Два чужака

— Так вот как живёт почётный рыцарь, — прокомментировал Тарталья, разглядывая полумрак чердака.        Здесь и правда было очень… скромно. Даже по мондштадтским меркам. Нет, с мебелью всё было в порядке, Люмин и в голову не приходило жаловаться — пусть не самая новая, зато вполне удобная кровать соседствовала с несколькими табуретками и простеньким письменным столом, на котором чадила забытая вечером свеча и стояла старая фарфоровая чашечка, покрытая тёмно-синими разводами, скрывавшими её былую красоту.        Чернила в ней высохли, и ещё сонная девушка, пытаясь зажечь другую свечу, мысленно ругала себя за то, что уснула, не закончив записи или хотя бы не убрав со стола.        Фитиль наконец загорелся, разогнав по углам мягкие тени, дрожавшие от каждого движения беспокойного пламени. Поставив подсвечник на табуретку рядом с кроватью, Люмин потёрла глаза и зевнула. — Сколько сейчас времени? — Около восьми, кажется, — ответил он, присаживаясь на расправленную постель и облокачиваясь на подушку.        Она взглянула на него, всё ещё сомневаясь в том, что то, что она видит, реально и глаза её не обманывают. Тарталья. Здесь, в Мондштадте, в её маленькой комнатушке на чердаке, развалился и со счастливой улыбкой её рассматривает, щурясь как довольный кот.        Конечно, Люмин была ему рада. Они не виделись несколько недель, каждый был занят своими обязанностями, не в силах вырваться из пут забот и дел, но… Как? Откуда? Почему сейчас? Или это всё же сон, который через несколько минут развеется как дым, унеся прочь это спокойное мгновение и вернув её в тревожную действительность?        Заметив её замешательство, он выпрямился и поманил её к себе, и девушка, поправив чуть помятую недлинную сорочку, послушно села ему на колени, положив светлую голову на плечо. Тарталья крепко прижал её к себе, а она в ответ обхватила его руками, так невинно, по-детски даже, как старшего брата.        Они просидели так несколько минут, не решаясь нарушить спокойную тишину и странную атмосферу, которую создала эта встреча, пока Люмин не выговорила хрипловатым после сна голосом: — Я скучала. — Я тоже, — ответил он, потрепав её по голове. — Но теперь я здесь. — Да, — улыбнулась она. — Мы здесь. Но… как ты попал в город? — Просто вошёл, — пожал плечами парень. — Разве Монд не пускает всех путешественников? — Пускает, но ты же Предвестник, — замялась Люмин. — Неужели тебя не узнали? — Если оставить маску и снять знаки отличия, то меня и не узнают, — рассмеялся Тарталья. — А имя? — озадачилась девушка. — Ведь у всех спрашивают имена при входе в город. Разве тебя бы не узнали по имени? — Кто сказал, что я назовусь тем именем, под которым я известен Фатуи и миру? — Я об этом не подумала…        Слабый ветерок из приоткрытого окна затушил свечу, вернув их в полумрак. — И всё-таки, — посерьёзнел он, — что не так с этим местом? — А что с ним? — Не представляю, как здесь можно жить, — покачал головой парень. — Чердак, вечная темнота, жуткая теснота… — Ну, во-первых, перед закатом здесь достаточно светло, — парировала Люмин. — Во-вторых, может, и тесно, но зато не так уж и дорого. — Если всё упирается во второй пункт, то я что-нибудь придумаю, чтобы ты съехала отсюда в место поприличнее. — Нет, мне здесь нравится. Я люблю чердаки! — запротестовала девушка. — Откуда ты вообще узнал, где я живу? — Мир полнится слухами, — размыто ответил Тарталья. — А как ты добрался до моего окна?        Проснуться от стука в окно и правда довольно романтично, но не когда ты живёшь под самой крышей трёхэтажного здания. Люмин даже сначала не поверила, когда услышала тихий шум с улицы. Решила, что это часть сна, галлюцинация, но всё оказалось куда более странным. — По крышам, — объяснил он. — Пришлось немного попрыгать, но зато какой эффект! — Ты снова ищешь неприятностей, — вздохнула она.