Call me fighter

Было раннее утро, но Джирайя уже находился в кабинете Хокаге, нервно меряя шагами помещение. — Сядь, — спокойным тоном произнесла Цунаде. — Я не… — Я сказала, сядь! — тут же рявкнула она, и мужчина, как по команде, сел на софу, начиная нервно барабанить пальцами по столешнице. — Цуна, ты же понимаешь, что мы должны объявить о ее пропаже, чтобы шиноби Конохи начали поиски. — Я не могу этого сделать! Если сказать, что она ушла сама, то ее можно будет приравнять к ниндзя-отступнику. А если сказать, что ее, вероятно, кто-то похитил, а через пару дней она сама вернется? Как я буду выглядеть? — Но… — начал говорить отшельник, как дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появился Какаши, несущий на руках девушку. — Боже, Ами, — удивленно воскликнула женщина, смотря на свою ученицу. — Где ты ее нашел? Что с ней? — Просто была без сознания, сидела у какого-то дерева. Я сначала подумал, что спит, но она не отзывалась. Судя по кругам под ее глазами, наверняка просто перетренировалась и вымоталась. С ней такое часто бывает. — Откуда ты знаешь? — опасно прищурил глаза мужчина, с подозрением окидывая взглядом Хатаке. — Я ее капитан уже на протяжении нескольких месяцев, если вы вдруг забыли во время своего отсутствия. И знаю ее привычки. «Я ее капитан», — мысленно передразнил его мужчина, а вслух сказал. — Не дерзи мне. — И не собирался. У меня утренняя тренировка, спешу откланяться, если ко мне нет никаких поручений. — Какой же ты капитан, раз даешь ей так изматывать себя? Она твою шкуру не раз спасала, а ты… — Ее никто не просил! — вдруг повысил голос парень, кидая раздраженный взгляд на отшельника. — Я пытался с ней поговорить, просил ее, кричал на нее, угрожал выкинуть из команды, но ей будто бы все равно. Вы же оба ее наставники, сделайте что-нибудь, я устал с ней нянчиться. Я не хочу вернуться с очередной миссии с трупом на руках. В комнате повисла тишина, прерываемая неровным дыханием парня. — Спасибо тебе, Какаши, — подала голос Цунаде. — Можешь идти на тренировку. — Да что ты себе возомнил, ты… — начал вдруг злиться на такие черствые слова отшельник. — Джирайя! — гаркнула на него женщина. — Остынь. Хатаке кинул нечитаемый взгляд на мужчину, а затем поклонился и молча вышел из кабинета. — Что ты тут устроил?! — повысила голос блондинка, со злостью смотря на друга. — Он прав, это ее выбор. Я его не одобряю, но тем не менее. — Да как ты можешь так говорить? Она же не чужой тебе человек! — И тебе тоже, мать твою! — как-то немного отчаянно выкрикнула женщина, будто бы говоря о давно наболевшем, отчего мужчина опешил. — Цунаде… На что ты намекаешь? — Намекаю? Намекаю?! Да я не намекаю, а говорю прямо! Ты знаешь, что для шиноби на первом месте всегда должна стоять миссия, а не собственная жизнь, а она даже не видит смысла в своем существовании. Когда Ами впервые использовала технику Семи священных клинков, я запретила ей повторять это, потому что такое использование чакры ее убьет. И знаешь, что она мне ответила? Что она и так одной ногой в могиле, вот что, Джирайя! Я ничего не могу с этим поделать, но разве ты не видишь, что ей плевать на свои прежние мечты и желания? Почему ты наезжаешь на Какаши, который хотя бы попытался исправить ситуацию? Который, может и не явно, но старается хоть как-то заботиться о ее состоянии, как друг и капитан. А что делаешь ты? Сбегаешь из ее жизни? Устраиваешь показательное шоу с тем танцем, пропитанным намеками вдоль и поперек на глазах у всех, а затем оставляешь ее одну выслушивать сплетни за спиной? Знал ли ты, что половина деревни теперь считает, что именно Великий жабий отшельник уговорил меня тренировать чужеземку, потому что они решили, что ты спишь с ней? А что самое интересное, Ами всегда настолько равнодушно относится к таким словам за спиной, что мне становится страшно, до какой степени хладнокровной и безучастной она стала. За исключением одного случая, когда какой-то пьяный шиноби назвал меня твоей подстилкой. Меня, а не ее, понимаешь? Тогда того парня привезли в больницу с очень тяжелыми травмами. Знаешь, на секунду мне показалось, что она его убьет. Но я даже не обратила на это внимания, потому что мне было больно. Больно оттого, что она прошла мимо и даже не взглянула на него, когда он назвал ее шлюхой. Но видел бы ты глаза моей девочки, когда ему стоило лишь начать говорить обо мне в нелестном свете. Так не должно быть, черт возьми! Люди не доверяют ей, видят в Ами лишь чужака или объект для шоу, как на их с Наруто экзамене. Разве ты не видишь, что это мы сделали из нее то самое оружие Конохи? Разве не видишь, что все случилось именно так, как мы и боялись? А теперь скажи мне, что делаешь для нее ты, чтобы обвинять всех вокруг в безучастности? Цунаде перевела дыхание, сбиваясь от своей быстрой речи и чувствуя, что у нее больше нет сил на это все. — Я чертовски устала, Джирайя. Пост Хокаге вымотал меня сильнее, чем несколько лет войны, я не могу уделять Ами свое время, а ты оставил меня в самый нужный момент. Я вижу, как она захлебывается в своих страхах открыться кому-то, вижу, как она наблюдает за жизнью Наруто и его друзей со стороны, никогда не присоединяясь, но ничего не могу с этим поделать. Она стала замкнутая и больше не делится со мной своими мыслями. Я не знаю, что у нее в голове, я не знаю, как далеко зашел Орочимару, а попытаться представить мне банально страшно. А ты приходишь сюда, устраиваешь балаган, и опять сбегаешь? Ты ведь сейчас снова уйдешь, так ведь? Джирайя разглядывал металлические пластины на перчатках, всматриваясь в свое мутное отражение в них. И все же, Цунаде знала его очень хорошо. Но это не помогало ему. Ничего не помогало ему оправдать себя, ведь блондинка была права, собственно, как и всегда. — Я отнесу ее домой, — тихо произнес мужчина, не в силах поднять глаз. — Уж будь так добр. Я буду занята сегодня весь день. Джирайя молча встал, аккуратно устраивая девушку у себя на руках и останавливаясь взглядом на ее подрагивающих ресницах. Ситуация была до боли знакомой и он взглянул на подругу, ища у нее поддержки. И она уловила его мысль, грустно улыбнувшись. — Тогда нам все казалось совсем иным, так ведь? Никто не знал, как сложится наша судьба, и каждый шаг — был как ход в сеги, только вслепую. — Цунаде, я знаю, что совершил множество ошибок за свою жизнь. — Тогда впредь не продолжай эту тенденцию, Джирайя, у нас больше нет права на ошибку. Я потеряла слишком много близких мне людей, и не позволю тебе своей халатностью отобрать у меня ту, кого стала считать дочерью. Ами росла без отца и именно поэтому ты ей нужен, пока ее сила воли окончательно не угасла под напором нашего с тобой общего знакомого. — Я пытался заменить ей отца, ты знаешь, но у меня не вышло. Я не могу видеть в ней… — Не надо вновь поднимать эту тему. — Но… — Отнеси ее домой, пожалуйста, — выдохнула женщина. — У меня, правда, очень много дел. Он кинул долгий взгляд на свою подругу, а затем кивнул и вышел из резиденции.

***

Джирайя сидел на диване, подпирая голову рукой, и наблюдал за спящей девушкой. Он резко ощутил, что хочет сбежать отсюда, ведь когда она проснется — их будет ждать разговор. Долгий и неприятный, после которого Ами наверняка окончательно возненавидит мужчину. А может разговора не будет и она сразу же выпроводит его за дверь, сказав, чтобы больше никогда не появлялся в ее жизни. Ему казалось, что он понимает ее. Казалось, что знает ее мысли и переживания, но Цунаде была права: в попытке убежать от своих ошибок и страхов он не заметил очевидных проблем, которые были намного важнее. Девушка заворочалась во сне, и отшельник кинул последний тоскливый взгляд в сторону окна, из которого ярко светили лучи заходящего солнца, наполняя комнату красивым светом. Мужчина решил не отрывать взора от девушки, чтобы она, хотя бы, не сбежала в ту же секунду, как проснется. Ами пошевелила руками, вытягиваясь в струнку и потягиваясь еще сквозь сон, затем вздохнула, смешно морща нос, и через несколько секунд медленно разлепила глаза, пытаясь сфокусироваться на окружающем мире. Ей понадобилось время, прежде чем она сонным взглядом окинула всю комнату, а затем, наконец, замечая гостя в своем доме, встретилась с ним глазами. Девушка тут же села на кровати, подгребая под себя ноги, чуть отодвигаясь к стенке и все так же в упор смотря на своего наставника. «Боится» — с сожалением подумал Джирайя. Он сидел все в той же расслабленной позе, и чувствовал благодарность за то, что она хотя бы не выгнала его с криками в ту же секунду, когда проснулась, дав возможность еще немного побыть с ней наедине. Ами же нервно сжимала в руках одеяло, пытаясь убедить себя, что она не спит, как в тот раз. Ей хотелось схватиться за голову и закричать оттого, что она уже не видела никаких различий между сном и явью, но опустив голову вниз, наткнулась взглядом на чуть блестящий в лучах солнца кулон. Она заворожено смотрела на него, и в ее голове четкой вспышкой промелькнула надежда того, что это все же реальность. Будто бы этот кристалл какой-то невидимой нитью связывал девушку с этим миром. «Невидимой связью» — промелькнуло у нее в голове. Она так и сидела, опустив голову на грудь, слушала свое неровное дыхание и всеми конечностями ощущала, как отшельник напряженно смотрит на нее. — Извините меня, — не выдержала гнетущей тишины девушка, соскочив с кровати и рухнув на колени перед своим наставником. — Ради всего святого, простите! Мне так жаль, что я делала это тогда, я не хотела, я не специально, прошу вас, извините. — Затараторила девушка. Ами хотелось провалиться сквозь землю, все эмоции, сдерживаемые последние дни, стали просачиваться наружу. Стыд и ненависть за тот поступок плескались внутри нее, обжигая и неприятно саднят. Прошла минута в тишине, колени стали неприятно побаливать, и у девушки безвольно повисли руки. «Он ненавидит меня. Или, что еще хуже, презирает. Какая же я жалкая» Прошло еще несколько долгих мгновений, прежде чем девушка почувствовала, как скрипнула половица под ногами Джирайи и он встал, нависая над ней высокой стеной. Через секунду мужчина схватил ее за плечи, одним рывком поднял с колен и поставил на ноги, перед этим несколько раз хорошенько встряхнув. Девушка трепыхалась в его руках, как безвольная кукла, ожидая, когда, наконец, на нее накричат, отчитают или даже молча кинут осуждающий взгляд. Вероятно, после этого он уйдет и больше никогда не вернется в ее жизнь. Отчего-то девушке стало обидно. Хотя, обидно было бы не очень подходящим словом, скорее, больно. Да, именно больно. Примерно так больно, когда он ушел из деревни, даже не попрощавшись. «Хотя чего я еще ожидала после своих же слов?» Или когда Орочимару однажды показал ей сцену того, где Ами втроем с Цунаде и Джирайей прогуливаются по Конохе, как семья. В тот момент взгляды, которые кидала ее наставница на отшельника, и которыми он одаривал ее в ответ, ранили ее сердце подобно клинку. Она смотрела и не понимала, почему ей так больно, ведь все было бы правильно. Пятая, гуляющая под руку со своим старым другом, влюбленным в нее многие годы — это было настолько естественно, что иной картины и представить нельзя было, но она тогда в ярости рассеяла это видение, не понимая, почему так неправильно реагирует на все это. И вот сейчас девушка зажмурила глаза, в ожидании последствий своего поступка, молясь о том, чтобы слезы предательски не полились из глаз. — Что ты вообще несешь? — четко отделяя каждое слово, произнес мужчина, продолжая с силой держать ее плечи. Ами услышала неприкрытую ярость в его голосе, но не успела сказать и слова. — Я спрашиваю: что ты такое несешь?! Девушка еще сильнее сжалась и задрожала от его крика. Казалось, она вот-вот заплачет, и мужчина отпустил ее, резко выдыхая и наблюдая за ученицей. — Ами, я не находил себе места. Я думал, ты сбежала из-за меня. Я думал ты ушла, потому что я позволил тебе… Позволил тебе сделать это. Нет, потому что я сделал это. Я не спал все это время, днем и ночью прочесывая территорию Конохи, молясь всем богам, чтобы ты вернулась, пусть даже и возненавидишь меня потом, — девушка подняла на него взгляд и уставилась, не веря тому, что слышит. Это не могло был быть правдой, просто не могло. — За что мне вас ненавидеть? — удивление в ее глазах было таким искренним, что ему захотелось рассмеяться от ее наивности. — Неужели… Неужели вы не злитесь на меня? — Я злюсь, что ты сбежала, заставив нас с Цунаде очень сильно переживать. Но то, за что ты просила прощение… Это мне стоит извиняться, уж точно не тебе. Я чувствовал себя ужасно эти дни. После всего, что ты пережила, я не должен был так поступать. Мне очень жаль. Мужчина смотрел на Ами, дрожавшую, как осиновый лист от переполнявших ее эмоций, и не понимал, как в ней может умещаться столько горечи и боли. Казалось, что она чувствует вину за плохие поступки каждого человека в этом мире, за все зло, что было содеяно здесь. — Ты меня боишься? — Вас? Конечно, нет, что за глупости, я… — Тогда подойди ко мне. Ами удивленно вскинула глаза, делая шаг назад и в отчаянии заламывая пальцы, когда увидела горечь в глазах наставника. — Зачем же ты мне лжешь? — Я не… — Я вижу страх в твоих глазах. — Но я боюсь не вас. — А чего ты боишься, Ами? — он протянул к ней руку, и девушка дернулась от него, вспоминая, как такой же вопрос задавал ей Орочимару. Ами зарылась рукой в волосы, чувствуя, что начинает сходить с ума. Перед ней стоял, вероятно, самый важный для нее человек, но она не могла себе позволить сделать хоть шаг к нему, опасаясь, что это опять всего лишь уловка Змея. Девушка подняла взгляд, полный мольбы, к мужчине. — Я не могу вам сказать. — Потому что ты на самом деле боишься меня? — Потому что я не знаю, реальны вы или нет. Глаза мужчины расширились от ужаса и понимания, в какой ситуации находится девушка. Он стоял, колеблясь и не зная, как ему поступить, пока Ами обняла себя руками, и ее начало трусить с новой силой, как в лихорадке. — Я не знаю… Я не понимаю, — шептала она. — Я чувствую, что теряю связь с этим миром. Я не понимаю, когда сплю, а когда нет. Я не могу отличить сон от реальности, я не… Она не успела договорить, так как мужчина в один шаг преодолел расстояние до нее, тут же прижимая девушку к себе и аккуратно накрывая ее губы своими. Он не успел подумать о том, насколько это будет правильным и уместным после ее слов и после всего того, что между ними уже и так произошло. Он не подумал, что это может внести еще больше неясности между ними. Джирайя так же вновь наплевал на свои же слова и на предупреждения Цунаде о том, что девушке нужен был отец, а не любовник. И все же, не смотря на все те «но», ему показалось это самым лучшим способом доказать ей, что он реален. Отшельнику лишь захотелось остановить ее метания на грани истерики, и это было первое, что пришло ему в голову. Ами на секунду застыла, смотря широко распахнутыми глазами на наставника, и поначалу уперлась ладонями тому в грудь, но затем все же неуверенно сместила руки на его плечи, позволяя мужчине чуть углубить поцелуй. Как только Джирайя ощутил, что девушка немного пришла в себя, он мягко отстранился от нее и положил руку ей на щеку, слегка поглаживая. Отшельник решил пропустить мимо внимания тот факт, что она как-то неосознанно прильнула к его ладони, на мгновение прикрыв глаза. — Вот это реально, Ами, — сказал он, чуть улыбнувшись тому, как быстро девушка начинает покрываться румянцем. Он взял ее ладонь второй рукой и приложил к своей груди, где девушка ощутила его сердцебиение подушечками пальцев. — Ты чувствуешь? Неуверенный кивок. — Так чего ты боишься? — Я боюсь привязаться к кому-то, — обреченно прошептала Ами. — Почему? — Потому что однажды я могу проснуться с руками по локоть в крови самых важных мне людей. Ведь каждый мой день и ночь — это борьба с Орочимару за то, кто будет стоять у руля сегодня. И пока что каждый раз победа за мной, но это может измениться в любой момент. — Почему ты не сказала мне тогда, на полигоне? Почему не рассказала всей правды? Я решил, что ты разозлилась на тот танец, решил, что ты больше не хочешь иметь со мной дело. — Потому что я боюсь, Джирайя-сенсей. — Ами, половина твоих страхов — у тебя в голове. — Это не так! — повысила голос девушка и тут же поникла, понимая, что он прав. — Я не знаю, я запуталась. — Ты же не одна, перестань пытаться справиться со всем в одиночку. Ты играешь, лжешь, притворяешься и делаешь это до такой степени искусно, что мы с Цунаде верим в то, что тебе давно все равно на нас с ней. Что ты стала отстраненной потому, что тебе самой этого хочется, а не потому, что тебе кажется, что если ты с кем-то сблизишься — то станешь не такой полезной или навредишь этим кому-то. Мы верим, что ты наплевала на свои мечты и желания, но это ведь не так. Ами, ты не бесчувственное оружие, а человек. Ученица двух великих саннинов, член седьмой команды, сильная куноичи, но никак не оружие. Перестань пытаться быть сильнее, чем кажешься. — Я не хочу быть слабой. — Но связи с людьми делают тебя сильнее, а не наоборот. — Нет, это не так. Когда я на миссии, когда передо мной стоит выбор, сохранить ли жизнь члену команды за счет моей — я не хочу сомневаться. Но когда я вспоминаю мимолетной мыслью что-то, что заставляет меня желать жить, что заставляет меня хотеть вернуться в Коноху — я начинаю колебаться. — Но это же чудесно. — Нет. — Да, Ами. Борясь лишь за свою жизнь, не ставя ее ни во что, ни в какую цену — ты и превращаешься лишь в бездушную оболочку, которой тебя хочет видеть Орочимару. Но когда у тебя есть кто-то, к кому хочется вернуться, то ты готов сделать невероятные вещи. Почему ты пробудила давно забытую технику? Потому что хотела спасти своих друзей, дважды. Потому что они уже были связаны с тобой. Пусть ты делала это из чувства мести, когда сражалась за Гаару, но тем не менее. — Я перестала совсем понимать мотивы Орочимару. Он будто бы скрывает что-то ужасное от меня, насылая сны из прошлого, оставляя меня в догадках. — Оставь это на потом, перестань считать, что каждая секунда твоей жизни должна быть наполнена смыслом и действиями, что приносят пользу. Ты совсем погрязла в своих переживаниях, и я полностью понимаю, почему, но дай себе небольшой отдых. Ты должна научиться жить для себя. — Но… — Никаких но. Повинуясь какому-то внезапному порыву, мужчина притянул девушку к себе, усевшись на диван. Она все еще дрожала, и ему хотелось хоть на какое-то время дать ей понять, что она в безопасности, что ей не нужно все время кого-то спасать и защищать. «Наш мир не заслуживает такую чистую душу, как она» — подумалось на секунду ему. Девушка привалилась спиной к груди наставника, и он положил подбородок на ее макушку, сцепив руки в замок вокруг нее. Он ощутил, как дрожь медленно успокаивается, а ее дыхание становится более размеренным. Они просидели так достаточно долго, в тишине, не произнося ни звука и понимая, что им обоим так хорошо, прежде, чем Джирайя решил задать интересующий его вопрос. — В ту ночь, это… это произошло из-за Орочимару, ведь так? Девушка немного помолчала, прежде чем ответить. — Он слишком хорошо уже меня изучил и умеет причинять боль не только физическую. Он может достать из-под корки самые потаенные желания, о которых ты и сам, казалось, не догадывался. — Потаенные желания? — спросил Джирайя, чуть было не подавившись воздухом от ее слов. — Это значит, что ты на самом деле этого хотела? — не удержавшись, спросил он, чуть улыбнувшись, и тут же стушевался. Не умел он вести серьезные разговоры, вот, почему старался их никогда не начинать. Возможно, на мгновение его душе стало приятно от ее слов, но шутить подобным образом в сложившейся ситуации… Он жалел, что вообще спросил об этом. Неожиданно Ами тихо рассмеялась, поворачиваясь к отшельнику и смотря с такой искренней радостью и, почему-то, доверием в его глаза, что Джирайя и сам невольно улыбнулся. — Кажется, у вас входит в привычку переиначивать мои слова на свой лад, — перестала смеяться девушка, но продолжая все так же тепло улыбаться. Затем она посмотрела в окно, и улыбка ее чуть потускнела, от чего мужчине захотелось сказать что-то смешное вновь, лишь бы убрать с ее лица это выражение обреченности. — Я уже говорила, что не чувствую себя частью этого мира. Но я обещала себе оберегать этих детишек, которые, уже совсем выросли. И я не хочу нарушать свои обещания, — девушка нервно запустила руку в волосы, понимая, что ходит вокруг да около, не решаясь сказать важное. — Я не готова и не хочу вешать свое бремя на кого-то еще. Вначале я повесила его на Цунаде, а потом еще и на вас, но дальше мне нужно самой справляться с этим, вы понимаете? Джирайя отрицательно замотал головой, не понимая, к чему клонит девушка. Ами вздохнула, взъерошила волосы напоследок и опустила руку. — Орочимару внутри меня — как клеймо, выжженное на груди. Мне трудно с этим жить, и именно поэтому, — она сделала небольшую паузу. — Я не хочу впускать в свою жизнь кого-то еще. Был бы это Хатаке, или вы, дело совсем не в этом. Я не буду вешать мой груз на тех, кто мне дорог, — Ами перевела дыхание, понимая, что ей осталось сказать лишь последние, но не менее важные слова. — По крайней мере, пока. Девушка, наконец, взглянула в глаза отшельника, видя в них понимание, даже на секунду ей показалось, что гордость за нее, и поняла, что стена между ними, наконец, рухнула. Это не было признанием, это не было словами, даже отдаленно напоминающими обещание чего-либо. Но он все понял, как и всегда понимал ее, даже если слова не могли передать всего, что она ощущала внутри. Он положил свою теплую ладонь поверх ее и слегка сжал, выражая ей свою поддержку. Ами ощущала тепло в груди от того, что между ними не осталось никаких недосказанностей. Ей хотелось бы продлить этот момент навсегда, сидя на диване ее квартиры, смотря на вечернее небо и ощущая ладонь Джирайи, сжимающую ее, а также его сердцебиение за спиной. Казалось, ничего не может испортить этот момент. — Так значит, ответ на мой последний вопрос все-таки «да»? — ехидно прищурился мужчина, и девушка почувствовала, что ее глаз начинает дергаться. Цунаде, которая в этот момент спокойным прогулочным шагом направлялась к дому ученицы, могла наблюдать весьма интересную картину, как из окна Ами, явно не по своей воле, вылетел Джирайя и приземлился на пятую точку прям под ноги Пятой. — Я тебя сейчас на котлеты порублю! — высунулась голова девушки из окна, и тут же стушевалась, увидев свою наставницу. — Цунаде-сама, извините… Женщина лишь ухмыльнулась, подавая руку своему другу и показывая тому кулак. — Ничего-ничего, раз уж ты моя ученица, то в твои обязанности входит устраивать ему хорошую трепку, когда меня нет рядом.