Её глазами

Гермиона в нерешительности остановилась перед зеркалом, а потом всё-таки решила накрасить губы. Помада, которая уже несколько месяцев валялась в её косметичке, оказалась непривычно яркой. Может, лучше не экспериментировать? — Гермиона, Кингсли просил меня… — она обернулась и наткнулась на удивлённый взгляд Гарри. — Хм, хорошо выглядишь. Она одёрнула подол платья, скрытого весь день под министерской мантией. Ей вдруг стало неловко, будто друг застал её за чем-то неприличным. — Спасибо. Так что хотел Кингсли? — Он подумал над твоими словами и согласился. Насчёт того, чтобы попросить Малфоя проверить память Горбина. — Замечательно. Что-то ещё? — Ещё он хотел, чтобы ты уже сегодня поговорила с Малфоем, но… — Гарри ещё раз окинул её взглядом. — Наверное, это лучше сделать мне. — Не надо, у тебя много дел, и Джинни… — А у тебя свидание. Гермиона покраснела и опять одёрнула платье, которое так и норовило открыть её колени при каждом движении. — Вовсе нет, просто встреча… — Я его знаю? Кажется, Гарри совершенно не поверил её словам насчёт «просто встречи». Вздохнув, она призналась: — Эдди Кармайкл из Отдела регулирования магических популяций. Мы много общались по поводу оборотней и статуса домовых эльфов, а сегодня он пригласил меня выпить сливочного пива, но я могу это отложить на другой раз. — Не надо, — твёрдо сказал Гарри. — Ты заслужила хотя бы один вечер отдыха. Развейся, пообщайся с этим Эдди и… всё такое, — скомканно закончил её друг, внезапно заинтересовавшись портретами на стенах. Гермиона закусила губу, размышляя. Это она предложила привлечь Малфоя к расследованию, и ей не хотелось теперь спихивать всё на Гарри, но она и так уже два раза отказывала Эдди из-за работы. — Хорошо. Поговори с ним ты, если тебе не трудно. В конце концов, Джинни права. Ей нужно думать и о своей личной жизни тоже. — Хорошего свидания! — крикнул ей Гарри, когда она вышла из кабинета. Гермиона улыбнулась, на этот раз даже не попытавшись его поправить.

***

Маленький кабинет для допросов не был рассчитан на такое количество людей, и Гермионе, которая пришла позже всех, пришлось стоять около двери, прижавшись к стене. Казалось, что здесь находилась половина Аврората и ещё несколько человек с других отделов. Конечно, расследование ограбления магазина, торгующего тёмными и опасными артефактами, интересовало многих, но Гермиона была уверена, что сейчас все собрались здесь из-за Малфоя. А сам виновник такого столпотворения сидел за столом, сжимая руку Горбина в своей ладони. С того места, где она стояла, была видна только напряжённая спина Малфоя и лицо владельца «Горбин и Бэрк», покрытое потом. Вдруг Горбин дёрнулся, стремясь вырвать руку, но Малфой оказался сильнее. — Вы не имеете права! Гермиона перевела взгляд на Гарри, который явно не знал, нужно ли ему вмешиваться. — Малфой делает только хуже… — Да он ничем не поможет, мы всё выясним сами… — Кто вообще додумался пригласить сюда Пожирателя? Гарри шикнул на своих подчинённых, и перешёптывания прекратились. Гермиона вжалась в стену, стараясь стать совершенно незаметной. — Всё, — тихо сказал Малфой, и все задержали дыхание. — Горбин сам изменил свои воспоминания, пытаясь скрыть факты продажи некоторых запрещённых артефактов. Можете снова допросить его под сывороткой правды, теперь он не сможет лгать. — Клевета! — пискнул съежившийся Горбин, но его голос звучал не очень уверенно. — Он сломал мне руку! Я буду жаловаться! Малфой не обратил на эти слова никакого внимания и встал со стула. Все присутствующие тут же отшатнулись назад, освобождая ему проход. — Ваш отец был моим лучшим покупателем и поставщиком! Вы сами, мистер Малфой, покупали у меня не самые безобидные вещи! — выкрикнул Горбин. — Я припомню каждую мелочь, которую вы приобретали! Гермиона тихонько выскользнула за дверь и вернулась в свой кабинет. Там и без неё разберутся. Кингсли зашёл к ней в конце рабочего дня, и Гермиона сразу напряглась, перечисляя в памяти все данные ей поручения. Но оказалось, что он пришёл не за этим. — Ты была права в высокой оценке способностей Малфоя, — признал Кингсли. — Как ты думаешь, стоит ли его привлечь к работе на постоянной основе? — Не думаю, что ему это нужно, — покачала головой Гермиона. Перед её глазами всё ещё стояла картина шарахающихся от Малфоя людей, будто он был разносчиком опасной заразы. — Но думаешь, что он был бы полезен, — уверенно заявил Кингсли. — У нас нет легилиментов подобного уровня. — Он полезен и в магловской больнице. — Предложи ему. Пусть выбирает сам. — Я? — удивилась Гермиона. — Вы вроде бы неплохо общались, — заметил Кингсли. — Пару раз полгода назад. Кингсли, если ты думаешь, что я буду его уговаривать… — По-твоему Малфой полностью доволен своей жизнью? Гермиона нахмурилась, отводя взгляд. Что ей ответить? Малфой не выглядел абсолютно счастливым человеком. — Откуда мне знать? — Съезди к нему. Спроси. Предложи работать здесь. И, Гермиона… — она подняла голову, услышав беспокойство в звучном голосе Кингсли. — Не стоит приближаться к нему слишком близко. — Тоже отпрыгивать при любом его движении? — Нет. Но легилименция — опасная способность. — Может, мне стоит освоить окклюменцию? — улыбнулась Гермиона. — Может, и стоит, — ответил Кингсли, оставаясь крайне серьёзным. Гермиона доделала все дела, и вышла из Министерства практически последней. Холодный пронизывающий ветер проникал сквозь пальто, и ей захотелось домой. Налить чашку какао, завернуться в тёплый плед и устроиться на диване с какой-нибудь книжкой… Но вместо этого ей предстояла поездка на такси к Малфою и разговор, от которого она с радостью бы отказалась. Малфой оказался дома. На этот раз он взмахом палочки зажёг свет, поэтому Гермионе не пришлось блуждать в потёмках. — Я по делу, — предупредила Гермиона, оставляя пальто на вешалке и бросая попытки пригладить взлохмаченные шапкой волосы. — Я и не сомневался. Кофе? — Да, спасибо. Всё было по-другому. Она видела его лицо. Стульев оказалось два. И кофе был не таким ароматным, как в прошлый её визит. — Знаешь, а я только сейчас поняла, что могла просто наколдовать второй стул в прошлый раз, — улыбнулась Гермиона. — Больше половины жизни я использую магию и до сих пор иногда забываю о таких вещах. — У тебя хотя бы есть оправдание, но я-то чистокровный волшебник и тоже об этом забыл, — улыбнулся в ответ Малфой. Действительно улыбнулся и это… было красиво. Даже красивей, чем она думала. — Ну, ты долго работал с маглами. Улыбка Малфоя резко исчезла, и сразу стало неуютно смотреть на него и видеть лишь пустые серые глаза, в которых ничего не отражалось. — Я как раз за этим и пришла, — быстро добавила Гермиона. — Кингсли хочет предложить тебе место в Министерстве. — Надо думать, что за это я должен благодарить тебя? Она не смогла определить, была ли это искренняя благодарность или он намекал на все те разговоры, что велись за его спиной. Зная Малфоя, она предположила второе. — Мне жаль, что тебе пришлось выслушивать… — Можно было ответить просто «не стоит, я просто хотела получить повышение» и не напоминать мне об этом. Разговор определённо не задался. — По-твоему, я предложила обратиться к тебе ради повышения? — резко спросила Гермиона. — Я уже два месяца, как заместитель Отдела. — Мы оба предполагаем худшее друг в друге, верно? — спросил Малфой, поднявшись со стула и поворачиваясь к окну. — Лучше скажи мне, так ли красив парк зимой. Кажется, ты в этом сомневалась. Он напомнил ей об их прошлом разговоре. Тогда она предполагала, что он станет последним. Но судьбе, очевидно, нравилось сталкивать их снова и снова. Гермиона послушно подошла, останавливаясь в шаге от Малфоя. — Ещё лучше, — ответила она, даже не взглянув на парк. Подхватывая его попытку примирения. — Ты не умеешь врать, — усмехнулся… нет, именно опять улыбнулся Малфой, чуть сдвигаясь вправо. И касаясь её плеча. Разговор с Кингсли… Допрос Горбина… Ладонь Эдди, накрывающая её руку… Малфой вцепился в последнее воспоминание, причиняя боль. — Хватит! Гермиона рванулась назад и поняла, что ей действительно физически больно. Плечо ныло, словно Малфой со всей силой сжимал его. — Могла бы сказать, что хочешь какао, — прошептал он. — А ты мог бы меня не трогать! Она была зла. Только она позволила себе расслабиться и не ждать подвоха с его стороны, как он всё испортил. Разрушил тот хрупкий мостик, что только начал образовываться между ними. — Иди, Грейнджер. Наверняка, у тебя есть гораздо более приятные дела, чем разговаривать здесь со мной и шарахаться от каждого моего движения. Например, держаться за руки. Может быть, целоваться. Может быть, трахаться… — Прекрати меня оскорблять! — Это не оскорбления. — Тогда что? Зависть?! Она ляпнула это просто так, но Малфой вздрогнул, будто она попала прямо в цель. — А ты больно бьёшь, Грейнджер. Он начал первым. Он не должен был её трогать. Видеть этот момент. Разглядывать во всех подробностях её первое за долгое время свидание. Комментировать то, что увидел. Но тогда почему она чувствует непонятную вину перед ним? За то, что и правда может позволить себе держаться за руки с кем угодно. За то, что действительно шарахается от него, как и все остальные. — Просто ответь, согласен ли ты работать в Министерстве, и я уйду. Малфой молчал, и ей на секунду показалось, что он уже давно всё решил, но специально тянет время, чтобы… она не уходила? Какая глупость. — Он принёс красные розы. Так банально. — Не лезь в мою личную жизнь. — Я согласен. Насчёт работы. И насчёт твоей личной жизни. Ты абсолютно права — мне там делать нечего. Гермиона удивилась, получив ответ. Она была уверена, что Малфой откажется, но зато Кингсли будет рад. И вроде бы она добилась от него всего, чего хотела, но чувства удовлетворения не было. — Я люблю розы, — зачем-то сказала она, будто защищая выбор Эдди. — Знаю. Белые, — усмехнулся Малфой. Разве осталось хоть что-то, чего бы он о ней не знал? — Но я выбрал бы подсолнухи. Она определённо никогда не мечтала получить подобный букет. И она никогда не примет цветы от Малфоя, да и он никогда не станет ей их дарить. Но сейчас, представив Малфоя с подсолнухами, она подумала, что ей бы… понравилось. Да, подсолнухи ей точно бы понравились. И это было неправильно. Сама её мысль о Малфое, в этой неизменной белой рубашке и с цветами, которые он принёс ей, была совершенно неправильной. Теперь, раз он согласился работать в Министерстве, они наверняка будут пересекаться в коридорах. Может быть, у них даже кабинеты будут рядом. И общие дела. И им нужно нормально разговаривать, как и полагается обычным коллегам, а не срываться друг на друге. Поэтому она не могла просто уйти сейчас, оставляя эту чудовищную недосказанность, что висела в воздухе между ними. — Зачем ты заговорил о цветах? Зачем… — она запнулась, не зная, как сформулировать свой вопрос, — всё это? Она могла ясно видеть, как он колеблется. И как устало выдыхает, сдаваясь. — Жалеешь, что не владеешь легилименцией, да, Грейнджер? Но она всегда работает в обе стороны. Я могу не ставить барьер. Не защищаться. И если ты действительно хочешь знать — я покажу. И он протянул ей руку.