Гвоздики и цианид

      "Кровь Уилла на языке слаще дикого мёда. Красная, как свежие маки и густая как патока. Я пью её с его шеи и губ, словно самое дорогое и изысканное вино, смакую, перекатываю на языке и не могу оторваться.       Кожа Уилла – тонкий фарфор. Обманчиво-хрупкий, белый и нежный. Чуть надавить и покроется паутиной трещин. Такой фарфор обычно хранят под стеклом, в бархатной коробке и достают только по особым случаям, но этот чудесный фарфоровый мальчик не так хрупок, как кажется. Надавишь – и тонкие осколки оцарапают руки. Я в восторге.       Волосы Уилла – шёлк, цвета шоколада. Мягкие, упругие кудри. Очаровательные завитки на лбу и затылке так и манят, чтобы в них впились руками и тянули. А как сияют они на солнце. Медь и золото, карамель и медовый блеск. Эти кудри созданы, чтобы их изображали на полотнах эпохи Возрождения, рисовали при каждом удобном случае, и, конечно, Я готов воздать это сполна.       Глаза Уилла – два бушующих океана. Дикие, острые и нежные. Пугающе-умные и прекрасные в своей тихой тоске. Лихорадочно-синие в своём безумии, туманно-серые в своём принятии, лазурно-голубые в своём счастье и льдистый турмалин в своём гневе. Они захватывают дух, но как же Я люблю волшебный оттенок боли в этих радужках. Когда слёзы дрожат на длинных ресницах, белок покраснел, а зрачок узкий и безумный. Боль Уилла разрушительна, красива и похожа на звёздное небо.       Губы Уилла, о эти губы. Мягкие и алые на бледном лице, цвета свежего мяса, роз и крови. Сладкие, как лучший десерт, так и манят, чтобы в них впились поцелуем. А все эти слова, что срываются с острого языка. Я съел бы его сырым.       Сам Уилл – прекрасное, разрушительное существо. Искусство, божество, по ошибке запертое в человеческом теле. Пугающе умное, восхитительно красивое, опасное в своём безумии. Чистый сапфир среди опилок. И кем бы Я был, если бы прошёл мимо такого человека? Глупцом. Но я им не был. И не прошёл.       Любовь Уилла – дикая и нежная. Настоящая. Тёплая, острая, бушующая, кроваво-красная и глубокая, как океан. Любовь Уилла – это шрамы, слёзы и счастье с оттенком отчаяния. Она пахнет жжёным сахаром и медью. Цианидом и гвоздиками. И я готов вдыхать её, пить её и принимать её. Уилл, ты выйдешь за меня?"       На последней строчке Грэм глубоко вздохнул и захлопнул записную книжку своего почти-мужа. – Чёрт возьми, Ганнибал.       Истеричный смешок сорвался с тех самых алых губ, которые растянулись в счастливой улыбке. Лектер был убийцей и неисправимым романтиком, что доказал уже не в первый раз. И, боже, как же Уилл его любил. Поэтому снова открыв нужную страницу, Грэм взял ручку и быстро допислал ниже: "Да" Одно слово, две буквы, в любви можно было захлебнуться.