...В глаза загляни

Бросить. Бросить притворяться, стесняться, молчать. Отбросить. Отбросить страхи, сомнения, нерешительность, неуверенность. Сделать шаг вперёд. Оставить прошлое позади. Найти смысл. Стать другим. «Так, наверно, становились супергероями персонажи комиксов. Но мне это не грозит», - Шин выводил в дневнике новые откровения. «Хотя это, наверное, моя первая попытка что-то изменить. Точнее, измениться самому. Потому что я даже представить не могу какие-то перемены, я не знаю, что будет, если поменяются мои увлечения, внешний вид, да что угодно. Но надо же когда-то начинать, да? Никогда не был склонен строить планы, а сегодня попробую. Во-первых, никакого нытья вслух. В перспективе – вообще. Чёрт возьми, кому я это говорю?! Да ладно, неважно. Во-вторых, делаю то, что считаю нужным. И никаких оглядок на мнение друзей. Они все хорошие, понимающие и так до бесконечности, но я хочу решать сам. Сам. САМ». Шину нравилось, как звучит это короткое слово: твёрдо, бескомпромиссно. «Selbst» - почти как команда. И сейчас он как будто отдавал приказы самому себе, надеясь измениться. «Хватит уже размышлений о том, что правильно, а что нет. Я читаю мангу. Я смотрю аниме. Я люблю математику. Я люблю женские вещи. Я пользуюсь косметикой. Я крашу волосы. Я участвую в постановках аниме-клуба. Несколько дней назад я был в гей-клубе. Я хочу Страйфи. И я – обычный подросток. И всё это нормально, так и должно быть». - И тут надо дописать: «я – идиот, и так тоже должно быть», - сказал подросток вслух. «Нет смысла отрицать происходящее, просто я должен двигаться дальше. Не знаю, в лучшую сторону или в худшую, но хотя бы куда-нибудь». - А тут надо написать: «хочу быть как он». – Но Шин снова не записал сказанную фразу. «Вот, например, Страйфи. О чём он думал, когда переспал с тем, которого встретил на улице», - хоть парень давно запомнил имя любовника своего друга, но называть его по имени упорно не желал, - «когда потащился в этот дурацкий клуб, когда предлагал перепихнуться в переулке? Да ни о чём он не думал. Просто хотел и делал. И правильно». - Я мог бы у него поучиться, что ли… - Шин внимательно перечитал написанное и продолжил. «Кстати, вот ещё одно обещание: бросить эту писанину. Поставить на полку, может, иногда доставать, чтобы сверяться с составленным планом. Но ничего не писать! Итак, сам план: 1) добиться, чтобы Страйфи обратил на меня внимание; 2) пока не знаю, хоть бы с первым не спасовать. Так что пока, дневник, ты был отличным другом». Нарисовав в конце страницы весёлую рожицу в стиле манга, парень закрыл дневник. - Крест на нём нарисовать для большей убедительности, что ли? Хотя нет, некрасиво будет. – И дневник отправился на полку, где был зажат учебниками математики и английского. - А теперь нужно написать смс! Мобильный лежал на кровати – совсем недалеко, но идти за ним Шин не торопился. Он сидел вполоборота за столом и пристально смотрел на мобильный, будто тот от одного взгляда хозяина должен был сам к нему приползти. Вероятно, используя для передвижения функцию вибровызова. Только – вот беда! – телефон не обладал такой способностью, поэтому и продолжал лежать без малейшего движения. - Или не надо? – усомнился Шин. «Стоп! Я хочу написать смс, и я её напишу». Вынужденное заточение сводило с ума. Походы в школу под присмотром младшего брата не просто раздражали, а приводили в бешенство. Страйфи стало казаться, что его тело всё крепче сжимают огромные клещи, а он хватается за них руками, пытаясь разжать, вырваться, но у него ничего не выходит. Хоть мобильный телефон остался для развлечения. Хотя какой от него толк? Никого не позвать никуда даже. А болтать ему уже надоело. Да, звонил пару раз Киро, спрашивал, как настроение и ещё что-то, что обычно спрашивают, когда не о чем поговорить. Страйфи не стал поддерживать беседу, расспрашивая про погоду на соседней улице. Его друг отдалился настолько, что общих тем становилось всё меньше и меньше. Какие же они разные! Они все, все трое. «Привет. Как оно?» - Взглянув на дисплей телефона, Страйфи ухмыльнулся: сообщение от Шина. «Так себе. Твоё?» - быстро набрал он. «Тоже. Когда ты будешь свободен?» «Когда умру». «Дурная шутка», - пришло сообщение после сравнительно долгой паузы. «Соскучился?» «Да». - Чего? – не поверил своим глазам Страйфи. – Это ещё что такое? «Приходи в гости. Меня не выпускают, ко мне запускают. Как в дурдоме», - ответил он. «Ок. Когда?» - Да что с ним такое? Это вообще Шин пишет? Или они там стебутся? «Сегодня вечером. Часов в восемь». - Вот и приду! – Юноша с удовлетворенным видом захлопнул телефон-раскладушку. В эти минуты он с особой жестокостью ломал свой внутренний стержень, так долго обретающий в течение жизни это свойство – не сгибаться. Такой стержень есть внутри каждого из нас, и слои его, придающие твёрдость, знакомы многим. Это и самоуважение, и тщеславие, и эгоизм, и здоровое себялюбие. Таким слоем может быть что угодно. Моральные принципы, клятвы, обеты, предписания исповедуемой религии… Шин всегда знал, что он будет делать то, что хочет. Страйфи всегда знал, что он будет делать то, что хочет. Только желания у них были разными: если у одного оно приводило только к некоторым внешним странностям, то другой бросался во все тяжкие при любом удобном случае, принимая его за вседозволенность. Что мешало Шину также броситься навстречу приключениям? Страх? Неуверенность? Более всего это было желание сохранить в покое своё душевное равновесие, не идти против себя самого. И вот настал момент, когда подросток стремился лишиться этого равновесия. Зачем? Пытаясь понять другого. Пытаясь понять, что так привлекает его в этом другом, непохожем на него человеке. У юноши было два пути: включиться в игру по правилам Страйфи, либо выдумать собственную игру со своими правилами. Пока что он не решил, какой из них выбрать, но знал точно, что, как бы ни сложились обстоятельства, он должен найти позицию, заняв которую можно обрести контроль над непредсказуемой натурой Страйфи. - Ну, здравствуй! – Страйфи сам открыл дверь другу. – Проходи. - Марш в комнату! – прозвучал приближающийся голос отца Страйфи. По всей видимости, сейчас он шёл из дальнего угла дома прямо к входной двери, где на пороге стоял Шин. - Ко мне пришли, - равнодушно возразил Страйфи. - Кто? – Он был совсем близко, и Шину показалось, что на него ползёт огромная тень, как в излюбленных большинством подростков фильмов ужасов, поглощающая и отправляющая в тартарары на своём пути. Это, вероятнее всего, пришелец из параллельных миров, вселившийся в отца Страйфи. И теперь им обоим грозит смертельная опасность! Создалось ощущение, что часто бившееся до сих пор сердце внезапно сжалось в комок не больше горошины, и в ней замолк последний вздох – воздух стал будто не нужен: Шин затаил дыхание. - Шин. Что, ко мне уже прийти никому нельзя?! – огрызнулся Страйфи. - Пусть проходит. Ты не говорил, что ждёшь гостей. Я бы не строил на сегодня таких планов. - Ты не ушёл бы К НЕЙ? Следил бы за нами, что ли? Лучше уходи. А мы будем смотреть классное отечественное порно! – выпалил подросток. - Страйфи… - прошептал Шин. Он теперь видел его отца, и тот вовсе не был всепожирающим призраком, он, как казалось парню, был полон доброжелательности к своему сыну, но тот почему-то не хотел этого замечать, стараясь найти подвох в каждом слове родителя. - Прекрасно. Кассеты можешь взять в столе у Штефана. Только не говори, что там нет ничего такого. Отдыхайте, ребята. – И он направился обратно в одну из комнат. Вероятно, он вот-вот должен был уйти и пошёл взять что-то необходимое, тот же бумажник, например. Действительно, не успели подростки зайти в комнату Страйфи, как его отец вернулся в коридор. – Не дай бог, я узнаю, что ты выходил их квартиры. Не забудь выучить то, о чём мы говорили. – Он вышел и аккуратно закрыл за собой дверь. - Что ты учишь? – поинтересовался Шин. - Стихи, - с ненавистью выговорил Страйфи. – Папаша подсовывает мне классику, чтобы отвадить от неугодных его безупречной персоне мыслей. Буду я учить – вот ещё! - Такие плохие стихи? - А что из того, что предлагает отец, может быть хорошим?! - Покажи, а? - Что? - Стихи.