***
Ами сглотнула, но, даже несмотря на ту боль, которой подвергался ее разум, буквально разрываемый на две части, она чувствовала свободу. Ощущала, что, наконец, каждая мысль принадлежала лишь ей. Но жуткий смех Змея внутри не прекращался уже… Сколько? Она не знала. Не знала, сколько времени прошло со смерти Джирайи, но было практически все равно. Да, ей срочно нужно было в Коноху, но нутро буквально готово было молить о смерти любого, кто в следующий раз зайдет в ее темницу. Ами вновь провалилась в беспамятство, не осязая ни времени, ни пространства, а затем открыла глаза в темном, смутно знакомом помещении. Пыльный воздух окутал легкие, и девушка закашлялась, чувствуя неприятный холодок под кожей от созерцания лаборатории, которую не видела достаточно давно, еще со времен прежних ночных кошмаров, подсовываемых Орочимару. — Давно мы с тобой не развлекались тут, верно, мышонок? Девушка дернулась, поворачиваясь на самый ненавистный ей голос, и с презрением впиваясь взглядом в желтые глаза, с интересом наблюдавшие за ней. — Ты… Ты, сукин сын! — взревела девушка, намереваясь придушить Змея, но он, как и всегда исчез, чтобы через мгновение оказаться у нее за спиной. — Ты вновь забываешь, в чьих владениях находишься, верно? — Все это время, — девушка опустила взор на свои руки, вспоминая каждого человека, которого ими убила. — Все это время ты отравлял мне душу, подсовывал свои желания, свои помыслы, даже свои воспоминания, чтобы я… Чтобы я совершала это. Ами рухнула на колени, судорожно всхлипывая. — Но тебе ведь нравилось, разве нет? — Почему я, Орочимару? Почему выбор пал на меня? Да и на кого это — «меня»? Я даже не знаю, кто я… — Разве? Ты ведь уже все и сама поняла, так ведь? Мой милый, умный мышонок. Умный, но слишком слабый, чтобы сопротивляться хищнику. Да, все верно, правильно вспоминаешь. Орочимару хищно ухмыльнулся, постукав по своему виску, давая понять, что читает все ее мысли. И девушка вскинула глаза, лишь на мгновение, чтобы окунуться в те воспоминания, когда Джирайя сказал, вероятно, одни из самых ключевых слов. «— Мы так и не узнали его истинной силы, ведь он изучал членов величайших кланов. Это были очень смутные годы, конфликт с Учихами только начинал зарождаться и каждый подозревал друг друга. Многие из тех, кого ты знаешь, потеряли тех или иных родственников. Семьи, которые обладали тайными техниками или улучшенными геномами, например, старший брат Шикаку пропал, будучи уже джонином, троюродный брат Неджи, так же обладавший бьякуганом, отец Кибы, сестра Кушины» — Сестра… Кушина моя сестра? — Как близко был Джирайя к разгадке самой важной тайны его жизни еще тогда, верно? Девушка вскинула взгляд, пытаясь осознать услышанное. Если бы все сложилось иначе, у нее могла была бы быть семья. Если бы Ами жила здесь, как обычный человек, она точно смогла бы уберечь Наруто, и ему не пришлось бы страдать так много, она бы не посмела никому смотреть на него свысока. Ами сглотнула, ощущая, как горькая улыбка растягивается на ее губах. Все медленно, но уверенно становилось на свои места. Вот, почему она жертвовала всеми своими желаниями и помыслами. Вот, почему ее душа так сильно тянулась к этому светловолосому мальчишке. Вот, почему считала это своей судьбой, ведь так оно и было: от истинной крови и связей не убежишь. Да она и не хотела бы. Оберегать Наруто было важным для нее и до того, как она догадалась о кровных узах, а сейчас так тем более. Но что она могла сделать? Обещание, данное наставнику перед его смертью, сейчас казалось неисполнимым. Смертью Ами упала на одно колено, ощущая сильную боль в груди. Воздух вдруг стал внезапно вязким, и глаза вновь застелили слезы. Было больно. Так больно, что взгляд на секунду метнулся к груди, и девушка с трудом подавила желание вырвать к чертям собачьим сердце. Верить не хотелось от слова совсем, даже наоборот, было желание забиться в угол, поджать колени к груди и шататься из стороны в сторону, без остановки твердя о том, что это все неправда. Но Ами не была ребенком и уже давно. Потому возможности на то, чтобы убеждать себя в сладкой лжи, у нее не было. Но от этого осознания лучше не становилось, скорее наоборот. Как принять реальность, в которой не осталось твоей самой сильной опоры? Как продолжать несгибаемо идти к своему предназначению, если внутренний стержень раскрошен на мелкие осколки? Как поверить в себя и свои силы, если единственный человек, который безустанно убеждал тебя в этом — мертв? — Ты так и не ответил на вопрос, почему я? — О, это очень долгая история, впрочем, с тобой никуда не спешим мышонок, ведь так? Ами выдохнула, опуская глаза и чувствуя, что заперта в своей же клетке, ощущая, что у нее нет выхода из своей собственной головы и от этого накатывало отчаяние. Одной силы воли ей не хватит, чтобы избавиться от этой тюрьмы. Не хватит, как бы она не старалась. Но она не может предать его. Не может предать идеалы и веру своего сенсея, не после всего, что было. Не после того, как он оставил это бремя на нее. Это было единственным, что позволило бы ей бороться до последнего, поэтому она упрямо стиснула зубы. Она хотела знать правду. — А ты уверена, что та правда тебе понравится? — вновь прочитал ее мысли Змей, плотоядно улыбнувшись. — Говори. Я хочу знать все. Орочимару тихо рассмеялся, стелясь около ее ног темными тенями. — Ты ведь знаешь, что Кушину привезли в Коноху еще ребенком, прямиком из ее родины, деревни Водоворотов? Мито Узумаки показала себя отменным джинчурики, в первую очередь из-за своей врожденной чакры, вот следующий выбор и пал на ваш клан. И когда Кьюби запечатали в Кушину, первые годы все шло как по маслу, да впрочем ничего и не менялось. Твой клан всегда был сильный духом и его представителям, по какой-то неведомой мне причине, удавалось сдерживать девятихвостого внутри. Возможно, роль сыграла ваша предрасположенность к запечатывающим техникам. А потом, спустя несколько лет оказывается, что ее мать беременна. Представляешь, как верхушка была рада? Ведь казалось, что Узумаки были созданы для того, чтобы быть сосудами для биджу, а тем более для самого опасного и злобного среди них. Считай, что это и была цель твоего существования, ведь ты буквально была рождена для того, чтобы стать личным телохранителем для Кушины, подстраховкой на крайний случай, а затем и следующим джинчурики. Девушка провела языком по пересохшим губам, нервно сглатывая застывший в горле ком. Звучало абсурдно, глупо, безумно, но… Логично. Ами взглянула в глаза Змея, которые искрились чистым весельем и поняла: у него не было смысла врать, потому о и выкладывал перед ней все карты. — Но я здесь, а не ношу это бремя вместо Наруто. Что же случилось? — Случился я, — Орочимару хищно оскалился, через мгновение проводя языком по шее девушки, и вновь растворяясь в полумраке комнаты. — Просто увидел в тебе хорошего кандидата. — Кандидата на что? — Не притворяйся глупой, мышонок. Я расследовал возможность продления жизни задолго до того, как меня стали подозревать в этом, потому у меня и были разные мысли на этот счет, но мне хотелось… Чего-то идеального, понимаешь? — Орчимару азартно блеснул глазами, смотря куда-то в сторону, и девушка неуютно поежилась. Мужчина, стоящий перед ней, был настоящим монстром, и она это понимала. Но абсолютно нечеловечный взгляд, который мелькал в его глазах, когда речь заходила о прошлых экспериментах — заставлял стынуть в жилах кровь, потому что Ами тут же вспоминала безумие на его лице, когда она пытал ее во снах. — Уже с рождения было ясно, что ты являешься типичным представителем клана Узумаки: крепка при рождении, выносливо выстояла роды, а главное — это твоя чакра, такая себе вишенка на торте вашего рода. А ведь я в тот период как раз таки ее и изучал, одно дело интересные техники, и совсем другое — внутренняя энергия, благодаря которой тебе открываются все двери, куда бы то ни было. Девушка дернулась от его слов. Думать о своем истинном происхождении все еще было странно. Даже как-то неестественно. — Хватит говорить о человеческой жизни и о природном даре — как о расходном материале! Орочимару лишь хмыкнул на ее слова. — Ты просто не видишь всей картины, это и есть расходный материл. По сути чакра является определенным ресурсом нашего тела и, как и любой другой ресурс, она имеет свои определенные границы. Но если все остальное можно подвести под физические законы, то чакру — нет, и потому у меня встал весьма логичный вопрос: можно ли как-то расширить эти границы, а если можно, то как? Мне понадобилось много времени для того, чтобы найти верную параллель. Чакра — пополняемый элемент нашего тела, как, собственно, и любой другой вид энергии. Когда ты чувствуешь усталость или упадок сил — стоит поспать часок-другой, и все налаживается. Когда человека обуревает голод и, как следствие, тот же упадок сил — помогает пища. Но что же делать с чакрой? Вначале я пришел к гениальному, как мне казалось, решению. Я подумал, а что, если не давать ребенку использовать чакру с самого рождения? По идее, ее запас останется прежним, и это значит, что на годы оставшейся жизни он сможет использовать ее в разы больше, ты понимаешь, какой шанс я давал этим детям? — Шанс? Шанс?! Ты разрушал их жизни! Ты никогда не задумывался, что лишь один ты так ненормально заинтересован в силе и могуществе? Отнимать у детей права выбора — это и есть твой шанс? Да кто угодно предпочел бы счастливое детство в кругу семьи, чем какую-то там абстрактную силу. Ты просто чудовище… — Прожила среди нас так много времени, а еще так искренне, по-детски наивно веришь в этих людей? Лишь единицы могут похвастаться такой самоотдачей, — он состроил гримасу отвращения, будто бы ему до омерзения были неприятны люди, несшие добро в этот мир. — Предложи я сейчас кому угодно такую силу, как у тебя — он бы согласился. — Ты просто давным-давно весь прогнил изнутри, Орочимару. Поэтому и судишь остальных по себе. Но ты глубоко ошибаешься, эти люди не такие. — Да? Не ты ли недавно доказывала своему любовнику, что эти люди не заслуживают защиты? Девушка вскинула горящий взгляд на Орочимару. — Заткнись. — Но разве я не прав? — Ты навязал мне эти мысли! Ты долго и упорно вливал мне в душу отравленное, искаженное мировосприятие, чтобы я сдалась, но не думай, что я дам тебе теперь хотя бы шанс провернуть это еще раз. — Не дашь шанс? Ты уже лежишь в Амегакуре, бессознательно мечась, пока Пейн отправился в Коноху за твоим драгоценным племянничком, — Орочимару расхохотался. — Кажется, Джирайя погиб напрасно, передавая тебе бремя защиты юного джинчурики. Ами дернулась, не в силах поверить в его слова, но понимая, что Змей все ходит вокруг, да около. — Хватит юлить! Ты говоришь не о том, ты обещал мне правду! — И с каких это пор ты стала верить моим словам? — ехидно ухмыльнулся тот. — Но разве ты не заметила никаких несостыковок в моей теории? Да, я провел этот эксперимент на младенцах, и провалился. Наш мир буквально пропитан чакрой вдоль и поперек, и стоило ребенку немного подрасти, как чакра начинала бурлить по его каналам практически неосознанно. И, исходя из этого, я пришел к еще одному выводу: значит, нужно растить ребенка вдали отсюда, вдали от этой земли, тогда, может, никаких проявлений ее и не будет? Возможно, мир, где чакры никогда не было, поспособствует ее накоплению? И представь, это сработало! Глупая теория, но дети, которых я отправлял в другие миры перестали вообще вырабатывать чакру, живя обычной жизнью и даже не подозревая, какая сила скрывается внутри них. Но даже этого было мало. Я чувствовал, что стою на пороге чего-то великого, но это все ускользало и ускользало, пока меня, наконец, не посетила гениальнейшая мысль за всю мою жизнь. Итак, вопрос на засыпку: как заставить человеческий организм вырабатывать что-то в больших количествах, чем раньше? Даже в больших количествах, чем требует тело? Как обмануть свой же организм? Ами зло блеснула глазами, давая понять, что ей сейчас не до его глупых игр. — Дефицит! — Что? — девушка слегка вытянулась в лице, не понимая, к чему тот клонит и заторможено похлопала глазами. — Дефицит чего-либо в организме — приводит к накапливанию. Когда человек пытается голодать, то первая реакция организма — это накапливание жиров, поэтому вместо того, чтобы худеть, он наоборот поправляется. Это условный рефлекс, ведь организм боится. Боится, что раз наступает длительный голод, значит, он может не прекращаться еще какое-то время, и человеческое тело пытается защитить себя. И я подумал, а вдруг это сработает и с чакрой? Вдруг, если понизить ее уровень в теле до минимума, практически лишив младенца чакры, то она начнет накапливаться, в страхе лишиться ее в будущем? Поначалу мне это показалось чем-то за гранью фантастики, буквально пальцем в небо, но тут рождаешься ты. Ребенок с хорошей чакрой, ровно в тот день, когда я довел эту теорию до какого-то логического конца. Это ли не знак? Конечно, я мог бы для начала поэкспериментировать с кем-то менее значимым, но время поджимало, да и ты знаешь, я азартен, мышонок. Я всегда беру лишь самое лучшее, и играю по крупному, потому решил рискнуть и, знаешь, пока еще ни разу не разочаровался. — Но я… Я не понимаю… — Я запустил своих змеек в деревню Водоворотов, они принесли тебя мне, и я занялся делом. Я до-олго выкачивал из тебя чакру. — Так эта девочка… Девочка, которую я видела у себя во снах? Которую ты мне без конца показывал?! — Это было забавно. Ты раз за разом смотрела мои воспоминания, даже не зная, кто перед тобой находится. Ну и каково это: встретить себя в прошлом? — Что ты сделал со мной? Что ты сделал с моей чакрой?! — Всего лишь разрушил твои каналы и… Орочимару рассмеялся, чуть отклоняясь от удара девушки, которая протяжно зарычала. — Ты говорил мне, что мои каналы разрушены из-за того, что я слишком долго пробыла в другом мире! — девушка в отчаянии сжала кулаки, смотря на Змея и на то, как он веселится от ситуации. — Я переоценил твои умственные способности, раз ты так легко веришь мне. Я не просто разрушил твои каналы, лишив тебя возможности использовать техники, а еще и чуть не погубил тебя. О да, знатно же я тогда перепугался. Мне все казалось мало. Казалось, что я вытягиваю твою чакру по ниточке, но все еще чувствую небольшой пульсирующий свет внутри тебя, и я хотел поставить твой организм все в большее и большее критическое состояние, пока твое сердце не перестало биться. И тогда я решил, что провалился, но был приятно удивлен. Да, я облажался, да, из-за каналов, все способности к использованиям техник были обрублены на корню, но именно это привело к тому, что твой организм превзошел сам себя: вначале чуть не погиб, а затем начал вырабатывать чакру в зверских количествах. Теория была верна, дефицит сыграл свою роль, и в организме включился защитный рефлекс. Единственное, чего я не учел, так это того, что твое тело слишком испугалось смерти, потому твоя чакра и убивает тебя. Я хотел просто мощной энергии, а получил идеальное оружие для убийств. — Орчимару наигранно поднял брови, видя, как дернулась девушка от его слова. — Что такое, мышонок? Слово «идеальное оружие» вызывает неприятные ассоциации? — Кажется, ты где-то прокололся, Орочимару, — напряженно хмыкнула девушка. — Мне двадцать два года, а это значит, что на момент моего рождения деревня Водоворотов была разрушена вот как уже года два. — Мне придется тебя разочаровать, мышонок. — Что ты хочешь этим сказать? — Тебе двадцать четыре. — Это невозможно… — резко выдохнула Ами. Орочимару закатил глаза, будучи явно раздраженным недогадливостью девушки. — Может, ты и не притворяешься такой глупой, а на самом деле такая… Откуда ты, по-твоему, знаешь свой возраст? Тебе сказали родители или брат, но они ведь его тоже не знали. Видимо, когда тебя нашли, ты выглядела настолько плохо, хотя, думаю ты и сама помнишь свой внешний вид после того, как я выкачал из тебя всю чакру. Думаю, врачи решили, что тебе от силы год, настолько слабой и маленькой ты выглядела, оттого и приуменьшили твой возраст на пару лет. Но когда я тебя отправил туда, тебе было уже около трех. — Выходит, что я родилась в самый разгар разрушения своей деревни? — Думай масштабнее, — победно блеснул глазами Змей, выжидательно уставившись на нее с таким азартом в глазах, что у девушки пробежал по спине холодок. Что-то здесь было не так, было еще что-то, о чем она сама должна была догадаться. Думать масштабнее? Что это могло значить в контексте… — Война… — ее голос на мгновение охрип. — Когда началось нападение на мою деревню? — Верно мыслишь, — ухмыльнулся Орочимару. — Но немного не в том направлении. Еще предположения? — Говори. — Что, неужели не хочется потянуть интригу? — Говори, черт тебя возьми! — Какая же ты нетерпеливая, — хмыкнул мужчина. — Мне нравится. — Хватит твоих игр! Хочешь, чтобы я молила тебя о правде? Хочешь, чтобы просила, стоя на коленях?! Чего ты добиваешься?! Скажи мне, черт возьми. — Война началась из-за тебя. — Что..? — Когда я выкрал тебя, в деревне Водоворотов как раз были послы из страны Воды. Клан Узумаки решил, что это был акт объявления войны и напал на Киригакуре. Однако всем известны последствия этого необдуманного поступка, хотя для всего мира разрушение деревни Водоворотов до сих пор покрыто тайной. Кто бы мог подумать, верно? Я и не подозревал, что моя небольшая прихоть сможет стереть с лица земли почти весь клан Узумаки. — Ты… Ублюдок… Из-за тебя погибли тысячи! Только из-за того, что ты хотел утолить свое идиотское любопытство?! — Орочимару пожал плечами, выражая безразличие и ухмыляясь себе под нос тому, как трясутся руки девушки от еле сдерживаемого гнева. — Но Кабуто сказал, что ты передумал. Сказал, что тебе стал интересен Шаринган Учих. — Так и было. Было, пока мне не оставили выбора. Пришлось использовать технику обратного призыва, иначе сенсей отсек бы мне голову. Чертов Хирузен… Однако, я еще ни разу не пожалел о том, как сложись обстоятельства, знаешь? Мужчина удивленно прищурил глаза, глядя, как девушка залилась тихим, плотоядным смехом. — Но ведь все пошло не по плану в любом случае, ведь так? — протянула Ами слегка самодовольно, насколько позволяла ситуация, и взглянула на Орочимару, но тут же дернулась, стоило ей увидеть легкую усмешку в глазах Змея, а затем и растягивающуюся улыбку на губах. — А с чего ты взяла, что не по плану? — Потому что я сопротивлялась тебе с первого дня. — Мой наивный мышонок. Неужели ты правда думаешь, что та жалкая печать, поставленная моей милой подругой Цунаде, могла меня удержать? — холодок прошелся по коже девушки в ожидании чего-то неизбежного. — Или может, ты считаешь, что ты такая особенная, как тебе и твердили твои наставники, и могла просто подавлять меня своей силой воли? Ами сделала шаг назад, не в силах поверить в слова Змея. — Не правда. Это не так, я подавляла тебя, я же помню, я… — Это я заставил тебя поверить в это. Хочешь знать, зачем? Да потому что Цунаде сразу же раскусила бы меня, а если и не она, так Джирайя точно. Чертов идиот, угораздило же меня приземлиться именно в том городе. Все прошло бы намного быстрее и удобнее, если бы не этот старик с чертовой привязанностью. «Я буду всегда оберегать тебя», — перекривлял неприятным голосом Орочимару ее сенсея, и девушка в мгновение ока сорвалась с места, тут же прижимая Змея к стене, сжимая шею. — Ты не посмеешь говорить о нем. — Надо же, какая резвость, — удивленно рассмеялся он. — Неужели так понравился его член, что ты столь бурно реагируешь на это? Девушка сжала его горло еще сильнее, и тот довольно блеснул глазами. — Давай, злись, мышонок. Но Ами тут же выдохнула, мгновенно убирая руку. — Не в этот раз. — Что так? Тебе же понравилось? — Заткнись… — Это тоже твоя темная сторона, тебе ведь нравилось, как он трахал тебя у стены, так ведь? — Да заткнись же ты! — в отчаянии выкрикнула девушка, пытаясь закрыть уши руками, лишь бы не слышать этой грязи, лишь бы не думать о том, что все потеряно. — Ты не имеешь права говорить о нем, тварь. — Он попортил много моих планов. Так что нет, я имею право на это. Ты так отлично, так искренне сыграла роль невинной овечки, что Цунаде с Джирайей безоговорочно тебе поверили. Каково тебе знать, что если бы не твое эгоистичное желание выжить, то все в этом мире шло бы своим чередом, м? Чоуджи был бы жив, Джирайя все так же таскался бы за Цуной, а Наруто не страдал бы из-за отсутствия внимания наставника? — Зачем… Зачем тебе это было нужно? Если ты говоришь, что мог завладеть моим разумом раньше, почему не сделал этого? — Твоя чакра. — Что? — Техника Семи священных клинков. — Я не понимаю. — Ею могли обладать лишь люди с хорошей, мощной чакрой, но завладей я твоим телом до ее пробуждения, я бы не смог ее активировать. Тоже самое, как и с шаринганом. Мне нужен был лишь тот Учиха, который уже пробудил свои глаза, иначе я бессилен. Такие врожденные, и столь мощные техники может пробуждать только наследник рода в полном уме и здравии, а не некто иной, занявший его тело. Да, изначально мне нужно было лишь твое тело, мощный сосуд, но когда ты стала пробуждать свою истинную натуру… — Это была не я! Это был ты, ты убеждал меня в этом и… — девушка осеклась на полуслове, периферийным зрением замечая, как Змей самодовольно растягивается в улыбке. Так ли это было? Ведь как бы ей не хотелось себя оправдать, какие бы причины она не искала, в чем-то Орочимару был прав. — Ты все правильно понимаешь, мышонок. Когда я увидел, какая тьма сидит у тебя в душе, сколько обиды на весь белый свет ты затаила, я не смог сдержаться. Эти попытки доказать всем вокруг, что ты хоть чего-то стоишь, завоевать доверие абсолютно безучастных людей, признание, а тем более, доказать самой себе, что ты заслуживаешь хоть немного чьей-то заботы. И я заигрался. Понял, что нет ничего интереснее в этой жизни, чем позволить твоему темному потоку плыть по течению, лишь слегка подкидывая дров для твоего пожарища. Я лишь задавал тебе верное направление, но вот ненависть ко всем твоим обидчикам разгоралась еще сильнее даже без моей помощи, и в какой-то момент я понял, что мне нравится быть лишь наблюдателем, который дергает за нужные ниточки. Я лишь давал тебе пищу для размышлений, а все остальное ты делала сама. И, как я уже сказал, я ни на мгновение не пожалел. Да, наверное, раньше я мечтал о том, чтобы обрести внеземное могущество, изучить все ниндзюцу, но я лишь жестоко ошибался. Самым сладким, что есть в этом мире — было наблюдать за твоей душой между двух огней. Наблюдать за твоими метаниями, за твоими сомнениями и страхом. Видеть, как сильно твое нутро тянется к свету, но продолжать убеждать тебя в том, что ты не достойна этого тепла. А затем, так тягостно-прекрасно было видеть, как ты разочаровываешься в своих близких. Видеть, как все твои мечты и вся твоя вера в людей стирается лишь потому, что они увидели мои глаза в тебе. О, я был на грани экстаза, когда ты уничтожила тех АНБУ, ведь ты стояла над пропастью. Над бездонной, темной пропастью, и мне понадобилось лишь слегка подтолкнуть тебя, чтобы ты сделала в нее шаг. Поверь, мышонок, нет ничего прекраснее, чем наблюдать, как самая светлая в мире душа покрывается кровью и темной, густой яростью, пропитывается ею вдоль и поперек. Как думаешь, даже если тебе удастся избавиться от меня, даже если в твоей жизни, по какой-то невероятной причине, настанет светлая полоса — как долго ты проживешь, не всадив кунай себе в сердце? Как долго сможешь прожить, зная, что в тебе уже столько тьмы и без моей помощи, что хватит на всех живых Акацуки вместе взятых? Орочимару встретился глазами с Ами, которая сжалась под его взглядом, заламывая пальцы и пытаясь выцепить хоть что-то в своей душе, что могло бы опровергнуть его слова. Хоть что-то, что доказало бы ей, что он не прав. — Сколько ты выдержишь, зная, что по твоей вине погиб наставник, и по твоей же вине погибнет Наруто? Ты никого не смогла защитить, Ами. Никого из своих близких. Если бы я сейчас говорил о твоей судьбе или предназначении, я бы сказал лишь одно: все, кого ты пытаешься оберегать — рано или поздно погибают из-за того, чтобы ты не смогла их уберечь. Орочимару довольно оскалился, видя, как мечется взгляд девушки, как она запускает руку в волосы и без сил сползает на пол. Ами медленно моргнула, чувствуя, что переизбыток эмоций медленно лишает ее сознания, если такое вообще можно было сказать, учитывая, что она и так сейчас была в каком-то абстрактом состоянии. «Простите, сенсей, кажется, я не смогу выполнить ваше обещание…»***
— Я своими руками развею это проклятие, если и правда на этой земле где-то существует мир — я найду его! Я никогда не сдамся! — Наруто сжал в руках том, в упор смотря на Нагато. — Эти… Слова… — Те же слова, что и были в этой книге. В конце сказано, что вдохновил его на это самый дорогой его ученик, и это ты, Нагато. — У нас с тобой один учитель, а раз это так, мы должны понимать чувства друг друга, как никто иной. Поэтому я могу поверить тебе, Узумаки Наруто. «Поэтому, я понимал ее больше, чем все остальные, но слишком поздно осознал это…» — пронеслось в мыслях у Нагато. — У Джирайи-сенсея была еще одна ученица, — внезапно поднял глаза Наруто. — Мне жаль. — Что с ней? — хриплым голосом спросил джинчурики. — Я сделал из нее монстра. Убедил в своих идеалах, исказил ее реальность. Я загубил не только свою душу, но и души своих близких, но я надеюсь, что я смогу хоть частично искупить свои грехи. — Нагато, мы вернем Ами. Вы вернемся в Амегакуре и обязательно что-то придумаем, да? Так ведь? Конан протянула к нему дрожащую руку, но тут же одернула, прижимая к губам, когда он сложил руки в печать. — Прошу, это убьет тебя… — Это лишь самое малое, что я могу сделать, — он на секунду протянул к ней руку, касаясь щеки, с сожалением пропуская пряди волос меж пальцами и удивленно расширяя глаза, когда подруга схватила его за рукав, впившись каким-то требовательным взглядом, будто бы ее осенила догадка. — Нагато… — Нет, Конан. — Но… — Я знаю, о чем ты меня попросишь, но я потратил слишком много чакры. Такое уже не в моих силах. — Прошу… — тихий, срывающийся шепот, и Нагато прикрыл глаза, не в силах смотреть в полные мольбы глаза подруги. Не в силах, потому что знал, что он не сможет внять ее просьбе. Но вот на его плечи опустились две ладони. Одна маленькая, аккуратная, возле которой тут же ощутилось две капельки слез, а вторая широкая, горячая рука. Нагато в изумлении распахнул глаза, чувствуя, как небольшие потоки чакры наполняют его, и видя, как две внимательные пары глаз впиваются в него. И он сдался. Сдался, упрямо стискивая руки в печати, вкладывая свои последние силы в технику, чувствуя нутром огромную статую, что выросла посреди кратера. Кратера Сколько же зла он принес в этот мир, скольких убил, а сколько были погребены по его приказам — и подумать страшно. Вновь вспомнился старый друг, до зуда в деснах напоминавший наставника, глупыми шутками, лучезарной улыбкой и заразным смехом. Нагато стиснул зубы, приоткрывая глаза и кидая взгляд на Конан, по чьим щекам текли слезы. — Я скучаю по Яхико, — тихо промолвила она, чуть сжимая плечо друга. — И я не хочу терять тебя. — Ты не потеряешь. Мы будем всегда рядом с тобой, тут, — он на мгновение оторвал руку от печати, чуть стукнув девушку в районе сердца и слабо улыбаясь. — Я передам ему привет от тебя. И скажу, что его дело продолжает жить… В мыслях, намерениях и стойкости одного клана. Он кинул теплый взгляд на Наруто, чувствуя, как силы медленно покидают его, и попытался сосредоточиться. Теплый, мягкий свет начал окутывать его, застилая взор, но он с упрямством, присущей лишь его клану, держал руки в печати, пытаясь продлить технику как можно дольше. Но потом он прикрыл глаза. На мгновение, всего на мгновение, и лишь затем ощутил такую невероятную легкость, что захотелось смеяться, кричать от счастья и плакать одновременно. Ему казалось, что он летел. Летел, как невесомое облако, а под ними проплывали горы, леса и озера. И прежде, чем он позволил этому теплому свету утянуть его, прежде, чем ощутил, как мягкая ладошка Конан на его лице канула в небытие, он расслышал тихий, молящий голос. Слишком тихий, чтобы четко понять, о чем тот говорит, но столь знакомый, что он буквально увидел мечущуюся на кровати девушку, покрытый испариной лоб, закрытые глаза и сухие уста, которые она то раскрывала, то закрывала в немом крике. А затем, на секунду замерев и сжав ткань протектора наставника, который непонятным образом оказался в ее покоях, она прошептала одними губами. — Сенсей…