Мой воображаемый Бог

Джек смотрел в потолок, усыпанный золотыми звездами. Это были лишь искры, но при выключенном свете и хорошем воображении создавалась иллюзия звездного неба. Смотришь на них и успокаиваешься. Ему бы очень хотелось, чтобы Дин сейчас наслаждался этой красотой так же, как бывало в детстве. Но Дин был в отключке. Алкоголь вырубил его, а разум на некоторое время сказал «пока», поскольку перед тем, как уснуть, Дин заявил, что он выдумал его — Джека. Вероятно, это была бы более лояльная версия, чем та правда, которую парню только предстояло узнать. Память Дина постепенно возвращалась — кто же знал, что чары Джека окажутся непостоянными? Или возвращение воспоминаний провоцировал тот факт, что Дин начал копаться в семейном архиве? Джек подозревал, что он тогда установил что-то типа барьера в пока еще неокрепшем разуме ребенка, поскольку когда мальчик взрослел, чары переставали действовать. Если бы Сэм узнал, то бы убил Джека, не посмотрев на то, что тот Бог. Сейчас же, когда воспоминания постепенно возвращались, бедный мальчик не мог определить что является правдой, а что его фантазией. Когда-то в этом доме был негласный запрет на банальные сказки, а теперь Дин становился главным героем настоящего кошмара. Джек погасил звезды. Дин будет спать не меньше восьми часов, а сидеть здесь и жалеть себя не было никакого смысла. Парень подошел к кровати и укрыл его. Интересно, а все, кто заботился о Джеке ранее, тоже чувствовали эти противоречивые эмоции, когда больше всего на свете хочется спасти и успокоить своего ребенка, но не имеешь ни малейшего понятия, как это сделать? — Всё наладится, Дин. Мгновение назад Джек стоял в его комнате, а теперь находился в саду мамы, но ее самой он здесь не чувствовал. Парень обернулся, глядя на райское небо. Оно сегодня было необычного ярко-алого цвета. Красиво. И настораживающе. Было подозрительно тихо: ни птиц, ни шелеста листьев, ни ветра. Будто этот мир замер в ожидании чего-то, что не должно было случиться. — Мам? — зачем-то позвал он Келли, хотя знал, что она не ответит. Джек вошел в дом и первое что бросилось в глаза — недопитый мамин кофе, чашка стояла на журнальном столике. Мама всегда допивала всё до последней капли и считала недопустимым переводить этот святой напиток. Парень схватил кружку, глядя в нее, будто та могла дать какой-то ответ. Ангельское радио молчало, Божественная благодать помогала сосредоточиться на людях и отыскать их, но с душами было сложнее, поскольку плоти и крови они не имели. Джек зажмурился, стараясь унять дрожь и сосредоточиться. Если бы случилось что-то страшное, он бы точно понял, он бы почувствовал! Когда он выбежал на улицу, то снова обратил внимание на небо. Рай, когда-то созданный Чаком, был ни чем иным, как очередным прописанным миром, в который он помещал тех, кто по его мнению этого заслуживал. Позже ангелы получили возможность контролировать души, а Джеку осталось только работать по чужим наброскам, не зная о мироустройстве ровным счетом ничего. — Куда все подевались? — в панике спросил Джек, едва завидев на горизонте появившегося Кастиэля. — Я не могу маму найти, — добавил он дрожащим голосом. — Есть вероятность, что это место снова пытается воссоздать стены между душами. — Кас огляделся и тоже уставился на небо. — Похоже на защитную реакцию. Ты можешь это контролировать? Джек обратился к своей силе. Он сложил руки вместе и мысленно попросил о помощи Амару. Ее сила, сила нефилима, божественная благодать — все это соединилось в одной мощной энергии, которая впоследствии должна была вернуть контроль над этим местом. Руки жгло от мощного образования в виде небольшого золотого шара, а собственная душа Джека, казалось, вот-вот взорвется от переизбытка энергии. Он уже испытывал нечто подобное, выжигая свою душу в попытке спасти близких. Повторения он не хотел и заставил себя чуть ослабить поток магии. — Джек! — голос Кастиэля не мог помешать парню закончить начатое, и он выпустил энергию, вскинув руки, шар устремился вверх и взорвался, разбрасывая тонкие нити по всему периметру небес. Опустошение. Джек опустился на землю, усаживаясь на колени. Он дышал, но дышал тяжело, а голова болела так сильно, что хотелось выпить весь мировой запас обезболивающих. — Ты в порядке? — Кас присел перед ним, касаясь его плеча. — Что это было? Джек прикоснулся к груди. — Жжет, — пожаловался он. — Амара сказала это поможет. Он поднял голову и увидел, что созданная им паутина становилась прозрачной до тех пор, пока совсем не исчезла, а небо приобрело нормальный цвет. Он снова услышал пение птиц, шелест листьев, а где-то вдалеке послышались голоса — значит, души вернулись. Если и был риск катастрофы, то Джек и Амара свели его на минимум. Но теперь Джек чувствовал себя так, будто умер и снова воскрес. Амара, как и он, была опустошена, исчерпав лимит сил на ближайший месяц. Им обоим было очень плохо, но они справились. — Сказала? — не понял Кас. Вообще-то нет. Ни он, ни Амара не имели возможности разговаривать друг с другом. Он просто чувствовал ее, как она могла чувствовать его. Джек мотнул головой, а Кас помог подняться. Парень не ответил ангелу и бросился обратно в дом. — Мама! — крикнул он. Келли сидела на кресле, сжимая в руках ту самую чашку с кофе. Она посмотрела на Джека, но взгляд ее был затуманен. — Что-то произошло, — сказала она, ставя кружку на столик, — но я не могу понять что… Вы что-то сделали с небесами? Снова перестройка? Джек и Кас переглянулись, последний присел на подлокотник, взяв Келли за руку, а Джек устроился на полу, глядя на маму снизу вверх. — Мам, что произошло, ты помнишь? Она кивнула, а затем поджала губы. Ей точно было страшно, но, как любая мать, Келли старалась казаться сильной ради своего ребенка. Только врать Джеку не было смысла, если она хотела, чтобы они поскорее разобрались с происходящим. Келли посмотрела сначала на Каса, а затем перевела взгляд на Джека. — Я снова вернулась в тот день, когда ты родился. Джек сжал руки в кулаки. Если мама вернулась в тот день, то снова пережила свою смерть. *** Дин застонал. Открыть глаза было тем еще подвигом, а про то, чтобы сегодня встать с кровати не было и речи. Вчера он был уверен, что забыться с помощью алкоголя будет хорошей идеей, а сегодня сам себя за это проклинал. Никогда раньше Дин не пил ничего крепче пива и больше не собирался совершать таких ошибок. Лучше слететь с катушек, чем на следующее утро умирать от похмелья. — Доброе утро. Точнее сказать — добрый день! Дин резко накрылся одеялом с головой. — Ты мне не приснился? — с надеждой спросил он. — Неа. Я настоящий. А ты пьяный малый, которого нужно приводить в чувство. Дин нехотя вынырнул из-под одеяла и посмотрел на Джека. Он поморщился, поскольку посетитель и сам выглядел не первой свежести: помятая одежда, синяки под глазами. Казалось, парень выглядел так, словно не спал несколько ночей подряд. И он еще собирался читать нотации? Дину не нравилось, что его беспокоит состояние этого парня: если он хочет оборвать с ним всякие связи, не стоит привязываться. Но что-то ему подсказывало — было уже поздно. — Ты сам-то в порядке? Джек уставился на него немигающим взглядом. Нет. Он определенно не в порядке. То есть, он хорошо выглядит для человека, которому должно быть под сорок по всем земным законам. Но усталость и перенапряжение на лицо. Только где нужно было пахать сутки, чтобы превратиться в такого зомби? — Не беспокойся за меня, Дин. Лучше послушай… — Нет! — воскликнул Дин, прежде чем Джек смог продолжить фразу. — Я не собираюсь слушать то, что ты хочешь мне сказать. — Его затошнило, но не из-за выпитого алкоголя, а от всеобщего вранья. — Ты не знаешь, что я хочу сказать. Люди не умеют читать мысли. — Раньше, когда Джек говорил такие очевидные вещи со всей серьезностью, Дин забавлялся, а теперь это пугало его. Он покачал головой и тут же пожалел об этом, в ушах зазвенело и он откинулся на подушку. — Я даже не уверен, что ты человек, — бросил он Джеку, угрюмо и хладнокровно. — Я человек! Дин замер. В голосе Джека было столько отчаянной веры, столько надежды. Руки похолодели, а сам Дин устыдился, хотя у него были все причины обвинять Джека в том, что человеком тот не является. — Я человек, — уже спокойнее произнес парень, пересаживаясь на край кровати Дина, — просто… — Будешь врать мне, что я не всё не так понял и на том фото тебе не два года? Мне бы и самому хотелось в это верить. Но моему отцу там и сорока нет, и брат его жив, а вот ты с тех пор не изменился совсем. Больно было смотреть на то, как Джек складывает руки, словно в молитве. Но что-то подсказывало Дину, что Джек не очень религиозный. Собственно, раз он рос с Сэмом, то ничего в этом удивительного не было. В семье Винчестеров в Бога не верили. — Врать не буду, — сказал он. Дин ожидал продолжения, но его не последовало. — Зачем ты пришел? Если ты всё время молчишь, то зачем продолжаешь приходить? Если выбирать между тем, чтобы прогнать Джека и вечно теряться в загадках — кто он такой, Дин определенно выбрал бы второе. Он противоречит себе на протяжении их диалога, но Дин не мог ничего с собой поделать. Накануне он сказал, что не станет задавать вопросов, но это было до того, как он узнал о его… бессмертии? Или как еще назвать его внутренний эликсир вечной молодости? Джек молчал, тупо уставившись в стену. Дину даже показалось, что он потерял нить их разговора, но не стал больше давить на него. Это было жестоко. Кем бы Джек ни был, угрозы он не нес. Был бы маньяком и хотел бы убить Дина, то сделал бы это уже давно. — Мне нужно отлучиться, — наконец, сказал парень, поднимаясь с места, — но вечером я приду. И Дин… не нужно. Что именно не нужно было делать, Джек не уточнил. Он вышел за дверь, оставляя Дина одного. На мгновение Джеку почудился снова тот золотой свет, который уже казался ему неотъемлемой частью багажа психических неполадок его мозга. Он без особых усилий подскочил с постели и выглянул за дверь. Только Джек уже исчез, как и исчезли все признаки похмелья Дина.