ЯМыДинамо

Тренировка на Православное Крещение проходит в необычном режиме. Снег понемногу тает, и тренер выгоняет команду на пляж — размяться на свежем воздухе и поиграть в пляжный волейбол. В одной команде с Вареллой и Севой мне удаётся некоторое время показывать класс, но русские ребята, выросшие на спортивных сборах в условиях, приближенных к советским пионерским лагерям с их культурой всевозможных командных видов спорта, не только футбола, быстро утверждают своё превосходство, а высоченный Антон ставит в противостоянии точку. И, откровенно говоря, я не вижу поводов не радоваться за Фому и не любоваться тем, как он обнимается с сокомандниками… Сердце обрывается не сразу. Я успеваю дать себя обнять, немного потискать и даже утащить на мелководье. Только окунувшись в абсолютно ледяную воду с головой, я понимаю: происходит что-то неправильное. Незаконное. Что-то, за что я буду долго себя ненавидеть. От неожиданности и сковывающего разгорячённые игрой мышцы холода перед глазами встаёт разочарованный взгляд Луки. Вспоминаются сразу его объятия, прикосновения. Как он гладил по голове, когда успокаивал после поражений и как сжимал до треска в рёбрах на радостях после побед. Как медленно, не подпитываемый ничем, остыл и погас огонь в сердце, оставив только тлеющие угли… — С праздником! — вопит в ухо Фома. А мне кажется, я не слышу даже прибой. Волос касается широкая тёплая… нет, горячая от прилива крови ладонь. Но я не чувствую разницы температур, а прикосновение доходит до нервных окончаний со страшным запозданием. Мне кажется отстранённо, как, кажется, Рома свистит, а уже привычный дикостям русских Сева, стоящий по пояс в воде, обнимает его за плечи. Я не чувствсвую, как Фома касается губами моего лица. Только понимаю это задворками сознания. И на душе становится больно и очень тяжело… — Мне нужно побыть одному. И как только так выходит, что по-русски мне приходится произносить настолько грустные и жестокие слова? Сборы окончены, и утром мы должны лететь в Москву. Потом короткий отдых и вторая фаза, здесь же, но уже с упором на подготовку к возвращению в Премьер-Лигу. Идея рождается сама по себе, сразу как только заканчивается игра. В конце концов, меня никто не ждёт в Москве, а провести пару дней в Загребе для меня сейчас отнюдь не предел мечтаний… — Я не поеду в Москву, лучше съезжу в Доха, это рядом, — сообщаю я о своём решении Сандро, когда все покидают столовую. Почти все. Лопатками я чувствую жалостливый взгляд Фомы. Сева, в очередной раз отшитый Ромой, грустно болтается в коридоре, дожидаясь тренера. В конце коридора, тоже, наверно, с каким-то вопросом, маячит Антон. — О, и я с тобой! — оживляется Сева. Если честно, с приходом нового тренера он в целом становится поживее: сказывается возможность поговорить по-английски. — Ну, что нам в Москве делать? Разве что цветы полить, так мы ключи Даниле дадим, он польёт, с удовольствием! Сандро некоторое время смотрит на нас весьма озадаченно, а я продолжаю буквально физически чувствовать, как взгляд сидящего за моей спиной Фомы становится всё более убитым. Но оставаться с ним наедине я пока категорически не готов. Катар. Доха. Торжество человека над природой на неподвластных природе землях. Пустыня и песок, превращённые человеком в рай туризма… Вопреки сформировавшемуся мнению, мы с Севой почти не разговариваем. Просто он лучше знает язык и может поддержать в нужный момент или озвучить наше общее мнение. На самом деле, Карандашов, тренер по физподготовке, постоянно грозится нас разогнать, поскольку «учить язык надо в среде, а не на ошибках друг друга», но что-то руки никак не дойдут. Мы гуляем молча, лишь обращая внимание друг друга на достопримечательности, симпатичных девушек и парней, страшных кошек и красивых птиц. Я действительно будто остаюсь один, наедине с самим собой, своими мыслями и чувствами. Будто начинаю понемногу всплывать на поверхность из этой обжигающе холодной воды, в которую меня так резко сгрузил пару дней назад, три дня назад, неделю назад жестокий Фомин. Я будто прохожу действительно затянувшийся изуверский обряд, понятный только северному разуму. И ледяная вода смывает что-то с души. Вызывает прилив крови к коже и голове, заводит шоковой терапией сердце. Обновляет, даёт новую, незнакомую прежде жизнь. На фото с сопровождавшей нас девушкой-журналистом приходит комментарий «Совет да любовь», а, прочитав его, Сева смеётся и предлагает не разочаровывать общественность. Лука лайкает одну стори. Фома пишет «Спокойной ночи» и «Доброе утро» каждый день. Откуда в ответ появляются красные сердечки, я в душе не ебу.