Водоворот

Вдруг оказываясь в ярко освещённом месте, она вздрагивает и только неловко оборачивается, сквозь щёлку меж примруженых век пытаясь что-то разглядеть. — Кушина? — знакомые руки опустились на плечи и она позволила себе чуть-чуть расслабиться, услышав знакомый голос. — Ты как, всё в порядке? — неловко кивает, открывая глаза, когда те наконец привыкают к яркому освещению. Глаза Минато говорят всё за него — такой взволнованный и, одновременно с этим, полный облегчения взгляд очерчивает её лицо, а пальцы на плечах сжимаются чуть сильнее. — Как я и говорил, — новый, незнакомый голос, заставил её вернуться с небес на землю и в полной мере осознать своё нынешнее положение. Она… мертва, вроде? Всмысле, настоящая она, а то, что находится тут — всего лишь сгусток чакры, чьим смыслом существования является защита их маленького Наруто. Значит…? — всё прошло на легке и у нас есть возможность наконец-то нормально поговорить. Наруто смотрит в глаза своей матери, что пристально его разглядывают. Её рука крепко вцепилась в ткань отцовского плаща и тот вот-вот грозилсья треснуть от столь сильной хватки. Ситуация какая-то… очень неловкая. Когда появился только папа, справиться с эмоциями было намного легче. Теперь же, он едва ли может удержаться от того, чтобы не пустить слезу. — Как же ты вырос, даттебане! — её голос едва заметно дрожит. Она шагает к нему, не ощущая неловкости, и крепко обнимает слегка ошалелого юношу обеими руками. А затем резко отстраняется, захватывая его лицо в тиски своих ладоней и придирчиво рассматривая. — Лицом ты вылитый Минато. Надеюсь, и характер у тебя от него же, потому что с моим-то жить тяжко. Наруто внезапно пробрало на смех. Он тихо захохотал, касаясь ладонью её запьястья. — А мне нравится твой характер, — мужчина положил руку на алые волосы жены, позволяя пропустить мягкие пряди между пальцев, а на лице расцвела улыбка. А ещё ему нравились её алые волосы и он тихо радовался, что сын их унаследовал. А Наруто радовался тому, что у него есть возможность с ними пообщаться. — Наруто, — Кушина всё ещё держала его лицо в своих руках. Глаза полны печали. Он не мог понять что же так внезапно заставило её настроение измениться. — прости нас, что тебе… ч-что тебе пришлось стать джинчурики… Я знаю, как это и если был бы другой выход, поверь, мы с твоим отцом никогда не заточили Кьюби внутри тебя! А-а-а, так вот в чём дело… Верно, ведь для мамы то, что случилось шестнадцать лет назад, — произошло словно вчера. Как и для отца. А люди ненавидят джинчурики. Их ненависть произошла из страха перед тем, что находится внутри, перед силой, что спрятана в человеческой оболочке и, должно быть, они воспринимают биджу и их носителей как единое целое, поэтому не испытывают к таким ни жалости, ни доброты, только злобу. Он понимает. И мама, что когда-то сама пережила это всё, должно быть знала что ожидало её ребенка с таким довеском внутри, только вот иного выхода у них и впрямь не было. — Мам, ну что вы с папой заладили, — он вздохнул. — Я жил хорошо, правда. — Наруто несколько опасался реакции матери на рассказ о его семье… о их семье. Но другого случая не будет, поэтому, если не сейчас, то… — Серьёзно, даттебане?! — спустя о-о-очень долгое время рассказа, в ней накопилось слишком много эмоций. А Минато тихо обижался удивлялся тому, как умело сын до этого скоротил весь этот рассказ для него самого. — За кузена, ттебане! Понимаю, вырождаемся, но… неужели дедушкин маразм передаётся по наследству? И сразу двоим! Наруто пожимает плечами. — Слушай, мам, он всю жизнь провёл с мыслью о том, что если женщина бьёт тебя чакропроводящей сковородкой, то она очень тебя любит. — он тихо засмеялся. — Судя по твоему рассказу, ты придерживаетшься такой же жизненной позиции! — а вот на этом моменте он закашлялся. — М-м-м, дорогая, ты о чём? — нет-нет, Минато всё хорошо понял, он не идиот, но уточнить то стоит? Может, она всё-таки говорит не о том, что их сын оказался мазохистом?! — Вот именно, мам! О чём ты вообще, даттебайо-о?! — парень перевёл дыхание, опасно косясь на весьма подозрительную улыбку на лице матери. — Твои мечтательные взгляды и вздохи, думаешь, я не замечаю их? — она поиграла бровями. — Когда ты говоришь имя той девочки, твои глаза загораются. — М-мам… ! — Поняла-поняла, — она примирительно подняла руки вверх. А Минато мысленно выдохнул. Вроде, о мазохизме речи не шло, но что-то он всё равно переживает. — Скажи, — Кушина слегка замялась, сцепила руки в замок и нахмурилась, от чего между бровями образовалась складка. — мы с сестрой очень похожи? Я имею ввиду… как она выглядит? — О-о-о, — многозначительно протянул Узумаки, поднимая руку к правому уху, где около мочки пряталась совсем незаметная печать. Маленькая, её сделал Хизэки-джи в подарок ещё на шестой день рождения. Такая печать была не только у него, но каждый сам вибирал, где хочет её поставить. Совсем не вместительная, лишь на одну фотографию и хватит. Семейную фотографию. И почему он раньше не догадался, что стоило бы её показать?! Фотокарта с тихим хлопком оказалась меж указательного и среднего пальцев. Он практически всунул фото в руки Кушины, устраиваясь поближе, будучи готовым рассказывать и показывать кто есть кто. — Джирайя-сенсей на фотографии будто помолодел, — Минато выцепил белесые волосы на снимке моментально. Тем более, как его там не заметить, если вокруг столько красноволосых? В общем, не заметить столь выделяющуюся персону как сенсей было бы тяжело. — Он здорового образа жизни придерживается, — с готовностью пояснил парень. — другого выбора у него не было: либо делать как говорят, либо… на амбразуру. Кушина нашла сестру мгновенно. Она стояла рядом с их кузеном, что обнимал её одной рукой за талию и широко улыбалась на камеру. А они и вправду похожи. — Это фото трёхлетней давности, — Наруто указал пальцем на маленькую девочку, что доверчиво жалась к нему, ещё тринадцатилетнему. — Вот это Кейко. Ей тогда было семь и через пару месяцев она должна была пойти в Академию. — Племянница? — слегка склонив голову, она рассматривала маленькую девочку, так сильно напоминающую свою мать в детстве. — Ага, — кивнул Наруто. Его отец тоже внимательно рассматривал фотографию и склонился над ней вместе с ними. Конечно, ведь ему тоже интересно узнать о родственниках со стороны жены. — О, Какаши, — заметил он второе знакомое лицо. А ещё восхитился тому, насколько вырос его ученик… — Он, кстати, мой сенсей. Ленивый, любит опаздывать но боится, а в общем очень даже неплохой. Минато улыбнулся, кивая. Хотя опаздывать… это было не в стиле Какаши, как раз наоборот, но он помнит, как в те несколько последних лет перед смертью, он видел весьма незавидное состояние ученика. Как хорошо, всё-таки, что теперь он там не один. — О! О! А вот это Нагато-нии, — он указал уже на довольно взрослого парня, даже мужчину, что стоял рядом с Джирайей. Санин перекинул руку через его плечо и показывал «класс» на камеру. — Он один из троицы учеников Джирайи-джи. Остальное двое остались в Амэ, а этого мы тогда на крыльях семейной любви вынесли. Внезапно на ум пришло воспоминание о том, как Нагато похитили. Скверное, нагоняющее тоску, но он решил не рассказывать родителям о произошедшем. Сейчас он просто хочет поделиться с ними всем хорошим, что было в его жизни. — Ученик? — Минато вперился взглядом в того парня. — Ещё и из Амэ? — Ну, ты тоже должен знать эту историю, — Наруто пожал плечами. — Джи-сан тогда ведь вместе с Цунаде-ба-чан и Змеемордым на войне были. Против Ханзо. Вот там он и встретил их. Минато понятливо кивнул, видать, припоминая рассказы сенсея. Да, было что-то там и насчёт троицы, что он подобрал на войне. Но, вроде, сенсей говорил, что они умерли… Значит, ошибся? Минато даже мысли не допускал, что ему могли соврать, ведь Джирайя-сенсей не из таких. Тем более, тому не за чем было так делать. — А это кто? — для него было странным видеть, хоть и не вживую, стольких представителей казалось бы вымершего клана. Хотя на самом деле их не так уж и много. Несколько людей, что изображены на фото — это и есть весь клан. — Это Юри-оба-чан, тоже в госпитале работает. У нас вообще каждый в семье так или иначе должен обучиться хотя бы элементарным техникам, которыми пользуются ирьенины. Так вот, они с Карин жили раньше в Кусагакуре. Вот и сама Карин, рядом с ней стоит, — он приложил максимум усилий, чтобы его голос звучал ровно. После того, как мама его раскрыла, это стало несколько тяжелее. — А вот это, — его палец переместился чуть вправо по поверхности фотографии, — это Таюя. Она на год старше нас с Карин, хотя на этой фотографии выглядит так, будто на два-три. Он перевел дыхание, а вместе с ним и взгляд, плавно пересовывая кончик пальца немного правее и выше. — Вот этот хитрый дед — Хизэки-джи. Он раньше, кажется, т… Рюу учил обращаться с оружием. Вроде как сенсей по кендзюцу. Это именно он свел их, — палец снова вернулся на Аоми и Рюу. Наруто не стеснялся разбалтывать родителям всё. А зачем? Всмысле, им ведь тоже интересно и они тоже часть этой семьи, поэтому незачем что-то скрывать. — точнее споил, ттебайо. Так рассказал мне Джирайя-джи по секрету, а я — вам. А ещё Хизэки-джи человек знающий — у него фирменный рецепт сакэ есть, как и запасы сия напитка. Так он каждый месяц с Цунаде-ба-чан и Джирайей-джи устраивает себе попойку. — Знаешь, мне кажется, что я его даже помню, — вдруг ответила Кушина. — Мы с Аоми тогда совершенно случайно, — Наруто хмыкнул, — забрели на закрытый полигон, да ещё и прямо во время тренировки! Смотрю, а в нашу сторону огненный шар летит. Большой такой. В общем, помог он нам, а после начал орать и заставил пробежать двадцать кругов вокруг полигона. Причитал, что «сделает из нас людей». — Похоже на него, — со смешинками в глазах ответил парень. — он вообще себе на уме. Хотя, стоит признать, у нас все такие. *** — Вот, что ты должен сегодня просмотреть. Для начала рассортируй документы по нескольким критериям, которые указаны на этом листке, — Цунаде протянула ему клочок бумажки и Итачи, всё ещё пребывая в прострации, забрал его из её рук. — А вот тут у нас запросы на миссии. С ними ты, пожалуй, сможешь управиться и без моих наставлений. — Цунаде-сама… — он попытался что-то возразить, но был перебит. — Здесь нет сверхважных документов, ты с лёгкостью с ними управишься. — с максимальной уверенностью сказала Хокаге и, поощрительно ему кивнув, вышла из своего кабинета. Итачи вздохнул. Его буквально вытянули с тренировки с Шисуи, сказали придти сюда. А потом, ничего особо не обьяснив, Пятая оставила Учиху в компании кипы документов и тихо тикающих часов на стене. Отец в последнее время уж слишком молчалив, а мать необычно задумчивая. А Саске… отото отрабатывает своё наказание в компании одногодок, потом без конца тренируется и приходит только поздно ночью, сразу же заваливаясь спать. В общем, нормально отдохнуть он мог только в компании лучшего друга. Даже Аоми-сенсей и та сейчас у Хокаге в «чёрном списке», поэтому сверх меры завалена работой. А теперь и для Итачи нашли чем заняться… Это что-то типа его наказания? Если так, то он не совсем понимает по каким критериям оно подбиралось. — О, Итачи-кун, ты уже здесь, — Шизуне-сан вошла в комнату бесшумно, как и должен любой шиноби. В её руках ещё одна небольшая стопка документов и Итачи даже догадывается, кому предстоит её разбирать. — Думаю, на сегодня больше макулатуры не будет, не переживай уж слишком. Честно, он переживает больше не о том, сколько работы предстоит, а скорее о том, почему именно его избрали для такой работы. — Если есть какие-то вопросы, обращайся, — она осторожно положила стопку около остальных. — постараюсь помочь чем смогу. — Собственно, я не понимаю, почему именно меня избрали для этой работы? — он старался сделать так, чтобы вопрос звучал нейтрально, а не как упрёк. — Возможно, это то наказание, которое избрала для меня Хокаге-сама? Шизуне смотрит на него слегка нахмурившись. — Итачи-кун, не переживай. Кажется, Цунаде-сама не соизволила ввести тебя в курс дела, но так уж вышло, что сейчас ты являешься претендентом на место Шестого. Ей предложили твою кандидатуру, как весьма выдающегося и перспективного шиноби с широким кругозором, и она решила, что ты подходишь. Как хорошо, что он сейчас сидит… потому что иначе на ногах бы не удержался. В горле что-то запершило и, когда он попытался что-то ответить, вышел только сдавленный хрип. Шизуне быстро среагировала, протягивая ему стакан с водой и парень в миг его осушил, а следом и закашлялся. Перевёл дыхание, потирая пальцами переносицу. А вот к этому он точно был не готов. — Не совсем понимаю. — признался Итачи. Лучше уж сейчас ему всё предельно ясно объяснят, разжуют и раскладут по полочкам, нежели он потом сам ломать голову будет. — Кто предложил мою кандидатуру? — Не знаю, — секретарь пожала плечами, сочувственно глядя на наследника Учиха. — Но они с Джирайей-сама тщательно обдумали всё и, вроде, решили что ты — идеальный вариант. Во многих смыслах. Но детали мне неизвестны, поэтому спрашивай прямо у Цунаде-сама. Ага, спросит он… Если найдёт её. И много спросит. Например, не нужно ли учитывать его собственное мнение и желание становится Шестым? Что, если он против? Хотя Итачи подозревает, что быть против ему никто не позволит. Он очень громко вздохнул, пряча лицо в ладонях, чихая с горы Хокаге на правила поведения для наследников именитых кланов. Вот Узумаки только на приёмах такие, а дальше им по-барабану на все эти формальности… Хотя посмотреть на тех же Хьюга… иногда кажется, что у Хиаши-сама лицевые нервы атрофированы. Или это он, Итачи, не входит в число тех, кому можно смотреть не на кирпич, а на лицо нормального и живого человека? — Дерьмо… — едва слышно прошептал на выдохе. Слава Ками, Шизуне-сан этого не услышала. Прочистил горло, выпрямлясь, и положил сцепленные в замок руки на стол. — Честно, желание становится Каге отсутствует. Като понятливо кивнула, вопреки его ожиданиям не начиная упрекать Итачи и пытаться изменить его мнение. — Я понимаю. В своё время Цунаде-сама тоже не хотела, но так уж сложились обстоятельства… — мягкая улыбка украсила уставшее лицо секретаря, — В отличие от тебя, она прожила намного дольше и, можно сказать, эта работа пошла ей на пользу, потому что пить теперь почти некогда. Но ты, Итачи-кун… ты слишком молод, чтобы быть погребённым под этим ворохом бумаг. Итачи немного расслабился, чувствуя, что ему не придётся оправдываться. Ка-сан и сенсей тоже поняли бы его и поддержали. Саске бы поворчал, но и он тоже… тоже встал бы на сторону своего аники. — Но, — тут же продолжила Шизуне, — думаю, кандидатом быть тебе ещё долго. Всмысле, Цунаде-сама не покинет этот пост так скоро, поэтому считай, что ты стал её вторым секретарём, которого иногда будут отправлять на важные миссии. — А если она решит уйти на пенсию пораньше? — Шизуне вздрогнула, опасливо покосилась на дверь и Итачи понял, что эту тему лучше ему никогда не затрагивать: не употреблять в одном предложении имя Пятой и пенсию или старость. — Всмысле, что, если Хокаге-сама решит оставить пост раньше? — Просто будем надеяться, что тебе повезёт и в голову Цунаде-сама такие мысли ещё не приходили и не придут несколько ближайших лет уж точно. Вскоре и Шизуне-сан тоже ушла, а Итачи пришлось таки взяться за работу. Он обязательно обдумает положение, в котором оказался, но позже. *** Они провели вместе много времени. Достаточно много для того, чтобы ответить на нескончаемый поток вопросов и ещё послушать историю родителей. Человек в маске… Тот самый, что украл Нагато? Тот, что ведёт за собой Тейка и желает подчинить себе всех биджу? Если это так, то список вещей, за которые надо будет отомстить, стаёт несколько бо́льшим. Отец, конечно же, рассказал о том, что с помощью бога смерти разделил Кьюби на Инь и Ян. И очень удивился, когда узнал, что Наруто это уже известно… А потом подумал, вспомнил, что у Девятихвостого какое-то слишком! спокойное поведение и решил не удивляться сверх меры (это вредно). — И что ты будешь делать дальше? — когда осталось совсем немного времени, наружу выплыли те вопросы, которым ранее места не было. — Для начала, я закончу то, зачем я пришёл сюда, — не тратя время на раздумия, ответил Узумаки. — а потом последую совету духа из храма Шинигами и займусь поиском тех, кто виновен в падении нашего клана. — Какого-какого храма…? — Минато «сдулся» аж весь. — Храма Шинигами. — терпеливо повторил. — Это место, где мы отдаём дань не только Богу Смерти, но и остальным двадцати шести сущностям. В Узушио я тоже видел такой, но он полностью разрушен. Вход в развалины только с ключем и это чистая удача, что я нашёл его в руке у одного из почивших. Там был ещё тайный ход, который вёл в подземную, закрытую часть храма. — А то место, где мы сейчас…? — решила спросить Кушина. — Это где? — О, Курама сказал прыгать в большую воронку. Мне совсем недалеко от берега надо было отойти. В общем, Кьюби всегда был у нашего клана под боком. — смотря на слегка ошарашенную мать, он кривовато улыбнулся и пожал плечами: — Чего только в мире не бывает. Казалось бы, знай Узумаки об этом, они бы…! Кушина замялась: а правда ли, что совсем никто не знал о девятихвостом сожителе? — То есть так называемый храм Кьюби всё время находился в нескольких шагах от деревни Узушио?! — то ли восхитился, то ли возмутился Минато. — Ну вы, конечно, даёте… — Что, отбитые совсем? — усмехнулся парень. — Скорее инстинкт самосохранения у вас отбит! — не сдержался отец. — И ты вот совсем недавно попёр на девятихвостого, уверяя меня, что вы с ним чуть ли не друзья закадычные. Минато бы и дальше продолжал костерить его на чём свет стоит, только вот почувствовал, что его чакра уже иссякает. И Наруто это почувствовал — улыбка медленно спала с лица. — Кажется, нам пора с тобой прощаться… — Кушина невесело хмыкнула, бережно укрывая его руку своей. — Время на исходе. Юноша сглотнул горький комок, что образовался в горле из-за переполняющей его печали. — Пап, — он пронзительно посмотрел на родителя. — я знаю, что сейчас вы с мамой не вместе в Чистом Мире, поэтому я обещаю вернуть тебя ей. Обязательно! Кажется, Минато только больше испугался, но, что странно, он молчал. Поэтому Наруто продолжил говорить, сверкая полными уверенности глазами. — Я знаю как это сделать и не отправиться следом, — он улыбнулся. — единственное, поищу как руки змеемордого оставить там же, где им и место. А ты, мам, — Кушина мягко поглаживала пальцами его ладонь и лицо её освещала искренняя улыбка. — ты только дождись его. И обещай приглядывать за мной. На глаза нахлынули непрошенные слёзы. Она кивнула, даже не пытаясь утереть их с лица. — Я всегда буду наблюдать. Их тела медленно превращались в ослепляющий белый свет. Он ухватился за этот момент: крепко обнял обоих, прикрыл глаза и стоял так до тех пор, пока они полностью не растворились в его руках, оставляя после себя совсем не пустоту, а только тепло и любовь, что жила и будет жить в его сердце.