишь эти двое. Гарри, скорее всего, перекрыл доступ к каминной сети для всех своих многочисленных приятелей, а также для Молли и Артура Уизли. Иначе чем объяснить их поразительное наплевательское отношение к оставшимся без материнской опеки внукам и особенно маленькой внучке? И это уже не говоря о том, что почти за три месяца Джинни Уизли даже не попыталась навестить собственных детей. Если бы не та треклятая статья в «Ежедневном пророке», с которой и начались мытарства Северуса, можно было бы подумать, что Поттер не развелся, а овдовел. И все это мордредов авантюрист подстроил только для того, чтобы соблюсти строгую конспирацию и безнаказанно издеваться над своим пленником! А уж как Поттер натешился над своим бывшим учителем после того, как, по сути дела, похитил его из Мунго, и вспоминать не хотелось. При одной мысли о розовых мантиях с оборочками, цветастых фартуках, найденном в шкафу кружевном белье и, наконец, заверениях, что в Хогвартсе он тоже предпочитал женское платье, Снейпа буквально затрясло от злости. Даже давно покойный Джеймс Поттер не заставлял его ощущать себя таким неимоверно глупым и глубоко униженным. Первым чувством Снейпа, уже откупорившего фиал с зельем от скарлатины, было вызвать Кричера, бросить и старшего, и младших Поттеров на его попечение и немедленно покинуть Блэк-хаус, но в этот момент Гарри застонал и тихо произнес: – Северус, я знаю, что поступил с тобой ужасно. Пожалуйста, не злись на меня! – Ты слишком высокого мнения о своей никчемной особе, Поттер! – выплюнул Снейп, в полной уверенности, что Гарри пришел в себя и теперь пытается уговорить его не уходить. – Ты не стоишь того, чтобы злиться на тебя. За твой мерзкий поступок ты достоин лишь презрения. – Почему, ну почему ты не выслушал меня тогда?! – не открывая глаз, прошептал Поттер, а затем понес какую-то ахинею, из чего Северус сделал вывод, что тот бредит. Тем не менее, несмотря на душивший его гнев, Снейп решил остаться и послушать, что еще скажет находившийся на грани сознания Поттер. – Если бы ты не прогнал меня... Если бы дал договорить... ты бы узнал, что я люблю тебя... – метался по подушке Гарри, – а ты... ты спустил меня с лестницы... как какого-то бродягу... И мне стало так обидно, что я напился... У Джинни... На ее восемнадцатилетии... А потом... было поздно... Артур и Молли... я был для них как сын... И Джинни... я не мог бросить ее... одну... беременную... И мы поженились... Я часто думал, что ты чувствовал тогда... и чувствовал ли вообще что-нибудь. Наверняка ты решил, что мое объяснение в любви было шуткой... дурацким розыгрышем... Знаешь, а ведь даже Магия отказалась сочетать нас с Джинни браком... я тогда ни о чем не догадался... Артур быстро попросил Шеклболта все устроить... И тот устроил... Десять лет я обманывал Джинни... Говорил ей, что люблю ее, а любил все это время только тебя... – Гарри вновь забормотал нечто бессвязное. Снейп сидел на постели с фиалом в руке и не мог пошевелиться, словно слова Поттера превратили его в соляной столп. – ...и однажды я проговорился... – продолжал между тем Гарри, – я назвал ее твоим именем. И она все поняла... и ушла... Просто оставила детей и ушла... Сейчас она замужем за Крамом... Помнишь Виктора Крама? Она ждет ребенка... Счастлива... Я очень рад за нее... Джинни – чудесная женщина и не заслужила всего этого... вранья... Гарри застонал, и Снейп осторожно поднес к запекшимся губам фиал с зельем, надеясь хоть немного облегчить его состояние. Поттер с трудом проглотил снадобье, закашлялся и открыл мутные, совершенно больные глаза. – Дайте мне поговорить с Северусом! – отчетливо произнес он, явно не узнавая Снейпа. – Я должен... попросить у него прощения... Я его обманул... Кингсли сказал, что он потерял память после взрыва в лаборатории... И мне пришло в голову... Так глупо... Я решил, раз уж он ничего не помнит... сказать ему, что мы... женаты и у нас – трое детей... А ведь такое... вообще невозможно... А Снейп... он поверил мне... Я подделал статьи и колдофото... Это преступление... Я знаю... Но я хотел... Пусть ненадолго... Почувствовать, каково это – жить с ним под одной крышей... Как семья... Я прошу вас! – он вцепился в руку Снейпа. – Передайте ему, что мне жаль!.. Я люблю его... И хочу так, что внутри все переворачивается... И... не могу дотронуться до него... Он и так не простит мне обмана и всего, что я натворил... Пожалуйста, передайте Северусу... – из его глаз потекли слезы. В этот момент – или, возможно, чуть раньше – в сердце Снейпа что-то екнуло. Точно разбился незримый ледяной панцирь, с помощью которого он научил себя отгораживаться от всех окружающих. После предательства Лили он поклялся, что больше никого не впустит так глубоко в душу. Никого. Никогда. И около двадцати лет ему это удавалось, пока однажды, лет десять назад, Гарри едва не пробил брешь в его броне. Мерлин свидетель, как захотелось Северусу поверить тогда в искренность чувств его бывшего ученика. Однако страх вновь оказаться преданным и осмеянным взял верх. Северус убедил себя, что Поттер наверняка придумал это дурацкое объяснение в любви на спор – с единственной целью: высмеять «старого сальноволосого ублюдка Снейпа» перед своими дружками. И он прогнал Поттера прочь. Откуда же ему было знать, что отвергнутый и обиженный Гарри отправится к своей школьной подруге, которой как раз в тот день исполнилось восемнадцать? А через месяц, когда «Ежедневный пророк» вышел с сенсационным заголовком о скорой свадьбе Поттера и Уизли, Северус только сильнее уверился в правильности своего поступка. Разве мог человек, признававшийся в любви одному, практически сразу же жениться на другой?! В результате они с Поттером по-глупому потеряли десять лет. И если у Гарри, по крайней мере, за это время родились трое замечательных детей, то Снейп по-прежнему оставался волком-одиночкой. Конечно, его никак нельзя было назвать неудачником. За эти годы он снискал себе славу выдающегося зельевара, получил немало престижных премий от Гильдии и завел много знакомств в Министерстве. И все же... И все же Северусу отчаянно чего-то не хватало. И теперь, прожив около трех месяцев под одной крышей с Поттерами, он наконец понял: ему не хватало любви и тепла. Не хватало возможности посидеть с кем-то у камина по вечерам. Не хватало – как это ни покажется абсурдным – детей, которые будут любить тебя лишь за то, что ты есть. Отчаянно не хватало семьи. Гарри, несомненно, был виноват перед ним. Он воспользовался его амнезией. Обманом убедил его в том, что они супруги. Заставил стать чуть ли не домохозяйкой. Но взамен он подарил Северусу то, чего у него никогда не было – любящую его семью. Взвесив все за и против, Северус наклонился к Гарри, вытер слезы, все еще катившиеся из его глаз, и тихо сказал: – Я все передал Северусу. Он не сердится на тебя. Более того, он просил передать, что... тоже очень любит тебя. Поправляйся, Гарри. *** Выйдя от Поттера, Снейп на пару секунд прислонился лбом к прохладной стене, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Сделанное впервые в жизни признание в любви совершенно выбило его из колеи. Это было так странно, так необычно, что он не мог сообразить: плакать ему или смеяться? Чувства переполняли Северуса, мешая рационально мыслить. Он понимал, что должен был ощущать исключительно обиду на Поттера, но вместо этого всем его существом владело одно лишь счастье от того, что он любит и любим. От того, что у него внезапно, пусть и несколько неэтичным путем, появилась семья. Снейпу ужасно захотелось увидеть детей и убедиться, что с ними все в порядке, как и сказал Кричер. Уловив доносившийся снизу аппетитный запах блинчиков, Северус спустился в кухню, где и обнаружил всех троих младших Поттеров. Заметив Снейпа, Сириус и Джеймс как по команде вскочили со своих мест и бросились к нему. – Папа, папочка, ты поправился! Мы так скучали по тебе! – вопили они, обнимая Северуса с такой искренней радостью, что последние подозрения на их счет рассеялись и улетучились. Разумеется, поначалу наученные Поттером мальчишки лгали и притворялись, но сейчас в их чувствах невозможно было усомниться. Они в самом деле относились к нему словно к настоящему отцу. А уж улыбка, которой наградила его маленькая Лили, окончательно сразила Снейпа, заставив поверить в то, что Поттеры, как ни странно, стали ему настоящей семьей.