Call me fighter

Цунаде сидела за своим столом, нервно посматривая в окно после полученных известий с границы. Неужто утренний орел оказался фальшивкой? Или, как иначе она могла объяснить тот факт, что две птицы с одного и того же поста приходят с абсолютно разными новостями? Как оказалось, на точке наблюдения все было спокойно, но кому понадобилось так глупо шутить — Цунаде не могла понять. Можно было бы предположить, что целью являлось выманивание сильных шиноби из деревни, но тогда почему пока в Конохе все так спокойно? Пятая перевела взгляд на свои руки, вспоминая нагрянувшего к ней в гости, донельзя довольного отшельника, который наотрез отказывался объяснять причину своего хорошего настроения. — Нет, Джирайя, я, конечно, рада, что твоя депрессия, длившаяся последние недели, ушла, но я очень надеюсь, что ты ничего плохого не натворил, — упрекнула она его тогда, на что тот лишь хитро прищурился, но тут же поспешил поднять основную тему, которая и была целью его прихода. А тема была не из легких, хоть и назревала уже достаточно давно среди их небольшой «семьи». Рано или поздно, на той или иной миссии, но за Орочимару могли прийти, ведь судя по словам девушки, Кабуто уже узнал, что его наставник жив, остальное было лишь вопросом времени. И в этой ситуации ей понадобится сильный защитник, который будет всегда рядом. Несмотря на недовольные протесты Джирайи, Какаши, все же, был капитаном ее команды, с которым Ами, в целом, стала неплохо работать сообща. Потому ввести его в курс дела, чтобы, при необходимости, он встал на ее сторону, если эта информация просочится в люди — было необходимо, и это признал даже отшельник. И все же, ситуация с утренним орлом напрягала Цунаде, отчего она не могла спокойно заняться делами вплоть до самого вечера. Дверь в кабинет Хокаге с грохотом отворилась, и Какаши зашел внутрь грузным шагом, придерживая все еще саднящую после сражения руку. За ним понуро зашли его ученики, и Пятая ощутила, как по спине пробежал неприятный холодок от их вида. — Какого хрена, Какаши?! Здесь тебе не проходной двор, на кой черт ты завалился сюда сразу после миссии, да еще и в таком состоянии? Что случилось, кто тебя так? — Ами. — Что? Что стряслось? С границы прислали орла и сказали, что вы приходили к ним, но у них ничего не произошло, я чего-то не знаю? Неужто ты решил поприставать к моей ученице, и она тебя… Женщина запнулась на полуслове, когда копирующий ниндзя медленно поднял на нее горящий яростью взгляд, давая понять, что ему сейчас не до шуток. — Вы чего-то не знаете? Вы чего-то не знаете?! Видимо, очень много всего. Например, то, то ваша любимая ученица — сосуд для Орочимару! Вы же такая великая куноичи, тогда как так вышло?! Как вышло так, что в ней спрятан один из сильнейших нукенинов в истории, которого считали погибшим? И вы наивно полагаете, что она по счастливой случайности нашла в себе силы сопротивляться ему? — Какаши почти сразу перешел на истеричный крик, не дав вставить Пятой и удивленного возгласа, пока его голос чуть не сорвался. — Вы хоть знаете, какие траты потерпела Коноха во время его последнего нападения? Хотя, куда уж вам, вы сразу после этого пригрели ту тварь у себя, слепо обучая своим техникам, пока Орочимару выжидал момент, чтобы напасть. Цунаде ощутила, как под ложечкой неприятно засосало от плохого предчувствия. «Черт возьми, мы буквально сегодня обсуждали с Джирайей то, что пора ввести Какаши в курс дела. Неужели мы… Нет, мы не могли опоздать» Хокаге поняла, что начинает закипать от того, что абсолютно не понимает ситуации, и в особенности от тона, коим этот мелкий паршивец с ней разговаривал. — Мы можем обсудить это чуть позже, где Ами? — Вы хотите спросить, где Орочимару? — холодным тоном ответил парень, и Пятая начала вытягиваться в лице, понимая, что Хатаке, видимо, перекрутил все именно так, как она и боялась. — Какаши, — надрывным голосом позвала Хокаге, впиваясь в него взглядом. — Где. Моя. Ученица? — Ее, то есть его, забрали Акацуки. Женщина откинулась в кресло, ощущая легкое головокружение и хватаясь за голову в попытке переварить услышанное. — Скажи, что ты сейчас шутишь. Скажи, что ты не серьезно, ради всего святого. В этот момент за окном послышался тихий шелест, и в комнату впрыгнул тот, кому Цунаде была рада меньше всего. Отшельник был в превосходном настроении, сверкая своей улыбкой направо и налево, и думая, какую же пошлую шуточку отпустить в первую очередь. Он буквально летел в резиденцию Хокаге, узнав, что седьмая команда вернулась с миссии уже к вечеру. Этот день прошел для него в беспамятных метаниях, когда он, забываясь, зарывался носом в постельное белье, хранящее остатки запаха ученицы, и ощущал, как на него накатывает возбуждение при воспоминаниях их совместной ночи. Он лежал, мягко поглаживая подушку и не смея нарушать вмятину, оставшуюся от ее головы, чувствуя неутолимое желание вновь увидеть Ами под собой, ощутить ее податливое тело и вкус мягких и нежных губ. Он понял, что эта ночь сорвала в нем все рычаги, печати и тормоза, которые он был не силах восстановить внутри, да и не сильно этого хотел, если быть до конца откровенным. Он ждал ее возвращения, как не ждал, наверное, ничего в своей жизни. Он чувствовал себя рабом, на которого надели ошейник с поводком, ощущал, что власть его ученицы над ним стала безграничной, когда она шептала о том, что принадлежит ему. Но он не был против. Понимал, что готов был достать ей звезду с неба или начать войну, лишь бы ощутить ее ласковые прикосновения. Потому, он так спешил в резиденцию, с нервным ожиданием желая посмотреть в глаза Ами, и увидеть там те же чувства, что и у него. — Ну и… Где же моя ученица? — спросил он, хитро прищуриваясь и опираясь плечом на оконную раму. В кабинете повисла звенящая тишина, и мужчина увидел, как Наруто с Сакурой стыдливо прячут глаза, а Цунаде смотрит на него каким-то странным взглядом. Улыбка стала медленно сползать с его лица. — Где Ами? Ветер тихо всколыхнул занавески, обдувая его лицо, ставшим внезапно ледяным воздухом, и Джирайя чуть ударил по стене кулаком, привлекая к себе внимание. — Что, черт возьми, происходит, мне может кто-нибудь ответить? — Мы с ней сражались, а затем ее забрали Акацуки, — ответил Хатаке, с неким злорадством замечая, как бледнеет лицо отшельника при этих словах. — Да, как иронично вышло, мне уже второй раз в жизни пришлось использовать чидори на дорогой мне девушке из-за того, что в ней сидит злобная тварь. Никто не заметил, как это произошло, лишь пара документов мягко соскользнули со стола Хокаге, задетые незаметным потоком воздуха, но уже через мгновение Какаши оказался прижат к стене отшельником. Шею Хатаке опасно сдавливала рука Джирайи, пока тот хрипел, пытаясь вдохнуть немного воздуха. Он встряхнул его еще раз, чуть разжав хватку, и припечатав головой к стене с глухим стуком, отчего по штукатурке начали расползаться трещины. — Повтори, что ты сейчас сказал, — в его голосе слышалась нескрываемая угроза, и у Сакуры в этот момент промелькнуло даже некое восхищение. «Насколько же сильной должна быть связь наставника и ученика, чтобы лишь при одном упоминании о каком-то вреде, учитель впадал в такую ярость, стараясь защитить свое дитя?» — подумалось ей. — Я сказал, что двое саннинов упустили своего давнего друга, находящегося все эти годы в теле вашей мнимой ученицы, что ставит под сомнение верность Цунады деревне, или, на крайний случай, ее уместность на данном посту. Джирайя с силой ударил Какаши под ребра, отчего тот с надрывно закашлялся, ощущая неприятный металлический привкус во рту. — У тебя есть еще одна попытка, сопляк, чтобы правильно сформулировать, что произошло. — Эро-сеннин, нет! — крикнул Наруто, и мужчина удивленно обернулся, окидывая взглядом ученика. — Он не лжет, все так и было, я… Мы сами видели ее глаза. — Вы не знаете, что вы видели! — рявкнул отшельник, и Какаши тихо захрипел под ним. — Так вы знали? Все это время вы знали об этом и умалчивали? Привели сюда, скрывая правду ото всей деревни?! — Все сказал? — прозвучал тихий голос Пятой, и все услышали, как опасно хрустнул в ее руках карандаш. — Хирузен знал об этом, знал еще три года назад, когда нам с Джирайей пришлось взять ее под свое крыло. — Но… — Орочимару никогда не управлял ее телом, кроме одного единственного раза, когда только вселился в нее, пытаясь завладеть разумом. Какаши безвольно повис в руках Джирайи, и тот опасно зарычал, приближая к нему свое лицо. — Назови мне хоть одну причину, чтобы не убить тебя прямо здесь, щенок. — Я не знал… — Ты мог хоть раз за всю свою гребаную жизнь включить мозги, Какаши! — в очередной раз приложил его о стенку отшельник. — Джирайя, остановись! — крикнула женщина, понимая, что ее друг может в гневе переломать Хатаке все кости, даже не заметив этого. Мужчина расцепил запястья, давая возможность копирующему ниндзя выскользнуть из его рук и медленно опуститься на пол. Какаши облокотился на стену, чувствуя, как силы покидают его. Важная мысль, крутившаяся на подкорке его сознания, не желала показываться на глаза своему хозяину, ведь он уже начал понимать. Понимать, что здесь все не так просто и, возможно, он опять совершил ошибку ценой в чью-то жизнь из-за своей глупости. — Сядьте все, нас ждет очень долгий разговор, — произнесла Пятая. — Я не буду сидеть, пока Ами в руках у этих… — Нет, ты сядешь, — понизила голос Пятая, встречаясь с гневным взглядом своего друга. — Я сказал, что не буду сидеть, сложа руки, — кинул он, на ходу разворачиваясь к выходу. Громкий треск заполонил всю комнату, и мужчина обернулся, с удивлением замечая разломанный напополам стол Хокаге, над которым возвышалась сама она, тяжело дыша и с угрозой смотря на Джирайю. — Отсюда никто не выйдет, пока я этого не скажу. Это приказ. — Плевал. Я. На твои. Приказы, — прошипел Джирайя, гневно сжимая кулаки, и Цунаде закрыла глаза, ощущая непрошенную влагу на ресницах. — А ты, как был гребаным эгоистом, так и остался, да? Я ведь тоже потеряла ученицу! — сорвалась на крик женщина, и все в комнате неуютно поежились, понимая, что стали свидетелями чего-то слишком личного. — Она была мне… — Я знаю, кем она была тебе, — перебила его Пятая, не желая слышать об этом вслух. Конечно, она все понимала. Видела, как девушка смотрит на своего наставника, думая, когда никто не видит. Замечала, с какой нежностью и трепетом касался ее мужчина, прикрываясь своими вечными шутками. Буквально чувствовала, как громко и тяжело бьются их сердца, когда они смотрели друг на друга, пытаясь скрыть свою боль, не только друг от друга, но и от себя. Но она этого не принимала, и принимать не хотела. Ами стала ей дочерью, тем, кто пошел бы по ее стопам в будущем. Как могла она представить ее с кем-то, вроде Джирайи? Как могла спокойно смотреть, вспоминая, как друг детства, ровесник столь интимно касался руками ее ученицы во время того чертового танца? Очевидно, что она не могла допустить подобного. Цунаде надеялась, что это лишь временное влечение, которое со временем вернется на круги своя, и они станут семьей, как и раньше. Но время шло, а невидимая стена укрепляющихся чувств и заботы друг о друге становилась все более явной, однако сейчас ей было абсолютно все равно на это, ведь вопрос жизни ее ученицы стоял превыше всего. — Я знаю. И ты знаешь, что она была мне, как дочь. И именно поэтому, ты обязан понять меня. Думаешь, я не хочу сорваться с места, отправившись на ее поиски? Думаешь, я не чувствую себя загнанной в клетку? Я тоже теряла любимых людей, так что не смей выходить из этого кабинета, выражая неуважение к моим потерям. Мужчина тяжело дышал, и его грудная клетка тяжело вздымалась и опускалась, пока он сверлил дырку в своей подруге. Повисла тишина, и они схлестнулись взглядами в поединке, в котором он уступил ей. Джирайя в два шага пересек комнату в одну сторону, затем обратно, мечась, как загнанный в клетку зверь, и, в конечном счете, замахнулся и разбил стеклянный шкаф, чувствуя затапливающее его отчаяние. Он уперся лбом в осколки полок, что неприятно царапнули кожу, и находившиеся в комнате резко выдохнули, не в силах вымолвить ни слова, увидев, как его плечи затряслись. Наруто сделал несмелый шаг в его сторону, не имея возможности заставить себя подойти к наставнику. Узумаки никогда не видел его таким. Отшельник всегда был полон наглости и веселья, отпуская шутки даже в самые неуместные моменты и передряги. Он умел быть серьезным и могущественным, и Наруто знал, что саннин был одним из самых сильных ныне живущих шиноби. Но сегодня он увидел наставника совершенно в другом свете. Ярость, читавшаяся в его взгляде, когда он прижимал Какаши к стенке, была для джинчурики в новинку. Но даже это не удивило бы его после того, что ему пришлось наблюдать в эту самую секунду. Слабость и бессилие. Он видел отшельника в разных состояниях, но мог ли Наруто предположить, что однажды ему придется лицезреть учителя сломленным? Кем-кем, а слабым Джирайя не был никогда, и Узумаки и представить себе не мог, что пропажа ученицы могла настолько сильно повлиять на его наставника. Его плечи все еще тряслись, и Наруто ощутил ком в горле, который никак не удавалось сглотнуть. «Господи, какой же я идиот…» — пронеслось в мыслях у Наруто. — Я хочу знать все, каждую деталь, — послышался тихий шелест со стороны наставника, и джинчурики вздрогнул от того, каким чужим голосом тот произнес эти слова. — Джирайя, — подала голос Цунаде. — Мы должны рассказать им первыми, так будет правильно. — Правильно? — Я тебя прошу, нет, умоляю: ты сейчас нужен мне в здравом уме. Мужчина глубоко вздохнул, отрываясь от шкафа и поворачиваясь, как ни в чем ни бывало. — Начинай ты. — Да, ты прав. Присядьте, пожалуйста. Наруто с Сакурой, как по команде, сели на подкосившихся ногах на диван, и Цунаде перевела взгляд на Хатаке, который не особо осознанным взором уставился в точку перед собой, сидя на полу. — Какаши? Он махнул рукой, показывая, что слушает, и Пятая слегка прокашлялась, ощущая, что голос стал внезапно каким-то сиплым. — Мы с Шизуне путешествовали на протяжении нескольких лет и в ту ночь остановились в небольшом городке Токай. Как раз под вечер в этом же городе внезапно появилась девушка, со слов очевидцев, буквально свалилась из ниоткуда, а ее тело излучало очень сильную чакру. Она расходилась из нее волнами, а сама девушка истошно вопила от боли, видимо, не имея возможности контролировать или сдерживать свою энергию. Когда я к ней приблизилась — все ее тело было покрыто ужасными кровоточащими ранами, и она обратилась ко мне голосом Орочимару. Я действовала интуитивно, испугавшись за то, что это действительно может быть Змей, и использовала на ней запечатывающую технику, после чего девушка отключилась. На следующее утро она пришла в сознание и рассказала о себе. Она была из другого мира. — Что значит, из другого мира? — Похоже, что Орочимару работал над некой способностью, которая помогла бы продлить ему жизнь, переселяясь из одного тела в другое. А затем, он совместил ее с чем-то вроде техники обратного призыва, имея возможность отозвать свою душу к какому-то из своих сосудов, если оно находится в другом мире. Видимо, одним из его сосудов была девушка. До сих пор точно неизвестно, почему именно тот мир, почему именно она, и как у нее оказалась настолько мощная чакра. По крайней мере, он объяснял это тем, что люди из ее мира многие века не использовали внутреннюю энергию, и она просто накапливалась в них с каждым поколением. Знаю, что это звучит ужасно глупо и неправдоподобно, но другой версии у нас не было. — Почему вы стали ее обучать, зная, что в ней запечатан опасный нукенин? — Я планировала отвезти ее в деревню, затем приехал Джирайя и так же стал убеждать меня в этом, но… — Но она обладала какой-то необычной тягой, которая вызывала сильное желание оберегать ее, — перебил отшельник, кидая взгляд на Цунаде. — Верно? — Да, верно. Она рассказала о своем прошлом, о том, что росла без родителей, о том, как Орочимару убил ее брата ее же руками. И, конечно, это все выглядело бы все еще подозрительным, если бы не ее сны. — Сны? — Да. Змей связал ее с этой техникой задолго до того ключевого экзамена чуунинов, и с того момента, она стала видеть сны. — И какие же сны? — О вас. О Конохе. О жизни Наруто, Сакуры, Какаши, и всех остальных. В первые дни чакра постоянно выходила из-под контроля, а Орочимару буквально сводил ее с ума. Она больше походила на бомбу замедленного действия, оказавшись в мире, полным странностей, но слишком сильно боялась боли, которую ей приносит ее же сила. Помню, как поначалу ее органы выжигались почти полностью от кипящей чакры внутри, и я даже не знаю, что смогло ее заставить захотеть обучаться после этого, но единственное, что удерживало ее сознание на плаву долгое время, были именно вы. Она так рвалась к тренировкам, хотела обрести силу лишь для того, чтобы прийти сюда и добиться вашего расположения. Чтобы Наруто позвал ее с собой в раменную, чтобы Какаши трепал по волосам, высказывая одобрение, чтобы Сакура мило улыбалась, общаясь с ней. Она так сильно мечтала об этом… В комнате повисла напряженная тишина, и Цунаде всхлипнула, когда ее голос мимо воли перешел на хриплый шепот, все же горько улыбаясь, вспоминая первые недели с девушкой. — Ее имя звучало странно для нашей речи, и тогда я предложила ей имя «Ами». Мне показалось это самым правильным из того, что я могла сделать. Я связалась с Сарутоби-сенесеем, и он одобрил ее обучение, с условием того, что я буду внимательно следить за ней. И потянулись месяца тренировок. Иногда приезжал Джирайя, помогая ей, и, честно говоря, он привнес в ее тренировки очень много. В конце концов, из меня никудышный наставник. — Так те дни, когда вы покидали меня во время нашего путешествия…? — подал тихий голос Наруто. — Да, в те дни мы обычно останавливались в одном и том же городе, что и Цунаде с Ами, и упорно занимались с ней в это время, — теперь пришло время срываться голосу Джирайи, когда он вспомнил ту волшебную поляну, сейчас казавшуюся лишь издевкой его больной фантазии. Мужчина склонил голову, касаясь уст пальцами, проводя по ним шершавыми подушечками, пытаясь вспомнить вкус ее губ, что сейчас казался горько-сладким. Он понял, что отдал бы все, что имел сейчас — лишь бы вернуться туда, на ту поляну, прижать к себе девушку и больше никогда не отпускать. Знал, что смог бы изменить многое, не допустить всей той боли, что она пережила, не допустить своих же ошибок по отношению к ней, и тогда все было бы иначе. Тогда все было бы совершенно по-другому. Отшельник резко выпрямился, поворачиваясь лицом к окну и вдыхая полной грудью, ощущая резкую нехватку воздуха. В груди жгло так, как не жгло никогда, ни на одном сражении. Даже та боль, которую он ощущал во время войны, находясь при смерти, ни шла ни в какое сравнение с тем, что полыхало у него в сердце сейчас. Он был готов расплакаться. Черт возьми, он был готов дать волю эмоциям прямо перед всеми, как желторотый юнец, не думая о последствиях. Вот, как ему было больно. Он еще раз глубоко вдохнул, сжимая рукой ткань кимоно на груди, желая стянуть с себя всю одежду рывком, что столь удушливо липла к телу, как вторая кожа. — Джирайя? — Продолжай, — хриплым голосом сказал отшельник, не желая показывать всем остальным свою слабость. В конце концов, все в этой комнате теряли кого-то близкого. В конце концов, мир двигался дальше, а Ами должна была быть все еще живой, и он намеревался найти ее, во что бы то ни стало. Даже если ему понадобится перебить всех Акацуки в одиночку. — Затем мы отправились в Суну, в которой пост Казекаге как раз занял Гаара, — продолжила Цунаде. — Так как у страны Песка были дипломатические отношения с Конохой, она приняла нас. Сперва неохотно, так как юный джинчурики подозревал Ами, но затем они сблизились, стали хорошо общаться, и Гаара очень помог ей найти себя. Он первый, кроме нас с Джирайей, открыл для нее свои объятия, впуская в свою семью, и со временем даже Темари с Канкуро полюбили ее. Гаара знал о нашей тайне. — Знал?! — вскинулся Наруто. — Но почему?! Почему вы держали нас в неведении столько времени, почему бы просто не рассказать всем. — Потому что ты глупый наивный мальчишка! — повысил вдруг голос Джирайя. — Даже не смотря на мое с Цунаде покровительство, все равно нашлись бы люди, которые боялись бы ее. — Но ведь она страдала и сражалась за них! — Ровно так же, как и за тебя, — отшельник, вероятно, впервые позволил себе обратиться к своему ученику столь холодно, впрочем, тут же немного успокаиваясь. — Не все такие открытые и добрые, как ты, мой милый Наруто. Мы планировали рассказать Какаши. После этой миссии. Он кинул тяжелый взгляд на Хатаке, и тот съежился взором, утопая в плескавшейся там боли, которую никогда раньше не видел. «Господи, что же я натворил…» — Какой же теперь из меня открытый и добрый человек? — послышался тихий голос Наруто. — Я так сильно ненавидел людей, которые не давали мне шанса на то, чтобы открыть им свою истинную душу и в итоге сам стал таким же. Как так вышло… Она ведь просила меня… Она умоляла меня выслушать. — Наруто, не смей винить себя в этом, — подал голос Хатаке. — Это я заставил вас слушать меня, я упомянул про Саске, зная, что тебя это заденет, значит, и вина лежит на мне. Цунаде встала, разбирая куски разрушенного стола и доставая оттуда бутылку воды. Она сделала несколько глотков, чувствуя, что ее силы на исходе. — А дальше ничего нового. Ее миссии в Суне с Темари и Канкуро, в один критический момент, она смогла придать своей чакре форму, тем самым использовав технику Семи священных клинков. — Но что с ее каналами чакры, почему они такие? — Это так же доподлинно неизвестно. Каналы разрушены, а чакра похожа, скорее, на адский огонь. Честно говоря, я всего пару раз видела, когда она высвобождала ее полностью, но могу с уверенностью сказать, что она превосходит по мощи даже твою, Наруто. Но какая разница в чакре, если она не может использовать ее в купе с техниками. Жаль было, конечно, что пропадал такой потенциал, но, несмотря на это, она все же добилась хороших результатов. Мне пришлось поставить печать Бьякуго, потому что раны на ее теле стали просто невыносимыми. Она хотела сражаться с помощью чакры, но это приносило ей огромную боль. Да что уж там, Бьякуго так и не смог помочь ей справиться с этой адской болью, но хотя бы это перестало наносить ей смертельные травмы. Затем смерть Гаары, и вот Ами уже использует все пять клинков, догоняя по уровню этой техники младшего брата моего деда. — Цунаде-сама, — подал хриплый голос Какаши, с ужасом смотря на Хокаге, понимая, что ситуация принимает еще более скверный оборот.- У нее было семь клинков. — Что? Когда? — Когда я… — он сделал глубокий вдох, думая о том, что сказать это вслух еще раз — подобно харакири, но все же резко выдохнул, вскидывая взгляд на двух саннинов. — Когда я попытался убить ее с помощью чидори, меня откинуло ударной волной в последний момент. Вокруг Ами образовался кратер, ее чакра носилась с бешенной скоростью, в итоге сформировавшись в семь клинков. — Ты что-то путаешь, Какаши, этого не может быть. — Я тоже видела, — тихо сказала Сакура, боясь привлечь гнев Хокаге за то, что перебивает ту. — Нет, это невозможно… Даже Тобирама не смог… — И все же, я уверен, что не ошибаюсь, — сказал Какаши. — Если ты говоришь, что Ами забрали Акацуки, то это очень плохо. С другой стороны, если у них нет сильно сенсора, то никакая важная и секретная информация до них не дойдет. — При всем уважении, Цунаде-сама, речь идет об опасных преступниках, которые, вероятно, являются мастерами пыток, так что… Со стороны Джирайи послышался смех, похожий скорее на птичье карканье из-за его хрипоты. — Когда дело касается пыток, я не знаю человека, в молчании которого больше всего был бы уверен. — Но, Джирайя-сама, дело же не только в сильной воле. — Какаши, — резко оборвал его отшельник. — Она три года мучилась от кошмаров, которые насылал на нее Орочимару, испробовав всевозможные способы пыток на ней. Представь, что ты находишься в бесконечном гендзюцу, выхода из которого просто нет, и этот зацикленный ад повторяется раз за разом, из ночи в ночь. Хатаке передернул плечами, вспоминая кровавые глаза Итачи и его гендзюцу, и сглотнул, в ужасе расширяя глаза. — Так ее ночные кошмары… — Верно. — Но, Джирайя, — подала голос Цунаде. — Ты не прав, это длилось не все три года. — Все. — Но… — Цунаде! Есть вещи, о которых она не рассказывала даже тебе. Не потому, что не доверяла, а потому что не хотела тебя расстраивать лишний раз. Считала себя обузой для тебя и так, чтобы грузить еще и своими переживаниями. — Но почему… — всхлипнула Цунаде, с силой сжимая руки и прерываясь на полуслове. — Спустя несколько месяцев после прибытия сюда, Ами начала медленно сходить с ума. Орочимару не оставлял ее ни на секунду каждый день, и она просто поняла, что у нее не хватает сил сдерживать его сущность внутри. Он проникал в ее сознание, становясь внутренний голосом, который твердил делать ужасные вещи. Однажды она призналась мне в этом, говорила, что боится причинить тебе боль или вред, поддавшись Змею, и тогда они пошли на сделку, которую он затем, впрочем, нарушил. — Джирайя. — Что? — Если он был так близок к тому, чтобы сломить Ами, почему не сделал этого, предложив вместо этого сделку? — подала вдруг голос Хокаге. Мужчина пожал плечами, он никогда об этом даже не думал. — Какое это имеет значение? — Ами в последнее время вела себя достаточно странно, может, есть еще что-то, чего мы можем не знать. — В любом случае, нам нужно найти ее. Если что-то пойдет не так… Если Ами не сможет ему противостоять, мы не выиграем в этой битве. — Почему? — подал голос Наруто, все еще не понимающий масштаба той катастрофы, которую собственноручно создал. — Потому что Ами наблюдала за Конохой много лет из своих снов. Она знает все ваши преимущества и все слепые зоны. Нам не сыскать худшего противника, но… Но все будет хорошо. Она сможет ему противостоять. Сможет с ним бороться, ведь так? Ведь так, Джирайя? — Цунаде-сама, это уже была не Ами, — тихо сказал Какаши. — В каком смысле? — Я видел ее глаза, это бы не ее взгляд. — Ты не можешь этого знать. — Может, и не могу, но она хотела убить меня, в ее глазах было столько ненависти, сколько я никогда не видел, будто бы вся эта ярость принадлежала не ей. Цунаде в сотый раз за день горько вздохнула, чувствуя безмерную усталость, и лишь сейчас на нее стало накатывать понимание произошедшего, в звенящей тишине, которой наполнилась комната. Ее ученица пропала. Ее девочка, ее Ами оказалась в плену у убийц. Пятая склонила голову, не в силах даже представить, что она может потерять ту, кто стала практически дочерью. Ее уста предательски задрожали, и Цунаде ощутила солоноватый привкус на губах. Горячие слезы начали беспрестанно катится по ее щекам, и Джирайя отвернулся, чтобы не видеть этого. Он хотел бы поддержать подругу, да не мог. Ведь в душе стала зарождаться темная воронка, утягивающая внутрь все те живые чувства, что привнесла в его жизнь девушка. Цунаде устало провела по лицу, стараясь все же держать лицо перед подчиненными. В конце концов, она была Хокаге и не имела права так себя вести из-за неприятностей. Неприятностей? Это нельзя было назвать неприятностями, ей хотелось закрыть глаза, чтобы открыть их сегодняшним ранним утром и остановить неизбежное. Но сделанного не воротишь. Она кинула ядовитый взгляд на Какаши, сдерживая внутренний порыв, чтобы хорошенько прочистить ему мозги самым доступным образом, но во время отвела глаза. — Скажи мне лишь одну вещь, Какаши, — подала тихий голос женщина, смотря куда-то в сторону потухшим взглядом. — Ты же гений своего поколения, легендарный ниндзя, прославившийся умением принимать самые правильные решения даже в критичных ситуациях. Как так вышло? Что заставило тебя так сильно облажаться, даже не подумав о том, что ты можешь быть неправ? Какаши резко выдохнул, внезапно очень трезво осознавая, что заставило его позволить эмоциям всего на мгновение взять контроль над холодным умом и испортить все к чертям. Он кинул мимолетный, немного неуверенный и испуганный взгляд на Джирайю и тут же прикусил себе язык, замечая, что тот как раз смотрел на него в упор, видимо, так же заинтересовавшись истинным ответом. Отшельник, казалось, подавился воздухом, и Хатаке даже на мгновение зажмурился. Он понял. Джирайя все понял. Какаши не было страшно за себя или свою жизнь, ему не было боязно от того, что легендарный саннин встал, медленно приближаясь к нему под удивленные взгляды остальных. Ему было страшно посмотреть в глаза отшельника. Было страшно взглянуть в них и увидеть там лишь боль и ярость, которые возникли там из-за его глупых предрассудков. — Ты… — тихо прозвучал дрожащий голос Джирайи, и все в комнате напряглись, видя, как руки отшельника окутала голубоватая чакра. — Ты, кусок дерьма, хочешь сказать, что сделал это из-за сегодняшнего утра? Он схватил Хатаке за грудки, одной рукой отрывая от земли и хорошенько встряхивая. — Решил устроить сцену ревности, а, мелкий подонок? Да кем ты себя возомнил?! — взревел мужчина. — Джирайя, успокойся! — вскрикнула Цунаде, подмечая, что не помнит, когда видела последний раз своего друга в таком состоянии. — Прошу, отпусти его. — Отпустить? — зло усмехнулся мужчина. — Да пожалуйста. Он двумя шагами пересек комнату, выставляя руку в окно и вышвыривая Какаши на улицу, тут же выпрыгивая за ним следом. Пятая грязно выругалась, сжимая кулаки от досады, и последовала за ним вместе с седьмой командой. — Джирайя-сенсей, не надо! — выкрикнул Наруто, увидев, как отшельник сидит верхом на безвольно лежащем Какаши и просто бьет его по лицу. Без чакры. Без ниндзюцу. Вымещая на нем всю злость и боль, которую ему еще придется пережить по вине копирующего ниндзя. — Джирайя, прошу, остановись! — в отчаянии выкрикнула Хокаге, привлекая внимание проходящих мимо людей. — Пожалуйста. Но отшельник никого не слышал. Он вспоминал слезы на глазах Ами, когда она боялась открыться кому-то. Вспоминал, как она обхватывала себя в защитном жесте руками, думая, что ее все ненавидят. Вспоминал, сколько страданий она перенесла ради седьмой команды, терпя всю ту боль и насилие, которое приносил ей Орочимару. Он думал об этом, нанося отточенными движениями удары, глядя прямо в глаза Какаши, который, почему-то, даже не сопротивлялся, видимо принимая его злость, как наказание. Он чуть приподнял Хатаке за край жилета, занося руку для очередного удара, и в какой-то момент осознал, что не может пошевелиться. — Нара, — прошипел он, обнаружив тени, обвивающиеся вокруг его руки. — Прочь с дороги. — Простите, Джирайя-сан, но я слушаю приказы Хокаге-сама, — прозвучал тихий, но уверенный голос Шикаку. — Не лезь не в свое дело, — прорычал он, и путы с его тела начали медленно сползать под напором отшельника. — Джирайя, — негромкий голос, сопровождавшийся тихими всхлипами его подруги, влетели прохладным сквозняком в его сознание, слегка приводя в чувства. Он расслабил руку, чувствуя, как тени неуверенно сползают с его тела, и встал, чуть пошатнувшись на месте. — Спасибо, Джирайя. — Это не означает, что я закончил с этим ублюдком. Чего столпились? Давно шоу не видели?! — зло кинул отшельник в сторону пары зазевавшихся шиноби, что с любопытством глазели на столь непривычную глазу сцену, но тут же поспешив ретироваться с места потасовки. — Шикаку, пройдем со мной, у нас неприятные новости, — тихо, но твердо сказала Пятая, не позволив голосу предательски дрогнуть. — Цунаде-сама, что может быть неприятнее, чем вот это? — он неопределенно обвел рукой еле дышащего Хатаке, к которому уже спешили его ученики. Хокаге протяжно вздохнула, сжимая пальцами переносицу и мечтая о том, чтобы влить в себя уйму алкоголя сегодня на ночь и забыться долгим беспамятством в одиночестве. — Сакура, Наруто, отведите Какаши в больницу, сейчас на смене должна быть Шизуне, объясните ей ситуацию в двух словах. Она знает… Знает все подробности про Ами, — начала отдавать распоряжения Цунаде, тут же возвращаясь к своей должности Хокаге. — Шикаку, ко мне кабинет, там, правда, небольшой беспорядок. Джирайя, от меня ни на шаг, иначе я лично упеку тебя за решетку, как изменника деревни за подобные действия. Отшельник резко выдохнул, замечая выражение полного недоумения на лице Нара, которое возникало там довольно редко. — Цунаде-сама, что стряслось? — Нам нужно созвать совет, — ее голос звучал надломленно, но уверенно. — Только те шиноби, которым мы доверяем. — Все настолько плохо? — Мы должны добавить миссию первой важности для всех, кто отправляется на какие-либо задания. Выслеживание и поимка членов Акацуки за похищение нашего шиноби. — Ами.? — тихо спросил Шикаку, быстро сложив пазл в голове. — Да. — Прямо сейчас? — Пусть будут через тридцать минут у меня в кабинете. — Хорошо, Цунаде-сама. Шикаку тихой тенью вспрыгнул на соседнее здание, гадая, что же все-таки произошло, но зная, что так или иначе получит ответ очень и очень скоро. И что-то ему подсказывало, что этот ответ ему не понравится. Пятая смотрела в ночное небо, стоя плечом к плечу рядом с отшельником, который выглядел каким-то опустошенным. — Они узнают, на что бывает способна воля Огня, если попытаться затушить наше пламя своими жалкими сквозняками. Они познают пожары и пепелища костров, которые придут за ними и найдут их, где бы то ни было, Джирайя. — А если Какаши все же был прав? Ты сможешь выполнить свое обещание? — прозвучал безучастный голос друга, который, казалось, ее даже не слушал. — Какое обещание? — Которое ты давала Сарутоби-сенсею, тогда, три года назад. Ты сможешь убить ее, если понадобится? — он перевел на нее пустой взгляд, и женщина вздрогнула, смотря на него. — Мне не придется… Вот увидишь, она справится с ним. — Хотел бы я быть в этом уверен после того, какой самосуд решил свершить над ней Какаши. — О чем шла речь, когда ты сказал про сегодняшнее утро? Что заставило его поступить так? — Он пришел ко мне утром, чтобы сообщить о миссии, — повернулся к ней мужчина, понимая, что скрывать что-либо нет смысла. — И что? — И Хатаке понял, что Ами была у меня. — Почему она была у тебя? — подняла удивленный и чуть подозрительный взгляд Пятая, и Джирайя окинул ее нечитаемым взором, думая о том, действительно ли она не понимает, о чем речь, или просто не желает принимать это. — Черт возьми, потому что мы переспали с ней этой ночью, Цунаде! И Какаши это понял. Ты это хотела от меня услышать? Может, тебе в подробностях расска… Громкая пощечина хлестким ударом коснулась его лица, прерывая желчную речь, и мужчина устало вздохнул, чуть касаясь щеки. — Как ты посмел? — прошептала женщина, прижимая свою руку к груди. — Как ты мог… — Я не буду выслушивать твои наставления, Цуна, — тихо сказал мужчина. — Я знаю, что не имел права на это, знаю, между нами непозволительно большая пропасть в возрасте и статусе. Я также знаю, что, вероятно, она бы рано или поздно оставила меня одного с разбитым сердцем, осознав, что у нас с ней не может быть будущего. Но я ни о чем не жалею. — Я ненавижу тебя, — тихо прохрипела женщина, делая от него шаг в сторону. — Слышишь? Ненавижу. Она была самым святым, что осталось в моей жизни. — Почему ты считаешь, что она не была чем-то святым и в моей? — Да потому что ты, как всегда, все испортил! — Я? Ты хоть слышишь, что говоришь? — Если бы не ты, она была бы счастлива с человеком, которого действительно любила! И тогда, ему не пришлось бы пытаться убить ее. Тогда, он бы все знал и не дал ее никому в обиду, а ты… Ты так много осуждал всех вокруг о неспособности защитить Ами, а сам не смог сберечь ее! Джирайя с болью смотрел на свою подругу, понимая, что не может осуждать ее за сказанные слова. Цунаде практически потеряла, вероятно, самого близкого ей человека. Да и, в конце концов, она была права. Права, как и всегда. Он не смог защитить ее. Не смотря на миллиарды сказанных слов и обещаний, не смотря на клятвы и заверения, что никогда не даст ее в обиду — он все же оказался слишком слаб для этого. Мужчина поднял взгляд к звездному небу, вспоминая, как любовался им предыдущей ночью, пока не увидел бредущую по улице ученицу. Он чуть улыбнулся, вспомнив, что она знатно отчитала его за ночное курение с утра, и тогда отшельник, подняв руки в примирительном жесте, хитро заявил, что не возьмет в рот и сигареты, пока она будет радовать его своим присутствием. Джирайя горько усмехнулся, выудив из кимоно пачку терпких самокруток, щелкнул зажигалкой и нервно закурил, вызывая удивленный возглас у Хокаге. Грубый дым полоснул его горло и легкие, будто бы немного отрезвляя ум, и он с досадой затушил окурок о землю. «Ты все еще со мной, Ами, ты все еще со мной…»