Хорошему человеку и небо помогает

Просыпаясь чудесным зимним утром, Лань Чжань едва ли мог ожидать, что его заслуженный выходной начнется вот так. — Малыш, стой! — наивно зовет он, торопливо закутываясь в белое ханьфу и натягивая сапоги. Было бы кого звать, но Лань Чжань отчего-то надеется, что милый черный кролик, которого приютил Вэй Ин, всё же понимает человеческую речь. По крайней мере, тогда в лесу он выглядел довольно смышленым. Разве что пользовался он сообразительностью исключительно в своих целях. Нередко — достаточно хулиганских. Что, в общем-то, очень походило на одного его хорошего знакомого. Которого так некстати почему-то не оказалось в доме в столь ранний час. — Не убегай! — командует Лань Чжань. Наспех затягивает пояс и ныряет в белоснежное новогоднее утро. И слепнет от солнца, — оно искрится на снежных барханах, игриво переливается миллионом живых крупиц. Облачные Глубины, укутанные белым, убаюканные заботливой матерью-природой, выглядят завораживающе. Кустарники, за ночь покрытые инеем, превратились в ледяные искусные скульптуры. Тронь, — они рассыпятся. Красиво. Но спросонья — очень уж ярко. Лань Чжань не без труда заставляет глаза привыкнуть к такому контрасту после сумрачной цзинши. Он успевает заметить черное пятно, которое умыкнуло за крыльцо в сторону леса, и думает, что догнать какого-то кролика для Второго Нефрита не составит труда. Разве что прибавит хлопот и потратит пару минут личного времени. Лань Чжань думает так ровно секунду. Пока не забегает за угол и не вспоминает, что кролики зимой сами по себе проворные, а этот — неугомонный черный непоседа, который однажды как-то спасся от хищника с перебитой лапой, — вообще практически неуловимый, вон, скачет куда-то со всех четырех ног. — Вэй Ин… — с укором произносит Лань Чжань, то ли вспоминая его не сказать чтобы добрым словом в это морозное утро, то ли отчетливо видя его как раз в этом кролике. Или всё сразу… Лань Чжань срывается с места. Бежит по сугробам, между деревьев, с поляны на поляну. Тонет в высоком снегу, загребает его сапогами и отдаленно думает, что, может быть, всё так и должно быть? Кролик поправился и готов вернуться в свой истинный дом в окрестностях Облачных Глубин. Вэй Ин обязательно поймёт и будет рад, что смог спасти ещё одну крохотную жизнь. Лань Чжань спотыкается, почти падает, кое-как удерживается на ногах и убеждается, что эта несуразная погоня ему совсем ни к чему. А потом вспоминает, с какой ответственностью Вэй Ин заботился о Малыше. Как скрупулезно обрабатывал рану, кормил высушенной травой и корнеплодами, даже локву жертвовал во имя грызуна, который, казалось, от него практически не отходил. Однажды Лань Чжань вернулся с собрания клана, а Вэй Ин, разлегшись прямо на ковре у печи, сопел на пару с кроликом. Лань Чжань тогда постоял, понаблюдал за этой картиной, оценил ситуацию. А потом развернулся и бесшумно удалился в библиотеку, чтобы не потревожить сон… тех двоих. Всё-таки, можно сказать, он тоже внёс вклад в выздоровление кролика, тоже его кормил, хотя из рук Вэй Ина тот ел куда охотнее. И Лань Чжань, пусть и изрядно запыхавшись от преследования юркого зверька по глубокому сыпучему снегу, принимает решение во что бы то ни стало поймать Малыша и вернуть его в руки законного хозяина. Только когда он, уже не видя черное прыгающее пятно, ориентируясь лишь на дорожку от крохотных лапок, забирается на холм, — так и застывает на месте. На вершине беззаботно резвятся черный кролик Вэй Ина и еще… Одна, две, три… Четыре пары белых ушей. — Лань Чжань! Тот оборачивается, Вэй Ин мчится по его тропе, окутанный тёмной энергией, но тоже вязнет в снегу. — Что ты здесь делаешь? — не без удивления вопрошает Лань Чжань. Вэй Ин дышит тяжело, так же, как и он сам минуту назад. Упирается руками в колени и поднимает указательный палец, прося подождать. — Я… Это… — Вэй Ин в тщетных попытках отдышаться, кое как выпрямляется, облизывает губы. — Шел из трапезной, увидел, как ты куда-то помчался, и рванул за тобой, но тебя фиг догонишь. — Меня?.. — скептически уточняет Лань Чжань. — Это за твоим кроликом не угонишься. Похоже, Вэй Ин только сейчас замечает живность на холме. Смотрит на кроликов внимательно, а Лань Чжань смотрит на него. Замечает мелькнувшую растерянность на его лице. Подходит ближе, касается теплой руки. — Всё в порядке? Вэй Ин медлит, прячет глаза за челкой. Глубоко вдыхает-выдыхает. — Да, — всё же отвечает он. — Просто… Не сразу смог различить, кто из них — мой. Слова окунают в прошлое, в тот день, когда впервые увидел Вэй Ина… таким. Когда увидел всю правду с помощью заклинания памяти, а позже — только через несколько месяцев — узнал, что не всегда его нынешнее зрение способно дать достоверную информацию. С людьми проще, потому что люди сложнее устроены, и их легче различать по энергии Ци. А вот с животными — в точности наоборот. Лань Чжань хочет отпустить руку Вэй Ина, взять Малыша и отдать ему, но успевает лишь подумать об этом. Вэй Ин мимолетным движением тянет его за собой вниз, садится на корточки и тихо зовет: — Малыш, эй, Малыш, иди ко мне! И Лань Чжань уже думает, что у кролика всё же имеется интеллект. А еще — у него весьма избирательный слух. Потому что без капли сомнений он прыгает к Вэй Ину — прямо к его ногам. — Хороший мальчик, — хвалит его Вэй Ин, поглаживая пушистую шерстку между ушей. Он улыбается широко. Снова — вот так просто. Для Лань Чжаня, видимо, это навсегда останется чем-то обезоруживающим. Зима морозная, солнечная и почти безветренная, кусает щёки и кончики пальцев. В сапогах тает снег, вокруг - тишина безмятежной природы, и Лань Чжань поднимается, готовый вернуться домой, растопить печь и, честно говоря, не вылезать из-под одеяла сутки. Но у неугомонного кролика Вэй Ина опять другие планы. Тот спрыгивает с его рук и снова спешит к своим белым собратьям. Точнее, к одному из них. — Что с ними? — задает вопрос Лань Чжань, когда Малыш прижимается к своему сородичу бочком и трется о него мордочкой. Вэй Ин, до этого сидевший с закрытыми глазами, открывает их. И снова улыбается. — Они скучали друг по другу, — незатейливо сообщает он. А затем встает, пристраивается под боком Лань Чжаня и обнимает, прижимается к нему — точь-в-точь как пара кроликов перед ними. — Ты замёрз, — бубнит Вэй Ин куда-то в плечо, растирая его руку. Пусть Лань Чжань великий заклинатель, пусть со своей непревзойденной дисциплиной без труда сидел в холодном целебном источнике. Но не мог не признать, — да, холодно. Может, потому что не успел по-человечески одеться в столь редкий для Гусу мороз, а может, просто расслабился за последние месяцы. Когда привык, что больше не один. Что не нужно ежесекундно бороться за свое счастье, за будущее, о котором грезил. И теперь нет необходимости быть непобедимым заклинателем каждый прожитый миг, а можно прикрыть глаза, прильнуть к согревающим объятиям любимого человека и без стеснения согласиться: — Да, немного… Короткий смешок едва слышно, Вэй Ин касается щеки Лань Чжаня, тянется к нему и целует — прижимаясь губами, согревая горячим дыханием. — Пойдем домой, — Вэй Ин — радостный, лучезарный — поправляет ворот на белом ханьфу. И вдруг оступается. Темная энергия вспыхивает на миг, но Лань Чжань успевает схватить его, придержать и уберечь от падения в холодный снег. Вэй Ин делает вид, будто ничего не произошло, но следом звонко щёлкает языком. — Эх, жаль, что ты не взял с собой Бичень… Вэй Ин уже привык к такому способу передвижения. Фактически, превратил именной меч Лань Чжаня в свой персональный транспорт. Впрочем, Лань Чжань не сопротивлялся. — Не до него было, — отвечает он, крепко цепляет Вэй Ина за руку и со всей осторожностью шагает обратно к цзинши. Вэй Ин без лишних слов, - доверяя всецело, - следует за ним. Малыш, если решит навестить своего спасителя и отведать фруктов, непременно найдет дорогу, Лань Чжань не сомневается. И спустя время, уверен, он с улыбкой будет вспоминать день, когда сонный, растрепанный и промерзший, он гнался за чёрным кроликом по заснеженным холмам Гусу.